Глава 2

ДЕТИ ПАНДОРЫ: ИСТОРИЯ ЛЮДЕЙ

Поскольку мир мифа целостен — все является частью всего остального, — то нельзя составить простой рассказ, который бы передавал события так, как они разворачивались. Люди появились уже на ранней стадии создания мира, и их история переплетается с историей богов, образуя сложный гобелен. Расплести его трудно, но это необходимо, если мы хотим понять, как взаимодействовали люди и боги. Человечество древнее некоторых богов, так что вполне разумно сначала объяснить, какое место оно занимает в Космосе, а затем перейти к отдельным богам и их историям — не в последнюю очередь потому, что люди играли важную роль в большинстве этих историй.

ЧАСТЬ 1. ВЕКА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Здесь в овраге лежат два камня; каждый такой величины, что может служить достаточным грузом для одной повозки; цвет составляющей их глины не землистый, но какой бывает в оврагах или песчаных горных потоках, запах они издают очень похожий на запах человеческой кожи. Говорят, что эти камни еще остались от той глины, из которой Прометеем был вылеплен весь человеческий род.

Павсаний, Описание Эллады, X, IV, 3

Не все титаны сражались против Зевса. Титан Прометей, чье имя связано с понятиями «продумать», «спланировать заранее», стал его союзником. В те дни, когда Кронос еще правил небесами, Прометей создал существо под названием человек, чтобы оно обитало на земле.

Отпрыск Япета, ее [землю] замешав речною водою,

Сделал подобье богов, которые всем управляют.

И между тем как, склонясь, остальные животные в землю

Смотрят, высокое дал он лицо человеку и прямо

В небо глядеть повелел, подымая к созвездиям очи.

Овидий, Метаморфозы, книга I, стр. 82–86

И, как мы увидим, сходство с богами было не только физическим.

ЗОЛОТОЙ ВЕК

Сызнова ныне времен зачинается строй величавый,

Дева грядет к нам опять, грядет Сатурново царство.

Снова с высоких небес посылается новое племя.

К новорожденному будь благосклонна, с которым на смену

Роду железному род золотой по земле расселится.

Вергилий, Эклоги, IV, стр. 5–9

Первые люди были исключительно мужчинами. И в золотом веке, описанном Гесиодом, они все жили холостяками: «…с спокойной и ясной душою… <…> В пирах они жизнь проводили. <…> Недостаток был им ни в чем не известен». Что положило конец идиллии, не вполне понятно. Но, судя по всему, из-за того, что столкнулась воля разных богов, кончился золотой век, и (это не совпадение) появилась женщина.

Обманутый Зевс

Прометей хотел для своих созданий лишь добра, однако был убежден, что люди должны приносить богам жертвы. Так что он приготовил на обед Зевсу вола: в одной порции были кости, искусно уложенные под слоем жира, а в другой — мясо и питательные внутренности, которые Прометей небрежно бросил и накрыл воловьим желудком. «Выбирай свою долю, великий Зевс, — сказал хитрый титан, — а после жертвоприношения оставшаяся часть пойдет людям». Зевс сразу понял, что его пытаются обмануть, и эта попытка его разозлила. Тем не менее он принял жир и кости, так что богам приходилось и дальше довольствоваться ими при жертвоприношениях. Но за предложение богам худшей доли пришлось заплатить — как и за самонадеянность Прометея. Зевс решил в качестве наказания причинить вред людям — любимым созданиям титана.

Прометей похищает огонь

Зевс решил, что людям нельзя открывать секрет огня: без него они останутся примитивными дикарями, всего на шаг опережающими животных. Но упрямый Прометей тайком принес огонь своим подопечным, спрятав его в пустотелом тростнике. И когда Зевс потом посмотрел на землю и увидел, что на земле в человеческих поселениях столько же костров, сколько звезд на небесах, он понял, что Прометей бросил ему вызов.

Гнев бога был ужасен. Он приказал приковать доброго титана к скале в дальних горах Кавказа и затем послал орла выклевать печень пленника. Бессмертный Прометей не мог умереть, а к утру его печень вновь была цела — на следующий день орел опять ее съедал, и титан терпел жуткую боль.

