Праведность состоит в том, что человек, вступая в борьбу с Богом, получает от Него оправдание. Значит, под словом «праведность» имеется в виду личный опыт соприкосновения с Божественной энергией, который мы приобрели, когда Бог от чего-то избавил нас, помог нам, поддержал нас, — иными словами, это то, чему Он нас научил и что открыл нам лично. Итак, поучение Божие — это присутствие Бога в истории, в Писании и в нашей личной жизни, благодаря которому Он нас оправдывал, очищал, избавлял от страстей и грехов, являл нам чудеса или откровения.

Нет человека, у которого не было бы такого личного опыта. Тот, кто считает, что у него нет никакого опыта богообщения, что он никогда и нигде не видел и не осязал Бога, просто добровольный слепец. Если он будет внимательным, то непременно откроет для себя, что много раз имел такой опыт. Сам факт, что он в этот час живет и думает, говоря при этом, будто не имеет никакого ощущения присутствия Божия, — знак праведности Божией. И даже то, что он может упоминать имя Божие, есть знак действия Святого Духа, Божественной благодати.

Он не смог бы произнести имя Господне и сказать, что он верит или не верит в Господа, если бы в это время Сам Дух Святой не направлял его мысль, не побуждал его и не напоминал, что Бог поистине существует и что Он существует и в его жизни. Даже самый бедный, самый нищий, самый низкий и самый грешный человек непрестанно испытывает на себе Божию праведность [1, 373–374].

 

 

Бог все творит, лишь бы я сам был настойчив в своем труде, плаче, искании Бога. И как в недрах увлажненной дождем земли прорастают семена, а затем из нее появляются всходы, так происходит и с нами. После дождя Божественной благодати в нашей душе прорастают семена, посеянные в нас матерью, отцом, детством, нашим родным селением, нашими мечтами, увлечениями, нашим старцем. Семена прорастают, растения цветут и плодоносят.

Если ты не затворишься в своей келье, для того чтобы открылось твое сердце, пусть даже оно откроется спустя годы (но этот час непременно наступит), то ты не почувствуешь ни в старце своего старца, ни в отце своего отца, ни в Боге своего Бога. Бог будет Богом Авраама, Исаака и Иакова, Он будет истинным Богом, Богом Церкви, Женихом невесты, но никогда не станет твоим собственным Женихом.

Отдай же, наконец, свое сердце Богу, чтобы Он открыл его. И Он открывает его в том человеке, который ждет, борется, не отступает, не ропщет, не противится, не проявляет нетерпения, но слушается, терпеливо ждет и говорит: «Придет время». И поистине, это время придет! Невозможно ему не прийти. А иначе Бога нет. Если же Он существует, то существует именно для этого момента. В этот момент Бог становится моим Богом.

Разве ты можешь отвергать существование Бога и Его энергии из-за того, что сомневаешься в Его пришествии? Ты просто-напросто маловерен и нерадив, не хочешь потерпеть томления, затвориться в келье, ты любишь сидеть сложа руки, опьяняться ложной жизнью, тебе не по душе труд, который дарует тебе Бога.

Если ты будешь ждать того момента, когда Бог придет, то увидишь, что хотя небеса еще действительно не открылись, чтобы ты увидел Бога, но дождь начал накрапывать. Ты уже видишь тучи, видишь, как потемнело небо. И эта мгла несет тебе дождь. Ты еще не видишь Бога, ты видишь бурю своих страстей, невозможность узреть Его, видишь тысячи несбывшихся чаяний. Но в действительности твое сердце приоткрывается, и ты начинаешь впитывать влагу. И это, можно сказать, обручальный перстень, который служит для твоей души залогом того, что небо отворится и Жених облобызает тебя. Откроются небеса, и низойдет на тебя Святая Троица [1, 542–544].

 

 

Как будто кто-то идет. Чудится? Или правда? Ты еще не знаешь. Тебе кажется, будто пролетела какая-то птичка, будто что-то блеснуло. Тебе хочется пойти отдернуть занавеску и посмотреть, правда ли это? Не делай этого — еще не время. Тебе нужно еще много пострадать, много поплакать, почувствовать отсутствие Христа, чтобы возлюбить и принять Его. Тебе нужно еще побыть круглым сиротой, чтобы понять, что́ значит отец. Тебе нужно еще побыть нагим, чтобы понять, что́ значит жара и что́ — зимняя стужа, понять, что ты нуждаешься в одежде для защиты. Тебе нужно еще побыть безобразным — в презрении у ангелов, демонов и людей, чтобы понять значение красоты и возжелать благолепия непорочности, красоты Божией Матери, Церкви и чтобы красота стала твоим собственным украшением.

Чадо, тебе еще нужно оставаться во тьме. И в тот час, когда начнет восходить утренняя звезда, денница, ты от усталости будешь спать и не порадуешься ее восходу, но это заставит тебя еще более желать красоты восхода. И когда-нибудь, как я сказал, это время придет.

