Глава семнадцатая
Эрик спал.
Тяжело, беспокойно, несмотря на накопившуюся усталость.
Слишком многое случилось за считанные дни.
Ему хотелось, чтобы приснилась Нотти, и, кажется, во сне он даже искал её – в каких-то странных тихих библиотеках с высоченными сводами, среди шумных ярмарочных рядов, в поезде со старомодными, но роскошными вагонами. Искал и не находил.
Зато он всё время натыкался на грубоватых людей в простых одеждах, чего-то от него хотевших, на старых волшебников, глядящих с ненавистью и тревогой, на мальчишек и девчонок, носившихся вокруг с восторженными лицами.
И чувствовал на себе чужой, неприязненный взгляд, наполненный огнём и пеплом.
Взгляд Дракона.
Он оборачивался, пытаясь встретиться с врагом глазами, увидеть его, показать, что не боится (хотя страшно было так, что ноги холодели), но нигде не находил. Лишь смутная тёмная тень, кружащая вокруг и изучающая.
Тень, которая его убьёт.
Эрик открыл глаза, со всхлипом втянул воздух. Он лежал в кровати, на мягком пышном матрасе, утонув головой в таких же пышных и мягких подушках. В комнате царила полутьма, но пробивающиеся сквозь щели в занавесях лучики света подсказывали, что давно уже день.
– Доброго полудня, чаробой, – раздалось над ухом.
Эрик от неожиданности даже подскочил в кровати, что было не слишком-то и легко, учитывая её мягкость. Оказалось, что в изголовье сидел на массивной табуретке Кранг, непривычно тихий и с довольным выражением на физиономии. В руках трактирщик держал поднос с большим стеклянным стаканом чего-то белого – неужели молока? – и ломтём сероватого пышного хлеба.
– Час уж жду, пока проснёшься, чаробой, – сказал Кранг.
– Я не… какой ещё chore boy? – спросил Эрик. Ему показалось, что Кранг использовал английский жаргонизм. – Какой я вам «мальчик для тяжёлых работ»?
– Ну уж точно не девка, – фыркнул Кранг. – А работа да, тяжёлая предстоит… Кстати, не желаете ли после завтрака с девушкой помиловаться? Моя-то дочь осенью замуж вышла, вот незадача, а вторая мелкая ещё, но вокруг девиц желающих полно!
Эрик почувствовал, что краснеет. Торопливо взял стакан, глотнул молока – оно было густым, будто сливки. Жадно откусил кусок хлеба. Спросил, прожёвывая:
– Зачем… чего желающих-то?
– Как чего? – удивился Кранг. – Если сойдётся – так подругой твоей быть, а нет – так ребёнка от тебя заиметь. Вдруг волшебство унаследует? Это ж какая силища! Слыхал я, что есть такие хомо-сомы, по наследству дар передают…
– Я не волшебник! – выкрикнул Эрик. – И… и не племенной бык…
– Одобряю, – неожиданно улыбнулся Кранг. – Мужик должен свои порывы в узде держать. А то и оглянуться не успеешь – со всех сторон бастарды растут, девки приданого требуют. Одобряю.
Эрик поставил стакан обратно. Спросил:
– Как я уснул-то? Всё как в тумане…
– Как сразился с колдуном, так и упал без памяти. Устал ты, волшебник. Давно, видно, не спал.
– Я не волшебник, – с нажимом повторил Эрик. – Я магию уничтожаю.
– Так это ведь тоже магия, – пожал плечами Кранг. – Она ведь разная бывает.
Эрик откинул одеяло, с облегчением обнаружил, что его хотя бы никто не раздевал, только кроссовки и носки сняли. А ведь могли бы и догола раздеть, какие-нибудь «желающие девицы», позор-то какой!
Обувь оказалась у кровати, просушенная и чистая. Носки тоже. Кажется, их постирали и даже выгладили. Эрик вдруг представил себе толпу девушек, дерущихся за право выстирать его грязный и вонючий носок, – и невольно хихикнул. Спросил:
– Ты же не любишь волшебство, Кранг? Я помню, как ты вчера с народом говорил.
– А за что мне волшебство любить? – усмехнулся трактирщик. – Я-то его лишён, и дети мои люди простые, работящие. Как по мне, волшебников надо приструнить. Одна беда – без чаробоя, такого, как ты, не то, что с Драконом – с обычным волшебником не справиться.
– Вчера другое говорил, – задумчиво сказал Эрик.
Трактирщик поморщился. Неохотно признал:
– Народ… разве с ним можно начистоту? Либо испугаются, либо задумаются. Надо, чтобы народ был горяч, чтоб в голове ни страха, ни мысли.
Эрик посмотрел на грубое, с резкими чертами лицо Кранга. Вот как, значит. Это не он, Эрик, Стенька Разин или кто там ещё. Тайлер какой-то был у англичан, вроде бы Жак у французов… хотя тут Эрик уже путался. Он лишь инструмент. А настоящий предводитель – этот вот Кранг. Совсем не крестьянин. Подвернулся ему Эрик и…
Да нет, правда, что ли? Кранг собирается с горсткой крестьян магов победить?
– Кранг, ты всерьёз думаешь, что я смогу победить всех магов? – спросил Эрик.
– Сила в тебе есть, может, и сумеешь, – спокойно ответил Кранг. – Если же нет – торговаться станем. За примирение можно много чего получить. Нынешний-то Дракон один, у него даже дети в силу не вошли. Да и вообще, мягкотел, народ палить не любит. Вот, помню, раньше Драконы были…
– Помнишь? – Эрик зашнуровал кроссовки и посмотрел на него. Тихо спросил: – Ты кто, Кранг? Раз «помнишь»?
Кранг заворчал, сообразив, что сболтнул лишнего. Мрачно сказал:
– Человек, трактирщик. Нынче только так.
– А раньше?
– На Крайнем Востоке я раньше был, – ответил Кранг неохотно.
– Ты… – Эрик вспомнил, что рассказывала Нотти. – Ты Прирождённый! Ты порождение магии!
– Когда-то, – признал Кранг. – А теперь человек! И век мой человечий теперь, разве что подольше. Ни для кого это не тайна, в каждой деревеньке такие, как я, есть.
– Темнишь, – удивляясь собственной смелости, сказал Эрик. – Смотри, если я всё же маг, пусть и этот, чаробойный, то ведь могу и переметнуться…
Кранг в голос рассмеялся.
