Божий человек должен быть мудрым, он не может быть наивным, и здесь я, естественно, имею в виду не мирскую, а духовную мудрость. Он должен быть умным, внимательным, глаза его должны быть широко открыты, чтобы ему можно было справиться с разными искушениями и вызовами, то и дело встающими перед ним. Потому что в жизни встречается много ловушек, разные обстоятельства и испытания каждую минуту возникают у нас на пути, и если мы по наивности или небрежению подвергнем себя опасности, то попадемся в ловушку и навредим себе духовно, претерпим зло.

В «Патерике» говорится, что подвизающийся человек должен быть умнее даже демонов, чтобы опережать их лукавство. Можно увидеть многих людей, терпящих зло не только в духовной, но и во всей жизни по причине своей наивности. Если ты знаешь, что это опасно, что ты обманешься, запутаешься, зачем ты туда идешь? Поэтому нам надо быть благоразумными.

Например, мы говорим: «Я пойду туда-то». Хорошо, ты пойдешь, но ты же знаешь, что увидишь там плохие вещи и навредишь себе. Тогда зачем тебе идти? Не ходи туда. «Нет, я пойду и буду осторожен». Ладно, ты можешь пойти и быть осторожным, если у тебя есть такая сила. Но зачем тебе вообще подставлять себя, зачем вводить себя в искушение без особой нужды? Будет лучше, если ты туда вообще не пойдешь, чтобы не было ни искушения, ни поводов к нему, ни провокаций.

То есть нам надо ходить в мудрости, как говорится в другом месте Писания. Божий человек должен поступать с великой мудростью и благоразумием, потому что существуют ловушки, искушения, наши немощи, страсти, и поэтому нам надо быть бдительными.

Кто может молить Бога о том, чтобы Он дал ему мудрость? Тот, кто чувствует, что ее не имеет. Как ты будешь молить Бога о том, что, как ты чувствуешь, у тебя есть? И это наше ощущение, эта духовная самодостаточность — огромная опасность, в которую мы, церковные люди, к сожалению, часто попадаем. Мы считаем, что знаем всё, что у нас нет недостатка в духовном знании, благоразумии и мудрости и нам достаточно наших знаний, чтобы преуспеть в духовной брани.

Чтобы Бог дал тебе что-нибудь, надо Его попросить об этом с болью, надо ощутить нехватку просимого. Ведь когда мы здоровы, мы не понимаем ценности здоровья. Мы здоровы, нас это не волнует, нам кажется, что это естественно, и мы ничуть не заботимся и не тревожимся о своем здоровье. Но когда заболеем, мы сразу начинаем говорить: «Самое главное — здоровье!» Здоровый этого не говорит, он и не думает о том, что тоже когда-нибудь заболеет, а может, он и вовсе не знает, что такое болезнь. Гриппом мы болели, простудой тоже, но серьезных болезней у нас не было. А больной человек, который знает, как драгоценно это благо — здоровье, нуждается в нем и каждый день борется за то, чтобы вернуть его себе, он подвизается пред Богом, ищет его, потому что видит нужду в этом.

Чтобы человек мог молить Бога о мудрости, он сначала должен понять, что у него мудрости нет, что он немудр, неблагоразумен, делает ошибки, что он не знает всего. То есть, как говорили древние эллины, ему надо познать самого себя, понять, что он очень нуждается в этом, и когда он поймет, что своими силами ему с этим не справиться, он в эту минуту ощутит боль, сердце его сокрушится, и он с великой болью и слезами взыщет мудрости от Бога.

Чтобы помолиться молитвой «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!» — человек должен почувствовать безотлагательность Божией милости, ощутить, что главная нужда в его жизни — это чтобы Бог его помиловал. Когда он почувствует отсутствие в себе Бога, свою окаянность, грех, почувствует, что он отчужден от Бога, тогда он произносит молитву с великой внутренней болью и ощущает огромную нужду в Божией милости.

