…17 октября 1918 года Венгрия объявила о своей независимости. 28 октября то же произошло в Чехословакии, 29 октября о независимости заявили словенцы, хорваты и сербы. Австро-Венгерская империя сыпалась на глазах. В ночь на 1 ноября 1918 года революция произошла и во Львове. Полторы тысячи солдат-украинцев захватили город, разоружили солдат и полицейских, арестовали коменданта. Власть перешла к Украинской Национальной Раде, которая 3 ноября объявила о создании государства на населённых преимущественно украинцами территориях Галиции, Буковины и Закарпатья.

Но ещё шестью днями раньше, 28 октября, едва успевшее сформироваться польское правительство заявило претензии на Галичину. На 1 ноября намечалось торжественное присоединение этой области к Польше. Переворот оказался как для галицийских, так и для варшавских поляков полной неожиданностью.

Галиция была, наверное, самой полонизированной из земель, на которые претендовала Варшава. Поляки составляли около 25 % её населения, в крупных городах их было до 40 %, во Львове более половины (украинцев — менее 15 %). Но сельские районы являлись почти полностью украинскими. Поляки не желали признавать украинского государства, требуя присоединения области к Польше, украинцы готовы были хоть с чёртом, лишь бы не под поляками, у евреев пристрастия зависели от антисемитизма, а градус антисемитизма повышался по мере продвижения с востока на запад…

Уже 1 ноября польские лидеры Галиции объявили мобилизацию поляков во Львове. 2-го числа начались бои за город. Любопытно, что будущий премьер Владислав Сикорский воевал за поляков, а его брат Лев — за украинцев. Этот и многие подобные факты заставляют заподозрить, что далеко не все львовские поляки были поляками по крови.

В самый разгар боёв, 13 ноября, была создана Западно-Украинская Народная Республика (ЗУНР). 15 ноября польское командование сформировало группу войск «Восток». Началась война.

Наспех сколоченная армия ЗУНР не могла противостоять обстрелянным польским легионерам. 21 ноября поляки взяли Львов. Почуяв добычу, в раздел территории включились другие хищники. Уже 11 ноября румыны заняли столицу Буковины Черновцы (позже, 15 января 1919 года, столица Закарпатья Ужгород была занята чехословацкими войсками). В этой ситуации у руководителей молодого и слабого государства был только один выход (кроме капитуляции). 1 декабря 1918 года в городе Фастов был подписан договор об объединении ЗУНР и УНР. Объединение было, в общем-то, формальным, у каждой республики имелись свои дела.

В мае в эту кашу с разгона влетела «голубая армия» генерала Галлера (та самая, которая создавалась во Франции). Правда, условием, на котором Антанта согласилась на её перевод в Галицию, было неучастие в войне против ЗУНР — но когда поляки заморачивались такими мелочами, как выполнение обещаний? Уже 15 мая отлично вооружённая и экипированная армия Галлера оказалась именно на этом фронте. К 18 июня поляки полностью вытеснили армию ЗУНР с территории Галиции. Остатки армии ушли на территорию Украины.

 

Взаимоотношения с РСФСР у новорождённой Польской республики начались символически: 2 января 1919 года в Варшаве была расстреляна миссия советского Красного Креста. Примерно так они и продолжались до самого 1921 года. Общей границы эти государства не имели, так что прямо напасть на Советскую Россию у пана Пилсудского не получалось. Зато он отыгрывался на более слабых сопредельных советских республиках.

В начале 1919 года польские войска вторглись в Белоруссию… хотя нет, это произошло раньше! Помните 1-й польский корпус генерала Довбор-Мусницкого? 12 (25) января 1918 года генерал отказался подчиняться российскому командованию, мотивируя этот шаг невмешательством в русскую политику. По-видимому, в порядке такого невмешательства он перешёл на сторону немцев, при их поддержке захватил изрядный кусок Белоруссии, а 20 февраля 1918 года взял Минск. Затем, по соглашению с германским командованием, его корпус стал выполнять функции оккупационных войск. Трудно сказать, как он их выполнял и в чём не сошёлся с новыми хозяевами, однако уже в мае 1918-го генерал расформировал корпус и то, что от него осталось, вывел в Польшу.

Этот воин выделяется даже среди поляков, в общем-то не имевших привычки хранить верность своим покровителям, если с тех больше нечего взять. В конце концов, Пилсудский — всего лишь бомбист, а Довбор-Мусницкий — генерал-лейтенант русской армии, имеющий восемь (!) русских орденов (и, кстати, ни одного польского). И вот так перейти во время войны к немцам и служить у них чем-то вроде овчарки?

Впрочем, судьба не была милостива к перебежчику. Довбор-Мусницкий сцепился в борьбе за власть с Пилсудским, который уже в 1920 году вышиб противника в отставку, после чего тот ещё семнадцать лет тихо жил в имении и писал мемуары.

…Итак, в начале 1919 года польские войска ещё раз вторглись в Белоруссию. На сей раз не сами по себе, как в Галичину. За их спинами стояла Антанта. Согласно Компьенскому перемирию, Германия обязана была оставить свои войска на оккупированных территориях Российской империи, но к тому времени уставшие от войны германские части рассыпались на глазах. Их-то и сменили польские войска — то есть Польша вошла в число стран-интервентов, ринувшихся на земли охваченной смутой Российской империи в надежде урвать свой кусок.

К февралю там возник сплошной советско-польский фронт, от Немана до Припяти, в марте поляки захватили Пинск и Слоним. На начавшихся было переговорах Варшава выдвинула вполне разумные требования: не использовать Красную Армию для экспорта революции в Польшу и установить границу на основе самоопределения населения. Советское правительство согласилось. В то время ему было как-то не до польской революции, да наши и не собирались завоёвывать Варшаву, а что касается самоопределения — то поляков на спорных территориях ненавидели люто, так что за его исход можно было не опасаться.