– Куда? К кому? Ты безобидного старого мага у людей на глазах загасил как свечку! Такое не прощают! Нет, если уж придётся торговаться, то получим прощение…
«Ты получишь, – подумал Эрик. – А торговать будешь мной. Что я наделал-то?»
Но говорить этого вслух уже не стал.
Он не герой. Он не спаситель народа от тирании. Он инструмент.
– Ты не думай, – будто прочтя его мысли, сказал Кранг, – что я тебя попользовать втёмную хочу, а потом на расправу отдать. Я и сам рискую! Нет, у нас планы такие…
Кранг выставил заскорузлый палец:
– Первое: победить Дракона, приструнить магов, тебя на трон в Замке-над-Миром посадить. В корень магию изводить нельзя и не нужно, но поставим её под этот… народный контроль! Ты правишь. Я твой советчик и наставник. И чтоб уж совсем было доверие – как дочь моя подрастёт, возьмёшь в жёны. В политических целях.
Он выставил второй палец:
– Если туго пойдёт, если Дракона завалим, а с магами не справимся – то с ними переговорим. Они же понимают, что нужен верховный правитель. Тогда, скорее всего, форму правленья менять будем! Совет государственный или этот… парло… парламент, как в Изнанке говорят. Из магов и простого люда! Ты презе… президент, а остальные сильные в кабинете министров сидят.
Вздохнув, трактирщик показал третий палец:
– Ну, а это худший вариант. Если Дракона не одолеешь.
– Смерть? – спросил Эрик.
– Ни-ни! Смерть вообще не вариант! – забеспокоился Кранг. – Переговоры с Драконом. Ты же в силе, парень! Уникум, чаробой! К тому же молодой и симпатичный. У Дракона дочь, ей же надо с кем-то женихаться? Пойдём на мировую, ты на дочке его женишься, а мне помилование и пост какой-нибудь. Наместник, граф, в конце концов.
Эрик ошарашенно подумал, что последний пункт его… ну если честно… абсолютно бы устроил.
– Думаешь, получится? – спросил он.
– Думаю, что-нибудь да выйдет, – серьёзно сказал Кранг.
Эрик неуверенно пожал плечами.
Кранг вздохнул, поднялся, подошёл к окну.
– Гляди…
Он рывком отдёрнул штору, чуть не сорвав её с гардины.
Эрик подошёл к окну и обомлел.
Комната, где его уложили спать, была на втором этаже, и деревенька под окном лежала вся как на ладони. Сегодня светило яркое солнце. И в его свете на площади перед трактиром, на узких улочках, за околицей – до самого леса, и, кажется, даже в лесу – были люди. Совсем уж грязные и заморённые крестьяне, селяне, одетые почище и побогаче, люди не деревенского обличья… и совсем уж не люди, а кряжистые приземистые гномы, тонкие стройные эльфы – эти стояли отдельными кучками, но всё же в общей толпе. Надо же, местные только вчера гномов бить собирались – передумали, что ли?.. Тут собралось с тысячу народа, не меньше! Кто-то держал в руках палки или вилы, кто-то топоры, но посверкивали и мечи, и стальные наконечники копий, и крюки на алебардах…
Кранг со скрипом распахнул створку окна и гаркнул:
– Великий избавитель, снизошедший до наших тягот из чудесного мира без магии, юный отрок, полный любви к людям, красавец и мудрец, чаробой и волшебник Эрик – изволили проснуться!
С улицы раздался дружный многоголосый вопль радости. Гномы вдруг вытащили топоры на длинных рукоятях и принялись звонко колотить в них стальными перчатками. Остальные собравшиеся просто махали оружием над головой, и Эрик с тревогой подумал, что в такой давке могут быть и случайные жертвы.
– Чтоб не думал, будто тебя не любят, – горделиво сказал Кранг. – Я времени зря не терял.
Эрик осторожно отступил от окна. Да, толпа приветствовала его, толпа ликовала, но это вызывало скорее оторопь, чем радость.
За спиной отворилась дверь. Вошла немолодая женщина, такая уверенная в движениях и с таким властным лицом, что сразу было понятно – это жена Кранга. Как ни странно, в отличие от грубого, словно из камня вытесанного и неухоженного мужа, она была стройной, довольно милой, с уложенными в пышную причёску волосами. На вытянутых руках женщина бережно несла что-то белое, сложенное стопкой.
– Примите, господин Эрик, – уважительно, но без подобострастия произнесла она. Скорее с материнской заботой, чем с робостью прислуги.
Эрик машинально «принял». Ткань была лёгкая, тёплая, снежно-белая. Кажется, из тончайшей шерсти.
– Плащ Избранного, – пояснила женщина. – Соткан из шерсти белых козлят невинными девами. Всю ночь работали.
– И как Милица, стала к станку? – ехидно спросил Кранг.
Женщина поджала губы.
– Нет. Расплакалась и убежала.
– Я ж тебе говорил! – Кранг захохотал и хлопнул себя по бёдрам. – Непутёвая она! А ты всё «какая пара для сына!»
Женщина обожгла его суровым взглядом:
– Так наш сын и виноват, что Милица ткать не смогла! Бестолочь!
Кранг смущённо потёр затылок и вздохнул:
– Эх… молодёжь!
* * *
– Милый. Милый, поговори со мной, – Тэль с тревогой заглядывала ему в глаза. – Что там было? Откуда эти билеты?
Виктор помолчал, вздохнул тяжело. Конечно, Тэль волнуется. Но отчего так трудно даются ему слова?
И к тому же – не слишком ли много вокруг лишних ушей?
Он вспомнил безымянный город, его тонкие башенки и шпили с флюгерами. Вспомнил нависшие над городом длиннейшие, кажущиеся бесконечными щупальца. Распадающихся серым пеплом людей.
Не кукол, не зомби, не бродячих мертвяков. Живых людей – просто Вселенные их ещё не успели вырасти…
Впрочем, теперь и не вырастут. Уже никогда.
Им достались два несчастливых билета, которые выпадают куда чаще и куда вероятнее счастливых…
Они все смотрели на него – Тэль, Лой, Ярослав. Четверо московских магов.
– Нотти и Сева должны скоро быть здесь, – сказал он наконец.
– Она же ещё не умеет прокладывать Путь! – схватилась за голову Тэль.
– У неё свои пути, жена. У нас с тобой получилась чертовски талантливая дочурка.
– А Сева?
