«Цифровая экономика» – светлое будущее человечества или «биржевой пузырь»?
Словосочетание «цифровая экономика» смело входит в лексикон современных политиков, предпринимателей, журналистов. Тема «цифровой экономики» попадает в центр внимания мировых экономических форумов (например, Давоса), авторитетных научных конференций, международных финансовых организаций. Например, одним из главных докладов Всемирного банка в серии «Мировое развитие» за 2016 год стал отчет об исследовании «цифровой экономики» в мире. Доклад вышел под названием «Цифровые дивиденды».
В предисловии к указанному докладу, написанном президентом группы Всемирного банка Джимом Ён Кимом, говорится: «Мы переживаем величайшую информационно-коммуникационную революцию в истории человечества. Более 40 процентов населения планеты имеет доступ к интернету, и каждый день в сеть выходят новые пользователи. Среди беднейших 20 процентов домохозяйств мобильный телефон есть почти в каждых 7 из 10. Число беднейших домохозяйств, располагающих мобильным телефоном, выше, чем имеющих доступ к туалету или чистой питьевой воде». Красной нитью через весь доклад проходят три мысли. Первая из них – широкое распространение интернета, мобильной связи и информационно-компьютерных технологий (ИКТ) становится основой для создания «цифровой экономики». Вторая – «цифровая экономика» многих стран мира находится в стадии бурного развития. Третья – «цифровая экономика» приведет к радикальному преобразованию мира, которое можно оценить со знаком «плюс». Проще говоря, будущее человечества будет более светлым по сравнению с нынешним серым и мрачным его состоянием. Доклад полон оптимизма и демонстрирует надежду, что «цифровая экономика» завтра обеспечит даже беднейшим людям планеты доступ к туалету и чистой питьевой воде.
Как отмечается в докладе, за период 2005-2015 гг. количество пользователей интернета выросло более чем втрое: с 1 миллиарда до 3,2 миллиарда. Получается почти половина численности населения планеты! Авторы доклада назвали это «цифровой революцией» и прокомментировали ее следующим образом: «Это означает, что сегодня сети связи соединяют фирмы, граждан и правительства прочнее, чем когда бы то ни было прежде. Цифровая революция сразу же принесла выгоды частным лицам: стало проще и удобнее общаться и получать информацию, появились бесплатные цифровые продукты, возникли новые формы досуга. Кроме того, благодаря ей сложилось ощущение глубинной социальной взаимосвязи и глобальной общности».
Впрочем, авторы доклада выражают неудовлетворенность темпами и масштабами распространения интернета, мобильной связи и ИКТ в мире. Именно это, по их мнению, сеет сомнения в том, что «цифровая революция» может действительно дать людям пользу, называемую «цифровыми дивидендами». Польза будет более явственной, если распространение ИКТ будет стимулироваться и направляться государствами. Охват должен быть 100-процентным! Никаких «теневых зон» на планете не должно оставаться!
Реальные «цифровые дивиденды» появятся также при условии, что ИКТ будут более широко использоваться не только на бытовом уровне (связь, общение между людьми), но также в экономике. «Цифровая революция» должна перерасти в революционные преобразования экономики. Человечество должно перейти от традиционной экономики к «цифровой экономике».
Хотя словосочетание «цифровая экономика» появилось более 20 лет назад (его ввел в оборот в 1995 году американский ученый Николас Негрпонте из Массачусетского университета), смысл понятия до сих пор остается достаточно размытым. Доклад Всемирного банка также не дает четкого определения. В самом общем виде «цифровую экономику» можно представить как ту часть разнообразных экономических отношений, которая опосредуется интернетом, сотовой связью, ИКТ. Современные информационно-компьютерные технологии спрямляют связи между компаниями, банками, правительством и населением, убирая длинные цепочки посредников и ускоряя проведение разнообразных сделок и операций (купли-продажи, кредита, аренды, уплаты налогов, штрафов, взносов, других платежей и расчетов).
Отталкиваясь от такого представления о «цифровой экономике», авторы многих исследований (в том числе упомянутого доклада ВБ) делают выводы, что данная модель экономики обеспечит «цифровые дивиденды» обществу в виде более высокой производительности труда, повышения конкурентоспособности компаний, снижения издержек производства, ослабления кризисов (за счет более активной реализации товаров и услуг), роста занятости (снижения безработицы), более полного удовлетворения потребностей человека, снижения бедности и даже ослабления (или полного преодоления) социальной поляризации общества.