По-видимому, Пилсудский тоже сообразил, что ничего не выигрывает, потому что, не дождавшись следующего раунда переговоров, двинул войска дальше и к августу 1919 года захватил Минск. Красная Армия отошла за Березину и там остановилась.

«Стояние на Березине» продолжалось до начала 1920 года. Красной Армии было не до поляков, а Пилсудский ждал исхода схватки красных и белых. Вступать в союз с белыми генералами он не хотел, поскольку те стояли за «единую и неделимую» — а просто ждал погоды и копил силы для большой войны за любезное его сердцу «Междуморье» (в идеале) или сколько удастся ухватить (в реале).

 

Литва тоже была для Варшавы лакомым куском и очередной «исконно польской» территорией. Уже 1 января 1919 года польские войска захватили Вильно. Через пять дней их вышибли оттуда литовские части и Красная Армия. 19 апреля поляки снова выбили красных из Вильно. 31 марта 1920 г. РСФСР и Литва вступили в военный союз против Польши и 14 июля, в ходе наступления красных, выгнали поляков из Вильно. 22 сентября, после провала наступления Тухачевского, польские войска опять вторглись в Литву…

…А потом, как в анекдоте, пришёл лесник…

…Ещё 9 декабря 1919 года Верховный Совет Антанты рекомендовал в качестве восточной границы Польши так называемую «линию Керзона», прочерченную по этническому принципу и отделявшую территории, где основу населения составляли поляки, от территорий, населённых преимущественно другими народами. Может быть, если бы к тому времени победа РСФСР в Гражданской войне обозначилась достаточно чётко, западноевропейские «хозяева мира» и не были бы столь щедры — но в то время ещё существовали хорошие шансы на появление абсолютно независимых Украины и Белоруссии, в разделе которых собирались поучаствовать европейские страны. Естественно, потенциальным колониям прирезали землицы за счёт более строптивой Польши…

Согласно той же линии Керзона, Вильно и Виленский край оставались за пределами Польши. С рекомендациями Антанты спорить не приходилось, и тогда пан Пилсудский провёл блестящую интригу.

У него был друг, Люциан Желиговский, полковник царской армии, уроженец Виленского края, во время советско-польской войны командовавший 1-й литовско-белорусской дивизией. И вот осенью 1921 года эта дивизия вдруг взбунтовалась против Пилсудского и 9 октября заняла всё тот же многострадальный Вильно, после чего было объявлено о создании нового независимого государства — Серединной Литвы. А 20 февраля 1922 года Виленский Сейм принимает решение о вхождении Серединной Литвы в состав Речи Посполитой. Антанте пришлось смириться — никуда не денешься.

Что интересно — Литва не согласилась даже с решением Лиги Наций по этому вопросу и находилась в состоянии войны с Польшей аж до 1938 года.

 

Но самые мощные интересы новорождённое Польское государство имело на территории Украины. Там все воевали со всеми и едины были разве что в горячей «любви» к диктатору УНР Симону Петлюре. Его били со всех сторон. Били белые, били красные, били гулявшие в степях банды. В какой-то момент возглавляемое им правительство, гордо именуемое Директорией, вообще не имело под собой страны. По этому поводу конармейцы пели ехидную частушку:

5 декабря 1919 г. Петлюра от таких расстройств удрал в Варшаву и там стал очень активно предлагать Пилсудскому совместно выступить на «освобождение Украины», тем самым повторив маневр других российских «правителей», от Колчака до Врангеля. Тот сперва отмахивался от эмигранта, однако потом у него появились некие планы.

Пилсудскому очень хотелось присоединить Украину — тут имели место и комплекс «восьми воеводств», и банальные экономические интересы. Однако к тому времени на территории Украины существовало крупное самостоятельное государство, находившееся в союзе с РСФСР. Рванувшись туда, Польша выступала чистым агрессором, да ещё и действовала вопреки решению Антанты. Оно конечно, против Советов агрессия — не агрессия, а «крестовый поход», который мировое сообщество простит — но всё же неплохо было бы этот поход задрапировать в тогу «освободительной миссии». А для этого нужен «законный представитель страдающего украинского народа», который воззвал бы к пану Пилсудскому с просьбой помочь избавить стонущих под игом соотечественников. На эту роль Петлюра вполне подходил как личность хоть и неудачливая, но всё же харизматическая.

22 апреля 1920 года в Варшаве был подписан очень любопытный договор. Вот как пишет о нём украинский историк Виктор Савченко:

Какие тут были расчёты у Пилсудского, понять нетрудно. Миром или войной, но заставить Советы признать УНР хотя бы в этих границах, а потом… Что будет потом, догадаться легко. Допустим, Петлюра падает с лошади или умирает от инфлюэнцы, после чего в УНР начинается борьба за власть, и Польша вводит «миротворческий контингент». Или, скажем, Учредительное Собрание УНР выбирает сейм, и тот решает присоединить республику к западному соседу, как это произошло чуть позже в Виленской области.

Кроме того, ещё в декабре 1919 года Петлюра пообещал сформировать для похода три украинских дивизии из числа военнопленных и интернированных. Проблем с набором людей возникнуть не должно было, так как условия в польских лагерях можно сравнить разве что с гитлеровскими лагерями смерти. «Украинские войска» составили всего 10 % от польской армии вторжения, однако приличия были соблюдены — формально Пилсудский мог присвоить своему походу статус «освободительной миссии».