Глава восьмая
Городок у залива оказался шумным, людным и пропахшим морем: йодом, солью, рыбой. Эрику запахи были привычны, успокаивали, а вот Нотти морщила носик и явно была недовольна.
Гунар и Херли остановили машину на маленькой площади у порта. Здесь уже вовсю торговали рыбой: стояли рядами грубо сколоченные столы, покрытые мелкой ставридой и камбалой, яркими рыбами-попугаями и луцианами; отдельно лежала рыба покрупнее – тунцы, меч-рыбы, лососи, осетры; в корытах и чанах навалены мелкие и крупные ракушки всех форм, кальмары и осьминоги, морские ежи и трепанги. Было и несколько столов, где всё заполняла икра – чёрная, красная, жёлтая, белая, уже засоленная в банках и свежая…
Эрик нахмурился.
Такого не бывает. Тут была собрана рыба и морепродукты разных морей и частей света.
А ещё, пусть городок и не маленький, рынок слишком богат для него. Хоть одной рыбой питайся – столько не съешь! Может, приезжают покупатели? Да не видно здесь чужаков, и дорог хороших нет, и машин им попалось на пути две штуки, причём грузовичок братьев был самой крупной из всех.
Странно.
Но на рынке была не только рыба. Отдельно продавали пёструю ремесленной работы одежду и обувь, рядом какую-то утварь (среди горшков из глины и грубых металлических котлов вызывающе поблёскивали стальные сковороды и кастрюли в пластиковой упаковке). А ещё там был небольшой помост, у которого толпились зеваки. На помосте стояло несколько человек.
– Мне это не нравится, – сказал Эрик.
Нотти, закусив губу, кивнула.
– Эй, вылезай, должники! – окликнул их Гунар, выбираясь из кабины.
– Долг платежом красен! – поддержал его Херли. И с надеждой добавил: – А то, может, в младшие жёны?
Эрик и Нотти выпрыгнули из кузова, обменявшись на прощание взглядами с дельфином. Тот не выглядел напуганным, видать, и впрямь ему грозила лишь недолгая служба в море. Да и при таком морском изобилии кто станет есть невкусное, пропахшее рыбой мясо?
– Вы нас в рабство, что ли, продать собираетесь? – кисло спросил Эрик.
– Дурное говоришь, – нахмурился Гунар. – Что ж мы, дикари дикие?
– Только страхолюды страхолюдные живых людей в рабство берут, – поддержал Херли. – Обижаешь!
– Будешь работником наёмным, – пояснил Гунар, крепко хлопнув Эрика по плечу. – Кто возьмёт, того и будешь. А живёшь свободно, вон там, на берегу, бараки для работников, видишь? Плата за тебя нам с братом пойдёт, а тебе жильё, пропитание, одёжка. По праздникам – пиво, в ярмарочные дни отдыхаешь или веселишься. Никакого рабства. Только уходить без разрешения нельзя.
Эрик с любопытством посмотрел на Херли. Станет ли тот повторять длинную тираду и как выкрутится, с чего начнёт?
Херли откашлялся и коротко произнёс:
– Всё тебе брат сказал, нечего попусту лясы точить. Идём.
Вместе с братьями они подошли к помосту. Там как раз продавали… ну, то есть нанимали на работу белокурую женщину с ребёнком. С точки зрения Эрика женщина была старой, лет тридцати или сорока, кто их там разберёт, а девчонка – малявкой лет десяти.
– Нанимаются на работу красавица Элиза и её сестрёнка Аня, – зычно объявил с помоста крупный светловолосый парень. – Явились к нам из северных краёв, обычаев не знают, говорят плохо, пристанища не имеют. Вот, посмотрите сами – волосы белые, фигура точёная, улыбка милая! А сестрёнка хоть и мала, но петь-плясать мастерица, может грибы-ягоды собирать.
Народ оживился. Элизу наперебой принялись звать в жёны – вторые, первые, единственные и на всю жизнь. Обещали любить, баловать, а сестрёнку за свою сестру признать и не обижать.
Эрик хмыкнул, покосился на Нотти. Понятное дело, чего этим диковатым викингам нужно в первую очередь… Нотти, однако, смотрела на происходящее спокойно, без испуга.
Торги кончились неожиданно. Внезапно к помосту вышел старик в одежде из полосок разноцветной кожи и посохом в руке. Все сразу примолкли. Старик молча смотрел на белокурую Элизу, та на него. Потом вдруг женщина подняла руку и сказала:
– К нему пойду.
– Жена мне не нужна, – проскрипел старик. – Ученица нужна. В тебе силу чувствую. В сестре твоей – нет.
– Она нам и убраться поможет, и суп сварит, – холодно ответила женщина. – Без неё не пойду.
– Хорошо, – старик повернулся и побрёл сквозь толпу. Женщина, держа за руку сестру, величаво спустилась с помоста и двинулась следом.
