Глава 13. На пепелище

Я устремился в рубку, надеясь, что шаманка не попытается меня остановить и не начнет отговаривать. Причины, по которым она сочла мою затею глупостью, я мог и сам перечислить. Во-первых, не было никакой гарантии, что Черная эскадра, будь она неладна, уже убралась восвояси и не затаилась в засаде, поджидая нашего возвращения. Во-вторых, как Тассия уже успела упомянуть, если риоммские силы еще не прибыли в сектор Авиньона, то наверняка на всех парах туда мчатся. Вторую зверскую атаку на своей территории Империя просто не могла стерпеть. В-третьих, пугала банальнейшая неизвестность. Представление о том, во что превратился маленький, но некогда бурный Глосс не укладывалось в голове. Количество погибших, раненых… кому-то точно понадобится наша помощь. И хотя я был уверен, что от мелких кораблей, снующих внутри системы, там будет не протолкнуться, я попросту не смог бы остаться в стороне. Тем более, что в какой-то мере сам являлся причиной случившегося.

И наконец, в-четвертых, я не знал, хватит ли мне мужества взглянуть на то, что осталось от брата. Взглянуть и навсегда проститься.

На то, чтобы заложить новые координаты, понадобилось гораздо больше времени, чем я рассчитывал. Опасения шаманки, в некотором смысле, подтвердились, и за те три с лишним часа, что «Ртуть» бороздила калейдоскопические просторы на автопилоте, мы действительно едва не потерялись. Я не учел силу гиперпространственного течения и не скорректировал курс, отчего корабль немного сбился с намеченной траектории. Ошибка не критическая, хотя могла аукнуться некоторыми неприятностями. Благо, я собирался возвращать корабль на Семерку, а не искать новый причал. Этим и избавился от проблем.

Звук открывающихся дверей лифта возвестил о появлении Тассии Руэ.

– Ты точно уверен в своем решении?

Сосредоточенный на скрупулезной проверке координат, я не заметил, как она приблизилась почти вплотную, и потому вздрогнул, услышав вопрос.

Выругавшись себе под нос, я не стал оборачиваться, чтобы лишний раз не встречаться с ее холодным взглядом, но ответил:

– Уверен. Это единственное, в чем я по-настоящему уверен.

– Или тебе просто хочется так думать. Риши, пойми, в том, чтобы возвращаться на Семерку сейчас нет никакого смысла. Такой спонтанный порыв может только усугубить наше и без того не самое выигрышное положение. Если окажется, что черные корабли действительно охотятся за «Ртутью», не лучше ли подождать, пока вся пыль уляжется?

Тут я не выдержал и все-таки взглянул на нее:

– Решили зайти с другой стороны, да? Тассия, я ведь не идиот и целиком осознаю риск, на который иду.

– Тогда почему?..

– Потому что не могу иначе! Мне нужно вернуться туда. И именно сейчас.

Два голубоватых огонька, которыми прикидывались глаза шаманки за забралом дыхательной маски, немного приглушили свое свечение, изобразив подозрительный прищур:

– Вот оно что. Значит Тень все-таки ведет тебя. Интересно.

Уверен, она намеренно сказала это вслух, надеясь заставить меня сыпать вопросами.

Она не просчиталась.

– Не вы ли говорили, что я и есть Тень?

Но шаманка уже отвернулась, направившись к креслу, которое стало для нее почти любимым.

– Сообщи, когда мы выйдем из гиперпространства. Я хочу быть уверена, что по прибытии нас не застанут врасплох.

Сдержав рвущееся наружу раздражение, я утвердительно промычал ей в ответ и наконец взялся за штурвал, развернув корабль в сторону намеченной цели. Путешествие обещало быть недолгим, но утомительным.

