Глава 22
Харпер
Я легла на кровать, которая когда-то была моею, в своей бывшей спальне, достала из-под матраса два блокнота и целую минуту решала, какой из них открыть первым. В левой руке я держала наброски романа, того самого, что начала еще в университете. Из-под обложки с трех сторон торчали желтые, потрепанные страницы. А в правой руке я сжимала дневник, черную кожаную тетрадку, одну из множества, заполненных за всю жизнь.
Так, сначала ответы…
Я открыла дневник и посмотрела на первую запись. 3 августа 2015 года. Невероятно. Я держала в руке тот самый дневник, в котором писала перед тем, как сесть в самолет на рейс 305… Я пыталась понять, как такое могло произойти. Обычно мне хватало одной тетради на год. Видимо, я стала заметно медленнее делать записи. Или… последние заметки сделаны сразу после 2015 года. Об этом я не подумала, но решила, что, возможно, дневник поможет мне узнать, что здесь произошло.
Я собралась было отнести его в гостиную, где оставались мои спутники, но решила, что должна прочитать свои записи первой. А еще, если честно, я отчаянно боялась того, что могло там оказаться.
Наконец я решилась и перелистала страницы к тому месту, где рассчитывала обнаружить следующую запись – день после предположительного приземления самолета.
15 ноября 2015 года
Уверенность. Главное слово дня. Видишь, что я сделала? Да, конечно, видишь, потому что я бы увидела – и вижу. И это не вызывает сомнений. А также моя судьба, потому что я выбрала уверенность.
Ну ладно. У меня кружится голова. От облегчения, что страшный груз свалился с моих плеч. Я решила трудную, лишавшую меня воли дилемму: я напишу биографию Оливера Нортона Шоу, полную восхвалений и восхищения книгу, которая ничего не изменит – разве что мою судьбу. Я знаю, что мне хорошо за нее заплатят. И я смогу использовать гонорар, чтобы отдаться своей истинной страсти: «Алиса Картер и тайны вечности» (до вчерашнего дня мой роман назывался «Алиса Картер и рыцари вечности», но лучше его изменить – ведь все любят тайны, а когда речь идет о рыцарях, сразу становится ясно, с чем мы имеем дело).
На то, чтобы написать биографию, мне потребуется год, возможно, даже меньше – девять месяцев, если я буду работать быстро. Потом, после того как злобные критики разберут ее на составные части, а печатники уничтожат достаточное количество деревьев, чтобы обеспечить магазины стопорами для дверей, она выйдет в свет. Все вместе займет года два. Я должна получить аванс в размере одной трети гонорара после подписания договора, еще треть – после утверждения рукописи и оставшуюся треть – когда книга будет напечатана. И авторские отчисления каждые полгода, за вычетом пятнадцати процентов агенту. (Я продолжаю считать, что оно того стоит.)
Уверенность. Я решила написать биографию Оливера Нортона Шоу, и через два года я стану настоящим автором, займусь своим романом и полностью посвящу все свое время молодой англичанке по имени Алиса Картер, неожиданно обнаружившей, что она в состоянии делать вещи, о которых даже не подозревала, а ее решения и способности могут изменить течение истории и спасти ее мир. Мне ужасно нравится все, что я придумала. Это то, о чем можно мечтать, то, к чему можно стремиться. Осталось двадцать четыре месяца.
Итак, я согласилась на эту работу. И что получилось? К счастью, я держала в руках собственную автобиографию. Я принялась перелистывать страницы, читая даты, записанные моим почерком. Я искала день, который должен был наступить через два года…
21 октября 2016 года
Успех. Это Мое Имя. Все заглавные буквы, грамматически неоправданные, определены следующими фактами:
– «Санди таймс». Автор документальной литературы номер один? Харпер Лейн.
– «Нью-Йорк таймс». Автор номер один документального произведения в твердой обложке? Харпер Лейн.
– «Ю-эс тудей»…
Думаю, вы уже догадались.
Обзоры. Совсем неплохо. Пара оплеух тут и там. Но мой издатель успокоил меня: «Владелец «Пост» ненавидит Шоу уже много лет, так что не обращай внимания». И по поводу другой критической статьи: «Гиббс думал, что этот заказ получит он. Не удивительно, что он разозлился. Не позволяй ему порубить тебя на куски топором, который он точит, Харп». И так далее, и тому подобное. Но общий итог таков: я написала бестселлер.
Читатели – и их много – действительно читают мою книгу, и она им нравится, они мне об этом пишут, они говорят, что та расширила их горизонты, дала смелость выбраться из своей раковины и изменить свою жизнь. Я получаю фантастическое удовлетворение, и каждый день, когда открываю свою электронную почту, меня ждет новая порция чистой радости.
И в этом разница. Когда ты работаешь литературным «негром», ты пишешь, чтобы ублажить издателя. До сих пор они подписывали мои чеки, время от времени хвалили меня, иногда на мой счет приходили деньги… Теперь же я получаю поддержку и вдохновение каждый день в цифровом виде: достаточно одного «клика». Я пишу для них. Ради ощущения счастья. И ради гордости за свою работу – и за решение, которое я приняла.