– Полагаю, Нотти найдёт способ захватить его с собой. – Виктор вздохнул. – Клан Драконов мал, но, боюсь, в этот бой нам придётся идти всем. Два Дракона, два Единорога.
Тэль побелела, глаза её расширились. Лой, словно ощутив что-то неладное, осторожно положила узкую ладонь супруге Дракона на плечо.
– Т-ты поведёшь их обоих?
Голос её был полон такой боли, что Виктора словно под дых ударили.
– Мы с тобой поведём. Ударим все вместе – можем победить. Порознь – никогда.
И добавил, хотя и ощущал, что получается донельзя пафосно:
– Нас четверо. У нас свой клан. Драконы не сдаются. Как и Единороги.
Тэль и Лой разом вздрогнули.
– Что ты решил, муж мой?
О да, порой Тэль любила поиграть в послушную девочку. Но на сей раз она не играла – подчёркивала, что решение должен принять всё-таки Дракон, действующее, атакующее, разрушающее начало.
– Отыщем Убийцу. Ударим все разом. Твои стражи, Ярослав, тоже.
– Мы готовы, повелитель!
– Нимало не сомневаюсь. Георгий, Святозар, Дарья! И ты, Алексей… Николаевич, – вы поддержите стражей из второй линии. Помните, главное – чтобы Убийца дал бы нам к нему подобраться. Чем дольше он останется сфокусированным на вашей магии, тем лучше.
– Понятно, господин Дракон, – солидно кивнул Георгий. – Красные Береты тоже не подведут.
– Очень надеюсь, – искренне сказал Виктор. – Магов у нас мало, и вызвать верных мы уже не успеем. Даже из твоего клана, Лой.
– Но, повелитель, – Кошка низко склонилась, – быть может, нам не следует торопиться? Убийца ведь должен добраться до Дракона, верно? Зачем же ускорять эту встречу, господин? Пусть побегает, пусть попотеет, а мы за это время успеем собрать целую армию. Клан Кошки верен Крылатому Владыке! Да и другие тотемные тоже. Стихийные… пусть их, лишь бы не мешали!
Виктор мрачно покачал головой.
– Ты забыла, Лой, чем всё кончилось в прошлый раз…
– Я была куда моложе… – прошептала Лой, вдруг покраснев. – Наивнее…
– Владыка прав, – откашлялся Ярослав. – Убийцы – а их было четверо в самом начале – сумели взбунтовать всех. Драконы сосредотачивали силы – но их враги всё равно собирали в десять раз больше. А может, даже в двадцать. И если мы будем медлить, восстание заполыхает вновь.
Виктор медленно опустил голову. Восстание… революция… а ведь он так старался быть строгим, но справедливым правителем!
Очевидно, последнюю фразу он произнёс вслух, потому что Ярослав ответил с необычными для Стража нотками сочувствия:
– Владыка, чернь всегда будет ненавидеть власть.
– Но чтобы восстать?.. Они что, не понимают, что Дракон…
– Это свойство Убийцы, повелитель, – полушёпотом отозвалась бледная Лой. – Я… помню ту войну, хоть и очень старалась забыть. Появляется Убийца, и все сходят с ума. Сытым кажется, что они голодны. Богатые хотят большего, бедные думают, что получат всё и вся без труда, достаточно ограбить тех, у кого на одну корову больше. Кланы вдруг решают, что их страшно угнетают и притесняют. Нобили, правящие отдельными землями, начинают скрупулёзно перечислять унижения, кои они якобы претерпели. Эльфы объявляют себя Перворождёнными, хранителями великой мудрости. Гномы говорят, что им надоело вкалывать за всех. Люди не остаются в долгу – ненависть вырывается из всех пор, хлещет, словно гной из раны…
– Именно! И потому Убийцу надо убить сейчас, пока он не вошёл в силу, пока вокруг него все не взбесились окончательно, – подхватил Ярослав.
– Мысль, потрясающая новизной и оригинальностью, – сверкнула глазами Лой, и Страж смутился.
– Нам надо его найти, – проговорил Виктор. – И… он где-то рядом. Я чую.
Он и в самом деле «чуял». Словно холодное дуновение, скользящее по щеке; словно ледяная струйка из оконной щели морозной зимой. Дракон не сомневался, что это или кто это. Он знал.
И Убийца каким-то образом оказался совсем рядом.
Что ж, тем лучше.
Дракон с усилием поднялся. Схватка далась недёшево, а вдобавок ко всему ещё и «большое космическое путешествие» с Обжорой. И Лой… которая нет-нет, да и кинет на него взгляд, от которого хочется краснеть.
…До станции они добрались уже глубоко заполночь. Господин Дракон перекидываться не мог, и даже шагал с трудом, пока Ярослав не уговорил сесть в повозку.
Безумный день закончился. Ярослав заявил, что нипочём не допустит, чтобы Владыка остановился где бы то ни было, кроме казарм его стражи; после долгих споров сошлись-таки на всё том же заведении Конама Молчаливого, где распоряжалась теперь его внучка.
– Дарси.
– Господин Дракон, – безногий эльф невозмутимо кивнул, не вставая. Эта привилегия – сидеть в присутствии Крылатого Владыки – была ему пожалована бессрочно.
– Ты здесь ночевать собрался, Дарси?
– Тревожно мне что-то, повелитель, – без обиняков ответил эльф. – Мало ли что. Эхо какое-то доносится. Сперва вы шумели – там, где-то у Выселок. Потом ещё что-то донеслось, странное такое… оттуда примерно, – и эльф махнул рукой куда-то на северо-восток.
Именно туда, откуда тянуло ледяным ветром.
– И всё, Дарси?
Лицо эльфа за прошедшую четверть века вообще не изменилось. Виктор с драконьей кровью в жилах изменился очень мало, но всё-таки – изменился; Дарси же, поистине, «каким ты был, таким ты и остался».
– Хорошо, что ты пришёл, Владыка, – ровно сказал эльф. – Последние дни тут… суматошные какие-то.
– Это с мертвяками-то? – вступил Ярослав. – Неудивительно.
– Не только, Страж. Не только. Я не я буду, если к тебе, Владыка, совсем скоро не нагрянут с… сообщениями.
Виктор только отмахнулся. Пусть нагрянут, пусть с сообщениями, но сейчас ему хотелось только рухнуть на постель и ощутить прохладные пальцы Тэль на висках, как она всегда делала, когда он выматывался до последнего предела.