Пандора

…Вулкан [Гефест] по приказу Юпитера [Зевса] сделал из глины изображение женщины, а Минерва дала ей душу, и каждый из прочих богов подарил по подарку. За это ее назвали Пандорой [«одаренной всем»]. <…> От нее родилась Пирра…

Гигин, Мифы, 142

Ярость Зевса еще не утихла, и он теперь обратил взор к самому человечеству. В стремлении навредить людям он приготовил «прекрасное зло вместо блага [огня]» — а именно Пандору. Чтобы смягчить удар, другие боги — среди которых все-таки были и богини — собрали для создания Гефеста целое приданое из множества разных даров для человечества. Но эти дары нужно было еще научить служить человечеству, а до тех пор их держали в огромной урне — которая в более позднее время превратилась в «ящик Пандоры».

Однако Зевс наделил Пандору «даром», который должен был разрушить труд других богов: неутолимым любопытством. Едва Пандора явилась на землю, она открыла крышку, чтобы посмотреть, что находится в урне. Немедленно все существа, заключенные в ней, вылетели наружу и, поскольку еще не научились служить людям, превратились в отчаяние, ревность, гнев и тысячи болезней и недугов, которым подвержено человечество. Осталась только надежда, застрявшая у края урны: людям удалось ее приручить и сделать своим другом — как должно было случиться и с другими дарами в ящике Пандоры, хотя, какую пользу они могли приносить, нам теперь трудно представить.

Итак, говорит Гесиод (его желчное женоненавистничество здесь доходит до предела, и его трудно чем-то извинить): «Женщин губительный род от нее [Пандоры] на земле происходит…», они «пожинают чужие труды в ненасытный желудок». Да, Зевс действительно оказался хитер и коварен, ведь если «кто-нибудь брака и женских вредительных дел избегает и не желает жениться, приходит печальная старость — и остается старик без ухода!».

СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК

С потока несчастий, который Пандора, сама того не желая, обрушила на мир, начался серебряный век — и, как можно догадаться, он был не таким уж прекрасным по сравнению с золотым. Матери растили детей, держа их крепко привязанными к своим юбкам, пока те не выходили в мир как полноценные взрослые, неспособные (из-за чрезмерного влияния женщин на воспитание) быть честными друг с другом и с богами. Кругом царили насилие, бессмысленное предательство и кощунство; те самые выросшие дети жили не так уж долго после того, как выходили из-под материнской опеки. В конце концов Зевс счел это поколение людей неудачным и стер народ серебряного века с лица земли.

БРОНЗОВЫЙ ВЕК

За серебряным веком последовал бронзовый: это был век войн. Воины того времени настолько редко снимали свою медную броню, что некоторые позднейшие поэты описывали их так, словно они действительно были отлиты из бронзы. Бесконечно бушевали сражения, и даже , богу вой­ны, чувствовавшему себя в своей стихии, пришлось признать, что с этим пора заканчивать. Другие боги, особенно могучий Зевс, вскоре устали от бронзового века, так что вопрос был в том, успеет ли раса неутомимых воинов сама себя уничтожить до того, как Зевс сделает это за них.

Ждать оставалось недолго. Если верить Гесиоду, людям бронзового века практически удалось добиться успеха в своем стремлении к самоуничтожению. Но тогда встает вопрос, почему Зевс все же взялся за дело: все рассказчики мифов сходятся в том, что царь богов устроил мощный потоп, что воды разлились по всей земле и стерли с нее человечество. Согласно некоторым вариантам истории, последней каплей был случай, когда один царь принес в жертву собственного сына, считая, что это понравится Зевсу, а не приведет его в ужас.