Почему святые говорили от сердца: «Господи, воззвах к Тебе, услыши мя»? Так мы поем каждый вечер на вечерне: «Господи, воззвах к Тебе, услыши мя! Услыши мя, Господи. Господи, воззвах к Тебе, услыши мя! Вонми гласу моления моего, внегда воззвати ми к Тебе. Услыши мя, Господи!» Разумеется, когда у нас все хорошо, мы говорим это, и оно идет как песнопение, но когда ты ощущаешь отсутствие Бога в себе и начинаешь искать, но не находишь в себе Бога и мечешься во мраке Божия отсутствия и погибаешь, задыхаешься, когда ты в безысходности, ты отовсюду сдавлен, ты похож на человека, который утопает в море и издает крик: «На помощь!» Тогда это — молитва, тогда мы молим Бога.

 

 

Но чтобы помолиться так, надо почувствовать в этом нужду. Если не ощутишь нужды, тогда ты похож на говорящего: «Слушай, окажи мне немного помощи, если у тебя есть деньги. Хочешь, дай мне, не хочешь, не давай! У меня нет особой нужды в этом».

Это как кто-нибудь, у которого есть магазин, и он продает там всякую всячину. Ты входишь и спрашиваешь:

— Есть ли у тебя то-то и то-то?

— Да посмотри сам! Если найдешь, возьми!

— Ты не отдашь мне это на 10 рублей дешевле?

— Слушай! Или бери его по указанной цене или оставь и бывай здоров!

Он не испытывает нужду в том, чтобы продать тебе это. Однако если это его изнутри жжет, если ему нечего есть и он ждет не дождется клиента, он будет умолять тебя купить, он выбежит на порог и станет зазывать тебя:

— Зайди сюда! — как арабы делают в Иерусалиме, — Зайди сюда! Возьми вот это!

— Нет, я не буду этого брать!

— А если за столько-то?

— Нет, давай поменьше!

И наконец цена становится просто смешной, и то, что стоило 100, он может продать тебе за 10, потому что его донимает нужда продать тебе это, и так совершаются известные смехотворные распродажи.

Так происходит и с человеком в духовных вопросах. Надо почувствовать свое безрассудство. Почувствовать, что ты не мудр, не знаешь всего, что твоих сил недостаточно. Ты ощущаешь нужду в том, чтобы Божия мудрость тебя подкрепила, и надо ощутить это экзистенциально, чтобы ты мог, когда обратишься к Богу, помолить Его: «Боже, я очень прошу Тебя: вразуми меня, дай мудрости, чтобы я не согрешал, чтобы отличал добро от зла, чтобы ведал Твою волю, чтобы не заблуждался и не вводил в заблуждение других». Чтобы ты говорил это с болью и всем сердцем.

Если человек думает, что знает все, тогда это действительно близко к болезни, и это — начало безумия. Кто говорит «я знаю все», тот опасный человек. Начало мудрости — всегда искать и никогда никого не отталкивать. Бог может поучить нас и через самые простые вещи, через что-нибудь самое малое, даже младенец может поучить нас, если мы готовы услышать и учиться.

Но да просит с верою, нимало не сомневаясь, потому что сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой. Да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа (Иак. 1, 6–7). У Иакова не сказано: «Знаешь, если хочешь мудрости, возьми книгу и почитай или отправляйся учиться в школу». Конечно, здесь говорится не о мирской, а о духовной мудрости, и сказано, чтобы ты обратился к Богу — Подателю мудрости. Потому что если у тебя отсутствует Божия мудрость, тогда все остальное у тебя лишено всякой ценности.

Мы говорим, что такой-то человек умен. Сделал то, сделал другое. Да, он это сделал, но то единственное и неповторимое, что обладает ценностью, это он сделал? Если он не сделал этого, тогда что же это за разумность? Говорят: «Он сделал инвестиции». Хорошо, он сделал инвестиции лет на 40–50, а на остальные годы он «инвестировал» что-нибудь? Он подумал, что существует вечная жизнь, что существует жизнь и после смерти, этот вопрос он уладил? Вот тут и заключается мудрость, здесь видно умного человека.