«Единороги должны приглядывать за своими Драконами».
Не получилось.
В дверь вскоре заколотили. Кулаками и ногами, судя по устроенному грохоту – подкованными гномьими сапожищами и подбитыми железом гномьими же дорожными перчатками.
– Сейчас всех сожгу! – не выдержал господин Дракон. – За нарушение моего покоя! Я ещё Крылатый Владыка или кто? Э, жена, ты куда?.. Открывать? В таком виде?! В простыню хоть завернись!..
Тэль не удостоила его ответом. Но собственной ручкой-с махнуть соизволили-с, наготу скрыл туман, соткавшийся плотным серым плащом.
Дверь распахнулась, ввалился запыхавшийся гном, осанистый и седобородый. Разумеется, в широченном парадном поясе, украшенном самоцветами; правда, некогда ехидная дщерь Дракона уверяла, что самые крупные камни там якобы просто цветное стекло, но так искусно гранёное, что не отличишь от настоящих драгоценностей.
– Что случилось? Что стряслось?
– В-владыка… – просипел гном. Судорожно выдохнул, низко-низко склонился. – Владыка, я – Фалар Благонравный. Станционный гном посадочного пункта «Замок Драконов».
Виктору потребовалось некоторое время, чтобы понять – это та самая станция Пути, которую гномы соорудили в непосредственной близости от Замка-над-Миром.
– Жаркого огня твоим топкам, – сказал господин Дракон на старом гномьем. Фалар по-стариковски замигал, словно растрогавшись, и даже шмыгнул носом.
– Второй раз род Крылатых Владык оказывает мне великую милость… – он прочистил горло. – Великий Дракон и ты, прекрасная госпожа! Простите мне это вторжение, ведомо мне, сколь оно невежливо и несвоевременно, но…
– Но говори дело, Фалар Благонравный. – Виктор дико устал, но, несмотря на это, мысль о том, что на Тэль сейчас ничего нет, кроме колдовского тумана, не теряла привлекательности.
– Да, да, Владыка… – и гном, совершенно растерявшись, утёр пот собственной бородой. – Владыка. Не столь давно на вверенную моему попечению станцию вступил юный Дракон.
Виктор и Тэль переглянулись.
– Да-да, юный Дракон, твой наследник и продолжатель рода, Владыка. Мы не видели его прежде, однако он знает пути и речи моего народа. Он говорил достойно и поступки его не расходились со словами.
– И? – резко бросила Тэль.
– И я явился предупредить владыку Срединного Мира. – Гном тяжело дышал. По вискам, щекам, подбородку катился обильный пот, хотя жарко тут отнюдь не было, весна едва вступила в свои права. – Великий Дракон, молю, сдержи свой гнев и выслушай. Гномы всегда… держали нейтралитет. Не вмешивались в ссоры кланов, в распри владетелей…
– Но в своё время многие из вас присоединились к мятежу против власти Драконов, – сухо напомнила Тэль.
– Верно, – сокрушённо вздохнул Фалар. – Ибо гномы помнили, как полтысячи лет назад тогдашний Дракон сжёг нашу древнюю столицу.
– Это был совсем иной Дракон! – глаза Тэль сверкнули. Туманный плащ опасно заколыхался.
– Да, прекрасная госпожа, да. Это был совсем иной Дракон. Но даже тогда, за пять столетий до наших дней, мои прапрадед, прадед и дед не повернули оружия против Владыки. Обида наша была велика, не скрою. Но и Владыка прогневался на мой народ не просто так.
– И потому…
– И потому, Владыка, я здесь. С правдивым рассказом о том, что приключилось, едва юный Дракон покинул мою станцию. Она, как известно, невелика. Но Путь не знает различий меж малым и большим, он везде и всюду одинаков. И самые оживлённые вокзалы, и самые глухие полустанки – всюду гномы знают, куда и откуда движутся составы, чтобы, случись что, подать помощь. Путь един, он как река – запруди в одном месте, и нарушится течение повсюду…
– Прости меня, Фалар Благонравный. Я знаю, ты спешил, ты устал; но прошу тебя, ближе к делу!
– Да, госпожа. Так вот, наблюдая за ходом поездов, я заметил, что ещё до появления у нас юного Дракона с самых дальних концов мира, а особенно – с Крайнего Востока, сюда, в центр, пошли эшелоны.
Эшелон – волшебное слово. Виктор зажмурился. Не может быть…
– Пошли эшелоны с теми, кто хочет сражаться, повелитель.
* * *
Всеволод лёг на насыпь, приложил ухо к рельсу. Вслушался. Сказал с удовлетворением:
– Идёт. Большой паровоз, «Сила Глубин», паровой котёл с наддувом. Хорошая машина! Тащит десяток вагонов. Минут через пять тут будет.
Нотти мрачно посмотрела на Севу. Язвительно сказала:
– Всё-то ты знаешь. Во всём-то ты главный.
– А как иначе? – удивился Сева. – Я же старший. И ты давала мне клятву благонравной младшей сестры заботливому старшему брату – ни в чём не перечить, слушаться и подчиняться.
– Не помню такого, – пробормотала Нотти.
Они вышли к Пути несколько минут назад, после шести часов быстрого шага. По пути кое-как поспали, совсем чуть-чуть. Узкая просека стрелой рассекала густой лес, рельсы тянулись по невысокой каменистой насыпи. Всё это время Нотти уговаривала брата воспользоваться её методом перемещения… но Сева был непреклонен. «Видел я, как ты прилетела – голая и босая! Бросить шпагу? Отцовский перстень? А если там уже сражение? В гущу боя – без штанов?»
Нотти подозревала, что последний пункт смущал Севу больше всего, но переспорить не могла. Брат упорно ссылался на древний обычай рода Драконов, по которому младшая сестра не смеет перечить старшему брату, решать серьёзные вопросы в его присутствии, а также драться с ним, тырить шоколад и устраивать всяческие каверзы.
– Ты ничего не помнишь, – пожал Сева плечами. – Ну не беда, память вернётся. Мама всё может вылечить.
Нотти вздохнула и смирилась.
– А если не остановятся?
– Остановлю, – небрежно ответил Сева. – Не добром, так силой. Главное, паровоз при этом не поломать.
– А если опоздаем?
– Отцепим вагоны, магией подтолкнём. К утру будем на месте.
На всё у Севы был готов ответ.