Ковчег Девкалиона

Прометей, который тогда еще находился в мучительном плену, тем не менее был в курсе событий и следил за своими созданиями — особенно за собственным сыном по имени Девкалион, который женился на рыжеволосой Пирре, дочери Пандоры. Детям богов присуще долголетие, и, видимо, эта пара пережила порочный серебряный век и полный насилия бронзовый. Прометей намеревался сделать так, чтобы они пережили и потоп. Девкалион получил наказ построить ковчег для себя и своей жены, и в нем они переждали великую катастрофу. В конце концов, когда воды отступили, оказалось, что ковчег Девкалиона и Пирры пристал к какой-то горе. То, какая именно это была гора, стало в последующие века предметом долгих споров: жители и Сицилии, и Халкиды, и Фессалии утверждали, что такая честь выпала достопримечательности именно их местного ландшафта. Однако всеобщее мнение остановилось (как, видимо, и ковчег Девкалиона) на горе Парнас близ Дельф — летнего обиталища Аполлона и места, где потом жил его оракул.

ЖЕЛЕЗНЫЙ ВЕК: ПЕРЕРОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Зевс несколько успокоился, увидев драматические послед­ствия своих действий, и передал через оракула сообщение выбравшейся на берег паре — Девкалиону и Пирре: «Покройте головы и бросьте кости своей матери через плечо». Сначала сообщение их озадачило (ведь никто не знал, что стало с Пандорой), но потом супруги поняли, что речь идет о Гее, всеобщей матери, а «кости» — это камни, которых кругом было в изобилии. Девкалион и его жена сделали, как им сказали, и камни, ударившись об землю, смягчились и изменили форму. Те, что бросил Девкалион, превратились в мужчину, а те, что бросила Пирра, — в женщину. Так родилось поколение эпохи героев, чьи жизни и деяния легли в основу мифологических текстов.

За веком героев последовало то время, в которое сказители мифов складывали первые истории, — эпоха Гомера и Гесиода. «Железо» в его названии относится не столько к развитию железных орудий — ибо даже во времена Гомера бронза все еще широко использовалась, — сколько к тому, что железо считалось более «скучным» и «мирским» материалом в сравнении с золотом, серебром или бронзой.

Те, кто жил века спустя в позднем железном веке — или, как выразительно сказал один античный историк, в «веке ржавчины», — считали свою вселенную цельной и упорядоченной. Последние чудища исчезли — их убили последние герои. И хотя боги и другие сверхъестественные существа все еще глубоко интересовались делами людей и влияли на них, теперь они действовали посредством людей или природы, а не вмешивались во все лично.

Для тех, кто жил после 600 года до н. э., мир был зрелым — даже старым. Никто не рассуждал о том, какой век последует за железным, потому что люди верили (в той степени, в какой вообще задумывались о таких вещах), что после этой эпохи мир в целом разрушится и придет конец всему.

ЧАСТЬ 2. ЛАНДШАФТ МИФА

Насколько велико влияние мифологии на эллинский мир, показывает атлас. На самом деле оба слова — и «эллинский», и «атлас» — происходят от двух персонажей греческой мифологии — Эллина и Атланта.

Эллины

Мы уже узнали, как Девкалион, первый мужчина, пережил потоп и стал прародителем нового поколения людей. Его сына звали Эллином. Дети Эллина заселили Фессалию, а после распространились по земле, которую греки назвали Элладой — под этим именем она известна и сегодня.

Названия земель (а также населяющих их народов) зависели от того, кто из внуков и потомков Девкалиона их занял.

Дор отправился на юг, на полуостров Пелопоннес, и его имя взял себе народ дорийцев, в который позже входили и спартанцы. От дорийцев получило название отдельное направление в классическом архитектурном стиле — дорический ордер, и Парфенон в Афинах — самое яркое его воплощение.

Ксуф породил Иона (хотя некоторые говорят, что он его усыновил, а настоящим отцом Иона был Аполлон, обольстивший Креусу, жену Ксуфа). Ион стал военным лидером жителей Аттики, и те потом начали называться ионийцами. К ионийцам причисляли себя также жители островов Эгейского моря и греки Малой Азии: свои земли они называли Ионией.

К Делосу больше всего ты, однако, душой расположен.