Интересно… Я снова начала листать страницы в поисках того, что действительно хотела знать, и через несколько месяцев обнаружила ключевую фразу.
7 февраля 2017 года
Я кое с кем познакомилась. Он умный (очень, исключительно), обаятельный, много путешествовал и знает столько, что поверить в это просто невозможно. В общем, потрясающий.
Но все совсем не просто. По возрасту он годится мне в отцы. Он – друг Шоу и один из основателей «Титанов». Его историю просто необходимо рассказать, и я не сомневаюсь, что мир станет лучше, если узнает ее. Дэвид Джексон заявил, что я единственный человек, который может ее написать и что он не согласится и не станет поддерживать никого другого. Или я, или никто. Если я откажусь, история его жизни и выпавших на его долю испытаний и побед никогда не увидит свет. Я согласилась.
Я перевернула страницу и с изумлением увидела, что отдала все силы биографии Джексона, забросив дневник. Затем перелистнула еще одну страницу и увидела дату выпуска этой книги.
16 сентября 2019 года
Бытует мнение, что в писательском деле любому автору один раз может улыбнуться удача (лично я в это не верю). Но если ты выпустил вторую книгу и она пользуется успехом, все начинают считать тебя настоящим талантом.
Я коллекционирую тех, кто в меня верит.
Говорят, биография Джексона получилась лучше, чем книга о Шоу. Жизнь Дэвида описана ярче: моя книга переносит читателей в место, где он вырос, где стал человеком, покорившим мир финансов, и влиял на судьбы народов, точно они были фишками в «Монополии». И, главное, они поняли, почему в шестьдесят лет он решил присоединиться к Оливеру Нортону Шоу, чтобы отдать все свои силы и капиталы «Фонду Титанов» и совершенствованию человечества. Они увидели, что для него означало быть Титаном и как это повлияло на его судьбу. Узнали обо всех принесенных им жертвах – жертвах, которые того стоили.
В общем, Дэвида начали понимать. И не только обычные читатели, но и его знакомые. Люди вроде Дэвида Джексона не слишком открыты, они никого не впускают в свою душу и не склонны вести задушевные беседы возле камина с бокалом в руке. Он рассказал мне, что даже его самые близкие друзья звонили ему и говорили, что лишь теперь они его поняли. Люди, знавшие его сорок лет, подходили к нему во время вечеринок и признавались, что только сейчас осознали, чем он занимался несколько десятилетий назад и что намерен сделать дальше. И более того, его враги, с которыми он воевал на публике и в частной жизни, решили зарыть топор войны и присоединиться к нему и Оливеру, чтобы тоже стать Титанами.
Вчера он позвонил мне и заявил, что все это – моих рук дело, что таков результат биографии, которую я написала.
Я твердила, что он ошибается, – и не кривила душой. Это его жизнь, история и судьба сделали такое возможным. Я всего лишь рассказчица, а людям интересно узнать о нем как можно больше. Просто я оказалась в нужном месте в нужное время.
В прошлый вторник Дэвид и Оливер пригласили меня на ланч на Манхэттен. Они объявили, что мы отметим успех моей книги, однако эти двое всегда оставались и остаются деловыми людьми. На ланче присутствовала совершенно поразительная женщина, тоже кандидат в Титаны. Ее судьба не такая захватывающая, как у Шоу и Джексона, но она произвела на меня впечатление, и я знаю, что ее жизнь увлечет и других, особенно женщин, выросших в сельских уголках мира, из которых редко удается вырваться, и только по счастливому случаю. Мне она понравилась, как и ее история. И я сразу согласилась о ней написать.
Я попыталась мысленно их сравнить: эту женщину и Алису Картер.
Одна была настоящей, другая – плод моего воображения, в лучшем случае сказка на ночь.
Книга об одной могла стать вдохновением для нескольких поколений юных девушек, книга о другой – побыть бестселлером несколько недель, возможно, быть экранизированной (фильм войдет в десятку самых популярных), но затем быстро оказаться погребенной под песками времени и быть забытой, когда выйдет следующий блокбастер. Алису Картер люди забудут, но они будут помнить Сабрину Шредер, потому что она настоящая, и каждая секунда ее борьбы правдива. Ее победа – это вдохновение. И историю ее жизни просто необходимо рассказать.
Этот выбор сделать было легко.
Ну и ну! Такого я не ожидала. Биография Сабрины, видимо, стояла на полке в гостиной, среди тех, что я пропустила, когда пыталась найти книгу про Алису Картер… Я решила поискать ее после того, как закончу с дневником.
После 2019 года записи изменились. Внутренний диалог прекратился, и больше я не описывала никаких своих мыслей или чувств. Мой дневник превратился в отвратительный альманах, в чистой воды статистику – в основном там рассказывалось о количестве проданных экземпляров, а также о биографиях, которые я написала, и датах их выхода в свет. Теперь понятно, почему тетрадка так и осталась полупустой.
И вдруг, совершенно неожиданно, двадцать лет спустя скупо перечисленные факты рассказали мне кое-что новое.