– Что, и всё? – поразился Эрик.
– Кто ж с колдуном спорить станет? – удивился Гунар. – Да и в женщине сила живёт. Большая удача, если такая с нами останется!
– Хорошее дело, когда колдунов много, – поддержал Херли. – Никто колдуну слова против не скажет!
Эрик вопросительно глянул на Нотти. Та поняла, подняла руку – над ней закрутился маленький воздушный вихрь. Нотти сказала:
– Я и сама колдую!
Гунар рассмеялся, Херли его поддержал.
– Так-то любой может! А паруса лодке наполнишь, чтоб неслась по волнам? Овраг камнями засыплешь? В медведя оборотишься? – братья заговорили наперебой, даже не разделить. – Руду дыханием расплавишь? Ногу оторванную на место приделаешь?
Нотти растерянно заморгала и опустила руку. Едва мелькнувшая у Эрика надежда погасла.
– Малое волшебство, оно каждому дано, – с ноткой сочувствия сказал Гунар. – Полезайте на помост.
– С невеликой силы пользы нет, – добавил Херли. Поднял с земли камешек и раздробил пальцами в пыль. – Малая сила плату берёт большую, чем пользу приносит. А вот руками и головой работать не каждый умеет.
* * *
Грузовичок их так и стоял у тротуара. В прицепе – чучела дракона и единорога. Очень похожие, кстати.
Миры смешивались, сливались, перетекали друг в друга.
– Тэль, а что это был за фокус с милиционером? Мы разве можем вот так договориться с Прирождёнными?
– Это были не Прирождённые, милый. Дерево в лесу – они. А это – уже нет. С их участием, но не они. Сейчас поняла окончательно. Изначальных можно взять только чистой силой. А здесь я уже играла по правилам. Правила – это Изнанка.
– Это не настоящая Изнанка, Тэль. Похожа, очень, но не настоящая.
– Тогда поехали, – тихонько сказала жена.
Грузовичок за время их отсутствия словно ещё больше «обреалился», как сказал бы Сева. На гладкой поверхности чёрного руля появились потёртости и трещинки, внизу, возле педалей, скопилась земля. На рычаге переключения скоростей, под овальной бульбой, облупилась краска. И запах пришёл – масла, бензина, синтетики. Появилась кнопка стартёра, возник и замок зажигания.
– Молодец, Тэль!..
– Это не я. Это не я, Виктор!..
– А кто ж тогда?
– Не знаю, – Тэль сделалась бледна. – Сама эта реальность дополняет, похоже.
– Реальность? Не ты?
Тэль закатила глаза.
– Поехали. Пожалуйста.
Тронулись. Улица оживала, словно только и ждала, пока захлопнутся двери их кабины. Высыпала из дворов детвора, появились озабоченные взрослые. Вывернул из-за угла пухловато-округлый автобус, блеснул стёклами, как в детстве, когда ждали с бабой Верой приезда мамы из Москвы.
Городок словно сбросил тягостное проклятие.
Тэль, непривычно бледная, забилась в угол кабины.
– Это не наше… и не с Изнанки… и не от Изначальных…
– Это именно с Изнанки. – Виктор крутанул баранку, заворачивая, потому что впереди замелькали уже низенькие домишки под сиротски-серыми тесовыми крышами, окружённые пеной садов; близилась окраина.
– Сюда? – Молчание. – Сюда править, Тэль? Ты откроешь Путь?
– О-останови…
Он ударил по тормозам. Тэль распахнула дверцу, сломалась, перегнулась с сиденья: тонкая, худенькая, словно пичужка. Её рвало.
Виктора подхватила горячая волна паники, совершенно недостойной господина Дракона, владыки Срединного Мира. Тэль никогда не болела. И обе беременности, как написали бы врачи, «протекали без осложнений», даже классической тошноты она избежала: порхала, веселилась, замирала счастливо, прикрывая глаза и слушая ещё неродившуюся жизнь в себе самой.
А тут…
– Н-ничего… – Тэль кое-как выпрямилась. Слегка отпихнула встревоженного супруга: – Да не глазей ты на меня, как на жертву атипичной пневмонии…. Поехали, поехали лучше!
– Тебя что, укачало? – не нашёл ничего иного господин Дракон.
– Нет… это… – она покрутила кистью, словно разгоняя туман. – Мне от этого мира плохо, дорогой. Не знаю, как это возможно. Это не наша Изнанка, это не наш Срединный Мир и это уж точно не Изначальное.
– Четвёртое состояние вещества? Как плазма?
Нотти обожала всякие научные штудии с Изнанки. Мама волей-неволей старалась соответствовать.
– Может быть… здесь бы остановиться на подольше, всё осмотреть, понять, что и откуда… почему меня мутит… откуда здесь всё берётся… тут же настоящие книги, всё настоящее!