Длиннохитонные сходятся там ионийцы на праздник,

С ними и жены, достойные их, и любезные дети.

Гомеровы гимны, I, стр. 146–149

Как и дорический, ионический архитектурный стиль дошел до нас через века — на это указывают ионические колонны многих знаменитых строений, в том числе Британского музея в Лондоне и здания казначейства США в Вашингтоне.

Ахей дал свое имя людям, населявшим области к западу от Афин, прежде всего вокруг Аргоса и Микен — именно поэтому Гомер называет греков, сражавшихся с троянцами, ахейцами. Позднее те, кто говорил, что происходит от ахейцев, вели ожесточенную борьбу с этолийцами, утверждавшими, что они потомки Эола — другого сына Эллина, который занял земли южной Фессалии и дальнего востока Греции.

Дети Ио

Греческая культура распространилась по большей части Восточного Средиземноморья еще в незапамятные времена. Сегодня мы бы связали этот процесс с вой­нами и торговлей, однако древние греки считали, что начало странствиям положила Ио — прекрасная царевна из Аргоса. Согласно мифам, ее дети помогли основать не только Грецию, но и многие соседние государства. Ее потомки образуют одно из самых ветвистых генеалогических древ мифологии, и оно тесно переплетается с двумя другими большими древами, чьими прародителями были Атлант и Эллин.

В образе коровы (см. врезку) Ио перебралась в Малую Азию, переплыв пролив, получивший после этого название «коровий брод» — Босфор. Она не смогла остаться на востоке и отправилась на юг, где в конце концов и родила дитя Зевса, которое тогда вынашивала. Эгипт, давший свое имя Египту, был одним из ее потомков. (Другим потомком Ио, каким Зевс тоже заинтересовался, была Европа, давшая свое имя континенту.)

, царь Арголиды во времена Троянской вой­ны, был еще одним потомком Ио, только через , переселенца из Лидии в Малой Азии: он дал свое имя полуострову Пелопоннес.

Среди потомков Ио также числилось несколько героев: возможно, самыми знаменитыми стали Персей и Геракл. Геракл тоже занимает не последнее место в нашем маленьком географическом расследовании: в честь подвигов этого полубога множество древних городов назвали Гераклея. Один такой город, римский Геркуланум, сохранился до наших дней — он был похоронен под толщей пепла во время извержения Везувия, того же, что погубило Помпеи.

Троя и Азия

Имя Атланта, брата Прометея, носит горная гряда и большая гора в Северной Африке. Он возглавил титанов в их битве с олимпийскими богами. В качестве наказания Зевс дал ему задание — нести небо на своих плечах.

Перед тем как взвалить на себя небесный свод, Атлант нашел-таки время, чтобы несколько раз стать отцом; среди его детей — и Диона. У плеяды Электры был сын Дардан: в его честь названа римская провинция Дардания. У него в свою очередь родился Ил, основавший город Илион, сегодня известный как Троя. Некоторые считают, что Дардан дал свое имя и проливу Дарданеллы, где во время Первой мировой вой­ны разворачивались ожесточенные бои.

Пелоп, предок Агамемнона, вел род от Дионы, поэтому можно сказать, что Троянская вой­на была в какой-то мере делом семейным (хотя речь идет об очень дальнем родстве). Позднее римляне проследили свою родословную через троянца Энея к Дардану и в конечном счете — к Атланту. Матерью Атланта была Климена, или, как сказано в некоторых текстах, Азия (под Азией греки имели в виду часть того, что сегодня называется Турцией, хотя в современном понимании это самая густонаселенная часть Земли).

ЧАСТЬ 3. ПУТЬ ЧЕЛОВЕКА

Для греков и римлян человеческий дух, как и божественный, был бессмертным и неразрушимым. Человеческое же тело было удручающе смертным. Оно постепенно увядало и в конце концов умирало, даже если боги не предрекали человеку более драматического конца. Однако в Античности смерть воспринималась как лишь еще одна ступень в развитии духа. Как раз такие концепции роднят миф с классической теологией. Благодаря им мы понимаем, что верования людей в Древнем мире представляли собой ясную и логичную систему — такую же сложную, как любая из существующих сегодня религий. Это нигде так не очевидно, как в истории путешествия человека от рождения к смерти — и далеко за ее пределы.

