Подлинно, что человек ни делает: ест ли он, пьет ли, напивается ли вином — во всем сокрыта его ностальгия по Богу. Так, работа в саду напоминает о возделывании рая. Имя, которое ты даешь кому-то, забота о безсловесных приводит тебе на память Адама, нарекавшего в раю имена животным и растениям. Все пробуждает в душе воспоминание о рае, ведь и сам человек получил жизнь именно в раю и помнит о своем истинном происхождении. В памяти человека, в его природных силах, полученных еще в раю, сохраняется ведение о том, откуда он исшел, его ностальгия по Богу. Однако он не осознает этого в полной мере [3, 33].

Ожидание Бога — это не душевные переживания, не чувство, что мне чего-то недостает. Наоборот, ожидая Бога, моя душа наполняется Божественным присутствием, предстоит пред лицом Самого Бога. Бог «везде сый». И можно ли помыслить, чтобы здесь, рядом со мной не было Бога? Если Господь объемлет все творение, если Он не забывает ничтожного червя или саранчу, то неужели Его нет там, где нахожусь я? Главное, чтобы я сам предстоял лицу вездесущего Бога.

Монах должен быть глубоко уверен, что Бог всегда пребывает с ним. Тогда он избегает смятения помыслов, не мучается вопросами: «Когда же я увижу Бога лицом к лицу? Когда достигну боговедения?» Все это приходит само собой, как дар Божий; тогда душа ощущает необыкновенную полноту, духовную радость, просвещение, ревность по Боге. Но все же не благодатных даров должен искать человек, а того, что ограждает его от падений и делает безопасным духовное восхождение. Это — непрестанная память о Боге [3, 114].

Ожидание Бога — это не душевная борьба, не безпокойство, не постоянные искания; ожидание Бога — это уверенность, которую испытывает подвижник, потому что знает: рядом с ним вездесущий Бог. Это очень важно понять, ведь когда мы подвизаемся так, как это угодно Богу, тогда просто невозможно не принести духовных плодов [3, 115].

☾