Глава 8
Ключевая фраза
Та самая пещера, в которую вы так боялись зайти, вдруг превращается в источник того, чего вы так искали.Джозеф Кэмпбелл. «Размышления об искусстве жить»
Если вы страдаете от какой-либо фобии, панических атак или навязчивых мыслей, то как никто знаете, каково это – быть заключенным в тюрьме своей внутренней жизни. Заточение в собственных постоянных тревогах, непереносимых эмоциях и пугающих телесных ощущениях может и впрямь казаться пожизненной тюрьмой, хотя никто не предъявлял обвинений и не выносил приговор. Страх и тревога сжимают мир и высасывают жизненные силы, налагая свои ограничения на день, начавшийся сегодня, и на жизнь, лежащую впереди.
Найти выход проще, чем вы думаете. Вам просто нужно «мотать срок» с другим «пожизненным приговором» – приговором, который создает ваш самый жуткий страх. Возможно, он был с вами с самого раннего возраста. Произносится ли громко вслух или звучит шепотом, он усугубляет ваше отчаяние. В то же время он может вывести вас за ворота тюрьмы в новый мир понимания и разрешения проблем. Этот приговор выражен вашей ключевой фразой. Если карта ключевого языка – это инструмент для нахождения зарытого сокровища, ключевая фраза – это бриллиант, который спрятан в нем.
Как найти ключевую фразу
Прежде чем мы двинемся дальше, письменно ответьте на вопрос: каков ваш самый сильный страх? Что, по вашему мнению, самое ужасное, что может случиться с вами? Возможно, этот страх вы несете всю жизнь. Возможно, вы даже чувствуете, что родились с ним. Вот этот вопрос снова, но слегка перефразированный: если ваша жизнь вдруг развалится на куски, если все пойдет плохо, каков ваш самый сильный страх? Запишите свой ответ.
Письменное упражнение № 6:Определяем ключевую фразуМой самый сильный страх, самое худшее, что со мной может случиться, это…
То, что вы только что записали, и есть ваша ключевая фраза. Не читайте дальше, пока не напишите свой ответ.
Возможно, ваше ключевое предложение начинается со слова «Я»:
• «Я все потеряю».
Возможно, – со слова «Они»:
• «Они уничтожат меня».
Возможно, – со слова «Мои/Мой/Моя»:
• «Мои/Мой/Моя дети/семья/жена/муж бросят(-ит) меня».
Ключевое предложение может начинаться и с некоторых других слов.
Теперь давайте пойдем еще дальше и вновь ответим на этот же вопрос. Не редактируйте свои ответы. Продолжайте писать до момента, пока дальше идти уже не сможете. Ответ на него запускает процесс самопознания, которое будет углубляться по мере знакомства с остальным материалом из книги.
Письменное упражнение № 7:Нащупываем ключевую фразуСамое худшее, что может со мной случиться, – это то, что…«Я…»«Они…»«Я могу…»«Мои дети/семья/муж/жена могут…»
Теперь посмотрите на то, что вы написали. Если вы считаете, что достигли предела и больше ничего написать не можете, задайте себе следующий вопрос: если это случится, что тогда? Что будет самым худшим в этом?
Например, вы написали предложение «Я могу умереть». Попробуйте пойти немного дальше. Если так случится, что будет самым худшим в этом событии?
«Моя семья останется без меня».
Спуститесь еще на один уровень глубже. Что будет самым худшим в этом?
«Они забудут меня».
Чувствуете, что в предложении «Они забудут меня» есть больший резонанс, чем в предыдущих двух?
Посвятите еще некоторое время тому, чтобы углубить свою ключевую фразу и усилить ее эмоциональный резонанс.