Будем оставаться во тьме своей жизни. Будем оставаться в своей боли, терзании, болезни, томлении, желании. Будем оставаться со своей пока несбывшейся мечтой, для того чтобы продолжить путь и впоследствии достигнуть ее исполнения.

Один человек, отправляясь в путь, позвал своих работников, поручил им свое имение для того, чтобы они о нем заботились, и сказал, что, когда вернется, потребует у них отчета. До сих пор он был с ними, смотрел за ними, подбадривал их, помогал им приносить доходы, чтобы они заработали мину — Царство Небесное (см. Лк. 19, 11–27).

Позвольте мне сказать, братья, что так поступает Бог и с нами. Притчи — это не притчи, это таинства Царствия, у которых есть и видимые знаки. Господь помогает нам и в монастыре приносить Ему должное через наше богослужение, чтение, старца.

Когда я нахожусь с вами, я занимаюсь лишь тем, что день и ночь смотрю на то, что вы делаете: как вы взвешиваете, как приумножаете или закапываете в землю свой талант. И уверяю вас: насколько вы подвизаетесь в бдении и устаете, настолько и я обретаю вас в своем сердце. Но когда вы этого не делаете, когда не занимаетесь миной, талантом Господа (см. Мф. 25, 14–30), то я не могу с вами встретиться. Как бы я этого ни хотел, как бы вас ни любил, но если нет этого труда и плача пред Богом, то любви и истинного общения чада с отцом быть не может.

Наша жизнь на земле подобна ночи. Но даже эта ночь, даже это наше неведение Бога называется днем: доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать (Ин. 9, 4), то есть придет ночь, когда уже никто не сможет работать и преуспевать. Эта наша ночь, нынешнее время, нынешний период, нынешняя наша жизнь, которую мы проводим в духовной нищете, непонимании, помрачении, грехе, — это день, который Бог дарит нам, чтобы мы стяжали Его своими трудами и восхождением к Нему. А иначе не наступит для нас та ночь, которая будет вечным днем, восьмым днем (см. Откр. 21, 23–25). Будем же бороться во тьме. Воспользуемся, если хотите, нашей болью, мукой, нашим сердцем ради этого дня.

Бог обещал, что Он никого не лишит Духа Святого. Он говорит, что наступит то время, тот момент, когда Он наполнит существование народа Израильского Духом и «будут Моими сынами и дщерями» — станут пророками и пророчицами, которые будут «выносить новое и старое из своих сердец», и не смогут остановить взыграния волн Святого Духа. Придет тот день, о котором говорит пророк (см. Иоил. 2, 28–29; 2 Кор. 6, 16–18). Ради этого дня Бог призвал и нас.

Оставим и мы свою немощь и взыграем, как лани. Дух может играть в нашем сердце, как множество вод (см. Ин. 7, 38–39). Будем помнить об этом, когда идем в свою келью. Будем помнить об этом, когда выходим из своей кельи. Будем помнить об этом, когда начинаем бродить там и сям, то есть уклоняемся от правильного пути.

Нас ждет Отец, Бог, Который хочет укрыться в нашем сердце. Иерусалимский храм построил Соломон, но его отец, Давид, всю жизнь готовил для этого материалы. Не было на земле такого уголка, куда бы Давид не обратился, или человека, которого бы он к этому не привлек. На подготовку ушло много сил и было положено много трудов (см. 1 Пар. 22, 2–19). Вот так и у нас с вами — храм внутри нашего сердца выстроил кто-то другой, мы над этим храмом не трудились.

Но как бы то ни было, когда Соломон окончил храм, он воздел руки к небу, преклонил колени, поклонился Богу и с очами, полными слез, произнес: «Поистине, Боже мой, вместишься ли Ты здесь? Тебя не вмещает небо небес, вместишься ли Ты в этом земном строении?» (см. 3 Цар. 8, 22–27). О да! Ты вместишься, потому что Тебе поклоняются не в деревянных и каменных храмах, но в сердцах человеческих.

Бог вместится и в наш с вами храм, если мы будем подвизаться, если будем проливать слезы. Если Он еще не вместился там, то скажем словами пророка и мы: «Поистине, Боже мой, вместишься ли Ты в моем сердце, в моем храме?» Да, непременно вместится [1, 544–548].

☾

 

 

В древние времена подвижники имели обыкновение вставать около полуночи и совершать ночную службу. Затем утром, когда уже наступал рассвет, они служили Божественную литургию. И сейчас еще во многих монастырях Святой Горы утренняя служба, в особенности литургия, совершается не иначе как на рассвете. В последней молитве на утрене священник благодарит Бога за то, что Он ниспослал нам солнечный свет. Ночная служба соединена у нас с утреней и Божественной литургией [2, 25].

☾