Я выжимал из «Ртути» все, что можно, и в результате меньше, чем за два часа нам удалось добраться до Семерки. Стараясь не поддаваться внутреннему раздраю, который неугомонным огненным сгустком пытался разгореться в настоящий пожар, я до того крепко держался за штурвал, что мышцы ныли от напряжения. Я напоминал себе хрустальный пузырь с запаянным внутри реагентом: малейшая трещина – и взрыва не избежать.

Шаманка, вероятней всего, чувствовала это, потому что не проронила ни слова до тех пор, пока мы не вынырнули из гиперпространства. Да и то сперва убедилась в отсутствии внешних угроз и только потом приблизилась, успокаивающе опустив ладонь на мое плечо.

– Надеюсь, долго мучиться им не пришлось.

Не найдя в себе сил хоть что-нибудь ответить на ее слова, я запустил корабль курсом снижения, при этом неотрывно разглядывая то, что осталось от Глосса. Как мы оба и предполагали, черных кораблей уже и след простыл. Завершив свою жуткую миссию, они растворились в безграничном космосе, оставив позади себя лишь пепелище некогда оживленного космопорта. Большая часть пожаров к моменту нашего появления успела угаснуть. Оставались только мелкие костерки, которые с орбиты выглядели точечными ранками на теле луны. Чем ниже мы спускались, тем отчетливее понимали, что целым не осталось ни одно строение. Как будто эти твари нарочно ставили себе целью выжечь дотла все, что могло бы предоставить укрытие.

Мои глаза опять заволокло влагой, однако вместо того, чтобы дать волю чувствам, я лишь перехватил штурвал, нацелив корабль туда, где по прикидкам должна была находиться теперь уже разрушенная таверна Мар’хи.

Поскольку внутреннее состояние никак не удавалось привести в равновесие, я решил отвлечь себя размышлениями на иную тему, первым задав вопрос:

– Вас это не удивляет?

– Что именно? – спросила Тассия, чьи пальцы все сильнее вжимались в мое плечо.

– Здесь нет ни единого корабля, – ответил я, указав на безжизненный горизонт, простирающийся впереди. Где спасатели? Где военные? Ни единого зеваки даже! Будто и впрямь, после нападения, вся система Авиньона разом вымерла.

– Это не удивлять должно, а настораживать. Я чувствую, что здесь что-то не так, но мне трудно увидеть, что именно. Столько смертей разом слишком сильно резонируют. Теням неспокойно. Уверена, и ты это чувствуешь.

На тот момент мои чувства стояли последними в списке тем, которые я рвался обсуждать. И она, думаю, это поняла, поскольку крайне быстро переменила тему:

– Не стоит забывать о Д’юме.

Это будто бы вскользь брошенная фразочка застала меня врасплох. Я вздрогнул и машинально дернул штурвал, заставив наш корабль немного сбиться с курса.

– С какой стати я должен помнить о нем? Этот кусок дерьма продал нас фебам и вообще оказался зачинщиком всей этой кутерьмы.

– Но ты ведь его не убил?

– Кто знает…

Повисла пауза, в течение которой шаманка переваривала услышанное. Выводы ей, судя по всему, не слишком понравились, и потому она уточнила:

– В каком смысле?

Вспоминая о том, как поступил со скользким гадом, я не испытал ни малейшего угрызения совести.

– Я дал ему то, чего он так отчаянно хотел – соединил его с минном.

И снова шаманка встретила мои слова тишиной, притом настолько продолжительной, что я невольно на нее взглянул. Все еще стоя подле меня, она неотрывно следила за снижением, с огромным вниманием разглядывая тлеющие останки космопорта.

– Очень жестоко, – наконец выдала она.

– Возможно, – пожал я плечами. – Впрочем, он это заслужил.

Она все же взглянула на меня:

– Надеюсь, ты не мнишь себя судьей?

Я фыркнул.

– Мне это не нужно.

Шаманка отвернулась.

– Что ж, будем на это надеяться. – Она снова сосредоточилась на ужасающем пейзаже, расстилавшимся теперь насколько хватало глаз. – По-прежнему считаешь, что те черные корабли прилетели по душу контрабандиста?