Жизнь на земле

В классической мифологии все живые существа в момент своего творения наполнялись божественным духом. Вергилий, римский поэт I века н. э., наиболее ясно излагает это в эпической поэме «Энеида»:

…Все питает душа, и дух, по членам разлитый,

Движет весь мир, пронизав его необъятное тело.

Этот союз породил и людей, и зверей, и пернатых,

Рыб и чудовищ морских, сокрытых под мраморной гладью.

Душ семена рождены в небесах и огненной силой

Наделены…

Вергилий, Энеида, книга VI, стр. 726–731

Несмотря на то что место человеческого духа было на небесах, тело Прометей создал из земной глины. И хотя человек в нем нуждался при жизни на Земле, оно также служило темницей для души. Запертая внутри тела, душа могла воспринимать реальность только через грубый фильтр плоти; она была подвержена низким страстям и примитивным желаниям земного существования. Как говорил Платон, наше восприятие реальности имеет такое же отношение к ее истинной природе, как тени на стене пещеры — к тем вещам, что их отбрасывают. Дух внутри плоти оказывался запятнанным, а потом постепенно очищался в мире ином.

Подземный мир греков не был адом, то есть специальным местом, где людей наказывают и заставляют страдать. Конечно, на события, которые происходили в загробной жизни, влияло то, как человек прожил земную, но в целом античный мир судил людей не так строго, как многие другие культуры того времени и более поздних эпох. Отчасти это происходило потому, что уже тогда, когда человек лежал в материнской утробе, мойра Клото пряла нить его жизни, а Лахесис, вторая из жутких сестер, отмеряла ее длину. (Мойры были детьми Ночи, и их еще называли судьбами, но греческое слово означает что-то вроде «те, кто наделяет долей».) События, которые происходили с человеком в его смертной жизни, в основном были предопределены мойрами — значение имело то, как бессмертный дух человека справлялся с тем, что ему уготовила судьба.

Но и это еще не все: считалось, что характер тоже определялся с рождения, и именно таким образом — зная, как поступит человек, — мойры направляли его на предназначенный путь. Лучшее, что можно было сделать, — посчитать себя от природы благородным и оставаться верным своей натуре тогда, когда она подвергается испытанию (а натура большинства героев — особенно в греческих трагедиях — проверялась со всей возможной суровостью). Коротко говоря, вас судили не по тому, что вы сделали со своей жизнью, но по тому, как ваш характер выдерживал испытания. В этом отношении у греков и римлян оказалось свое представление о том, что значит быть человеком. Успех или провал — дело уже решенное, и после аккуратных расспросов оракул на самом деле мог предсказать, что именно человеку приготовили судьбы. Важно было то, как человек с этим предсказанием справлялся.

Для древних прожить земную жизнь было все равно что сводить душу на интенсивную тренировку в спортзал. Жизнью назывался краткий период, который человек проводил в нестабильном напряжении: в результате он или становился лучше, или превращался в развалину. Когда в назначенный момент период завершался, наступало время уходить, и в классическом мифе это время объявляла третья мойра, которая перерезала нить и подводила человеческую жизнь к концу. По имени третьей мойры — Атропос, «неотвратимая», — назвали атропин — яд, содержащийся в белладонне.

Загробная жизнь

Узы, природой сплетенные прочно, лишь ты разрешаешь,

Сон насылая великий, вседолгий, что вечность продлится,

Общий для всех, но к иным он приходит порой не как должно,

Слишком поспешно, и юную жизнь прерывает в расцвете.

Все обретает в тебе предел, предназначенный свыше,

Только тебя одного не упросишь и ничем не умолишь…

Орфический гимн Танату (Смерти), LXXXVII

Для греков и римлян смерть была новым началом. Если родичи сделали все, что нужно, и совершили подобающие ритуалы, умершего встречал Гермес, бог тех, кто переходит границы. Гермес провожал его к берегам реки — границе с подземным миром, куда человек должен перебраться.