Многочисленные публикации на тему «цифровой экономики» уже сформировали общепринятые представления о том, что входит в ее состав. Главными элементами называются: электронная коммерция; электронный банкинг; электронные платежи; интернет-реклама; интернет-игры. Отдельные элементы «цифровой экономики» могут между собой пересекаться. Например, электронная коммерция может обслуживаться электронным банкингом. Электронные платежи могут осуществляться в том числе с помощью электронного банкинга и т.п. Может быть и более детальная структуризация цифровой экономики. В частности, электронная коммерция может подразделяться на электронную торговлю товарами и услугами. А в рамках каждого вида электронной торговли могут, в свою очередь, выделяться более детальные позиции. Например, в рамках электронной торговли услугами существует интернет-страхование, интернет-консалтинг, интернет-обучение и т.д. В большинстве стран на сегодняшний день наиболее развит (если судить по стоимостному показателю оборотов) такой вид цифровой экономики, как электронная торговля. Речь идет о дистанционной купле-продаже товаров и услуг с использованием стационарного и мобильного интернета (заказ товаров и услуг через интернет-магазины и интернет-офисы).
Предпринимаются попытки оценить масштабы «цифровой экономики», ее места в общих экономических показателях отдельных стран, регионов, всего мира. Одним из авторитетных экспертов в области цифровой экономики выступает компания The Boston Consulting Group (BCG). В табл. 3 приведены сравнительные данные по уровню развития электронной коммерции в некоторых странах.
Табл. 3. Уровень развития электронной коммерции (ЭК) в некоторых странах (2014 год)
Источник: «Россия онлайн. Догнать нельзя отстать». The Boston Consulting Group (2016)
Как видим, наиболее развита электронная коммерция в настоящее время в Великобритании. Несколько отстает от нее Германия. Обращает на себя высокий уровень развития электронной коммерции в Китае. По данным той же компании BCG, в 2011 году обороты электронной коммерции в указанной стране равнялись 18 млрд. долл., а 2014 году достигли 77 млрд. долл. (рост в 4,3 раза). Для сравнения: на все остальные операции «цифровой экономики» Китая в 2014 году пришлось лишь 64 млрд. долл. (интернет-реклама, онлайн игры, онлайн платежи и т.п.). Для сравнения приведена оценка развития электронной коммерции по России – 3,3% всего оборота розничной торговли. Отдельно дается оценка развития электронной коммерции по продовольственным продуктам. Лидерами здесь являются Великобритания, Нидерланды и США. У России – микроскопический показатель – 0,2% всей розничной торговли продовольственными товарами.
Электронная коммерция важная, но не единственная составная часть цифровой экономики. В некоторых странах, например, относительно высокое развитие получил электронный банкинг (интернет-банкинг). Специалисты BCG попытались оценить уровень развития цифровой экономики, учитывая все ее секторы. Результаты были выражены в индексах, учитывающих многие параметры (среди специалистов эти показатели так и называются: «индексы BCG»). 85 обследованных стран были ранжированы в порядке убывания значения индексов BCG. Вот как выглядит группа лидеров: 1) Дания; 2) Люксембург; 3) Швеция; 4) Южная Корея; 5) Нидерланды; 6) Норвегия; 7) Великобритания. Назовем некоторые страны, находящиеся на существенно более низких строчках рейтинга: Китай (35-е место); Российская Федерация (39); Италия (40); Греция (42); Индия (80). На последнем, 85-м месте оказалась африканская страна Камерун.
Специалисты BCG все многообразие цифровых экономик делят на 5 основных групп. Критерии группировки – относительный уровень развития цифровых операций и ВВП на душу населения.
В группу лидеров включены страны с наиболее высоким процентом «оцифровки» экономических операций и высоким уровнем технологий, применяемых для такой «оцифровки». Это шесть стран: Южная Корея, Дания, Великобритания, Швеция, Норвегия, Нидерланды.
Во вторую (основную) группу стран входит большинство развитых экономик мира: например, Германия, США, Япония, страны Евросоюза.
Третья группа охватывает страны с высоким уровнем благосостояния (ВВП на душу населения), но с относительно более низкими показателями «оцифровки» операций. Это страны Ближнего Востока, в первую очередь, ОАЭ и Саудовская Аравия. Специалисты BCG отмечают, что ряд стран третьей группы показывает высокие темпы развития цифровых операций, в перспективе они могут подняться во вторую или даже первую группу.
Четвертая группа – «начинающие лидеры». В этих странах уровень развития цифровых операций выше, чем их относительный уровень развития экономики. Наиболее яркий представитель данной группы – Китай.
