Китай строит социализм на фундаменте фондового рынка

Я выше писал об амбициозных планах Пекина превратить Китай в главную фондовую площадку мира путем постепенной консолидации фондовых бирж Шанхая, Шэньчжэня и Гонконга. Дополнительным импульсом для развития фондового рынка Китая станет снятие ограничений для иностранных инвесторов, о чем заявил на сессии ВСНП премьер Госсовета Ли Кэцян.

Вместе с тем до конца не ясно, какие конкретно цели преследует Пекин, форсируя развитие фондового рынка страны. Не ясно потому, что не очень понятна экономическая стратегия Китая. Хотя термин «экономическая стратегия» постоянно используется руководителями страны, однако, чаще всего, описание стратегии ограничивается словами «ускорить», «увеличить», «развивать», «создать» и т.п. А для пущей наглядности эти слова дополняются какими-то цифрами (показатели производства и потребления, обороты на рынках, протяженность дорог, душевые доходы и т.п.). Вместе с тем, во всем наборе показателей главными оказываются темпы экономического роста. Темпы роста стали фетишем для Пекина. Без понимания такой мистической страсти китайских руководителей к показателю экономического роста трудно объяснить многие экономические решения Пекина. В том числе в финансовой сфере (валютная политика, банковский сектор, фондовый рынок).

Сейчас Китай отмечает 40-летие со времени начала экономических реформ (отсчет идет от декабрьского пленума ЦК Компартии Китая 1978 года). Четверть века высокие темпы экономического роста в Китае были естественным результатом мощного развития хозяйства страны, которая стала превращаться в «мировую мастерскую» и быстро осваивать мировые рынки. Темпы экономического роста были высокими и потому, что стартовая база страны была очень низкой. В начале нынешнего века действовавшие ранее источники экономического развития Китая начали исчерпываться. С одной стороны, мировой рынок насытился и перенасытился китайскими товарами. С другой стороны, стало испаряться такое конкурентное преимущество Китая, как дешевая рабочая сила (заработная плата китайцев существенно выросла). Китайское руководство искало пути компенсации ослабления действия прежних «драйверов» экономического развития. Много всего было перепробовано. Но, в конечном счете, главным компенсирующим средством стало наращивание различных видов долга.

Обратимся к докладу компании McKinsey о долговой ситуации в мире и в отдельных странах, который был обнародован в начале 2015 года. Из этого доклада следует, что в 2002 году совокупный долг Китая был равен 2,1 трлн. долл., в 2007 году он увеличился до 7,4 трлн. долл., а в 2014 г. достиг 28,2 трлн. долл. Таким образом, за 2002-2014 гг. он увеличился 13,4 раза. Под совокупным долгом имеется в виду суммарный долг основных секторов экономики: государственного, банковского, нефинансовых компаний, домашних хозяйств. Относительный уровень совокупного долга Китая в 2007 году был равен 158% ВВП (средний показатель по миру на указанный год – 269%). В 2014 году показатель относительного уровня долга Китая вырос до 282% (практически сравнялся со средним показателем по миру, равным 286%).

За истекшие два года после публикации доклада McKinsey совокупный долг Китая вырос и в абсолютном, и в относительном выражении. Большинство экспертов полагает, что Китай уже пересек планку в 300% ВВП. Но это оценки долга, базирующиеся на официальных источниках Китая. Между тем в Китае очень развит так называемый «теневой банкинг» – кредитная деятельность организаций, которые не подпадают под банковский надзор Народного банка Китая и других финансовых регуляторов. Эксперты говорят, что с учетом кредитов «теневого банкинга» совокупный долг в китайской экономике превышает 600% ВВП. В мире трудно найти страны, которые имели бы такой высокий относительный уровень долга. А тут речь идет о стране, у которой самый большой ВВП в мире (если считать по паритету покупательной способности валют). Любой грамотный экономист скажет, что обслуживать долг, имеющий уровень даже в 300% ВВП весьма проблематично. А при уровне в 600% ВВП – просто невозможно. Поясню на простом примере. Положим, что долг страны обслуживается исходя из ставки, равной 5% в год. При относительном уровне долга, равном 100% ВВП, обслуживание долга потребует 5% ВВП. Именно на такую величину должна прирастать экономика, чтобы оставаться на плаву. Если относительный уровень долга равен 300% ВВП, то для поддержания страны на плаву надо обеспечивать прирост ВВП на 15% в год. Если 600% ВВП – не менее 30% в год.