Человек, делающий все только для нынешней жизни, не умен, а безумен. Он подобен безумному, и Сам Бог назвал его безумным в притче (см. Лк. 12, 20). Помните, кого Он так назвал? Богача, но не того богача, у которого есть деньги (иметь деньги не зло, а благословение. И если бы у нас у всех здесь были деньги, и у меня тоже… несколько миллионов! На самом деле! Вы смеетесь, а я хотел бы их иметь, чтобы построить исповедальни повсюду!) Деньги — это великое благословение, однако это великое благословение может обернуться погибелью, катастрофой. Это просто инструмент: у тебя есть хороший инструмент для мира сего, и ты можешь сделать с его помощью многое. И мы действительно видим это, когда встречаем людей, совершающих общественно и духовно полезные дела, и Бог их благословляет. Это говорит о мудрости.

Как я сказал, Бог назвал безумцем богача из притчи не потому, что у него было много денег, ведь и у Авраама было много денег, он был богатым, самым богатым по тем временам, у него было огромное имущество, и, несмотря на это, рай уподобляется лону Авраамову, Авраамовым объятиям. Следовательно, не богатство зло, а неверное употребление богатства. Властен ли ты над богатством? Используешь ли его правильно? Если да, хорошо. А если станешь рабом богатства, все, ты сгорел. Если не ты его употребишь, а оно тебя, ты разрушишь самого себя. Поэтому мудр не тот, кто преуспевает в этом мире: скорее тот, кто по-мирски мудр, будет дополнительно осужден, когда глаза его откроются в мире ином.

Бедняк с осликом пускай не сделал чего-то великого: он был не таким умным, чтобы делать это. Он был человек со скромными возможностями. Но ты, умный, все продумывавший, делавший, инвестировавший и умножавший, неужели ты не подумал о том, что все эти дела закончатся в какой-то момент? Неужели ты не подумал, что у всей этой истории имеется срок годности, и есть другая жизнь, которая продолжится после настоящей? И именно настоящая жизнь больше всего определяет следующую. Так как же ты можешь быть умным, если не решил этого, самого главного в своей жизни?

Не забуду одного очень богатого человека, миллионера, который, встречая меня, говорил:

— Афанасий, хочу, чтобы ты помог мне. В чем? Да чтобы ты помог мне делать добрые и полезные дела.

Он был бездетным. Все обещал и все откладывал: «Время еще есть», — говорил он. Время-то было, но, к сожалению, время прошло. И вот встретил я его родных, и они мне сказали:

— Дядя умер. Царство ему Небесное!

И тут же все куда-то испарилось. То ли государство забрало, то ли другой кто-нибудь взял, но от него ничего не осталось. И вот служил я по нему панихиду на сороковой день, и никто на нее не пришел. А ведь у него были не миллионы — миллиарды. Без преувеличения.

Мудрость ли это? Хорошо, ты заполонил Лондон своими вкладами и деньгами. Ты был беден и стал очень богат, ты был умным, ум твой соображал в два раза быстрее нашего, однако самого важного… И как же я назову тебя после этого благоразумным, когда ты не понял такой простой вещи?

Бог судит по другим меркам. Писание называет безумцами только двух людей: богача и безбожного — того, кто говорит, что Бога нет. И опять повторяю: когда я говорю «богач», я имею в виду не того, у кого есть деньги, а того, кто является рабом денег, потому что у одного может быть только сто лир, но он их раб, а у другого — миллион, а он им не раб. Важно не количество денег, а свобода, которой ты обладаешь по отношению к этим вещам. У тебя есть все, но что ты с этим сделал? Как ты использовал это? Также и раб страстей назван безумным. Сам Бог говорит ему: «Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя» (Лк. 12, 20).

Мудрость означает, что человек ставит все на свое место, понимает свою нужду в мудрости и ищет ее у Бога. Все остальные мирские вещи не мудрость, а интеллект. Мудрость же значит, что человек научился просить у Бога просветления, благоразумия, чтобы быть в силах судить правильно о настоящем, делать все по Богу, как Бог учит нас.