Нотти уже и сама слышала приближающийся поезд. Вибрировали рельсы, нарастал далёкий шум. Сева порылся во внутреннем кармане плаща, достал здоровенный ярко-красный носовой платок. К удивлению Нотти, платок был очень чистым и даже на расстоянии пахнущим цветами. Почему-то от платка не хотелось отрывать глаз.
– Мелкая магия, – пояснил Сева, ловя её взгляд. – Специально для привлечения внимания. Виден издалека, вызывает неудержимое желание рассмотреть получше.
Вдали показался паровоз, изрыгающий клубы чёрного дыма. Приближался он и впрямь очень быстро. Нотти и Сева отступили от насыпи, Сева принялся энергично махать платком. Паровоз издал протяжный гудок, раздался визг тормозных колодок, и поезд начал сбавлять ход.
– Вот, а ты сомневалась, – усмехнулся Сева. – Сейчас сядем и поедем с комфортом…
– Сева… – Нотти взяла брата за руку. – Сева, погоди… смотри… на паровозе…
Он был уже совсем близко – исполинский красавец «Сила Глубин». Дымовую коробку спереди прикрывал сверкающий круглый щит с гномьими рунами «сила», «огонь» и «вода». Перед каждым большим перегоном щит отмывали и начищали, а к концу пути он был заляпан пятнами от насекомых и неудачливых птиц. Но в этот раз щит выглядел необычно. К нему был привязан пузатый человек в ярких одеждах наместника. Кажется, он был ещё жив, хотя опухшее лицо коркой покрывала грязь, а глаза от ветра и мусора заплыли.
– Виральон, наместник Пятого восточного протектората, – пробормотал Сева растерянно.
– Ты его узнал? – в ужасе шепнула Нотти.
– По одежде же видно… Ворюга он, конечно, ещё тот… но зачем же так…
Паровоз с пронзительным неприятным визгом остановился рядом с ними. Из кабины высунулся гном, глаза его неотрывно следили за красным платком.
– Нельзя скорый поезд тормозить! – выкрикнул гном. – Что стряслось?
– Мы заблудились! – ответила Нотти. – Подвезёте?
А сама смотрела на вагоны. Это были хорошие пассажирские вагоны первого класса, выкрашенные в небесно-голубой цвет, с большими окнами, с просторными купе. В таких путешествуют небедные люди. Но сейчас из опущенных окон выглядывали физиономии, обладателей которых никак нельзя было заподозрить в наличии лишних денег. Крестьяне, причём самые что ни на есть бестолковые и ленивые, не имеющие своего хозяйства, а батрачащие на других. Городская голытьба, перебивающаяся на мелкой грязной работе. Какие-то люди с совсем уж разбойничьими мордами. Ох… а это вообще не совсем люди, это же Прирождённые, вроде тех викингов… теперь Нотти чувствовала в них сильное дыхание магии… А ещё – люди хорошо одетые, с острыми взглядами, чёткими движениями, в лёгких доспехах… И было их в каждом вагоне куда больше, чем положено по строгим гномьим правилам.
– Садись, красотка! – крикнул один из них. – Нас тут много, будет весело!
Пассажиры загоготали.
– Парню твоему тоже работа найдётся! – пообещал кто-то. – На войну едем, дракона бить! Мясо пригодится! Не боись, пацан, выживешь – героем станешь!
Снова хохот. Нотти поняла, что все они пьяны – и от скорости, и от азарта, и от ожидания предстоящей битвы… ну и от неумеренно выпитых горячительных напитков, конечно же. Что сейчас будет…
– Нет, на войну не хотим! – неожиданно выкрикнул Сева. – Мы пешком!
И, подпрыгнув у паровоза, ловко всунул в руки машиниста вожделенный платок.
– Ехай, ехай! – сказала Нотти.
Гном, со счастливым лицом сжимая клочок красной ткани, втянулся в кабину. Паровоз дал короткий гудок. Шевельнулись поршни, закрутились колёса. Поезд потянулся дальше, наращивая скорость. Пассажиры хохотали, махали руками, выкрикивали скабрезности и насмешки. Впрочем, без особой агрессии, так, разминались в пути.
– Они же едут воевать… – с ужасом сказала Нотти.
– С папой и мамой, – подтвердил Сева. – Их слишком много, чтобы ввязываться в бой. Там несколько магов и целая толпа не до конца воплотившихся Прирождённых. Даже нас с тобой могут смести.
– Но откуда?.. Я ж… мы ж… там были, совсем недавно! Всё было спокойно! Жили себе, рыбу ловили… торговали…
Нотти опять вспомнила тот городок, братьев-викингов, рынок, молодую женщину с белыми волосами – Элизу, что пошла ученицей или уж кем к местному колдуну, и её сестрёнку Аню; вспомнила тамошний народ, занятый совершенно обыденными делами. И никаких даже мыслей о том, чтобы «ехать на войну»!
И сказала об этом вслух.
Но брат нимало не был обескуражен.
– Они ждали, сестрёнка, ждали и готовились. Думаю, слали своих… Прирождённых, они тут, у нас, воплощались. И ждали. Конечно, ты ничего не увидела. Ты и не должна была ничего увидеть. А потом пришёл Эрик, и началось. Может, он был сигналом. А дальше… «грабь награбленное», как в папиных книжках про Изнанку. Такое как хворост вспыхивает. Вот и полыхнуло.
Брат рассуждал спокойно и хладнокровно, а жуткий поезд меж тем разгонялся, из вагонов доносилась пьяная песня.
А на концевой площадке последнего вагона вдруг мелькнули белые, как снег волосы. Их обладательница скинула платок, дав встречному ветру растрепать их, словно струи бурана. Нотти так и охнула.
– И мы просто их отпустим? – поразилась Нотти.
Сева помолчал, хмурясь и глядя вслед набирающему ход поезду. Пробормотал:
– Голубой вагон бежит, качается… Помнишь, были у папы в Изнанке, мультик смотрели?
– Не помню, – отрезала Нотти. – Ну?
– Там полно обычных людей, – сказал Сева. – Успеют они к битве или опоздают – неважно, погоды не сделают. Не знаю, сестра. Решай сама.
– А как же семейное правило? – спросила Нотти.
– Да нет никакого правила и не было… – рассеянно ответил Сева. Отстегнул шпагу, огляделся. – Припрячу где-нибудь тут, потом вернусь, заберу… Никогда ты меня не слушалась. Сладости забирала, колючки в кровать подкладывала, каждому слову перечила. Решай. И отправимся к родителям. Твоим путём.