Воды подземных рек стережет перевозчик ужасный —

Мрачный и грязный Харон. Клочковатой седой бородою

Все лицо обросло — лишь глаза горят неподвижно,

Плащ на плечах завязан узлом и висит безобразно.

Гонит он лодку шестом и правит сам парусами,

Мертвых на утлом челне через темный поток перевозит.

Вергилий, Энеида, книга VI, стр. 298–303

Перевозчик Харон был сыном двух аспектов Ночи —  — и таким образом сам считался божеством. Он служил Аиду (брату Зевса); однажды, когда Геракл заставил лодочника переправить его через реку еще живым, взбешенный Аид заковал Харона в цепи на целый год. Услуги Харона не бесплатны — на речном берегу хватало душ людей, которых не похоронили как следует и у которых не оказалось монеты, чтобы заплатить за переправу. (Для греков это была мелкая монета обол — ее клали на веки или в рот умершего.) Что делал Харон с деньгами, мы не знаем, но на уход за лодкой и на свой внешний вид он явно тратил не слишком много.

Большинство греков верили, что рекой на границе с подземным миром был Стикс («ненавистный»), хотя на эту роль претендовала также река Ахерон в северо-западной части Греции. Считалось, что она течет из земного в подземное царство, поскольку недалеко от истока проходит череду страшных ущелий. Древние считали, что некоторые потоки погружаются и идут прямо в подземный мир, а остальные воды продолжают мирно течь к морю.

Живой душе трудно попасть в подземный мир, поскольку вход в него охраняет огромная трехголовая собака Кербер. Если живой человек попадет к порогу, который он стережет, Кербер сделает так, чтобы нарушитель продолжал свое путешествие уже в качестве недавно (и жутким образом) умершего.

Тени умерших

Царь Минос (сын ) славился при жизни как законодатель, и в подземном мире он стал судьей мертвых. Некоторые считали, что его слово имело вес при той первоначальной «сортировке», которая ожидала новые души после прибытия. Ибо не все попадали в чертоги Аида. Кто-то отправлялся на Острова блаженных, Елисейские поля. Это место было предназначено для душ тех, кто прожил на земле настолько яркую жизнь и вел себя так благородно, что его возвысили над простыми смертными. Чуть ли не присоединиться к плеяде бессмертных богов — это было лучшее, на что мог надеяться смертный.

С другой стороны, некоторые своим поведением показывали, что недостойны считаться людьми вообще. Дух человека так же неразрушим, как дух божества, а потому уничтожать таких негодяев было нельзя. Вместо этого они отправлялись на помойку вселенной — в Тартар. Они присоединялись к заключенным титанам и другим несчастным, которым уже никогда не суждено ступить на поверхность матери Геи.

Большинство людей оказывались в нижнем мире в качестве теней. Тень, по сути, была той же личностью, что и умерший, только в разы слабее и бледнее по форме. Она помнила яркие ощущения и страсти земной жизни и даже жаждала их. Правильным ритуалом можно было вызвать тень из подземного царства, чтобы она поговорила с живыми. К примеру, совета умерших искал , «напоивший» их кровью жертвенных животных, которую он вылил в небольшую яму, выкопанную в земле:

Сам я барана и овцу над ямой глубокой зарезал;

Черная кровь полилася в нее, и слетелись толпою

Души усопших, из темныя бездны Эреба поднявшись:

Души невест, малоопытных юношей, опытных старцев,

Дев молодых, о утрате недолгия жизни скорбящих…

Гомер, Одиссея, песнь XI, стр. 35–39

Советы умерших могли оказаться не столь уж полезными, поскольку разум теней слабел так же, как и все остальное, но по крайней мере зачастую они сохраняли ясную память. Те, кто жил наиболее полной жизнью — к примеру, такой, какую прожил Ахилл, — больше всего страдали в бледном, скучном мире Аида. «Лучше б хотел я живой, как поденщик работая в поле, службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный, нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать, мертвый», — жаловался, как известно, герой.