Бог дает всем щедро и без упреков (ср. Иак. 1, 5). Бог не скуп, как мы, и Ему не жалко. Ты молишь Его об одном, а Он дает тебе десять, молишь о сотне, а Он дает тысячу. Бог не дает мерой, через пипетку, и никогда тебя не разочарует. Бог не высмеивает человека. Бог не обманывает человека, Он не скажет тебе неправды и не разочарует тебя, не предаст, не изнурит, и для Бога нет ничего недостижимого. Бог никогда не делает несовершенных дел. Его дела совершенны, и когда Он дает тебе что-нибудь, то не забирает этого обратно. Дал ли тебе что-то — Он тебе это оставит. Ты сам можешь уничтожить дар, но Бог не забирает этого обратно.

Так Он дал нам свободу, в силу которой мы можем оттолкнуть даже Его Самого, однако Он ее у нас не отнимает. Мы ее уничтожаем, извращаем, порабощаемся, но Бог не забирает ее обратно. Он дал нам красоту при сотворении нас по Своему образу, а мы раздробляем на куски этот образ, но Бог не забирает его Себе обратно. Потому что Бог богат, Он щедро дает чадам Своим то, чего они у Него просят и в чем действительно нуждаются. Поэтому человек должен шагать вперед с таким убеждением.

Но да просит с верою, нимало не сомневаясь (Иак. 1, 6). Когда ты берешься просить чего-нибудь у Бога, не говори: «Боже мой, если можешь, помоги мне!» Или не говори в уме: «Хорошо, я скажу сейчас это Богу, но возможно ли для Него сделать это? Может ли Он это сделать?» У нас не должно быть никаких сомнений — будем искать Бога с верой. А вера означает, как поется в одной песенке, что солнце может взойти в полночь. Я слышу ее иногда в школе, дети поют ее: «Чтобы звезды взошли в полдень и солнце — в полночь».

 

Христос спасает Петра. Художник Генрих Хоффман

 

Я хочу сказать, что вера означает нечто полностью преодолевающее границы разума. Помните святого апостола Петра? Христос ходил по воде, ревела буря, и он сказал Христу:

— Дай мне благословение, повели мне прийти к Тебе.

Христос сказал ему:

— Приди.

Он прыгнул в море и пошел (см. Мф. 14, 25–32). Вера действовала, и он ходил по воде. А возможно ли это? «Ты не можешь, ты утонешь!» — так говорит разум. Но вера говорит обратное: когда Христос говорит тебе: «Приди», — ты идешь. Не сам. Но когда он в какой-то момент оглянулся вокруг и увидел, что ходит по морю, и в него вошел помысл: «Да я же хожу по морю!» — он тут же стал тонуть!

И что ему сказал Христос? «Маловерный! Зачем ты усомнился?» (Мф. 14, 31).

Видите, Он не сказал ему: «У тебя есть на это право, дитя Мое! И поскольку это море, то вот ты и стал тонуть!» Нет, ничего подобного! «Маловерный! Зачем ты усомнился?» Христос его укорял, потому что маловерие явилось причиной того, что он стал тонуть, а не естественные законы, которые человек преодолевает верой. В вере естество имеет и Божие благословение, и Божие согласие: Христос сказал нам, что даже если выпьем яд, ничего нам не будет (см. Мк. 16, 18). И мученики делали это, у нас столько примеров этого.

Так, одной мученице в Персии приготовили яд, от одного запаха которого можно было умереть, а она перекрестилась и выпила его как обычный напиток, и ничего с ней не было. Потом пришел тот, кто готовил этот яд, лизнул его с пальца и сразу же умер.

Ну что, теперь кто-нибудь скажет: «Пойдем и мы выпьем яду! С нами что, тоже ничего не будет?» Не в этом вера. Вера — в том, чтобы у человека имелся этот фундамент — связь с Богом, чтобы он не искушал Бога, не делал безрассудных вещей, а чтобы искал прежде всего Царствия Божия и был уверен, что Бог его не оставит.