– Почему я?!
– Ты сильнее меня в магии, – честно признался Сева. – Ну, кроме Огня. И Земли, пожалуй.
Нотти думала недолго. Постояла, глядя то на поезд, исчезающий вдали, то на брата, завернувшего любимую шпагу в плащ и прячущего её под старым поваленным деревом.
Потом подняла руку.
Да, там, в поезде, пьяные злые люди. Решившие поправить свои никудышные судьбы в кровавой лотерее переворота. Не щадящие ни своих, ни чужих. С кровожадной человеческой жестокостью мучающие нелюбимого наместника. Готовые и убивать, и умирать.
Но только ли их в том вина? Кто-то ведь всех собрал, сагитировал, вооружил, посадил в поезд. И отправил «мясо» умирать. Есть ли иной путь, кроме как убить их всех, раздробить в кровавый фарш?
– Остановись, – сказала Нотти.
И потянула силу Воздуха.
Магия откликнулась неожиданно быстро, словно ждала приказа. Ещё мгновение поезд набирал ход, а потом начал тормозить. Тугой поток воздуха возник перед паровозом, мягким прессом тормозя движение, стремительные вихри закружились вокруг колёс, отрывая их от рельсов. «Сила Глубин» едва ползла по Гномьему Пути, недоумевающий машинист выглядывал из кабины, ничего не понимая орал на кочегара, бросающего в топку уголь лопату за лопатой, а в вагонах продолжало веселиться пьяное человечье стадо, безнадёжно опаздывающее на битву.
– А теперь полетим к маме и папе, – сказала Нотти задумчиво.
* * *
Виктор почувствовал, как от слова «эшелоны» в груди будто застыла острая льдинка. Эшелоны – это не поезда. Поезда едут к тёплым морям и снежным горам, поезда везут людей – весёлых и грустных, хороших и не очень; поезда – это пшеница, машины, бензин, цемент, доски… всё, что нужно для жизни. Эшелоны – это другое. Это пушечное мясо, это оружие и боеприпасы, это кровь и плоть войны – пролитая человеческая кровь, разорванная человеческая плоть. Эшелоны – это то, что нужно для смерти.
– Что ты несёшь, борода?! – громким шёпотом произнесла Тэль.
– Я говорю истинную правду, госпожа, – с достоинством ответил Фалар. Выпрямился, поправил пояс. – Я следил. Я видел, как с Крайнего Востока вдруг начали один за другим отходить поезда… вне расписаний. Вдруг не стало свободных вагонов. И пошли разговоры.
– А раньше их не было? – спросил Виктор. – Разговоров, то есть?
– Были, Владыка. Но… именно что разговоры. А тут – как с цепи сорвались!
– Что требуют?
Виктор в упор смотрел на гнома и, как бы ни устал Крылатый Властитель, взгляд его силы не потерял; Фалару Благонравному сейчас явно захотелось втиснуться, если б получилось, в какую-нибудь щёлку.
– Ничего, Владыка. Ничего, кроме… – он замялся.
– Кроме головы повелителя-Дракона, – холодно закончила за него Тэль, и Фалар судорожно кивнул.
– Так начиналась та война, Фалар? Ты должен хорошо помнить, ты жил в те годы! Чего хотели восставшие? Свободы, равенства, братства? Если честно, не припомню, чтобы тут всё было так уж шоколадно, когда я сюда пришёл!
– Да, властитель. Фалар помнит её очень хорошо. И да, великий Дракон, здесь не было хорошо, когда ты удостоил нас своим возвращением.
– Тогда рассказывай.
Гном повиновался.
…Последний Дракон был силён, храбр и жесток. Слово его было законом. Недовольные горели и сгорали в его пламени, так что не оставалось даже пепла. Дракон карал всех – князей и графов, наместников и управителей, вплоть до самого последнего нищего. Клан Драконов не отставал. Они приходили и брали всё, что желали. Кто пытался протестовать – того убивали. Без мучительства и глумления, просто убивали. После чего забирали желаемое.
– Понимаю недовольных, – пробормотал Виктор. – Я бы тоже возмутился.
– Но ничего бы не случилось, Владыка, если б не появился Убийца. Изначально их было четверо, но троих Драконы уничтожили. Оставался один, последний. И все поднялись, все кланы. Очень многие гномы тоже. Мы не забыли сожжённой столицы, Владыка.
– А зачем ваше племя тогда завело шашни с Прирождёнными? – резко оборвала гнома Тэль.
– Я не говорю, что гнев Крылатого Владыки родился на пустом месте. – Фалар втянул голову в плечи.
– Неважно, оставим прошлое прошлому!.. Давай дальше про эшелоны, почтенный!..
– Благодарю милостивого Владыку. Я смотрел на это движение, смотрел и ничего не понимал. Вернее, понимал, но не верил. То же самое, повелитель, я видел – ещё молодым гномом – в начале последней войны. Когда Драконы пали. Точно так же тогда из самых разных уголков нашего мира сюда, к его сердцу, тронулись поезда. Вне расписания.
– То есть правители твоего племени вновь предали нас, – с презрением бросила Тэль. – Предали, хотя Владыка ничем вас не обидел, совсем наоборот!..
– Да, госпожа, – склонил седую голову Фалар. – Без Пути восставшие не смогли бы собраться так быстро. Без телеграфа известия не достигли бы окраин с такой скоростью, да и маги смогли бы их перехватить. Но – владыка-Дракон поистине не таков, как его предшественники! Народ гномов видел от него только добро. И даже когда он давал укорот излишним аппетитам наших подрядчиков, это был правильный укорот, ибо всё должно иметь справедливую цену. Поэтому Фалар здесь. Быть может, меня назовут предателем моего племени, но… но я с тобой, Владыка, а не с ними. Потому что я знаю тебя, а теперь узнал и твоего сына.
– Как же ты отыскал нас? Как добрался сюда? – угрюмо осведомился Виктор. Перед глазами уже стояли какие-то картины буйных толп, штурмующих «почту, телефон, телеграф» – тем более, что телеграф тут и в самом деле имелся.
– На Пути была замечена Лой Ивер, маг первой ступени, – официальным тоном объявил Фалар. – Сошла с него в этих местах. И туда же двинулись эти непонятные… то есть очень понятные… эшелоны. Я, недолго думая, присоединился к одному из них.