Понятия не имею, с чего вдруг она решила, будто я так думал, но тем не менее ответил:

– Когда мы покидали планету, они не пытались выйти на связь или задержать нас, как делали прежде, значит были уверены, что Д’юма на борту и просто хотели убить его. Надеюсь, ублюдок не успел далеко уйти и какой-нибудь из зарядов все же достал его.

На это шаманка укоризненно покачала головой:

– Мстительность тебе не к лицу, Риши. Не так давно ты рвался поговорить с ним.

– Все меняется, – высказал я.

– А инфочип?

– А что с ним?

– По-твоему, Д’юма сказал правду, что некий серый страж напал на него и забрал чип с собой?

– Даже если и соврал, что с того? Чип все равно потерян.

– А тебе не кажется, что мы могли бы найти его?

Я снова уставился на шаманку:

– Чип? Или самого Д’юму?

Она склонила голову набок и негромко произнесла:

– Возможно, обоих. Все равно мы уже вернулись на Семерку.

Подозрительно прищурив глаза, я поинтересовался:

– С чего вдруг такой интерес, Тассия?

– Ни с чего, – ответила она. – Но ведь хоть чем-то по-настоящему полезным мы можем заняться, верно? Тем более, что таковой была последняя цель твоего брата, да и тех, кто мог бы нам помешать, пока не видно.

– Слушайте, Тассия, чип и Д’юма – последнее, о чем я хотел бы сейчас думать.

– Пожалуй, ты прав. Я чересчур назойливо пытаюсь отвлечь твое внимание от скорби.

– И я благодарен вам за попытки. Честно. Но мне сейчас не до этого. Извините.

Шаманка не стала развивать тему, лишь молча кивнув и уставившись на почерневшие от копоти руины, в которые превратились каменные строения Глосса. Я надеялся, что она и вправду поняла мой настрой, а не просто проигнорировала. В конце концов, о мастерском умении Тассии Руэ манипулировать людьми можно было слагать легенды, а мне до жути не хотелось тратить время и силы на попытки раскусить ее новую тактику.

– Мы совсем близко.

Шаманка была права. Бомбардировка с орбиты весь Глосс превратила в одинаково уродливые и покрытые черным пеплом развалины, не оставив практически никакой возможности различить один район от другого. Смотреть на это было больно, но еще больнее – осознавать, что где-то среди этого ужаса под обломками и копотью покоится возможно теперь уже неузнаваемое тело моего брата.

Наконец впереди показалось страшно изувеченное, но все еще достаточно узнаваемое полукольцо разгромленной таверны и прилегающего к ней склада. По какой-то нелепой случайности, сам склад выглядел наименее пострадавшим от бомбардировки, если так можно выразиться, конечно. Стоило только представить себе, что ожидает меня там внизу, как сердце тут же заколотилось в груди с удвоенной скоростью.

– Остался ли здесь хоть один выживший? – проговорила шаманка, практически приклеившись лицом к иллюминатору. Видно, как и я, она ожидала встретить совсем иную картину, а не выжженные пустоши, усеянные трупами местных.

Чем дольше мы здесь находились, тем отчетливее становились сомнения, то и дело мелькавшие в моих мыслях. Желая покончить со всем как можно быстрей, я высмотрел более-менее подходящую прогалину и без промедления посадил на нее корабль. И пусть сама прогалина оказалась почти в двух кварталах от таверны, меня это вполне устраивало. Ближе все равно ничего не нашлось – все сплошь было усыпано обломками. К тому же, без маскировочного поля «Ртуть» слишком выделялась на общем фоне и легко могла привлечь к себе внимание со стороны нежданных гостей. А поскольку я понятия не имел, как много времени придется потратить на то, чтобы отыскать тело Мекета, решил не рисковать понапрасну. В конце концов, шаманка должна была остаться на борту и в случае необходимости быстро поднять корабль в воздух и прихватить меня.