Китай попал в «долговую ловушку», поэтому темпы экономического роста стали «идеей фикс» для китайского руководства. Даже те 6% годового прироста ВВП, которые запланированы Пекином на ближайшую перспективу, Китай не спасут. Кстати, реально темпы экономического роста Китая как минимум в два раза ниже официальных цифр. Китайская статистика весьма лукава. Примечательно, что МВФ не раз предупреждал, что в КНР рост кредитования опережает рост ВВП страны. Аналитики Deutsche Bank заявили, что возможность наступления кризиса в КНР сейчас в два раза выше, чем в любой другой стране мира. Опять-таки в силу чрезмерно высокого долга.

Видимое благополучие Китая в последние годы поддерживалось за счет ползучего наращивания долга на внутреннем рынке (кредиты, государственные и муниципальные облигации, долговые бумаги компаний). Однако внутренние источники заимствований уже близки к исчерпанию. Все большую ставку Пекин вынужден делать на внешние источники. В том числе на привлечение средств иностранных инвесторов с помощью фондовой биржи. Пекин делает хорошую мину при плохой игре, пытаясь представить инициативу по открытию Китая для иностранного капитала как важный элемент экономической стратегии страны. Нет, это акт отчаяния.

Некоторые «издержки» развития фондового рынка Китая уже не раз возникали за сравнительно короткую историю его существования. Напомню, что его рождение можно датировать концом 1990 года, когда в стране были учреждены две фондовые биржи – в Шанхае и Шэньчжэне. Первые десять лет фондовый рынок находился в состоянии младенчества и никаких особых сюрпризов не преподносил. Итак, в начале нынешнего века фондовый рынок Китая вышел из пеленок, началось взросление с такими «издержками» как «пузыри» и их периодическое «схлопывание», одним словом – «циклическое развитие». В 2001 году было зафиксировано падение фондовых индексов обеих бирж, которое с некоторыми передышками продолжалось до 2005 года. Затем началась полоса «фондовой эйфории», которая сменилась серией резких падений в 2007-2009 гг. Затем опять период относительно спокойного развития, за которым последовали резкие обвалы 2015-2016 гг.

Приведу некоторые фрагменты из короткой истории фондового рынка Китая. В 2005-2007 гг. наблюдалось бурное развитие рынка. С начала 2006 г. по начало 2007 г. фондовые индексы взлетели более чем на 145 %. В это время возник такой мощный драйвер фондового рынка, как рядовой китайский гражданин. В Китае уже в конце прошлого века появилась достаточно большая прослойка общества, которую можно назвать «зажиточные граждане». Их доходы позволили им не только покрывать все свои текущие жизненно необходимые потребности, но и какую-то часть этих доходов сберегать и накапливать. В какой форме? Процентные ставки по банковским депозитам в Китае очень скромные, можно сказать символические. Одно время основным объектом инвестиций зажиточных китайцев стала недвижимость. Там в начале нынешнего века на рынке недвижимости надулся «пузырь». Кончилось тем, что он лопнул. После этого внимание зажиточного китайца, которого иногда называют «розничным инвестором», переключилось на фондовый рынок. Общее количество «розничных инвесторов» неизвестно. Но измеряется многими миллионами, о чем косвенно можно судить по количеству открываемых на биржах счетов. На пике биржевой активности в 2007 году число счетов достигло 118,7 млн. По оценкам, тогда за этим астрономическим количеством счетов скрывалось около 40 миллионов китайских граждан. Если учесть количество членов семей этих розничных игроков, то прямо или косвенно с операциями на фондовых рынках Китая была связна примерно десятая часть населения страны (Бергер М.Я. Экономическая стратегия Китая. – М.: Форум, 2009, с.240). Если бы нечто подобное происходило в Америке, то можно было бы сказать, что в стране строится «народный капитализм» (термин, используемый в западной социологии). А поскольку речь идет о миллионах «розничных инвесторов» в Китае, то по аналогии данный феномен можно назвать «народным социализмом с китайской спецификой».