Письменное упражнение № 7:Углубляем ключевую фразуМой самый сильный страх…
Давайте еще раз посмотрим на слова, которые вы написали. Ключевая фраза, скорее всего, содержит три, четыре, а может, и пять-шесть слов. Как уже говорилось ранее, чаще всего это предложение начинается с «я» или «они», но первыми могут идти и другие слова. Обычно используется настоящее или будущее время, как будто все происходит прямо сейчас или случится вскоре. Слова ощущается внутри вас, как живые. Если произнести их вслух, они будут резонировать в вашем теле. Когда ключевое предложение попадает точно в цель, оно звучит скорее как удар по хрусталю, нежели по дереву. Ключевые предложения могут быть следующими:
• «Я совсем один/одна»
• «Они отвергают меня»
• «Они оставляют меня»
• «Я подведу их»
• «Я все потеряю»
• «Я расползусь на части»
• «Я во всем виноват/а»
• «Они бросают меня»
• «Они предают меня»
• «Они унижают меня»
• «Я сойду с ума»
• «Я причиню вред своему ребенку»
• «Я потеряю семью»
• «Я потеряю контроль»
• «Я сделаю что-то ужасное»
• «Я кого-нибудь ударю»
• «Я не заслуживаю жить»
• «Меня будут ненавидеть»
• «Я убью себя»
• «Они запрут меня»
• «Они избавятся от меня»
• «Это никогда не кончится»
Тонкая настройка ключевой фразыЕсть еще один шаг. Если вы написали предложение «Я одинок/а», покрутите туда-сюда «ручку настройки», чтобы убедиться, что ключевая фраза звенит на самой высокой частоте.Например, точно ли она звучит, как «Я одинок/а», или скорее это «Они бросят меня?». Это фраза «Они оставляют меня», или скорее «Они отвергают меня», или «Они бросают меня?»Точно так же, как врач-окулист несколько раз проверяет зрение, прежде чем выписать рецепт на очки, и вы проверяете свои слова, чтобы убедиться, что они точно соотносятся с чувствами внутри. Продолжайте уточнять их. Ваша ключевая фраза «Они бросают меня» или «Я брошен/а»? Тело знает, какие слова наиболее точны, и даст это понять внутренней вибрацией. Когда найдены верные слова ключевой фразы, они рождают физическую реакцию – чаще всего чувство беспокойства или щемящей тоски.
Другие способы определения ключевой фразы
Если вы пытались написать свою ключевую фразу, но на ум так ничего и не пришло, тогда задайте себе следующий вопрос: что самое плохое могло бы произойти с кем-то? Не с вами. С кем-то еще. Возможно, вы помните какой-то сюжет из новостей, где что-то ужасное произошло с незнакомым человеком. А может, со знакомым. Что с ними случилось? Запишите это. То, что вы запомнили, – важно. Оно может что-то рассказать о вас.
Если карта ключевого языка – это инструмент для нахождения зарытого сокровища, ключевая фраза – это бриллиант, который спрятан в нем.
Очень часто восприятие трагедии других отражает некую грань собственных самых страшных опасений. Из мириад болезненных образов вокруг, те, которые дергают за знакомую нам струну, а точнее – за знакомую семейную струну, – получают в нас резонанс. Можете назвать это дверью с черного хода. Из всех ужасных событий, происходящих с людьми, то, которое нас задевает, с наибольшей вероятностью будет связано с травматическим событием, произошедшим в нашей семейной системе. Когда трагедия другого человека резонирует с нами, обычно в ней есть нечто, что на определенном уровне принадлежит и нам.
Есть еще один способ добраться до ключевой фразы. Вспомните какую-нибудь сцену из книги, фильма или спектакля, которая произвела на вас глубокое впечатление. Какая ее часть трогает вас сильнее всего? Например, если в вас находит отклик история одиноких детей, растущих без матери, какая именно часть рождает в вас самые сильные эмоции? Тот факт, что мать бросила своих детей? Или что дети одиноки и некому позаботиться о них?
История может резонировать в нескольких людях, но в одном наибольший отклик найдет мысль о том, что мать бросила детей, а другой будет под впечатлением образа малышей, о которых некому позаботиться. Если посмотреть на семейную систему первого человека, возможно, обнаружится некий член семьи (мать или бабушка, а может, и он сам), который бросил ребенка или отдал его на усыновление. Неосознанная вина может звучать в семейной системе первого человека, в то время как глубокое горе брошенного ребенка может пронизывать семейную систему второго. Образы из книг, фильмов, спектаклей, несущие для нас эмоциональный заряд, могут послужить бурей, сотрясающей нежные плоды семейного дерева.
Когда история из новостей становится собственной семейной историей
Сколько себя помнила, Пэм всегда боялась того, что незнакомец ворвется в ее дом и совершит насилие. До недавнего времени этот страх просто присутствовал на задворках сознания, как гул машины где-то вдали. Затем она прочитала в газете историю об одном сомалийском юноше, который был до смерти забит какой-то бандой в ее городе. Страх, который еле звучал, теперь усилился до громких аккордов и порождал панический ужас в теле. Пэм казалось, что она просто расползается по швам. Она описала свое ощущение так, будто парит вне своего тела.
«Он же был еще совсем ребенок, – сказал она. – Он был ни в чем не виноват. Он просто оказался не в том месте не в то время. Они забрали его жизнь, его достоинство. Они заставили его страдать».