– Книги не совсем настоящие, – покачал головой Виктор. – Не все из них – как в Изнанке. Некоторые, но не все. Часть, не поверишь, написана их персонажами!
– И они не магией сотворены, – подхватила Тэль. – Я бы ощутила.
К ней возвращался румянец, глаза вновь заблестели. Грузовичок миновал штакетники заборов, мелькнули колонки на перекрёстке, на одной ребятишки набирали воду в вёдра. Девушка, словно в сказке, грациозно плыла с настоящим коромыслом на плечах.
А за окраинными домами уже поднимался лес; дорога ныряла в него и тотчас же исчезала.
– Прыгай! – Тэль вдруг метнулась в сторону.
Когда жена тебе кричит «прыгай», ты не спрашиваешь даже «как высоко?» или «в какую сторону?».
Виктор плюхнулся в придорожную траву; грузовик исчез, исчезли чучела, тихонько и даже как-то ласково шумели сосны по обочинам. Прямо под ногами в чащобный тупик упирался огрызок дороги, словно вытянутый язык.
– А если мы оглянемся, то ничего не… – начала было Тэль и тотчас осеклась.
Виктор взглянул – нет, окраина городка была на месте. Никуда не делись старые поседевшие домики, яблони вокруг них, жасмин в палисадниках, скворечники на берёзах. Наваждение не исчезало, Хаос не смог сомкнуть кольцо.
Тэль потрясла головой.
– Ну и дела, милый… Что ж, сюда мы должны будем вернуться, а пока… пока…. - она нахмурилась, – придётся какое-то время пробираться так. Слишком близко к… не знаю, к чему, но на Путь я тут не встану. Перекинуться перекинусь, но дорогу не открою.
Виктор кивнул. На него навалился зверский голод, как всегда после пребывания в драконьем обличье. Эх, гуси б какие-нибудь пролетели тут, что ли…
Сосновый бор встал у них на пути, словно засечная черта перед степным набегом, не обойдёшь. Виктор перекинулся, попытался перелететь, но крылья отказались слушаться и он, шипя от ярости, только и смог проскакать по земле, точно возомнившая о себе курица.
– Не старайся, милый. Пока не отойдём подальше, ничего у нас не получится, ни у тебя, ни у меня. Давай, возвращайся. Драконам тут пока делать нечего.
* * *
Стоять на рабском помосте было унизительно.
Нет, настоящей жести не было, никто не заставлял их раздеваться догола, не проверял грязными пальцами зубы, не щупал Эрику мускулы, а Нотти груди. Парень-распорядитель даже улыбнулся вполне дружески и помог забраться. И всё равно ощущать себя вещью на продажу – ладно, вещью в аренду – было противно.
Распорядитель пошушукался с братьями, о чём-то поспорил, вышел на край помоста. Объявил:
– Два новых лота! Девушка, вошедшая в женский возраст и умеренно красивая…
Эрик покосился на лицо Нотти и понял, что она ошарашена и разъярена одновременно.
– Юноша безусый, слабый, достоинства неизвестны…
Это уж было совсем обидно!
– Спасены братьями Гунаром и Херли от утопания в волнах, должны долг жизни отработать. По моему разумению, в силу того, что о спасении не взывали, а обычаев не знают, отработать должны один год.
Братья казались разочарованными, но спорить не стали.
Несколько человек в толпе потянули вверх руки. Одного, впрочем, тут же осадила ударом локтя в бок крепкая тётка, видимо – жена.
– А, совсем забыл! – весело добавил распорядитель. – Девица несёт обет, любовных утех никому не обещает!
Поднятые руки начали опускаться. В толпе были в основном мужчины средних лет, и уточнение их расстроило.
– Так к чему ж их пристроить-то? – выкрикнул кто-то. – Рыбу потрошить, грибы собирать? На это дети есть! В море потонут, в строю дрогнут, колдун ученицу уже нашёл!
Толпа зароптала. А у Эрика возникла невольная радостная мысль: что, если их никто не купит? Тогда просто отпустят?
– Думайте! – объявил распорядитель. – Долг жизни свят. Если никто не возьмёт юнца и юницу, так перед приливом обратно в залив спустим, словно и не спасали.
У Эрика ёкнуло в груди.
* * *
…Идти поначалу казалось легко. Корабельные сосны возносились к самому небу торжественной стражей, землю устилали сухие иглы, и лишь немногочисленный подлесок с трудом кое-где пробивался к свету.
Тэль выбирала дорогу по каким-то одной ей ведомым признакам. В Срединном Мире, который они оставили, наступала весна, здесь же, судя по роскошным ягодникам, радовавшим черничными россыпями, стояла макушка лета.
Они шли, считая шаги, время текло, жаркое, плавящееся, словно оловянный припой; солнце же, напротив, будто прилипло к зениту и решительно не желало никуда спускаться.
