Глава двеннадцатая
Испытания под прикрытием
Пинкус был отчасти джазовым музыкантом, отчасти предпринимателем, отчасти научным гением, придумывавшим вещи на ходу. У него было немного денег от «Планирования семьи». У него был прогестерон, который неплохо работал на кроликах и крысах. И у него был Джон Рок, протестировавший прогестерон на своих пациентках. Пациентки Рока страдали бесплодием, так что его работа мало что доказывала. Однако начало было положено.
В отчете для «Планирования семьи», помеченном двадцать третьим января тысяча девятьсот пятьдесят третьего года, Пинкус не упоминает испытаний гормонов на женщинах. Наиболее полезным способом предохранения, писал он, стала бы таблетка, которая подавляет овуляцию, оплодотворение и имплантацию яйцеклетки. Таблетка должна быть нетоксичной, а ее действие – абсолютно обратимым. Пинкус просил три тысячи шестьсот долларов в год еще на два года испытаний на животных. Для Пинкуса это был потрясающе скромный запрос. Вероятно, особых надежд на яркий результат он не питал.
Пол Хеншоу, директор по исследованиям «Планирования семьи», заметил, что кое-что Пинкус в отчете опустил, и в ответе задал несколько острых вопросов. Были ли у лабораторных животных замечены побочные эффекты, спрашивал он. Думает ли Пинкус в ближайшее время проводить испытания на людях? И наконец, был вопрос о патентах. Хеншоу написал, что если исследования контрацепции, финансируемые «Планированием семьи», приведут к «патентуемым открытиям», то права на патент должны отойти Мемориальному фонду исследований Дикинсона, филиалу «Планирования семьи». Хеншоу, в отличие от многих других работавших в «Планировании семьи», был высококвалифицированным ученым – биологом, работавшим в проекте «Манхэттен». Ему предоставлялся целый институт исследования фертильности под эгидой «Планирования семьи» – но он уже начал разочаровываться. Как и Сэнгер, он обнаружил, что руководство «Планирования семьи» «нетерпимо относится к прогрессивному мышлению, необходимому для исследований». Хеншоу также признавал, что работа Пинкуса может быть не только патентоспособной, но и рентабельной, и он письменно заявил, что организация претендует на долю в любом доходе, полученном благодаря исследованиям Пинкуса. «Я хотел бы знать, согласитесь ли вы на такие условия», – писал он.
Юристы в обсуждении не участвовали, только ученые.
Пинкус согласился, но с некоторыми оговорками. Для начала он заметил, что исследуемые контрацептивы могут не подлежать патентованию, потому что соответствующие химические соединения поставлялись разными фармацевтическими компаниями, которые, вероятно, подали заявку на патент. Но если, продолжал он, проводимое исследование даст в результате патентоспособную противозачаточную таблетку, то «поделиться правами на патент будет правильным и справедливым», учитывая, что Вустерский фонд тратил на то же исследование и собственные деньги, и гранты. «Признаю, что вопрос запутанный», – написал он.
Отвечая на другие вопросы Хеншоу, Пинкус заметил, что не наблюдал побочных эффектов у животных, получавших прогестерон. И под конец он заявил, что готов начать испытания на людях, но, перед тем как строить такие планы, хотел бы знать, готово ли «Планирование семьи» продолжать спонсировать его работу.
Две недели спустя Хеншоу одобрил запрос Пинкуса на двухгодичное финансирование по три тысячи шестьсот долларов в год. Когда, спрашивал он, начнутся испытания на людях?
Пинкус поблагодарил Хеншоу за деньги и отметил, что начал разрабатывать план тестирования действия противозачаточной таблетки на больших количествах людей. «Бо´льшая часть этой работы по самой своей сути должна быть медленной и кропотливой, так что я не ожидаю каких-либо определенных результатов в течение минимум года», – написал он. Если, оговаривался он, «Планирование семьи» не сможет выделить дополнительные деньги, «можно попробовать немножко ускорить процессы…».