Пэм не знала, что этими словами она также говорит и о старшем брате своей матери, Уолтере, который умер, когда ей было одиннадцать. В детстве Пэм только раз слышала рассказ о нем. В семье практически никогда не говорили об этом. Близкие подозревали, что было совершено преднамеренное убийство, но полиция это не доказала. Соседские ребята, часто дразнившие Уолтера, выманили его из дома, а позже его нашли мертвым на дне заброшенной шахты. Он либо упал, либо его столкнули туда и оставили умирать. Его нашли лишь через несколько дней. Мальчишки, скорее всего, запаниковали и убежали. Уолтер оказался «не в том месте не в то время».
Ключевой язык, рожденный в войне
Когда кто-то из членов нашей семьи пострадал, умер или подвергся насилию во время войны, мы можем унаследовать целое минное поле травм. Так как мы не в состоянии увидеть связь и осознать, что мы заново проживем травматический опыт событий, произошедший десятилетия назад, то становимся слепыми наследниками страхов (что нас похитят, выгонят из дома, убьют и т. п.), полагая, что все это принадлежит нам.
Прак, непоседливый восьмилетний мальчик из Камбоджи, никогда не знал своего дедушку, которого убили красные кхмеры. Его обвинили в том, что он был шпионом ЦРУ, и забили горбушей – орудием, похожим на мачете, которым пользовались крестьяне для покоса травы и сбора зерна. Прак постоянно получал травмы головы, и его родители, Рит и Сита, – первое поколение выживших в Полях смерти – обратились за помощью. Вежливые, спокойные в разговоре, Рит и Сита казались подавленными, как будто сгибались под тяжестью какого-то общего груза. На ломаном английском они рассказали, что уехали из Камбоджи подростками, через десять лет после той кровавой резни, и остались в Лос-Анджелесе. Там и родился их единственный сын. Теперь Праку было восемь лет, и он пережил уже множество ушибов головы и сотрясений. Его отец, Рит, сказал, что Прак бросался вперед, не замечая препятствий, и, казалось, намеренно врезался в стены и металлические столбы. Кроме того, ежедневно Прак «играл» с вешалкой: он бил ею по софе и кричал: «Убей! Убей!» В поведении мальчика таким образом проявлялись отголоски убийства деда по отцу. Ключевой язык Прака выражался не только словами «Убей! Убей!». Он проявлялся еще и физически двумя очень неприятными путями. Нанося удары вешалкой по софе, Прак таким зловещим образом воспроизводил смертельные удары убийцы. А повреждая голову, Прак воспроизводил раны, полученные его дедом.
Многие семьи, пережившие трагические и болезненные события, стремятся похоронить прошлое. Полагая, что лучше не подвергать детей ненужной боли, родители часто не рассказывают о них, тем самым держа дверь в прошлое плотно закрытой. Они думают, что чем меньше ребенок знает, тем больше он защищен. Прак ничего не знал о Полях смерти, об убийстве и, что хуже всего, ничего не знал про деда. Ему даже сказали, что второй муж бабушки и есть его дедушка.
К сожалению, замалчивание прошлого отнюдь не защищает последующие поколения. То, что скрыто от глаз и ума, редко исчезает. Наоборот, оно часто проявляет себя в поведении и симптоматике наших детей.
Объяснить эти концепции Риту и Сите было непросто. Словно некая культурная пелена, завеса отрицания препятствовала любому обсуждению геноцида. «Мы смотрим только вперед, мы не возвращаемся к прошлому», – говорила Сита. «Нам повезло, что мы выжили и оказались в Америке», – говорил Рит. Так было до тех пор, пока я не объяснил им, что прошлое живо и явным образом проявило себя в Праке и его страданиях. Только тогда Рит и Сита согласились предпринять следующие шаги.
«Идите домой и расскажите Праку о своем отце, – сказал я Риту. – Скажите ему, как сильно вы любили его и как до сих пор скучаете по нему. Поставьте фотографию дедушки – настоящего дедушки – около его кровати и скажите, что он защищает и благословляет его и гладит по голове, пока он спит. Дайте ему образ деда и убеждение, что раз тот благословляет его и гладит голову, ему больше не нужно ранить ее».
К сожалению, замалчивание прошлого отнюдь не защищает последующие поколения. То, что скрыто от глаз и ума, редко исчезает. Наоборот, оно часто проявляет себя в поведении и симптоматике наших детей.