– Что там за народ?
– Всякой твари по паре, прекрасная госпожа. Есть сброд, шваль, человеческая и эльфийская… даже наша. А есть те, кто посерьёзнее, кто себе на уме. Орут «смерть Дракону!», вот и всё.
– И ты орал, Фалар Благонравный?
– И я, – не стал отпираться гном. – Но это был самый быстрый и самый простой способ добраться сюда.
– Где они собираются? – ещё один взмах тонкой руки, и Тэль сотворила висящую в воздухе карту.
– Удобно, – буркнул Виктор.
– Удобно. Так где, Фалар?
– Вот здесь, – гном ткнул пальцем. – Совсем рядом. Сельцо графа Сотникова…
– Опять этот граф!..
– Граф, Владыка, вряд ли тут замешан… – понурился гном. – Как я слышал, имение его разграбили, самого графа вздёрнули на осине, а семью… лучше бы уж повесили, извините…
Виктор, сощурившись, глядел на тёмную точку, понимая, что именно там сейчас скрывается Убийца.
Убийца, которого якобы привела Нотти…
«Тебя все презирают, начиная с твоей собственной дочери…»
Нет! В это я верить не буду. Не буду, и всё. Если не верить Нотти с Севой – то кому тогда? Лой?..
– Где они выгружаются, эти эшелоны? Такую массу не загнать на одну станцию, даже и крупную!
– Разгружаются всюду, где могут. Ты прав, Владыка, ни одна из станций Пути не вместит такого множества паровиков и вагонов, захлебнётся. Поэтому их высаживают повсюду, даже и в чистом поле.
– И здесь?
– И здесь, Владыка, – сокрушённо подтвердил гном.
– Ударить сейчас, – быстро сказала Тэль. – Ударить, пока они не собрали все силы в кулак!
Виктор кивнул. Да, это разумно. Но сперва:
– Что же ты намерен делать теперь, Фалар Благонравный? Награду ты уже заработал. И награду великую.
Гном затряс бородой.
– Не за-ради наград, Владыка! Но для спокойствия, мира и тишины!.. И чтобы никто б не горел… – закончил он очень тихо.
– О наградах и прочем поговорим после. – Тэль была очень собрана и очень деловита. – Нам нужен Убийца. Без него вся эта шайка – ничто.
– Но кто-то же её собрал, – возразил Виктор. – Кто-то отдал приказ гномам Пути; кто-то поднял недовольных!.. Что, у нас свои большевики завелись? «Есть такая партия»?
– Прирождённые, – уверенно сказала Тэль. – Больше просто некому.
– Кто отдал приказ, Фалар? Почему гномы послушались?
Тот тяжело вздохнул.
– Владыка… мои сородичи так же упрямы, как и горды, и так же горды, как и упрямы. Мы пришли сюда первыми, хотя иные эльфы с нами не согласятся; однако мы многое помним. Слишком многие из нас хотели б вернуться.
– Куда и зачем? – резко спросил Виктор.
Плечи Фалара поникли.
– Туда, откуда явились мы все. С Изнанки к нам приходили люди. А вот все остальные – оттуда, из-за Разлома, из изначального Хаоса.
– И вам хотелось обратно?
– Не всем, владыка, – торопливо сказал гном. – Но многим, да. Одни строили Путь, говорили, что Срединный Мир наш дом, познавали естественное, особенно когда с Изнанки пошли люди. Другие же… они так и не смогли приспособиться. Быть формой. Быть постоянным. Жить и умереть, и стать прахом. Но так думали только те, кто пришёл оттуда. Те, кто родился здесь, уже считали по-иному.
– И много вас таких? Которых домой тянет?
– Меня не тянет, Владыка. Я рождён здесь, и отец мой, и дед, и прадед. Но хватает тех, кто… явился недавно.
– И они, значит, собрались решить вопрос радикально.
Гном молча развёл руками.
– Что ж, тогда и мы решим. Не менее радикально, – Виктор поморщился и спросил, не удержался: – А разве это вообще возможно? Тем, кто пришёл и воплотился, – вернуться назад? И разве не рвутся Прирождённые в Срединный Мир? Значит, не так уж там и сладко, верно?
– Туда вернуться – себя потерять, – серьёзно ответил гном. – Нет, так вот, чтоб просто обратно – мало кто хочет. Но вернуться можно и по-другому.
– Привести Мир Прирождённых сюда… – сказала Тэль.
– Да, госпожа, – кивнул гном. – Нынче Срединный Мир – серединка на половинку. Что-то от хаоса, что-то от порядка. Но равновесие можно и сдвинуть. Порядка оставить чуть-чуть, чтоб совсем в хаосе не раствориться. А всё остальное вернуть.
* * *
Как бы то ни было, но выступить они смогли только утром следующего дня. Тэль долго колдовала над своим Драконом, нависала в полумраке, глазищи на пол-лица, и к рассвету привела-таки его в норму. Георгий и его Красные Береты дружно советовали не мешкать – пока к Убийце не собрались действительно многотысячные армии.
…Они выходили нарочито беззаботно, словно на увеселительную прогулку. Позавтракали в «Королевстве Конама Молчаливого». Ярослав явился с конями и привёл новых бойцов, Виктор забрался в седло. В Москве сроду верхами не ездил, а вот здесь пришлось выучиться. Красноберетники не подкачали и здесь, даже старый колдун Святозар.
Весенняя дорога, где по канавам вдоль обочин ещё лежал сизый снег, вела их на северо-восток, откуда тянуло тем самым «холодом». Стражи Пределов, числом в полусотню, ехали молча, в мрачном молчании. Виктор вопросительно взглянул на Ярослава.
– Они попрощались с семьями, Владыка.
Простой и бесхитростный ответ.
Поднималось солнце. Поднялось, перевалило зенит, стало спускаться. Лесные стены раздвинулись, впереди, на невысоких холмах, теснились избушки той самой деревеньки, где скрывался Убийца.
И перед нею выстроилось уже готовое к бою воинство.
Виктор осадил коня, невольно потянулся рукой к перевязи меча. Дракону меч не нужен, но что-то такое надо… взмахнуть, выкрикнуть… для ободрения.
Хотя кого это ободрит, когда впереди – такое?
