Божественный Промысл, которому ведомо все, может и совершить все, не отнимая при этом у человека свободной воли. Только одно невозможно для всемогущей Божией десницы — одолеть человеческую волю. Но если человек делает над собой самое малое усилие, склоняя свою волю к добру, Бог сразу помогает ему, если только тот всецело предает себя Промыслу Божию.

Удивительно, до какой степени промышляет Бог о человеке! Как близко Он приникает к нему, словно делаясь самим этим человеком! Как Он склоняется над душой и стремится обратить ей на пользу любую ее наклонность, только бы избавить ее от вечной смерти, привести в единение с Собой. Бог сотворил человека для Себя и ведет его к Себе всеми возможными способами, используя в первую очередь то, что человеку близко. Бог знает его образ мыслей и обращается к нему на языке, хорошо знакомом ему с детства, так, как говорили с ним его отец и мать [3, 28].

Бог не творит чудес видимых, но призывает нас к Себе очень просто, через различные житейские обстоятельства и скорби. Обращенное к Аврааму слово Божие: Пойди из земли твоей, от родства твоего (Быт. 12, 1) — есть слово пророческое, предсказание, данное всем людям на все времена. Бог призывает к Себе весь человеческий род. После падения человек стал рабом греха, предался тлению, которому оказалось подвластно и все творение, обреченное «стенать и мучиться даже доныне» (см. Рим. 8, 22), — но Бог призывает человека к Себе. Раз и навсегда Он поместил его на Своем полотне (cм. Деян. 10, 11; 11, 5), в Своей Церкви, чтобы соделать его Своим.

Здесь скрывается таинство Божие. Бог, как некий Ловец, стремится уловить душу человека и привлечь ее к Себе, а человек, сам того не подозревая, всю свою жизнь легкомысленно играет в игру. Ведь кроме искания Бога все прочее, что бы человек ни делал, есть игра, и опасная игра, так как даже малейшее увлечение вызывает у него привязанность и любовь к этому миру, отчего сердце и ум человека разлучаются с Богом [3, 32].

Бог сотворил человека не для страданий, не для искушений, не для тяжкого труда, не для того, чтобы сокрушить Свое создание, но для того, чтобы даровать ему полноту божественного мира, привести его к обо́жению [3, 172–173].

☾