– Риши, ты будто время тянешь, – заметила она, когда я на несколько секунд замер в нерешительности у трапа. Замотав лицо шарфом и набросив на голову капюшон, я нервно поглаживал рукоять бластера, торчащую из кобуры. Решительности не хватало.

– Я думаю, как лучше поступить, – соврал я, не собираясь делиться сомнениями, к которым она могла тут же прицепиться, будто риоммский водяной клещ.

– Ты уже все обдумал. Теперь не медли. Или улетай.

Недоверчиво взглянув на нее, я поймал себя на мысли, что шаманке вдруг нестерпимо захотелось избавиться от меня. Забавно.

Ничего в итоге так и не сказав, я потуже затянул шарф и вышел в смердящую едкой гарью ночь.

К тому моменту, как я добрался до останков таверны, меня трясло от ужаса, с которым пришлось столкнуться по пути. Кошмар, который виделся с орбиты, не шел ни в какое сравнение с тем, что творилось на некогда стройных улицах Глосса. С высоты тела убитых кажутся не более, чем марионетками с подрезанными нитями, от которых легко абстрагироваться, но, когда видишь их лица, застывшие в агонии, обожженные, изуродованные, ни о какой отстраненности нельзя и подумать. Мужчины, женщины, дети, чьи жизни помешали горстке маньяков на борту черного корабля, все погибли страшной смертью!

Я был дезориентирован. От запаха тлеющих трупов кружилась голова и слезились глаза. Хотелось вернуться на «Ртуть» и бежать отсюда без оглядки. Вот только неупокоенная душа брата вряд ли оставила бы меня в покое. То, что задумал, следовало сделать. И сделать незамедлительно. Поэтому, особо не осторожничая, я перемахнул через дыру в складской стене и тут же замер, как вкопанный, уставившись в широкую спину замершего перед костром человека.

Он сидел на голом песчанике, скрестив под собой ноги, будто в медитации, и неотрывно смотрел на огонь, нарочно разведенный посреди хаоса. И пусть лицо скрывалось в густой тени глубокого капюшона, не узнать фигуру Ди Аргуса я не мог. В частности, из-за специфической обстановки, которой он себя окружил. Среди уже знакомых каменных обломков, мелкого мусора и обгоревших до неузнаваемости тел курсу, появились детали поновее, вроде нескольких обезглавленных трупов – мародеров, казненных серым стражем. В том, что это именно мародеры я перестал сомневаться, стоило только взглянуть на мешки с награбленным, что, помимо бластеров, сжимали в руках убитые.

Обливаясь холодным потом и усиленно не замечая укоризненные взгляды, которые бросали на меня отрубленные головы, я старался понять, что заставило явиться сюда серого стража. Мог ли он каким-то образом выследить нас? И если да, то почему объявился только после того, как бомбардировка завершилась? Решил насладиться моментом? Помня о его жгучей ненависти к Мекету и необъяснимом почти маниакальном стремлении захватить меня в плен, такой поступок казался более, чем странным. И пугающим.

Я был уверен, что не издал ни единого звука, не потревожил песчинки, и все равно он каким-то образом понял, кто стоит за его спиной. Не повернув головы, Аргус негромко и почти миролюбиво сказал:

– Проходи.

Я не сдвинулся с места, рука инстинктивно потянулась к оружию, а он, будто почуяв это мое движение, печально вздохнул.

– Ты и впрямь думаешь, будто бластер поможет?

Я замер, бросил быстрый взгляд на обезглавленные тела, которые, судя по всему, совсем недавно думали по-другому, и благоразумно убрал руку с оружия.

Аргус кивнул, но взгляда от ревущего пламени так и не оторвал. Он повторил, но уже более настойчиво:

– Риши, проходи.

Я опять проигнорировал его просьбу, посчитав подобный поступок неблагоразумным. Ожидая подвоха в любую секунду, я чуть приспустил поводок Тени, закутавшись в ее призрачные покровы, будто в кокон. Я сказал:

– Прости, но обстановка не кажется мне гостеприимной.