Вот ищем мы, например, своего спасения и говорим: «Христе мой, очень прошу Тебя: помилуй меня, спаси меня!» Не надо иметь никаких сомнений в том, что Бог тебя помилует. Однако это ни в коем случае не означает, что я самоуспокаиваюсь: «А, я сказал Христу, чтобы Он помиловал меня, все, теперь мне море по колено!» Нет, милость приходит вместе с борьбой, молитвой, вниманием. И то, чего мы не сможем сделать, сделает Бог. Бог не делает того, что можешь сделать ты.

Бог сказал, чтобы мы не заботились о завтрашнем дне (см. Мф. 6, 34). В истории Церкви есть святые, которые нисколько не заботились о завтрашнем дне. Бог заботился о них, даже еду им посылал. Есть один хороший рассказ в житии святого Марка Афинского, десятилетиями не видевшего людей. И вот наконец один авва посетил его. Святой сказал:

— Давай поедим.

— А что мы будем есть в этой пустыне?

— Вознесем молитву, и Бог благословит!

И пока они возносили молитву, стол наполнился яствами, которые Бог им посылал.

Ну, а сейчас кто-нибудь скажет: «Хорошо, сегодня не буду готовить. Сяду на диван, буду смотреть телевизор, и поскольку Бог сказал, чтобы мы не заботились, то пусть приготовит еду Он!» Или: «Поскольку Он сказал, чтобы мы не заботились о завтрашнем дне, то сегодня пятница, не буду закупать продуктов на неделю, пусть Бог заполнит холодильник едой!» Нет. Это несерьезно. То, что ты можешь сделать, делай, а Бог сделает то, чего ты сделать не можешь.

Свидетельствую и из своего небольшого опыта, полученного на Святой Афонской Горе, где мы известное время жили в пустынных местах. Там у нас не было больших возможностей, мы жили в недостатке и лишениях, были бедны, у нас часто не было даже предметов первой необходимости. Но Божий Промысл был велик, — вплоть до мелочей. Это было нечто невероятное, как Бог заботился о том, чтобы нашлось все необходимое для нас. Вплоть до того, что иногда мы говорили: «А ну-ка посмотрим, Бог сделает это?»

Однажды, когда я был в монастыре Махера, пришел один… (назвать ли его шарлатаном? В хорошем смысле слова, не для хулы…), ну, в общем, один шарлатан! Который меня и обманул. Пришел и стал плакаться мне, мол, «я погублю себя, убью себя, я пришел, чтобы поклониться святыням и убить себя! Потому что у меня нет денег» и что-то в этом роде. И что же мне делать? У меня было сбережено семьсот лир, потому что я хотел построить часовню. И я спросил себя: «ну что мне делать, отдать ему эти деньги?» А если он пойдет и убьет себя, что я тогда буду делать? С другой стороны, я столько времени их берег, мы же их собирали постепенно. Но, как бы там ни было, поскольку Евангелие говорит, чтобы мы давали, то я и сказал: «Хорошо. Я дам их тебе».

Дело было в четверг после обеда. «Ну ладно, давай, возьми их, чтобы не убивать себя!» Отдал ему деньги. А в итоге он их промотал, и тогда я понял, что он сказал мне неправду. Но, как бы там ни было, я ему их дал, потому что почувствовал, что надо было помочь. Конечно, на следующий день меня стали бороть помыслы: денег больше нет, что мы теперь будем делать? Я столько времени собирал их! И есть ли у меня вообще право отдавать их, они ведь не мои? Это были деньги, которые я собирал для определенной цели.

Помню, в субботу утром мы служили литургию. Охватили меня такие помыслы, и я слегка укорил Бога, сказав: «Это не я виноват, это Ты виноват, потому что сказал, чтобы мы давали (см. Лк. 6, 38). Я их отдал, а Ты не вернул их обратно». Ведь Христос сказал, что стократно вернет отданное! (см. Мф. 19, 29).