Выполнить последний шаг оказалось наиболее трудным. Я понял, что Прак ассоциирует себя не только с дедом, но и с убийцей, нанесшим смертельный удар. Я объяснил Риту и Сите, что те, кто причинил семье зло, также принадлежат семейной системе, и что мы можем ассоциировать себя с ними, если они были исключены из области осознания. Я объяснил им, что дети и жертв, и преступников страдают одинаково, и что мы должны сохранять доброжелательное отношение ко всем участникам драмы. Когда мы сможем молиться равно и за тех, кто причинил зло нашей семье, и за тех, кто пострадал, это даст огромную поддержку и детям, и детям наших детей. Сита и Рит поняли. Будучи практикующими буддистами, они сказали, что возьмут Прака в пагоду – камбоджийский храм – и зажгут благовония в честь отца Рита, а также за его убийцу, чтобы потомки обеих семей стали свободными. Через три недели после того, как Прак посетил пагоду и фотография дедушки у кровати стала защищать его по ночам, он вручил вешалку матери со словами: «Мама, мне больше не нужно с этим играть».
Боль и молчание семьи
Гретхен, которую вы раньше уже встречали на страницах книги, носила в себе тревоги бабушки, единственной из семьи, кто выжил в Аушвице. Не в состоянии воспринять полученный дар жизни после ужасов холокоста, бабушка Гретхен, скорее, существовала и походила на приведение. А дети и внуки ходили на цыпочках вокруг нее, чтобы ничем не расстроить.
С ней невозможно было поговорить о погибшей семье. Ее глаза устремлялись куда-то вдаль, а щеки бледнели. Лучше было не тревожить ее воспоминаний. Возможно, подсознательно она хотела умереть так же, как и ее родные. Два поколения спустя, Гретхен унаследует эти чувства и образ того, что она хочет испариться, как испарились родители и братья бабушки.
Ключевой язык Гретхен: «Я хочу испариться. Мое тело в секунды превратится в пепел».
Как только она осознала, что сплелась с травмой бабушки, у Гретхен появился контекст, в котором она смогла понять обуревавшие ее чувства. Я попросил ее закрыть глаза и представить себе, как ее качают на руках бабушка и все члены ее еврейской семьи, которых она даже не знала. Во время этого упражнения Гретхен сказала, что чувствует мир в своей душе – чувство, которое ей было до того неведомо. Она осознала, что ее желание превратиться в пепел связано с родственниками, которых буквально сожгли заживо. В этот момент желание убить себя ушло; она больше не чувствовала, что ей нужно умереть.
Наряду с тем, что Гретхен ассоциировала себя с бабушкой, она также могла соотносить себя с людьми, убившими ее семью. Покончив с собой, Гретхен тем самым могла бессознательно воспроизвести жестокость убийц. Такое отождествление себя с лицами, совершившими преступление, не столь уж необычно, и это необходимо учитывать, если в более поздних поколениях семьи обнаруживается склонность к насильственному поведению.
Пленники страха
Стив страдал от панических атак всякий раз, когда посещал какое-то незнакомое место. Не важно – входил ли он в новое здание, или пытался пообедать в новом ресторане, или во время путешествия посещал новый город. Как только Стив попадал в незнакомое окружение, он тут же «выпадал из жизни». Он описывает свои переживания такими словами: он «умирает», «тошнота делает меня просто черным изнутри», «небо смыкается надо мной». Во время этих ощущений начинало колотиться сердце и выступал пот. Он не мог припомнить ничего из своего детства, что могло бы рождать страх такой интенсивности. Ради его безопасности жена и дети заточили себя с ним в пределах знакомой ему территории. Никаких отпусков, никаких новых ресторанов, никаких сюрпризов.
Ключевой язык Стива: «Я исчезну. Меня сотрут». Заглянув в историю семьи, мы нашли причину, по которой Стив нигде не чувствовал себя в безопасности. Семьдесят четыре члена его семьи погибли во время холокоста. Их буквально сорвали с насиженных мест, схватили в собственных домах в деревне, где они прожили всю жизнь, и перевезли в «новое место» – концентрационный лагерь. Там они были убиты. Как только Стив осознал связь с членами семьи, у него появился контекст для понимания панических атак, отравлявших ему всю жизнь. Всего одну сессию спустя страх ушел. Создав внутри новый образ родственников, которые теперь пребывали в мире и благословляли его быть свободным от страхов, он открыл ворота из колючей проволоки своей прошлой жизни и шагнул в новую, полную открытий и приключений.