• • •
Пинкус был доволен результатами своих прежних испытаний на кроликах и крысах. В равной степени, если не больше, был он доволен результатами Джона Рока, показавшими, что прогестерон не вредит женщинам. Рок не проверял гормоны именно как метод предохранения, но Пинкуса это мало волновало. Не важно – могли женщины зачать или нет. Ему нужны были живые теплые тела; женщины, готовые не только принимать экспериментальное лекарство, но и подвергаться ежедневному измерению температуры, ежедневному забору вагинального мазка, каждые двое суток сдавать анализ мочи и время от времени переносить биопсии эндометрия – когда врач берет кусочки ткани из слизистой оболочки матки. У пациенток Рока была цель – они верили, что в конце концов Рок поможет им забеременеть. Без такого стимула Пинкус вряд ли собрал бы добровольцев. К тому же, проводя свой эксперимент якобы в рамках работы Рока с фертильностью, Пинкус мог на голубом глазу утверждать, что не занимается вопросами контроля рождаемости. Если бы он откровенно признался, что´ изучает, они с Роком оба были бы признаны нарушителями закона штата Массачусетс, запрещающего все способы предохранения, и получили бы по пять лет тюрьмы и штраф до тысячи долларов.
В заявлении на новый грант от «Планирования семьи» Пинкус написал, что собирается провести испытания в течение «двух или трех менструальных циклов на тридцати – сорока женщинах». Тем временем лабораторные испытания на животных продолжались.
Вот еще один всплеск импровизаторского гения Пинкуса – схема столь причудливая, что, кажется, она пришла прямиком из Голливуда. Он собирался испытывать средство предохранения под видом лекарства от бесплодия. Если бы он все еще работал на факультете в Гарварде, да даже работай он все еще в союзе с Университетом Кларка, – ему это с рук не сошло бы. Глава факультета, опасаясь проблем с законом или дурной репутации, мог просто запретить ему давать женщинам контрацептивы. Но Пинкус был на службе сам у себя и не боялся рисковать. Когда Хеншоу спросил его, не опасно ли нарушать закон, давая средства предохранения женщинам Массачусетса, Пинкус ответил решительно: «Исследовать фундаментальные факты можно что в Вустере, что в Томбукту [sic]». В этих испытаниях, продолжал он, мы не исследуем средства предохранения. «В них изучается совершенно конкретные эффекты препаратов, с которыми мы работаем, и исследование биологии этих эффектов не противоречит ни единому закону штата Массачусетс». Проводить масштабные испытания на многих женщинах может оказаться трудным делом, но это вопрос не сегодняшний. Первое, что нужно сделать, – выяснить, работает ли прогестерон. Пинкус заключал: «Таким образом я бы хотел узнать от вас, что вы считаете возможным с точки зрения ваших ресурсов».
Пинкус верил, что долг ученого – быть агрессивным. Слишком многие из его коллег, жаловался он, удовлетворялись лишь публикациями в научных журналах, а надо думать о том, как работа может способствовать переменам. «Программы, призывающие к действию, – писал он, – в основном проходят мимо лаборатории исследователя».
Пинкус теперь видел себя не просто ученым-исследователем, он был активистом, борцом и бизнесменом. Еще он был создателем всяческих коалиций, вплоть до самых неправдоподобных. Он не первый экспериментировал с прогестероном, и даже не первый предположил, что прогестерон может работать как средство предохранения для женщин. Но он первым наладил необходимые связи, соединив между собой фармацевтические компании, гинекологов и биологов, у которых совпали интересы. Пинкус искал не момент озарения – он искал части пазла, составляющие имеющийся у него мысленный образ: функционирующую противозачаточную таблетку. Сталкиваясь с очередным препятствием, он не отступался от проекта, не откладывал его для себя или на будущее, а продолжал двигаться вперед, используя все средства и всех союзников, которые у него были.
Джон Рок уже давал женщинам прогестерон и эстроген, чтобы посмотреть, поможет ли это им забеременеть. Пинкус не делал ничего иного – он просто делал это по другой причине.
Было ли это нечестно? Большинство скажет, что да. Однако никаких законов или медицинских стандартов того времени это не нарушало.
В пятидесятых годах двадцатого века законы США по испытанию экспериментальных препаратов были в числе самых прогрессивных, и все равно тогда еще не было закона, обязующего врачей информировать пациентов о том, что над ними проводят эксперименты. Пациенток Рока не то чтобы одурачили. Им сказали, что прогестерон, который им дают, прекратит работу яичников и сделает беременность невозможной. Им сказали, что лечение вызовет состояние, похожее на беременность, и может вызывать тошноту. И им совершенно честно сказали, что, по мнению Рока, после завершения эксперимента их шанс забеременеть станет гораздо выше.
Не сказали только одной детали.