Многие из «розничных инвесторов» до сих пор хорошо помнят февраль 2007 года. В понедельник 26 февраля индекс Shanghai Composite впервые закрылся выше 3000 пунктов. Китай ликовал. А следующий день, 27 февраля 2007 года Китай был в истерике. Этот день стал «черным вторником» для китайского фондового рынка – за день индекс Shanghai Composite потерял почти 9%, что стало самым серьёзным падением за почти 10 лет. Позднее в том же году имели место еще более глубокие падения индексов (на 21% – 30 мая и на 18% – 23 ноября). Последствия «черного вторника» и прочих «черных» дней недели отчасти удалось купировать с помощью кредитов, в том числе по линии так называемого «теневого банкинга».

Новый приступ биржевой паники произошел летом 2015 года. С середины 2014 до середины 2015 года рынок вырос на 150%. А затем в июле 2015 года началось резкое падение. В июле было зафиксирован обвал, составивший 34% по отношению к максимумам, достигнутым в предыдущем месяце. Это худший результат с 1992 года, но тогда фондовый рынок Китая еще только зарождался, и абсолютный размер потерь был просто смешным. А вот в июле 2015 года в абсолютном выражении потери капитализации составили 3 триллиона долларов. Что, между прочим, превысило капитализацию всего тогдашнего фондового рынка России (около 400 млрд. долл.) в 7,5 раз! 3 триллиона лучше сравнивать с ВВП России, эта сумма эквивалентна почти двум годовым ВВП нашей страны. Конечно, удар по китайской экономике был очень жесткий. Испуг был колоссальный. Не только в Китае, но и за его пределами. Обвал на Шанхайской бирже даже сравнивали с обвалом на Нью-Йоркской бирже в октябре 1929 года (который дал толчок мировому экономическому кризису). Обвал докатился до Токийской фондовой биржи, где индексы упали на 3%. Но дальше «волна» не пошла.

Даже китайские эксперты (не говоря уже об иностранных) признавали, что фондовый рынок Китая был «перегрет». Однако ни финансовые регуляторы Китая (Народный банк Китая, Комиссия по регулированию рынка ценных бумаг (CSRC), Комиссия по регулированию банковской деятельности Китая (CBRC) и другие), ни высшие власти страны ничего не предпринимали. Когда обвал начался, власти действовали в авральном режиме. Правительство ввело запрет на IPO, а Народный банк Китая в свою очередь увеличил объем средств, доступных государственному агентству China Securities Finance Corporation, которая обеспечивает ликвидность для участников рынка. Корпорация выделила на поддержку рынка как минимум 80 млрд. долл. Кроме того, власти направили китайским брокерам «рекомендацию» использовать собственные средства на поддержку фондового рынка страны за счет выкупа акций местных компаний. Более 500 больших компаний на следующий день после начала обвала (8 июля) приостановили торги ценными бумагами из-за риска обанкротиться. Дальнейшее падение удалось притормозить.