Как и Стив, Линда страдала от панических атак, лишавших ее чувства безопасности. Она пребывала в тюрьме собственных страхов. «Мир – небезопасное место, – говорила она. – Нужно скрывать, кто ты есть. Если люди узнают о тебе слишком много, они сделают тебе больно». Сколько она себя помнила, ее всегда мучили ночные кошмары, в которых ее похищают незнакомцы. Она помнила, что ребенком никогда не оставалась ночевать у своих друзей. Теперь, в свои сорок лет, Линда редко куда-нибудь ходила. Она, как и Стив, жила, словно в тюрьме, за решеткой своих страхов, и тоже не могла связать их ни с каким событием из детства.
Когда я спросил ее о семье, она вспомнила историю, которую когда-то слышала в детстве о сестре своей бабушки, убитой во времена холокоста. Разузнав подробности этой истории, Линда обнаружила, что ее двоюродную бабушку прятали в своем доме соседи до тех пор, пока кто-то не узнал, что она еврейка. Тогда ее «похитили незнакомцы» – нацистские солдаты – и расстреляли в яме.
Ключевой язык Линды: «Мир – небезопасное место. Нужно скрывать, кто ты есть. Люди сделают тебе больно».
Сопоставив собственный ключевой язык с трагедией двоюродной бабушки, Линда получила контекст для понимания своих страхов. Она представила разговор с двоюродной бабушкой, в котором та предложила ей свою защиту и помощь в том, чтобы Линда чувствовала себя в безопасности. В этом новом образе она ощутила, что может отдать тревогу и страх двоюродной бабушке, у которой они и зародились когда-то.
Несмотря на то что у многих из нас нет членов семьи, погибших или переживших холокост (или геноцид армян, или Поля смерти в Камбодже, или массовый голод на Украине в сталинские времена, или массовые убийства в Китае, Руанде, Нигерии, Сальвадоре, бывшей Югославии, Сирии, Ираке – этот список можно продолжать), отголоски войны, насилие, убийства, угнетение, рабство, ссылки, принудительное перемещение и другие подобные травматические события, пережитые предками, могут служить причиной наших страхов и тревог. При этом мы будем думать, что все дело в нас. Ключевая фраза может послужить тем звеном, которое позволит различить, что есть прошлое, а что – настоящее.
Как добраться до источника происхождения ключевой фразы
Очень часто ключевая фраза пробуждает чувство и переживание страха. Просто произнося ее, мы можем наблюдать сильную реакцию тела. Многие люди говорят о том, что слова ключевой фразы вибрируют в их теле. Это происходит потому, что она коренится в неразрешенной трагедии. И если эта трагедия не наша, тогда вопрос: чья?
Мы произносим свою ключевую фразу и испытываем страхи, но изначальный страх может происходить из трагического события, произошедшего задолго до того, как мы родились. Вопрос, который необходимо задать: кому принадлежит страх изначально?
Произнесите вслух вашу ключевую фразу. Почувствуйте, как она вибрирует в теле. Возможно, вы даже захотите вновь записать ее, чтобы иметь перед глазами. Вслушайтесь в эти слова, которые произносит кто-то, переживший огромную трагедию, или несший в себе глубокое горе или чувство вины, или умерший насильственной смертью, или проживший жизнь, полную одиночества и тихого отчаяния. Может быть, это фраза вашей матери или отца. Она может принадлежать дедушке или бабушке, или даже кому-то из старших братьев или сестер, дяде или тете. Теперь она продолжает жить в вас.
Ключевые фразы как путешественники, которые стучатся в каждую дверь, в ожидании, кто им откроет. Однако двери, в которые они хотят войти, – это души тех, кто наследует семейную систему. Приглашение войти обычно поступает без сознательного на то разрешения.
Получается, что мы участвуем в некоем бессознательном соглашении, по которому должны найти разрешение прошлых трагедий наших семей. В бессознательной попытке исцелить боль семьи вы можете принять на себя невысказанное горе бабушки из-за смерти ее матери, мужа или ребенка. Ее чувство «Я все потеряла» может жить в вас в виде страха, что вы тоже потеряете все.
Ключевые фразы влияют на собственное восприятие и на выбор, который вы делаете. Они воздействуют на то, как ваш ум и тело реагируют на мир вокруг. Например, представьте, как будет влиять фраза «Он меня бросит», крутящаяся на задворках сознания, когда любимый мужчина делает вам предложение. Или как слова «Я причиню вред своему ребенку» отразятся на биологическом и эмоциональном состоянии будущей матери.
Вслушайтесь еще раз в слова вашей ключевой фразы. Произнесите их громко вслух. Вы уверены, что это именно ваши слова? У кого из семьи могли быть причины чувствовать себя так же?