Наконец Тэль остановилась, тяжело дыша.
– Виктор… я… заблудилась.
Господин Дракон только затряс головой. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда.
– Единорог не может заблудиться. Единорог есть сам Путь, где он – там и дорога…
– Ну да, я сама тебе это всё рассказывала. – Тэль устало плюхнулась прямо на землю, оперлась спиной о красный сосновый ствол. – Так всегда было, милый. А вот тут нет. Этот твой городишко… всё испортил. Он стянул на себя все пути, он разорвал привычные дороги. Город из ниоткуда. Город из твоей памяти.
– Почему это из моей? – обиделся Виктор. – Чуть что, так сразу Дракон!
Тэль печально улыбнулась.
– Тут не до шуток, милый. Всем этим лозунгам, и милиционерам, и храмам, и книжкам неоткуда было больше взяться. Изначальные прочли твою память и…
– Они нас даже уловить не сумели! – Виктор искренне возмутился. – Какое-то убогое дерево и ещё более убогие щупальца!..
– Тентакли, как говорит Нотти.
– Неважно! Они пытались, да куда им!.. А ты говоришь – из моей головы всё выкачали!..
– Ну, а откуда это взялось тогда? Ты же сам сказал – это не Изнанка!
– Э-э… параллельный мир?
– Нет, с тобой положительно нельзя говорить серьёзно, сударь мой Дракон. Нет никаких «параллельных миров». А если и есть, для нас они недоступны.
– Тогда что это? Новая сила?
Тэль только качала головой.
– Милый, будь у меня ответы, мы бы тут не сидели.
Нет, так дело не пойдёт; Крылатый Владыка не отступает. Виктор зажмурился, попытался представить себя вновь на ступенях Замка-над-Миром, в объятиях бури, сердцем которой был приближавшийся Дракон Сотворённый. Он тогда ни черта не понимал и почти ни черта не знал, но всё-таки сумел взлететь, сумел дать бой – и выиграл.
Сейчас в них с Тэль незримыми клыками впился кое-кто и хитрее, и коварнее. Очень возможно, что сильнее. Но и он, Виктор, уже не тот, что прежде.
Со мной память Стихий и ушедших Драконов. Со мной все те, кто были, кто есть и кто будет. Со мной память и кровь. Лети, Дракон!
Он оттолкнулся, и крылья послушно оперлись на сделавшийся привычно-упругим воздух.
Вперёд и вверх!
Крылья снесли вершину подвернувшейся сосны. Раскрылась голубизна небес, неправдоподобно яркое солнце, словно пробоина, откуда хлестал поток беспощадного жара.
Однако, как же тяжело лететь!.. Как трудно, какие силы приходится тратить!..
И всё-таки он развернулся над лесом, кинул взгляд назад – так они, выходит, почти никуда и не ушли!.. Вот он, городок, вот они, окраины, вон дымит высокой кирпичной трубой что-то индустриально-трёхэтажное; они с Тэль словно волокли кварталы пятиэтажек за собой, точно каторжник свой чугунный шар на кандальной цепи.
Тяжело дыша, Виктор перекинулся обратно. Стало легче, исчез давивший на плечи незримый груз.
– Ну что? Что увидел?
– Лес. И город. – Виктор бухнулся рядом с Тэль. – И ни воды, ничего.
– Мы не должны были так задерживаться, – прикусила губу та. – Силы на исходе у нас обоих. А Лой ждёт. И Ярослав тоже.
– И что же делать?
– Надо как-то уйти подальше от этого места…
– Ха! Уйти! Никуда мы от него не ушли, даже километра нет!
– Тогда идём назад, – решительно сказала Тэль. – Ты видел – мелкая моя магия работает, так что…
– Что?
– Попробуем оттуда уехать.
– Уехать? – удивился Виктор. – Куда уехать?
– Куда-нибудь. Подальше от этого места.
– А ты уверена, что там будет лучше? Что сумеешь встать на Путь?
– Сами мы от города не отдалимся. Значит, нужно сыграть по их правилам. Ломиться грудью мы уже попробовали. Вдобавок… я лично есть хочу.
* * *
Да, это действительно был позор! Всем позорам позор!
Их никто не хотел купить!
Нотти, хоть и приглянулась многим, из-за своего «обета», который Эрику показался такой удачной идеей, сразу стала малоинтересной для викингов. Один лишь спросил с сомнением:
– Ткать умеешь? Прясть умеешь? Вышивать жемчугом? Ясно…
А Эрик вообще никому не приглянулся!
Одна лишь толстая страшная бабка лет сорока поглядела на него оценивающе, да и она – поморщилась и головой покачала, пробормотав что-то явно обидное.
– Простой народ… – тихо сказала Нотти. – Либо работа, либо постель. Больше ни в чём пользы не видят.