2016 год начался для Китая с нового серьезного обвала. В течение января индекс Shanghai Composite потерял 23%. 29 февраля произошёл новый обвал фондового рынка Китая. В начале марта 2016 года Международное рейтинговое агентство Moody’s приняло решение о понижении прогноза по кредитному рейтингу Китая со «стабильного» до «негативного». Одна из причин того, почему обвал в июле 2015 года не создал эффекта «цепной реакции», является то, что на фондовом рынке до сих пор преобладают крупные государственные компании. Сейчас около 70% рынка акций в Китае – это бумаги госкомпаний. Но для них акционерный капитал – лишь незначительный источник финансирования. Главное значение имеют кредиты «большой четверки» китайских госбанков, решение по которым принимает партия. Да, конечно, малый и даже средний бизнес, у которого нет подстраховки в виде кредитов госбанков или даже прямых бюджетных вливаний, смертен, причем «смертность» среди представителей это вида высокая. Но государственные гиганты стоят как монолиты. По крайней мере, пока (за их монолитными фасадами скрываются очень плохие балансы).

Обвалы 2015-2016 гг. на фондовом рынке Китая эксперты объясняют разными причинами. Одна из них – неконтролируемая выдача кредитов банками. Кредиты берутся для покупки бумаг на фондовом рынке, таким образом способствуя его «перегреву». Уже не приходится говорить о «теневом банкинге» Китая, который вносит немалый вклад в надувание «пузырей» на фондовом рынке. Среди причин называется и такая, как преобладание на рынке лиц, которых никак не назовешь «профессиональными участниками». 90% лиц, выходящих на фондовый рынок, можно условно назвать «домохозяйками», которые не имеют знаний и опыта для того, чтобы оценивать риски.

В целом эксперты полагают, что фондовые площадки Китая сильно изолированы от реальной экономики. В результате биржа и экономика в Китае живут как бы в разных мирах. Это можно увидеть, если сравнить динамику индексов с динамикой ВВП. Например, в 2001–2005 годах рынок упал на 55%, в то время как ВВП вырос почти на ту же величину. В кризис 2007–2009 годов индексы обрушились на 72%, но экономика продолжала расти двузначными темпами. Про любую биржу можно сказать, что она напоминает казино. Но про китайскую биржу это можно сказать тем более.

Судя по всему, китайское руководство это понимает. У него в этой ситуации два основных варианта действий. Либо еще больше изолировать биржу, превратить ее в этакое гетто-казино для любителей азартных игр. Или, наоборот, снимать барьеры между биржей и экономикой – причем не только китайской, но и мировой. Эксперты утверждают, что, мол, таким образом можно подавить беспрецедентно высокую «волатильность» китайского фондового рынка. Кажется, китайское руководство выбирает второй вариант. Оно взяло курс на то, чтобы сделать Китай главной фондовой площадкой мира. Только вот долгосрочные последствия такого наполеоновского плана Пекин явно не просчитывает. Основных угроз в таком плане две. Во-первых, капитализация будущего фондового рынка может оказаться несравненно более высокой, чем нынешняя. Соответственно падение будет более тяжелым. События 2015-2016 гг. на фондовом рынке Китая могут тогда показаться мелкими неприятностями. Во-вторых, проект предполагает свободный доступ на фондовый рынок иностранных инвесторов. А это грозит тем, что через некоторое время экономика Поднебесной китайской будет только по названию.

Партийно-государственное руководство КНР постоянно говорит о том, что страна строит «социализм с китайской спецификой». Но все прекрасно понимают, что социализма в Китае уже давно нет. А в случае превращения страны в мировую фондовую биржу не будет и самого Китая. Если в Пекине еще остались настоящие коммунисты, то они должны знать экономическую теорию капитализма, созданную пророком коммунизма товарищем Карлом Марксом. Одним из важных постулатов этой теории является циклическое развитие экономики капитализма, в том числе фондового рынка. Кстати, китайские коммунисты должны были бы знать, что классики марксизма-ленинизма одним из первоочередных требований социалистической революции выдвигали ликвидацию биржи. Видимо, в этом и состоит суть «социализма с китайской спецификой»: социализм, вопреки классикам марксизма-ленинизма, Китай будет строить на фундаменте фондовой биржи.