Подумайте о бабушках и дедушках. Пережили ли они какое-либо событие, настолько болезненное, что практически не говорили о нем? Может, они потеряли новорожденного, кого-то из родителей, брата или сестру, когда сами были маленькие? Винили ли они себя за что-нибудь?
Если ничего не приходит на ум, посмотрите еще на поколение назад – на прабабушек и прадедушек или же на тетю или дядю.
Чтобы найти мир в душе, Заку пришлось вернуться на два поколения назад. Ему повезло, что он остался жив. После нескольких попыток суицида он наконец решился открыть дверь в прошлое семьи.
Ключевая фраза Зака была с ним, сколько он себя помнил. Еще когда маленьким мальчиком он чувствовал, что ему нужно умереть. Он сказал, что пришел в эту жизнь, чтобы умереть.
Ключевая фраза Зака: «Я должен умереть».
Когда Зак стал достаточно взрослым, он подписал контракт на службу в Ираке, чтобы воевать и умереть. Не было ничего проще. Так как он был пехотинцем, его застрелили бы сразу на передовой в бою и он умер бы там, выполнив цель своей жизни. Он усердно тренировался. Он стал бы героем. Он шел бы на огромные риски. Он умер бы во славу своей страны.
Но все планы Зака пошли насмарку. Его отделение решили не посылать на фронт. Они остались в США. Зак просто не поверил. Он тут же ушел в самоволку с базы и решил задействовать свой второй план. Он ехал по шоссе на высокой скорости, надеясь, что полиция штата остановит его. Зак все хорошо распланировал. Он выскочит из машины и постарается завладеть оружием полицейского, и тому не останется ничего другого, как застрелить его. Но опять вмешалась судьба. Ничего не случилось. На дороге не было ни одного полицейского. Никакой стрельбы и смерти.
Зак упорно вел машину вперед и доехал аж до Вашингтона. Третий план точно не должен был провалиться. Он перепрыгнет через ограждение Белого дома и с игрушечным пистолетом в руке побежит к офису президента. Разумеется, его застрелят сотрудники охраны, пока он бежит. И вновь у судьбы были иные планы на Зака. Когда он прибыл на Пенсильвания-авеню, то увидел, что ограда настолько хорошо охранялась, что он даже не мог приблизиться к ней.
Мы участвуем в некоем бессознательном соглашении, по которому должны найти разрешение прошлых трагедий наших семей.
Однако у Зака был припасен еще один план самоубийства. Но до него дело так и не дошло. Он намеревался посетить политический митинг, где будет выступать губернатор. Зак вынет игрушечный пистолет и нацелит его на губернатора. Тогда охрана, разумеется, вынуждена будет застрелить его. И тут печальная мысль пришла к Заку. Он сообразил, что в плотной толпе его, скорее всего, просто повалят наземь и всю остальную жизнь он проведет в тюрьме. В отчаянии Зак обратился за помощью.
Слышите ли вы некий общий мотив в каждом его плане по самоубийству?
Каждая попытка в случае успеха имела бы своим результатом то, что Зак будет застрелен кем-то, защищавшим свою страну. Хотя он в свои двадцать четыре года не сделал ничего такого, чтобы заслужить это. Он никогда никому не причинил ничего плохого. У него не было никакого груза персональной вины и не было оснований обвинять себя в том, что кто-то страдает из-за него.
Тогда кому нужно, чтобы Зак умер? Если высказаться точнее, кому в его семейной системе было необходимо, чтобы его застрелили за что-то содеянное?
Чтобы найти ответ на этот вопрос, мы предприняли путешествие в семейную историю Зака. Его ключевая фраза указала нам дорогу. Учитывая ключевую жалобу Зака, мы сформулировали три вопроса-моста.
Вопросы-мосты для Зака
• Кто в вашей семье совершил преступление и не понес за него наказание?
• Кто чувствовал, что его должны застрелить за нечто содеянное?
• Кого застрелили, и семья не могла горевать о нем?
Какой-то из двух первых вопросов должен был попасть в яблочко. Первый вопрос вызвал у Зака воспоминание об одном разговоре, который он слышал, когда был маленький. Дедушка, отец его матери, занимал высокий пост при правительстве Муссолини и принимал решения, результатом которых стала смерть множества людей. Когда война в Италии подходила к концу, он достал поддельные документы, изменил имя и сбежал в Соединенные Штаты. Оставшихся работников его управления согнали во двор, и комендантский взвод расстрелял их. Дедушка Зака хитростью избежал наказания. Ему повезло. По крайней мере он так думал. Однако его судьба перешла к первому рожденному в семье мальчику – его внуку.