Эрик подумал, что, если разобраться, то и в обычной прежней жизни всё было точно так же. Либо ты умеешь что-то делать, и тебя за это ценят. Либо тебя… используют. И за это ценят. Хотя, наверное, это тоже работа. Мерзкая, но работа.
– Я могу вас учить! – выкрикнул он. – Я многое знаю, я учитель!
Народ примолк. Наконец-то на него стали смотреть с интересом. Кто-то из рыбаков спросил:
– Рыбу ловить ты не силён, сам вижу. А в кораблях разбираешься?
– Конечно, – ответил Эрик. – Бриги, шлюпы, джонки, катамараны, крейсера, подводные лодки.
Рыбаки принялись переглядываться.
– Подводная лодка – это хорошо звучит, – решил рыбак. – Построишь?
Эрик открыл рот и тут же закрыл. Построить подлодку? Да уж не больше шансов, чем летучий корабль!
Он и обычную-то лодку вряд ли сумеет построить. Один раз табуретку починил, так руку ободрал и палец молотком ударил… Стоп… летучий корабль…
– Я не по этой части! – сказал Эрик. – Не корабельщик я. Могу летучий корабль построить!
Теперь уже Нотти посмотрела на него с восхищением.
– Мне потребуется… – Эрик запнулся. – Много парусины, самой прочной, верёвки, лоза…
– Воздушный шар, что ли? – спросил рыбак. – А что с него проку? Дирижабль сумеешь сделать? С мотором, чтобы летал против ветра? Вот это вещь полезная!
Народ зашумел – да, полезная, если кого-то в море унесёт, или косяки рыбьи искать с воздуха, а при набегах вражьих – кидать огнём с неба.
– Мотор нужен, – сказал Эрик. – Можно взять… с машины…
– Но-но! – закричал Гунар, и Эрик понял, что нажил себе врага.
– Не дадим! – поддержал Херли. – Сам строй!
– Построишь мотор? – дружелюбно сказал парень-распорядитель. – У нас кузнец хороший, ему только чертежи дать. Нарисуешь, что да как?
Эрик покачал головой.
Интерес толпы таял на глазах.
– Медицине обучен? – спросил кто-то.
– Тайны электричества знаешь? Лампочку починишь, моя разбилась?
Эрик беспомощно покачал головой.
Нет, теоретически он это всё знал. Но не в деталях же!
Он вообще мечтал стать политологом, журналистом или юристом…
– Я могу вас научить политике! – воскликнул он. – Экономика, политика, юриспруденция, адвокатура! Выборная демократия, суверенная демократия! Голосование! Либерализм, свобода слова, права женщин, защита экологии… и вообще…
Повисла мёртвая тишина.
Распорядитель отодвинулся от него, как от зачумлённого. Откашлялся и сказал:
– Гунар, Херли… Вы люди хорошие, народ вас знает и зла держать не станет. Просто ошиблись разок. Отвезите их туда, где взяли, и сбросьте с обрыва, от греха подальше.
Несколько рыбаков вспрыгнули на помост, крепко схватили Эрика и Нотти под руки и потащили вниз.
* * *
Вернуться в город оказалось до обидного просто. Шаг, другой, и вот уже опушка леса, первые заборы, огороды, посеревшие сараи, крытые толем. Они шли по обочине пыльной дороги, той самой, что вела в тупик. Впереди, у крайних домиков, одиноко притулился слегка погнутый столб с жёлтой качающейся табличкой. Тёмная буква «А», под ней – номер.
53.
Автобус, на котором он мальчишкой ездил с бабой Верой из Перевицкого Торжка в Луховицы.
И, словно отвечая его мыслям, за спиной зашуршали шины, так что Виктор даже не удивился.
Полукруглая выпуклая морда, запылённое ветровое стекло, крупная буква «Л» между фарами… Да-да, он самый! Сколько езжено!..
«Пятьдесят третий» гостеприимно раскрыл переднюю дверь-гармошку. Водитель перегнулся, выглянул из своей выгородки.
Да, вот и тот самый поручень, от двери до кабины, обмотанный «рельефной» жёлтой изолентой – мальчишкой Виктор цеплялся за него, чтобы не унесло толпой, и смотрел потом вперёд на несущуюся под колёса дорогу.
Он решительно потянул за собой Тэль.
Автобус был почти что пуст. Пяток старушек с корзинками, пара мужичков в поношенных летних пиджаках. Четвёрка ребят: трое мальчишек и девочка на передних сиденьях. Строгая кондукторша, которая как раз подошла к ним продавать билеты – с двумя рулончиками билетной ленты на верёвочке через грудь.
Самый младший из мальчишек дурачился, двое других покатывались со смеху. Девочка, самая старшая, сердито на них прикрикнула, роясь в кармане застиранного платьица.
– Хватит! Ну сколько можно!
– Да ладно тебе! – заканючил было самый младший, но и впрямь перестал.
