ДВЕРИ ОТКРЫВАЮТСЯ

По правде говоря, многие потомки русских эмигрантов первой волны не жаловали советских эмигрантов третьей, в основном еврейской, волны, которые начали приезжать в США в 1970-х гг. Разная история, разное происхождение, предрассудки — разрыв казался слишком большим. Но когда вместе с перестройкой появилась возможность зарабатывать деньги в России, две эмигрантские волны вдруг нашли способ договориться. Это неожиданно возникшее сотрудничество имело далеко идущие последствия как для России, так и для Соединенных Штатов.

В 1988 г. старейший банк Америки Bank of New York поглотил Irving Trust, входивший в число самых больших банков в стране. The New York Times назвала эту сделку «одним из самых крупных и продолжительных враждебных поглощений в истории Соединенных Штатов».

В результате слияния Bank of New York получил все имущество Irving Trust, включая его знаменитый небоскреб в стиле ар-деко по адресу Уолл-стрит № 1. Новым владельцам также достался отдел, занимавшийся операциями с банками СССР.

До слияния Irving Trust активно работал с советскими банками, а курировала это направление эмигрантка Наташа Гурфинкель. В 1979 г. Наташа оказалась в числе немногих, кто получил разрешение Брежнева на выезд из страны. С 1986 г. Наташа работала в Irving Trust.

В Bank of New York тоже обслуживали советские счета, и за них отвечал русский аристократ, чья семья принадлежала к высшей знати императорской России, — князь Владимир Голицын. После слияния двух банков Наташа Гурфинкель и аристократ Голицын оказались в одном кабинете на девятом этаже здания № 1 на Уолл-стрит.

Именно в этот момент представители двух разных поколений эмигрантов впервые стали работать вместе. В политике эти две группы никогда не могли ни о чем договориться, но шанс найти общий язык появился, когда на кону оказались деньги.

Для сотрудничества Гурфинкель и Голицына их разное прошлое оказалось даже полезным.

Общительная, активная и яркая Наташа выросла в Ленинграде. Родители отдали ее в элитную школу с углубленным изучением английского языка. Учили в этой школе и правда хорошо: преподаванием английского занимался сын бывшего русского эмигранта, который в 1930-е гг. вместе с отцом вернулся из Великобритании в Советский Союз. После школы Наташа поступила на факультет востоковедения Ленинградского университета, где изучала древнюю Ассирию, Вавилон и шумерскую цивилизацию. В 1979 г. ее семья приняла непростое решение: Наташа вместе с первым мужем, матерью и сестрой уехали в США, а отец остался в Ленинграде. Новые эмигранты поселились в Луисвилле, Кентукки, где с начала XX века обосновалась динамичная еврейская община. Несмотря на то, что Наташа окончила магистратуру Принстонского университета по знакомому ей направлению истории Ближнего Востока, вскоре она решилась на резкий поворот в карьере — пришла на работу в Irving Trust, который сразу направил новую сотрудницу на годичные курсы банковского обслуживания коммерческих организаций.

Князь Владимир Голицын, «похожий на актера из старых немых фильмов», известный среди своих как Микки, был едва ли не полной ее противоположностью. Наташа всегда поддразнивала его за архаичный русский язык — самолеты он называл аэропланами, а ручку самопиской. Род Голицыных когда-то считался благороднее самих Романовых: некоторые утверждали, что, если бы в XVI веке глава семейства не оказался в польском плену, именно Голицыны, а не Романовы взошли бы на царский престол. Упустив свой шанс в XVI столетии, Голицыны тем не менее на протяжении следующих трехсот лет оставались одной из самых влиятельных фамилий в Российской империи. Все это рухнуло вместе с крахом монархии. Спасаясь от революции, Голицыны рассеялись по всей Европе. Родители Владимира, поженившиеся как раз перед революцией, поселились в Белграде, где у них и родился сын. В разгар Второй мировой войны семья переехала в Германию и после поражения Гитлера оказалась в лагере для перемещенных лиц в Мюнхене.