Как мы говорили в Главе 3, Берт Хеллингер считает, что каждый из нас полностью в ответе за свою судьбу и единолично должен нести ее последствия. Если мы попытаемся избежать, обмануть или отказаться от нее, то другой член семейной системы может заплатить цену за это – порой даже собственной жизнью.
Зак пытался заплатить за преступления своего деда. Это было слишком дорогое наследство, и он понятия не имел, что принял его на себя. Он думал, что желание, чтобы его застрелили, его собственное. Он никогда не думал, что семейная история может настолько глубоко влиять на него и никогда не проводил подобную параллель.
«Вы хотите сказать, что это не я хочу умереть? – Зак был ошарашен. – Вы хотите сказать, что мне не нужно умирать?»
Уклонившись от расстрела комендантским взводом, дедушка Зака тем самым не уравновесил причиненное им горе. Два поколения спустя внук попытался выровнять счет ценой собственной жизни. Это было несправедливым, но почти удалось Заку.
Тем не менее он все же смог оставить своему деду чувство, что ему необходимо умереть. Одно понимание, откуда оно возникло, стало уже большим облегчением для него. Впервые Зак смог отделить собственные чувства от тех, что принадлежали не ему. То, что раньше казалось частью себя, теперь можно было отпустить и не держаться за это.
Каждый из нас полностью в ответе за свою судьбу и единолично должен нести ее последствия. Если мы попытаемся избежать, обмануть или отказаться от нее, то другой член семейной системы может заплатить цену за это – порой даже собственной жизнью.
На случай, если старые чувства опять появятся, у Зака был готов осознанный план. Он представит перед своим мысленным взором деда и уважительно поклонится ему. Он услышит, как дед говорит ему, что мысль о необходимости умереть принадлежала ему, деду, и что он сам с ней разберется, а Зак может глубоко вдохнуть и выдохнуть и жить с миром. Зак представит, как в следующей жизни дед компенсирует ущерб тем людям, которым принес горе. И весь образ стал наполняться миром и согласием.
Как и Заку, вам, вероятно, никогда не приходило в голову связать вашу проблему с травматическим событием из семейной истории. Теперь, зная о ключевой фразе, у вас есть способ, как это сделать. Произнесите ее один или более раз и задайте себе следующие вопросы. Вы уверены, что эта фраза исходит именно от вас? Есть ли кто-то в семейной системе, у кого была причина чувствовать так же? Даже если у вас нет никакой информации о прошлом вашей семьи, дорожка к исцелению уже проложена. Вы уже сделали самое трудное – смогли выделить свой самый сильный страх. Хотя вы можете нести в себе неприятные ощущения, сам страх, скорее всего, происходит из какого-то травматического инцидента, произошедшего до вашего рождения, и связан со страданиями кого-то из родных. Если даже вы точно не знаете, что именно произошло, то можете точно сказать, что оно есть. Вы это чувствуете.
Афроамериканка Эйприл занималась лоскутным шитьем. В сорок лет с небольшим она нашла фотографию 1911 года, где были изображены черная женщина и ее сын, повешенные за шею под мостом. Несколько белых мужчин, женщин и детей выстроились на мосту над ними. С этого момента жизнь Эйприл изменилась. Сцена линчевания произвела на нее неизгладимое впечатление. «Я плакала не переставая, – сказала она. – Это могли бы быть я и мой сын». С того дня, как Эйприл увидела фотографию, ее тревожность усилилась. «Словно на каждом дереве я видела по повешенному».
Я спросил ее, был ли кто-то в семье, кого подвергли линчеванию. Она не могла сказать точно. В конце 1880-х годов мальчика и девочку, родившихся от черного мужчины и белой женщины, оставили на обочине дороги. Другая семья приняла мальчика, который стал дедом Эйприл, но не его сестру. Неизвестно, что случилось с ней и с их родным отцом.
Признаём и благодарим члена(-ов) семьи, стоящих за ключевой фразой1. Если вы точно знаете, кому изначально принадлежит страх, нашедший выражение в вашей ключевой фразе, представьте себе этого человека.2. Если вы не совсем уверены в том, кто он, закройте глаза. Представьте себе кого-то из семьи, кто мог иметь похожие эмоции. Возможно, это дядя или бабушка, или даже старший сводный брат, которого вы никогда не видели. Вам не обязательно знать, кто это. Возможно, он даже не кровный родственник, но причинил вред кому-то из членов семьи или же, наоборот, сам пострадал от кого-то из ваших родных.3. Представьте себе человека или людей, связанных с травматическим событием, лежащим в основе вашей ключевой фразы. Вам не нужно точно знать, что это было за событие.4. Теперь наклоните голову и дышите глубоко ртом.5. Скажите этому человеку или людям, что вы глубоко уважаете их и то, что с ними произошло. Скажите им, что их не забудут и будут помнить с любовью.6. Представьте, что они обрели покой.7. Представьте, что они благословляют вас жить полной жизнью. Делая вдох, почувствуйте, как их добрые пожелания физически воздействуют на ваше тело. Почувствуйте, как уходит ваш страх, как будто кто-то опустил шкалу интенсивности до нуля.8. Делайте так несколько минут, пока тело не успокоится.