• • •
Испытания на людях начались в пятьдесят третьем. Пинкус и Рок записали двадцать семь пациенток Рока в бесплатной женской больнице на трехмесячные испытания. Исследование отличалось от прежних экспериментов Рока с прогестероном. В этот раз, поскольку Пинкус хотел удостовериться, что гормоны действенно предотвращают овуляцию, в эксперимент не включили женщин, у которых не было регулярных овуляций. Вошедшие в группу тоже были бесплодны, но Рок не знал, по какой причине. Вместо смеси прогестерона и эстрогена, которую ранее использовал Рок, женщины получали только прогестерон. Таблетки принимались каждый день в течение трех недель, потом следовал перерыв, чтобы могла произойти менструация.
Работа оказалась трудоемкой. Среди медсестер и лаборантов Рока новый раунд исследований называли прогестероновым проектом Пинкуса – ППП. Кое-кто шутил, что ППП расшифровывается как пи-пи-пи – тестировали очень много образцов мочи. Собрав достаточно бутылок с мочой, Рок посылал курьера из Бостона, а Пинкус – курьера из Шрусбери. Они встречались на полпути, посыльный Пинкуса забирал мочу и ехал обратно в Шрусбери.
Пинкус был в таком восторге от такого подхода, что ему не терпелось найти побольше испытуемых. Весной пятьдесят третьего года, когда у Рока испытания только начинались, он обратился к ученым и гинекологам Вустера, Израиля и Японии с просьбой, не согласятся ли они включить своих пациенток в аналогичные исследования. Он также набрал участниц из медсестер Вустерской больницы штата. Их содействие могло оказаться для Пинкуса крайне важным: они, в отличие от пациенток Рока, не лечились от бесплодия. Они, предположительно, были фертильны, некоторые использовали средства предохранения. К сожалению, медсестры оказались не лучшими пациентками. Большинство из них вышли из эксперимента.
В Вустере сорокасемилетний гинеколог по имени Генри Киркендалл согласился помочь Пинкусу и включить некоторых своих пациенток в его исследование. Киркендалл служил в больнице Святого Винсента и был главным акушером в Мемориальной больнице, обе находились в Вустере. Если вы родились в Вустере или где-то неподалеку в сороковых или в начале пятидесятых двадцатого века, вполне вероятно, что вас принимал доктор Киркендалл. Как и Джон Рок, Киркендалл был ревностным католиком. Как и Джон Рок, в результате работы с женщинами он стал сторонником планирования семьи. Пинкус встретился с Киркендаллом и спросил, сможет ли гинеколог найти тридцать женщин, желающих участвовать в исследовании вроде того, что проводил Рок. Женщинам придется каждый день измерять температуру и самостоятельно записывать результаты. Также они будут должны ежедневно брать у себя мазок и собирать собственную мочу для анализов на гормоны, или же посещать врача, чтобы это сделала медсестра.
Дозы прогестерона были экстремально высоки – между двумястами пятьюдесятью и тремястами миллиграммами в день. Этим женщинам не платили за участие, им не сообщали, что результаты могут помочь изобрести новаторское средство предохранения. Большинство из них делали это только потому, что их попросил доктор, которому они доверяли.
Испытания начались в июне. Все лето доктор Киркендалл набивал багажник своего голубого «понтиака» ампулами с мочой и стеклами с мазками и отвозил все это в Вустерский фонд в Шрусбери на анализ или просил отвезти их своего сына.
В первый год испытаний Пинкус, Рок и Киркендалл вовлекли в исследования шестьдесят женщин. Само по себе уже одно это было в некотором роде достижением, учитывая, что работу приходилось проводить скрытно. Но половина участниц вышла из эксперимента: кто-то из-за сложности процедур, кто-то из-за слишком неприятных побочных эффектов. И хотя Рок был доволен результатами – четыре из тридцати наблюдаемых бесплодных женщин смогли забеременеть благодаря так называемому эффекту отскока, – Пинкус был разочарован: у пятнадцати процентов женщин, получавших прогестерон, наблюдались признаки овуляции – результат гораздо худший, чем у крольчих и крыс. Дело осложнялось тем, что для женщин, получавших по двести миллиграммов прогестерона и по четыреста, результаты были одинаковыми.
До этого момента все развивалось быстро и вдохновляюще. Однако средство, предохраняющее от беременности только в восьмидесяти пяти процентах случаев, никуда не годилось.
Внезапно у Пинкуса появилась причина усомниться в собственном элегантном решении.