Там они затерялись в огромной толпе советских военнопленных и угнанных в Германию мирных жителей, которые предпочли остаться на Западе (с которыми так упорно работал Джордж Фишер, пытаясь понять советское общество).

В 1951 г. Голицыны добрались до Нью-Йорка, где поселились в одном из районов Бруклина, Браунсвилле. Отец Владимира, аристократ высшей пробы, работал санитаром в больнице, мать — на спичечной фабрике. Жили бедно, но мать сумела устроить сына в хорошую школу. В 1960 г. 18-летний Владимир поступил на работу в Bank of New York младшим клерком.

К концу 1980-х гг. Микки Голицын прошел путь от рядового бухгалтера до специалиста международного отдела. К этому времени Советский Союз, отчаянно нуждаясь в твердой валюте, начал открывать свой финансовый рынок.

К моменту, когда Bank of New York поглотил Irving Trust, этот процесс шел полным ходом — и Гурфинкель с Голицыным не хотели упустить свой шанс.

До поглощения Irving Trust Голицын несколько раз летал в Москву, но он плохо понимал людей, живущих на земле его предков, и не испытал никакого желания вернуться жить в Россию. «Соединенные Штаты, как и прежде, остаются моим домом, — говорил он тогда. — Возможность посетить те места, о которых я столько слышал всю свою жизнь, весьма привлекательна. Но моя работа, мой дом — здесь».

После слияния двух банков деятельная Наташа Гурфинкель взяла командировки в Россию на себя. У нее были обширные связи: благодаря работе в Irving Trust она уже знала многих важных шишек в советских банках за рубежом.

Наташа умела быстро заводить новые знакомства и договариваться с людьми. В сентябре 1989 г. восходящая звезда советской политики Борис Ельцин должен был лететь в США, чтобы прочитать курс лекций. В Шереметьево его неожиданно окружила группа американских банкиров, а Ельцин ни слова не понимал по-английски. Оказавшаяся в очереди на тот же рейс Наташа пришла ему на выручку и помогла с переводом, после чего будущий президент по-джентльменски донес ее чемодан до самолета.

Благодаря предприимчивому дуэту Гурфинкель и Голицына позиции Bank of New York в России к моменту краха Советского Союза были значительно сильнее, чем у других американских банков, проявлявших интерес к российскому рынку. Чтобы закрепить свое лидирующее положение, Bank of New York оперативно создал новое подразделение — Восточноевропейский отдел. Наталья стала его руководителем, а Голицын — ее заместителем и правой рукой. В отделе работали 15 человек.

Во время совместных командировок в Москву Наталья знакомила Голицына с представителями новой российской элиты. «Мы дружили с Наташей, и однажды она привезла к нам в гости Голицына. Ну, это знаете, мы как в музей сходили», — вспоминал Михаил Ходорковский, один из самых богатых и влиятельных российских олигархов первого поколения, чей банк в 1990-е гг. имел счета в Bank of New York. «Гурфинкель очень сильно отличалась от других эмигрантов, — сказал нам Ходорковский и пояснил: — У всех этих людей была одна проблема. Они приехали, и свой низкий социальный статус там [в Соединенных Штатах] они сублимировали внутри России через то, что они пытались показать, что уж они-то все знают, говорили с нарочитым акцентом. Это было довольно смешно, поэтому мы к эмигрантам относились с большим юмором. А Гурфинкель просто нормальный, вменяемый человек, и с ней все быстро наладили контакт».

Когда в середине 1990-х гг. Московская фондовая биржа открыла счет в Bank of New York, последний стал безоговорочным лидером по объемам денежных транзакций между Россией и США. «БоНИ [как коротко называли Bank of New York] взял на себя бо́льшую часть клиринговых операций. А также открыл множество корреспондентских счетов в российских банках в самой России», — вспоминал Ходорковский. Вскоре более 80% всех российских переводов в долларах США осуществлялось через Bank of New York.

Однако вскоре стабильно растущий поток долларов, проходивший через банк из России в США, начал мутнеть.