Из истории известно, что черного мужчину наказывали за связь с белой женщиной. Тем не менее белые рабовладельцы часто имели детей от своих черных наложниц. Исследование, опубликованное в мае 2016 года, приводит генетические доказательства этого, запечатленные в ДНК ныне живущих афроамериканцев. ДНК несут в себе следы европеоидного наследия, что по времени может быть отнесено ко временам рабовладения. Таким образом, исследователи подтвердили то, что и так давно было известно ().
Хотя Эйприл с точностью не могла сказать, подвергся ли ее прадед или двоюродная бабушка, или другой член семьи линчеванию, она подозревала, что такое вполне могло произойти. По меньшей мере она несла в себе остатки коллективной травмы, которую разделяла с другими афроамериканцами, переживавшими похожие страхи.
Эйприл чувствовала, что обязана найти каждый задокументированный случай линчевания мужчин, женщин и детей в Америке с 1856 по 1965 год. Она обнаружила имена более 5000 человек и за каждого вплела золотую нить в черный квилт. С каждым найденным именем у Эйприл появлялось чувство, что теперь еще одна душа может упокоиться с миром. Через три года – время, которое потребовалось ей, чтобы закончить свой квилт, весивший теперь 6 килограмм, – Эйприл наконец почувствовала освобождение.
Ключевая фраза: дорога к трансформации страха
Из всех методов ключевого языка, которым вы научитесь в данной книге, фраза, выражающая ваш самый сильный страх, – наиболее прямой путь к раскрытию неразрешенной семейной травмы. Ключевая фраза не только ведет к источнику вашего страха, она также связывает вас с чувствами от неразрешенной семейной травмы, которые до сих пор живут в теле. Когда мы обнаруживаем источник, страхи начинают улетучиваться. Вот десять основных характеристик ключевой фразы:
Ключевая фраза: десять основных характеристик1. Чаще всего ключевая фраза связана с травматическим событием из истории семьи или из детства.2. Часто начинается со слов «Я» или «Они».3. Содержит всего несколько слов, которые тем не менее полны драматизма.4. Содержит эмоционально заряженный язык самого сильного страха.5. При произнесении вызывает физическую реакцию.6. Может извлечь из памяти «утерянный язык» травмы и привести к источнику его происхождения в семейной истории.7. Может вызвать воспоминания о травме, которые не складываются в единое целое.8. Может дать необходимый контекст, в свете которого придет понимание эмоций, переживаний и симптомов, которые вы испытывали.9. Нацелена на причину, а не на симптомы.10. При произнесении имеет силу освободить вас от прошлого.
В следующей главе вы научитесь строить семейное дерево так, чтобы найти ключевую травму, связанную с вашей ключевой фразой. Прежде чем мы перейдем к этому, давайте построим карту вашего ключевого языка.
Письменное упражнение № 9:построение карты ключевого языка1. Запишите вашу ключевую жалобу. Для образца возьмем ключевую жалобу Мэри, старший брат которой родился мертвым, даже не имел имени и после о нем в семье не говорили:«Я не вписываюсь. Я чувствую себя так, как будто я невидимка. Никто меня не видит. Мне кажется, что я лишь наблюдаю за жизнью, но не участвую в ней».2. Запишите свои ключевые описания матери и отца. Вот ключевые описания Мэри:«Мама была доброй, хрупкой, любящей, подавленной, погруженной в себя и бездеятельной. Мне всегда казалось, что это я должна заботиться о ней».«Отец был смешной, одинокий, отстраненный, часто отсутствовал и много работал. Я виню его за то, что его часто не было с нами».3. Запишите вашу ключевую фразу – самый сильный страх. Вот страх Мэри:«Я всегда чувствую себя одинокой и покинутой»
Теперь вы собрали все необходимые данные для карты ключевого языка, которая вам нужна, чтобы сделать четвертый, последний шаг – раскрыть ключевую травму своей семьи.
Назад: Глава 7 Ключевые описания
Дальше: Глава 9 Ключевая травма