– Вам докуда? – кондукторша обращалась уже к Виктору.
– До… вокзала, – выпалил он.
– До конечной, значит. Двадцать копеек с вас.
Виктор бездумно сунул руку в карман, нащупав там кругляши монеток. Получил два поросячье-розовых билета, машинально взглянул на цифры.
Надо же. Сроду не попадались ему счастливые – а тут сразу два!
– Счастливые… оба… – он сам не заметил, как сказал это вслух.
– Это потому, что от двух разных катушек отрывали, – рассудительно и очень серьёзно сказал самый младший мальчик. – Вы спрячьте, спрячьте, пригодится…
– Спасибо, – так же серьёзно сказала Тэль. – Вам тоже удача понадобится скоро, чувствую.
– Вам нужнее, – без улыбки сказал мальчик и, словно подавая пример остальным, отвернулся, сел на место рядом с девочкой.
Это было знакомо. Чем-то это было очень знакомо, но чем?..
Автобус открывал и закрывал двери, словно большой добрый кит, принимая и отдавая пассажиров. Было жарко, несмотря на отодвинутые форточки; поворот, остановка, поворот, остановка – вот сошли четверо ребятишек, помахав на прощание. Остановка называлась «Железнодорожный мост».
…А потом был вокзал. Низкое коричневатое здание, с ещё царских времён резными наличниками. Виктор озирался, пытаясь отыскать название станции – но его не было, на боковой стене остался большой тёмный прямоугольник – верно, отсюда сняли вывеску, то ли перекрашивать, то ли ещё что…
А ещё на путях стоял поезд. Старый дизель-поезд, весь округлый, зализанный, покатый. Тоже из детства…
Касса, однако, была наглухо закрыта. В зале ожидания – ни души. Да и на перроне никого не оказалось. Только маялся в отдалении милиционер во всё той же странной форме с беретом.
Тэль решительно направилась к нему.
– Товарищ сержант, а что ж тут всё закрыто? Касса закрыта, нигде никого… нам билеты бы купить…
– А куда, гражданочка, ехать собрались? – поинтересовался постовой.
– В столицу нашей родины, – не моргнув глазом, выпалила Тэль, как усердная ученица.
Милиционер сделал движение, словно собирался присвистнуть.
– Поезда отменены.
– Как отменены? Почему?
– Гражданочка, проходите. Сказано вам – отменены. По техническим причинам. И касса потому же закрыта.
– А это, – Виктор указал на попыхивающий дизель, – это что ж такое?
– Это, гражданин, служебный. И вообще, вы знаете, что железная дорога – режимный объект? Ваши документики, попрошу!
Виктор ожидал, что Тэль вновь отколет тот же фокус, что с первым милиционером, однако она лишь беспомощно воззрилась на него.
– У… у мужа они…
– Почему не представились по уставу? – холодно проговорил Виктор. В груди закипала драконья ярость.
– Представлялся я, гражданин, – с той же холодностью ответствовал сержант. – И документики, документики давайте!
«Документики давайте».
Странно. В те времена люди не носили при себе постоянно паспорта или удостоверения личности…
«Вам они ещё пригодятся», – вдруг услыхал он голос мальчишки из автобуса. Как-то серьёзно он это сказал, будто настаивал.
И Виктор потянул из кармана оба счастливых автобусных билетика.
Постовой аккуратно, за краешек, взял билеты. Посмотрел на них, пошевелил губами, будто с натугой считая в уме цифры. Глянул билетики на просвет – что он там увидеть-то собирался?
Вернул Виктору, снял берет и вытер им мгновенно вспотевшее лицо. Сказал:
– Да… это вы с козырей зашли, гражданин… Не жалко?
– Жалко, – ответил Виктор честно. Хотя чего жалеть-то было? Две старые монеты? Два клочка бумаги из несуществующего мира?
– От души с вами поделились-то, – непонятно сказал постовой. – Брать такое я не стану, мне не по чину. Сейчас подойдёт ваш автобус. Пятьдесят третий.
– Я же на нём приехал, – не понял Виктор. – Там билеты и дали.
– То вам на другом пятьдесят третьем дали, – вновь непонятно пояснил постовой. – А сейчас ваш придёт, до Луховиц. Билеты предъявите, вас отвезут.
И он, развернувшись, резко исчез за дверьми зала ожидания.
* * *
Рыбу из кузова выгрузили, и говорящего дельфина тоже (Эрик запоздало подумал, что надо было спросить его имя, всё-таки нечасто доводится познакомиться с дельфином!). Их усадили в кузов, без грубости, даже подстелили кусок чистого брезента. Но руки связали за спиной крепко-накрепко.
Молчаливые Гунар и Херли развернули грузовик и поехали обратно.
– Что они так взбеленились? – спросил Эрик. Рты им, к счастью, затыкать не стали. – Что я такого сказал?