Всех прочих эксперты BCG относят к группе «отстающих» в развитии цифровой экономики.
Примечательно, что компания BCG оценивает лишь уровень развития и применения цифровых технологий в экономике, но не дает оценок того, насколько эти технологии обеспечивают экономическое развитие. Может быть, расходы на создание и внедрение цифровых технологий представляют собой вычет из ВВП? Или, по крайней мере, их вклад в экономический рост (как он описывается некоторыми деловыми издания типа «Уолл-стрит джорнал») преувеличен?
Вновь вернемся к докладу ВБ «Цифровые дивиденды». Отчасти ответы на эти вопросы можно найти там. По оценкам ВБ, по состоянию на 2011 год средний по странам ОЭСР удельный вес цифровой экономики в валовом внутреннем продукте (ВВП) составил 6%. Рекордсменом оказалась Ирландия с 12%. За ней следовали (% ВВП): Южная Корея – 9,5; Япония – 8,0; Швейцария – 7,5; Великобритания – 7,5; США – 7,2. Наименьшие показатели имели в группе стран ОЭСР Португалия, Норвегия и Австрия. Первое место Ирландии в списке авторы объясняют тем, что эта страна предоставила компаниям, представляющим цифровую экономику, наиболее благоприятный налоговый режим. Методика оценок макроэкономического эффекта «цифровой экономики» вызывает большое сомнение. Фактически за основу расчетов берутся показатели компаний, которые занимаются разработкой, производством и торговлей ИКТ, т.е. рассчитывается удельный вес сектора ИКТ (разработка и производство software и hardware для компьютеров, услуги сотовой связи, интернета и т.д.). А сектор ИКТ разрабатывает лишь технические средства, которыми пользуются компании других отраслей для операций в области электронной торговли, электронного банкинга и т.д. Универсальной и надежной методики расчета добавленной стоимости, создаваемой всеми участниками цифровой экономической деятельности до сих пор нет. Авторы доклада лишь отмечают, что в экономически развитых странах вклад ИКТ в повышение темпов экономического роста пока крайне скромен. По их данным, в период 1995-1999 гг. вклад всей цифровой экономики в экономический рост развитых стран был эквивалентен 3% ВВП; в период 2005-2009 гг. – 1,0%; в период 2010-2014 гг. – 1,8%. Однако они тут же признают, что основная часть этого вклада приходится на рост капитализации компаний сектора ИКТ. Примерно 20% всего прироста ВВП, который был обусловлен цифровой экономикой в двадцатилетний период 1995-2014 гг., было обеспечено теми отраслями и компаниями, которые были потребителями (пользователями) ИКТ. Фактически, такие цифры свидетельствуют, что основные дивиденды от цифровой экономики получает не общество, а IT-компании. Прежде всего, американские IT-компании. По данным ВБ, 8 из 14 крупнейших в мире высокотехнологичных компаний находятся в США. А вклад цифровой экономики в ВВП США, оцененный в 7% ВВП, – совокупная капитализация раскрученных гигантов сектора ИКТ. Кстати, мы помним, какой «пузырь» был надут в 1999-2000 гг. на американской биржевой площадке NASDAQ, где обращались бумаги высокотехнологичных компаний.
Тогда очень активно говорили о том, что «наступает новая эра», эпоха высоких технологий и коммуникаций. Именно тогда термин «цифровая экономика» вышел за стены Гарвардского и Массачусетского университетов, перестал был предметом академических разговоров, вошел в обиход американских биржевых спекулянтов и связанных с ними журналистов. Мы помним, что еще в 60-70-е годы американские социологи Л. Туроу, Э. Тоффлер и Д. Белл начали вводить в оборот термин «постиндустриальное общество» и подводили под него свои теории. Так вот, на стыке двух столетий кабинетная, полуутопическая идея «постиндустриального общества» получила свое конкретное, практическое воплощение в концепции «цифровой экономики». Биржевые котировки многих IT-компании в 2000 году упали до плинтуса. Многие тогда «наелись» того, что на жаргоне биржевых спекулянтов и журналистов называется «хай-тек». Через несколько лет спекулянты опять принялись надувать «пузыри», на этот раз на рынке ипотечного кредитования и ипотечных бумаг. Кончилась очередная азартная игра тяжелейшим финансовым кризисом 2007-2009 гг. Сдается мне, что сегодня мы становимся свидетелями нового раунда биржевой спекулятивной игры, и азартные ее участники решили опять разыграть уже подзабытую карту «цифровой экономики».