Армия собралась немыслимая. В Изнанке люди привыкли оперировать большими числами, особенно когда речь идёт о войне. Десять тысяч налево, десять тысяч направо… Одна бомба – сотни трупов… Танковый корпус идёт в прорыв, бригада за ним… Битва отгремела – миллион человек полегло…
Но это пришло только с двадцатым веком.
А раньше, в Средние века, всё было проще. Битва при Гастингсе, когда норманны разбили англичан, – на поле вышло по семь тысяч воинов с каждой стороны. Ледовое побоище – десять тысяч против пятнадцати. Грюнвальдская битва – шестнадцать тысяч против одиннадцати. Пушка стрельнула, убила двоих – выстрел был удачен…
Сейчас против них собралось тысяч пять, не меньше. Выстроились рядами на холмах, стояли среди деревьев, расположились лагерем в деревне и за ней. Народец и впрямь был разношёрстный; те, что в первых рядах, вооружены чем попало, в основном вилами и топорами, некоторые – с самодельными деревянными щитами. Понятно, одноразовые войска, те, кому суждено кинуться в атаку и сгореть в драконьем пламени, истощая его силы… неужели не понимают?
А вот дальше стояли солдаты, вооружённые лучше и строй держащие крепко. За ними высились требушеты, баллисты, стреломёты, онагры – всё то, что не требовало магии, но работало в Срединном Мире. Поскольку солидной армии, по которой можно было бы лупить стрелами и камнями, у Виктора не было, вся эта машинерия предназначалась лично ему.
Дракону.
Среди машин суетились в основном гномы. Виктор глянул на Фалара, тот стоял, низко опустив голову. Виктор скрипнул зубами, но ничего не сказал.
– В лесу эльфы, – неожиданно спокойно заметила Тэль.
– Не вижу, – так же бесстрастно, держа лицо, ответил Виктор.
– На деревьях. Лучники. Полным-полно.
– И стрелы, как водится, отравлены, – сказал Виктор.
– Ушастых я беру на себя, – ответила Тэль.
Виктор кивнул, стараясь не думать, как именно Тэль собирается «взять на себя» сотни, а то и тысячи умелых стрелков.
– Мы ждём приказа, Владыка, – сказал Ярослав, державшийся по левую руку.
Виктор вздохнул.
Всё в нём кричало, что надо отступать. Спасаться бегством. Обернуться драконом, схватить Тэль… и Лой… унести отсюда. Пусть ему не нравился Замок-над-Миром, но там можно обороняться.
А ещё можно открыть, проломить проход в Изнанку. Пусть хлещут в пространство магия и реальность, пусть творятся и гибнут миры – ему-то что?
– Мы пойдём в атаку, – сказал Ярослав, будто услышав его мысли. – Они растеряются, мы свяжем их боем на несколько минут. Вы сможете уйти, собрать силы и отомстить за нас.
– Нет, – сказал Виктор. – Постараемся решить дело миром. Хватит крови… Георгий! Вашей команде придётся немного поработать!
Георгий не отозвался.
Виктор недоумённо обернулся – и оторопел.
Четвёрка Красных Беретов стремительно удалялась. Маги пришпорили коней и неслись назад по дороге.
– Трусы! – возмущённо воскликнул Ярослав. Потянулся за арбалетом.
– Постой… – Виктор остановил его руку. – Что-то не так…
А ведь и впрямь – не так. Не были Береты трусами ни с самого начала, ни в недавнем бою. И эта армия… она же в боевом порядке выстроилась… будто ждали, в это время и в этом месте…
– Они не трусы, – сказал Виктор.
– Они предатели, – закончила за него Лой.
Четверо магов, не прекращая движения, вскинули руки. Земля затряслась, выбрасывая вверх комья, ударили из неё струи воды, полыхнули языки пламени, взвыл вихрь, закружив всё это в кольцо…
И внутри кольца засверкало радужное сияние, открывая проход на заполненный людьми пустырь, за которым смутно угадывались серые девятиэтажки.
Красные Береты остановились у самого портала. Нет, они не спасались бегством. Они открывали проход.
Из радужного сияния, продавливая его, будто мыльный пузырь, принялись выбегать люди. Молодые и старые. Мужчины и женщины.
Все – в красных беретах.
Они выстроились в четыре отряда, каждый за одним из магов. Уверенно, будто много раз это репетировали. Четвёрке предводителей протянули красные береты, те напялили их на головы и лишь после этого повернулись к Виктору.
Предатели привели свою армию.
– А вот это очень плохо, – сказал Ярослав, будто ситуация нуждалась в комментариях.
– Интересно, что ещё, – пробормотал Виктор. – Воздушный десант?
Посмотрел в небо. И чуть не поперхнулся, увидев, как высоко вверху вспыхивают разноцветные искры. Обретают объём, превращаются… превращаются в те самые недоделанные миры, что показывал ему Обжора. Они медленно опускались на Срединный Мир, накрывая его куполом.
Прирождённые?
Обошлись без своих кораблей. Нашли другой путь, не по морю. Через созданные им невольно миры, отданные на поживу Хаосу. Что там сейчас происходит, в этих крошечных карманных Вселенных? Лезут из морей Ктулху, бродят по улицам зомби, пьют кровь вампиры? Воплощаются все ужасы человеческой фантазии, чтобы проявиться в Срединном Мире – и покончить с его правителем?
Одна из точек приближалась стремительнее прочих, Виктор даже поднял руку, прикидывая, не ударить ли в неё магией, но, к счастью, понял, что это не погибающий мирок, а что-то совсем другое.
Шар пламени и ветра…
Огненный болид рухнул рядом с ними, распался в искрах и сполохах. Тэль внезапно среагировала, провела рукой – и мелькнувшие на миг тела укрылись туманными плащами.
– Подкрепление прибыло! – выкрикнул Всеволод, радостно глядя на мать. Потом огляделся, увидел собравшуюся армию, отряды магов, горстку людей возле отца – и его восторг увял.
Виктор мрачно смотрел на дочь. Несколько секунд Нотти дерзко выдерживала его взгляд, потом потупилась. Сказала:
– Если что – я ничего не помню. Кажется, я должна что-то сделать, чтобы память вернулась. Но мы это… пришли помочь… чем можем.
Виктор отвёл глаза, посмотрел на вражеское войско. Впереди него появилась фигурка в белом плаще, вокруг которой суетились, прикрывая её, солдаты в доспехах. Виктор удержался от злых слов «ты уже помогла», а вместо этого кивнул:
– Хорошо, дети. Теперь точно справимся.