Нотти, увы, не знала.
– Может, юриспруденция им не нравится? – предположила она. – Или демократия?
Они молчали, трясясь в кузове. Братья гнали изо всех сил, не жалели подвеску.
– Ты верёвку с рук не снимешь? – спросил Эрик с надеждой. – Пережги или ещё как. Магией!
Нотти нахмурилась, сосредоточилась. И ответила:
– Нет. Прости. Она заколдована. Тут все магией владеют, это же Крайний Восток, граница Хаоса.
– Что это значит?
Нотти вздохнула:
– Мир, откуда ты пришёл, Изнанка, магии лишён. Есть Мир Прирождённых, там царит Хаос и нет ничего устойчивого, там только магия, пытающаяся принять форму… я разве не объясняла? Из обоих миров часть сущностей прорывается к нам, в Срединный Мир. Все эти рыбаки-моряки – они пришли из Хаоса. Это сущности, пытающиеся воплотиться, стать по-настоящему реальными. Но это долгий процесс, в них ещё полно Хаоса и сырой магии. Потому у них всё так и странно, когда они обретут стабильность, то уйдут отсюда, станут обычными людьми.
– То есть они все волшебники, – резюмировал Эрик. – И покруче тебя.
Нотти кивнула.
– Всё-таки ты не из моего мира, – огорчённо решил Эрик. – Иначе откуда столько знаешь про этот, Срединный?
Грузовик мчался по каменистой дороге, развивая совсем уж неприличную скорость. Может быть, братья воспользовались магией, спеша избавиться от гостей?
– Надо думать, как спастись, – Нотти закусила губу. – Я могу сказать им… что нарушу обет. Может быть, отпустят…
– Нет! – выкрикнул Эрик.
– Тогда нас скинут с обрыва!
– Мы спасёмся, не бойся!
Лицо у Нотти стало рассерженным, даже злым:
– Да я не за себя боюсь, дурень! Во мне всё же сила есть! Я выплыву! Или взлечу! Или ещё что-нибудь сделаю! А вот тебя не вытащу, чувствую, ты утонешь!
– Лучше утонуть, – сказал Эрик твёрдо. – Я не позволю… чтобы эти…
Они молчали, упрямо глядя друг на друга.
– Значит, будем спасаться вместе, – сказала Нотти. – Или умрём. Вместе.
Эрик кивнул.
Пустошь над морем приближалась до обидного быстро. Грузовик затормозил так резко, что Эрика и Нотти кинуло на дно кузова. Появились братья, выволокли их наружу и почти потащили к обрыву. В голове непрошено закружились строчки: «Сильный шотландский воин мальчика крепко связал и бросил в открытое море с прибрежных отвесных скал…» А море под скалами выглядело жутко. Наверное, как в тот раз, когда пушкинский старик явился просить у золотой рыбки пост владычицы морской для своей старухи. Свистел и стонал налетевший ниоткуда холодный северный ветер, небо заволокли чёрные тучи, волны бились под обрывом огромными валами, шапки пены забрасывало на скалу – хотя до моря оставалось метров пять-семь. И всюду из-под воды проступали острые камни – откуда взялись-то, не было их!
«Это магия, – вдруг понял Эрик. – Проклятая магия, хаос, символы и сущности, архетипы, коллективное бессознательное… Мир меняется вокруг, потому что нужен драматизм, нужен фон для трагедии…»
– Стойте! – крикнул он. – Гунар, Херли! Ну вы же люди, что вы делаете? Чем я вас обидел, за что нам смерть?
Братья остановились, переглянулись.
– Мы не смерть несём, мы возвращаем взятую жизнь, – пояснил Гунар.
– Ибо должен быть закон и порядок, иначе хаос и невнятица… – первый раз Херли не повторял, а продолжал слова брата.
– Зла мы тебе не желаем, – сказал Гунар. – Но плохие слова ты сказал, юнец.
– Сами-то они не плохи, – уточнил Херли. – Только вот не для нас. Ибо в них жёсткость стальная и трупное окоченение, конец любой свободе и одно лишь существование.
– Может, тем, кто магии лишён начисто, оно и ничего… – с сомнением закончил Гунар.
– А нас всех ты бы прикончил своей политикой и либерализмом, экономической целесообразностью и прибавочной стоимостью… – Херли сплюнул. – Понятно?
Два здоровяка стояли и ждали их ответа. Эрика покачивало порывами ветра, Нотти слегка прислонилась к нему, видимо, тоже боялась, что сдует.
– Понятно, – прошептал Эрик. – Тогда… хоть верёвки снимите с рук! Вы нас без верёвок взяли, без них и верните!
Братья переглянулись.
– Справедливо… – вздохнул Гунар.
– Порядок… – вздохнул Херли.
Они ловко развязали узлы, которые Эрику казались совершенно мёртвыми. Гунар спросил:
– Кидать или сами прыгнете?