Не представляю, что Аргус ожидал, но мой ответ ему определенно не понравился. Из-под капюшона послышался тихий рык:

– Или проходи, или убирайся. Нет нужды стоять у меня над душой, если сказать нечего.

Последняя фраза своей внезапностью вывела меня из ступора, и я удивленно спросил:

– То есть, ты здесь не из-за меня?

Аргус не ответил, лишь молча указал на костер, внушительным размерам которого я поначалу не придал большого значения. Присмотревшись, заметил аккуратно уложенные прутья легкогорючего вязника (черт знает, откуда здесь взявшегося), на которых, будто на своеобразном ложе, догорало чье-то тело, которому я бы не придал значения, не покажись оно мне знакомым…

В тот же миг мои колени задрожали, а из груди, казалось, выбили весь воздух. С трудом устояв, я тихо выдохнул:

– Мекет…

Осознание того, что Аргус устроил для своего заклятого врага настоящий погребальный костер, обрушилось на меня подобно обуху, грозящему добить останки самообладания. Размотав шарф, я глубоко и часто задышал, надеясь, что едкая вонь расшевелит немного мысли. Все происходящее казалось нереальным и походило на фарс чистой воды. Вот только для чего он понадобился? Ответ напрашивался лишь один:

– Это что, какой-то извращенный способ получить удовлетворение от его смерти? Сам не убил, так решил посмеяться иначе?

Тут Аргус наконец повернулся, пламя погребального костра опасливо скользнуло под капюшон, высветив хищные черты и мрачный взгляд, в котором плясали отраженные огоньки:

– Похоже, будто мне смешно?

На самом деле было похоже, будто он готов убивать голыми руками, но я, само собой, ему об этом не сказал. Невольно вглядываясь в еще совсем молодое, но уже утратившее какую-либо мягкость лицо палача Ордена куатов, я вдруг поймал себя на мысли, что немного сочувствую его положению. Он двадцать лет жил одной только жаждой мести, а когда цель была практически в руках, потерял ее из-за… случайности. Если бы речь шла не о Мекете, я, быть может, даже нашел в себе силы пожалеть его. Пока же отважился лишь на едкий ответ:

– Не вижу причин тебе горевать. Цель всей твоей жизни достигнута.

Лицо Аргуса дрогнуло, дав понять, что мои слова задели его. Серый страж отвернулся, негромко прорычав:

– Что ты можешь знать о моих целях?

Удивительно, но в его словах было больше горечи, чем раздражения. Он не злился. По крайней мере, не на меня, что само по себе уже было откровением. Я нерешительно сделал шаг вперед. Не знаю, для чего. Быть может, хотел отдать последнюю дань истлевающим останкам своего брата, ради которых вообще здесь оказался. Но Аргус расценил мое движение по-своему, сжав правую руку в кулак, ту самую, что я сумел сломать на станции Желтого Малыша и что он так легко восстановил, и добавил:

– Когда-то я считал Мекета героем. Ради тех времен я и отдаю ему дань уважения.

– А он и был героем! – с жаром возразил я, чувствуя, как на смену настороженности возвращается гнев. – Хотя, откуда тебе это знать, псина? Ты же вечно охотишься лишь по приказу!

Никто не стерпел бы подобного оскорбления, а уж Аргус, кротким нравом в принципе не отличавшийся, тем более. Он вскочил на ноги прежде, чем я успел это предвосхитить, и сократил разделявшее нас расстояние с проворством призрака. Резкий толчок, болезненный удар спиной о камень. Мгновением позже я обнаружил себя крепко прижатым к останкам стены со стрекочущим у горла энергоклинком – открытие, которое не стало неожиданностью, но существенно поколебало мою решимость. Смотреть прямо в искаженное яростью лицо серого стража, обжигающее плескавшемся во взгляде расплавленным серебром, оказалось непросто.