Литургия закончилась. Была там фреска святого Стефана, я часто молился ему, и тогда сказал: «Что же мне делать, святой? Деньги, которые у меня были на твою церковь, я отдал…»

И вот утром у меня была исповедь, подходили разные люди. Пришел один человек, исповедался и оставил маленький конверт на стасидии. Что-то сказал мне, но я толком не понял, был усталый, не придал этому большого значения. Думал, это какое-нибудь письмо или список имен на литургию.

Поздно вечером я закончил, пошел в келью и все думал об этой истории: «Я отдал деньги, у нас больше нет денег!» О конверте забыл. После повечерия вспомнил о нем и сказал монаху:

— Отче, сходи принеси конверт, чтобы ненароком не зашел туда кто-нибудь.

Конечно, это какое-нибудь письмо, и написано о чем-нибудь личном. Как бы кто-нибудь не прочел этого.

И что же, вы думаете, там было? То был конверт, в котором лежало 5000 лир.

Видите, что пришел ответ от Бога? А почему? Потому что это было нечто, что только Бог мог сделать, Он должен был это сделать.

Да, есть случаи, когда Бог должен, по Его же словам. Когда ты говоришь, и как мы говорим в молитве: «Господи, прости этому человеку, ведь Ты сказал, что сколько раз ни упадешь, встань — и спасешься… Ведь Ты сказал: просите, и дастся вам (ср. Мф. 7, 7). Следовательно, Ты сказал нам, чтобы мы просили, и не может быть, чтобы мы просили, а Ты бы не дал. Ты сказал нам это».

Это действительно так. Ты видишь, как Бог устраивает пути человека. Когда нечто бывает от Бога, когда это бывает с верой и ты сделал человеческое, тогда Бог делает остальное. Это происходит каждый день в нашей жизни. Всегда, когда мы делаем что-нибудь в согласии с Божией волей. И, если иногда кажется, что Бог медлит и мы находимся в затруднении, это тоже нужно, потому что мы, как люди, сколько бы ни внимали себе, нас может объять идея, будто мы делаем нечто.

Так Бог попускает, чтобы произошло какое-нибудь потрясение, и всегда все встает на свои места. Когда-то на Святой Горе монахи задались вопросом, какая молитва самая сильная: когда поют песнопения или творят молитву «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя»? И вышел спор. И вот однажды служили вечерню, и когда пели эти пространные святогорские песнопения, началось землетрясение. То место сотряслось, и все сразу прекратили петь и стали восклицать: «Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!»

— А-а-а, — сказали, — эта молитва сильнее всего!

Бог попускает это для нашего блага, для нашего спасения, потому что мы ищем спасения. И поскольку мы люди, то у нас не хватает этой мудрости, и мы постоянно обманываемся, накатывают искушения и испытания, мы получаем тумак и смиряемся, чтобы стало явно, что дела эти от Бога, а не от нас. Это ни от нашей мудрости или разума, ни от нашей добродетели, ни от нашей святости, которой не существует. Дела эти — от Бога, и Ему подобает слава, честь и поклонение! Как мы говорим в Церкви: «Яко Тебе подобает всякая слава, честь и поклонение!» Только Богу подобает, не человеку, мы ничто, если Бог нам не будет содействовать.

Без Меня не можете делать ничего (Ин. 15, 5). И когда Бог говорит ничего, то это в буквальном смысле слова. Без Бога ты ничего не можешь сделать. Может, ты считаешь, что построил дворцы, здания и т. д., но что это? Все это перечеркнет смерть: если эти вещи не ведут к Царствию Божию, тогда они ничего собой не представляют. Смерть перечеркивает человека. И только Бог побеждает смерть. Поэтому Богу подобает слава, и поэтому нам надо быть мудрыми людьми, делать человеческое и с верой искать от Бога благоразумия и мудрости. Ты сделай свое, отдай Богу твое приношение, а Он даст тебе Свои сокровища.

Не будь же безумным настолько, чтобы думать, что Бог сделает все вместо тебя, а ты будешь пребывать в наивности и нерадении. Надо сделать свое дело, — как в борьбе за свое спасение, так и в остальной борьбе нашей жизни во Христе.