«Это ожившая магия, – снова подумал Эрик. – Это хаос. Но он пытается играть по правилам».
Он вытер рукавом солёные от брызг губы и сказал:
– Законы природы… логика… повторяемость результата… Магии нет!
Эрик даже сам испугался того, как громко разнёсся его крик.
– Волшебство противно природе, нелогично, неповторяемо! Магии здесь не место! Викинги не ездят на грузовиках! Дельфины не разговаривают! Трюк, обман, фокус!
Гунар протянул к нему здоровенную ручищу… но та вдруг задрожала и беспомощно опустилась.
– Прекрати… – прошептал Гунар.
– Ты шутейный викинг, ты ненастоящий моряк! – продолжал Эрик. Херли шагнул к нему, и Эрик выкрикнул: – Ты вообще никто, ты эхо, зеркало, отражение!
Херли посерел лицом, отшатнулся, беспомощно оглянулся на брата.
– Уходите, – оскалившись, прохрипел Гунар. Рука его скользнула по поясу и ловко вытащила длинный узкий нож. – Твоя взяла, юнец… уходите!
– А то что? – со злорадством и облегчением выкрикнул Эрик. – Нападёте? Кишка тонка! Я вас в блин раскатаю, в кисель размажу!
– Может, и размажешь… – прошептал Гунар. – А может, и не успеешь…
Смотрел он на Эрика с такой ненавистью, что, казалось, ещё миг – и кинется, будто загнанный в угол зверь.
– Эрик… – тихо сказала Нотти. – Пойдём… не надо. Они отпускают, пойдём. Мир, Гунар? Мы уйдём, а вы в себя придёте. Скажете, что скинули нас, а остальное вам неведомо.
На лице Гунара заходили желваки. Он неохотно кивнул.
– Не станут догонять? – спросил Эрик вполголоса, хотя был уверен, что братья его всё равно слышат.
– Не станут. Они всё поняли.
Эрик посмотрел на напряжённое лицо Гунара, на его чуть живого брата и кивнул:
– Хорошо. Эй, братья. Мы уходим. Слышите? Всё в порядке. Магия есть, всё в порядке. А мы ушли.
Они медленно пятились от братьев, с ненавистью глядящих им вслед. Обошли грузовик, тот тоже будто выцвел и посерел. Ветер потихоньку стихал, тучи над морем развеивались.
Куда идти – было непонятно.
Но то, что они именно пятились, их и спасло.
Братья буравили их ненавидящими взглядами. А потом Гунар метнул в них нож, который сжимал в руке.
И вместе с Херли ринулся на Эрика с Нотти.
Нотти вскинула руку, лицо исказилось. Вокруг ладони вновь вскружился вихрь, поймал в свои объятия клинок, отклонил, отвёл; сталь звякнула о камень, а Нотти упала на колени, тяжело дыша и упираясь ладонями в землю.
Магия, чтоб её. Недовоплощённые создания Хаоса, чтоб их. Магия опасна, она нуждается в постоянном контроле, её нельзя выпускать на свободу!..
Эрик потянулся внутрь себя – и услышал тот тонкий мягкий зов, что вытащил его ночью из дома и заставил прыгнуть с обрыва.
Магии надо ставить заслон. Её надо держать в рамках. А излишки, особенно агрессивные, – купировать, когда нет другого выхода.
Братья рухнули на камень безвольными и бесформенными кучками, будто одежду набили мокрым тряпьём. Эрик помог подняться бледной Нотти, и они отступали от останков, пока не дошли до грузовика, тоже начавшего разваливаться – Нотти вдруг нырнула в кабину, через секунду вернулась с тяжёлым кожаным рюкзаком.
– Такие кабаны без еды не станут ездить!
В следующий миг машина окончательно осела, превратившись в груду железа и досок.
Кажется, у него, Эрика, появилось оружие против странных обитателей Крайнего Востока. Тоже странное, но действенное.
Они глянули друг на друга и облегчённо улыбнулись, но тут же, не сговариваясь, двинулись дальше от берега.
– У нас не было выхода, – сказал Эрик. – Они сами напали. Я… я не хотел… Если б они не…
– Да, – подтвердила Нотти. – Мы защищались.
– Нам урок – не оставлять врага за спиной, что бы он ни говорил…
– Если не останется иного выхода, – вздохнула Нотти. Выглядела она сейчас не слишком-то хорошо – усталая, с ввалившимися глазами. – Пить хочется. И есть.
Эрик кивнул. Сказал:
– Ну так за чем дело стало? Зря ты, что ли, эту тяжесть, рюкзак то есть, выволокла?
– Только давай отойдём подальше… – поёжилась Нотти.
Они пошли вдаль от берега, а две бесформенные кучки и развалившийся грузовик так и остались на краю обрыва.