– Ты понятия не имеешь, что такое верность! Думаешь, будто знаешь, что – хорошо, а что – плохо? Кичишься своей исключительностью, своими сверхсилами? Ты не более, чем инструмент, которым пользуются все, кому не лень!

Завороженный гневом, исходившим от Аргуса темными магнетическими волнами, я старался не отводить взгляда, но напрочь забыл о какой бы то ни было защите. Из-за смятения и некоего неопределенного чувства, вызванного столь неожиданной и противоречивой близостью, Тени водой утекали сквозь пальцы, оставляя меня абсолютно беспомощным.

Рука Аргуса, державшая энергоклинок, дрогнула. Как будто он был доволен произведенным эффектом. Или?..

Его губы вдруг изогнулись в неопределенной и невесомой улыбке. Клинок у моего горла исчез, но хватка слабее не стала.

– Ты – всего лишь инструмент, – повторил страж, отвернувшись к костру.

Эта саркастичная фраза звучала, будто плевок, и я не смог молча стерпеть его, яростно выкрикнув:

– Я видел, что ты сделал с советником Тулпаром! Я видел, как ты убил его!

Плечи Аргуса моментально напряглись. Он замер, оглянулся, вновь впившись в меня своим жутким взглядом:

– Что ты сказал?

Это была именно та реакция, которую я ждал, а потому, несмотря на внутреннюю панику, ответил почти с удовольствием, тщательно выговаривая каждое слово:

– Я видел, как ты отсек его голову, нарушив прямой приказ и предав собственных господ. Ты ничем не лучше Мекета, которого так презираешь. А может и хуже. У него хотя бы хватало мужества оставаться пройдохой до самого конца, ты же похож, на зверя, которому тесно в клетке, но который не знает, как быть, если из нее выберется.

Справедливо было ожидать от Аргуса новой вспышки гнева, но вместо этого мои слова заставили его прищуриться и поинтересоваться:

– Что еще ты видел?

– Больше, чем хотелось бы, – признал я, не желая вдаваться в подробности. Беспокоился я о другом. – Ты ведь здесь не ради Мекета и не ради меня. Ты пришел за Д’юмой, не так ли? Ведь именно устранением всех прелатов Адис Лейр ты теперь и занимаешься.

На этот раз Аргус не дрогнул. Вообще никак не показал, будто расслышал сказанное. Спустя долгую паузу, он задал новый вопрос:

– Что тебе известно о прелатах?

– Не так уж и много, – без обиняков ответил я.

Аргус нахмурил брови и встал немного ближе.

– Похоже, шаманка охотно заливает тебе в уши.

Я промолчал, но ответа ему и не требовалось. Он усмехнулся.

– Ты хоть понимаешь, что происходит?

Его вопрос поставил меня в тупик. Что имелось в виду? Сама история с прелатами или атака Черной эскадры по всем местам, где бы ни появлялся Д’юма? Или же нечто третье?

Аргус сказал:

– Берегись своей наставницы, Риши. Ее советы однажды доведут тебя до беды.

– А чьи советы мне слушать? Твои?

Но он молчал, что не удивительно – в такой ситуации правильного ответа быть не могло. Я же решил зайти с другой стороны:

– Черные корабли, что атаковали планету. Ты знаешь, кто за ними стоит?

– А ты не догадываешься? – он сделал еще один шаг в моем направлении и при этом неотрывно смотрел мне в глаза, будто гипнотизируя.

Я отрицательно покачал головой, заодно надеясь разогнать не пойми откуда взявшийся морок.

– Стал бы я спрашивать, окажись оно иначе.

Едва заметная улыбка вернулась на бледное лицо Аргуса:

– Чтобы выяснить правду, тебе потребуется лишь одно.

– Что именно? – озадаченно поинтересовался я.

Он был уже достаточно близко, чтобы мне удалось расслышать шепот:

– Как следует вглядываться в то, на что другие внимания не обращают. – И тут же обрушил мне на голову свой могучий кулак.