23 декабря 2031 года
Одна. Он тоже. Мне ничего не остается, как только написать, что теперь это мой единственный друг. Мы признались друг другу в наших чувствах. У него есть план. Он такой храбрый. Его план изменит все. Впервые с тех пор, как смертельно заболела моя мама, я вспомнила молитвы. Я так хочу, чтобы все получилось! Другого пути нет. Иначе он недосягаем. Нет, я недосягаема. Я под запретом.
Титаны – наши последние враги. Какая ирония! Сомнительная каббала, которую я продала миру, стала единственным барьером, отделяющим меня от бессмертного счастья.
И всё. На этом записи закончились. «Ты что, издеваешься?» – подумала я. Должен быть еще дневник. Я уже собралась перерыть всю квартиру, когда распахнулась дверь спальни и вошел Ник.
– Эй… – Он прищурился, увидев, что я лежу на кровати с дневниками в руках и с грустью на лице. – Все в порядке?
О, да, конечно, все было в полном порядке! Просто я узнала, что предала свою мечту и превратилась в старую деву, которая потратила последние годы жизни на то, чтобы заполучить недоступного мужчину.
– Я отдыхаю, – соврала я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос меня не выдал.
Впрочем, мне не удалось обмануть Ника. Похоже, за прошедшие несколько дней он хорошо меня узнал. Или умение разбираться в людях и понимать их чувства и мысли – это часть его работы? Уж не знаю, чем он там занимался по жизни…
Стоун вошел, закрыл за собой дверь и сел рядом. Сердце быстрее забилось у меня в груди – казалось, что в воздух, точно пламя только что разожженного костра, взвилось множество бабочек. «Господи, я превратилась в двенадцатилетнюю дурочку! Да, мне самое место в психушке», – подумала я.
– В чем дело? – спросил Ник.
Я помахала в воздухе дневником:
– Изучала некоторые решения, которые принимала в жизни.
– И как?
– Вначале все выглядело просто замечательно… но потом не слишком.
– Для той, кто это писал.
– Ее прошлое – это мое будущее.
– Не обязательно. Мне кажется, мы нарушили порядок вещей. Тут есть музей, который, возможно, расскажет нам, что здесь случилось. Юл и Сабрина согласились с нами там поговорить.
– Музей?
– Он называется «Зал Титанов».
* * *
Дорога в «Зал Титанов» показалась мне бесконечной, хотя на самом деле он находился всего в четырех кварталах от моей квартиры.
Сабрина и Юл шли впереди, Грейсон шагал один посередине, а мы с Ником замыкали шествие.
Ради собственной безопасности мы молчали, но у меня сложилось впечатление, что все были погружены в глубокие размышления о странном, пустом Лондоне будущего – и ждали ответов на свои многочисленные вопросы.
«Зал Титанов» занимал целый квартал и стоял посреди огромного парка, когда-то великолепного, но теперь заросшего и дикого. Я подумала, что он похож на центр, из которого природа начала захват Лондона, на место, где рождаются сорняки, ползучие растения и деревья, медленно уничтожающие все свидетельства существования людей.
В центре парка стояло простое каменное здание, практически невидимое в тусклом лунном свете из-за поглотившей его буйной растительности. Вестибюль поражал своими скромными размерами и убранством, и контраст между этим зданием и окружавшим его великолепием Лондона производил невероятно сильное впечатление. Я не сомневалась, что для того, чтобы добиться подобного эффекта, были потрачены немалые деньги. Я знала этот квартал: раньше его занимали офисные здания и большие жилые дома, каждый из которых стоил целое состояние.
Мы пробирались по заросшему парку, перелезая через упавшие деревья и сражаясь с преграждавшими нам путь густыми зарослями. Потом Ник распахнул деревянные двойные двери, и мы увидели маленькую приемную со стоявшим на возвышении столом. Мы прошли мимо него и оказались в комнате с двенадцатью дверями, очень похожей на площадку перед аттракционами в парке развлечений. Судя по всему, здесь дожидались своей очереди посетители.
К моему несказанному удивлению, на полу загорелись зеленые стрелки, которые указывали на первую дверь.
– Они, наверное, работают от солнечной батареи, как в Стоунхендже, – предположил Ник.
Мы прошли по стрелкам в комнату, которая оказалась значительно больше, чем я ожидала, с полом, выложенным темным камнем. Она была пустой, но из окутанного тенями дальнего конца послышались шаги. Сначала они были едва различимыми, но потом стали громче – это был стук каблуков по каменному полу.
Ник и Грейсон вытащили пистолеты и встали перед Сабриной, Юлом и мною, приготовившись встретить того, кто появится перед нами. Мы стали настоящими параноиками, и не без причины.
Женщина, вышедшая из тени, похоже, не обратила ни малейшего внимания на пистолеты. Она была одета в традиционный для всех времен костюм: черное платье с ниткой жемчуга на шее. Ее волосы, доходившие до плеч, как и у меня, отливали серебром. Глядя на ее худое с несколькими морщинами лицо, я решила, что ей лет шестьдесят.
Она спокойно посмотрела на нас и сказала:
– Привет, я Харпер Лейн.