Количество времени, проведенного в подземном мире, могло разниться: некоторые философы полагали, что тысячи лет достаточно, чтобы очистить душу от человеческих страстей и земных стремлений, приобретенных во время пребывания в теле. Многое зависело от того, какой именно жизнью жил человек.

Развратник долго вымывал из своей души грязь земного существования, в то время как аскету достаточно было только встать под душ и причесаться (в духовном смысле, конечно). Но все они пребывали в подземном мире гораздо дольше, чем во плоти, так что истинным домом человечества следовало бы считать скорее чертоги Аида, а не землю над ними.

Орфей в подземном царстве

Сын Каллиопы, музы эпической поэзии, Орфей учился у  и, как говорят, так божественно играл на лире, что его слушали даже скалы и деревья. Он страстно любил свою супругу Эвридику и был настолько опустошен ее кончиной, что в конце концов решил отправиться в подземный мир и привести ее обратно. Чарами своей музыки он проложил себе путь мимо Кербера и Харона и в песне обратился с мольбой к Аиду и Персефоне.

Страшные правители подземного царства согласились позволить Эвридике выйти вслед за Орфеем в мир живых — но только при условии, что Орфей не будет оглядываться, даже на мгновение. Но когда Орфей собрался уже покинуть подземный мир, ему пришло в голову, что его обманом побуждают просто тихо уйти. Он обернулся, чтобы проверить, что Эвридика действительно идет за ним. Она шла, но, оглянувшись, Орфей нарушил договор, и ревнивый Аид снова затянул ее в свое царство. Орфей больше никогда не видел жены.

История Орфея в последующие века легла в основу орфического культа. Его последователи — орфики — оставили целый ряд трогательных гимнов, обращенных к богам:

О совоокая, изобретатель ремесел, царица,

Молят тебя днем и ночью, всегда, до последнего часа.

Ныне услышь и меня, подари же мне мир многосчастный,

Дай мне счастливые дни и добрую меру здоровья!

Орфический гимн Афине, XXXII

Возвращение

Слева от дома Аида ты найдешь источник… <…> Скажи: «Я дитя Земли и звездного Неба, но род мой — небесный… так дайте же мне скорей холодной воды, текущей из озера…»

Надпись, найденная в гробнице в Петелии (Италия)

В конечном счете каждую тень влекло к дальнему концу подземного мира, где по камням струятся воды маленькой речки Леты и где живет сама Ночь.

Здесь, как считал Платон, находилось что-то вроде пересадочной станции, за которой присматривал Сфинкс: духи получали новые роли — тех, кем они станут в будущей жизни. В распределении ролей был элемент случайности, никто заранее не знал, что именно ему выпадет, — отсюда и пошло выражение о жребии в жизни. Далеко не все «жребии» подходили всякой душе. К примеру, души, что недавно поднялись из животного состояния (каждый из нас встречал хотя бы одну такую), получали не особенно важные роли, а другие, вкусившие человеческой жизни, возможно, сами желали идиллически спокойного существования — в теле, скажем, коровы, которая мирно пасется на лугу.

Те, кто попадал сюда впервые, думали, что их порадует роль царя или тирана, прочие выбирали короткие жизни, с которыми в комплекте шли и радость, и боль, и удовлетворение духовных потребностей. Платон говорит, что Одиссей, испытав на себе в мире людей все возможное, искал жребия, который дал бы ему серую жизнь обычного человека.

После распределения ролей все пили из источника Леты и немедленно теряли память. Они снова становились чистыми духами: страсти и злодеяния предыдущих жизней уходили, прошлое стиралось, но характер сохранялся. На этом души засыпали. Предполагалось, что они проснутся в телах младенцев, которых выбрали, и приключение начнется снова.

Какие-то греческие культы учили, что, избежав Леты и выпив из соседнего источника Мнемозины (памяти), человек мог покинуть загробный мир, сохранив все воспоминания о предыдущей жизни.

Отправить