Книга: Три девушки в ярости
Назад: Письмо 6. Клеомена — Мицо. Афины, 2 октября
Дальше: Письмо 8. Фаншетта — сестре. 15 ноября

Письмо 7

Клеомена — своей матери Ставруле

Афины,

9 ноября 1966

Мама, я соскучилась. Не надо бы мне писать тебе этого, но стоит о тебе подумать, и наворачиваются слёзы. Бывает, что я иду по улице, и вдруг что-то тревожит меня без видимых причин. Я роюсь в карманах, как будто забыла ключи от дома, шарахаюсь от теней, и в конце концов до меня доходит: у меня больше нет ключей, у меня нет больше дома. Ветер здесь потеплее, солнце побледнее, оно не умеет палить так, как палит в Пломари, в деревне, где я выросла. Там. Там, где солнце и ветер выбивают силы и прожигают до костей.

А так — всё хорошо. Мне удалось найти работу. Я явилась в посольство, как мы и договаривались. Жак Фонтен говорил со мной добрых четверть часа, у него было время проверить моё знание французского. Его удивила моя образованность. И я с гордостью ответила, что меня всему научили вы.

Мой хозяин, Клод Бюссьер, — преподаватель французского лицея в Афинах. Он приехал в этом сентябре вместе с женой и тремя детьми. Ему нужна была репетиторша для занятий с его потомством. Но при этом ещё и молодая особа, которая следила бы за порядком в доме, готовила еду и иногда ходила за покупками. Я, как ни в чём не бывало, с улыбкой сказала, что этого слишком много для «маленькой подработки». Посол был смущён. Мы оба знали, что отказываться в моём положении нельзя. Он пообещал регулярно интересоваться, как мои дела, чтобы увериться, что со мной всё хорошо и тут не пользуются моим положением. Я уверена, что он так и будет делать и я могу ему довериться.

В первый день мои хозяева были очаровательны. Моя спальня на одной лестничной площадке с их квартирой. Это маленький чулан с крошечным оконцем, выходящим в узкий неосвещённый дворик. Даже если я выверну шею, неба всё равно не видно.

Мадам Арманда (она хочет, чтобы я звала её именно так) была поистине счастлива доверить мне своих детей. Она наконец смогла вздохнуть, выйти, купить побрякушки, сходить к парикмахеру и сделать маникюр, устроить себе сиесту и просмотреть журналы, присланные из Парижа. Семья подписана на «Фигаро» и «Дом и сады», и она вдумчиво читает их, отмечая что-то для себя.

Но как быстро всё это испортилось! Она всё требовательнее. Её может рассердить сущий пустяк, и притом ни с того ни с сего, — тогда она принимается кричать и угрожать мне. Она считает меня слишком красивой. Так не может продолжаться долго, ей надо подыскать кого-нибудь другого…

И так каждый раз, снова-здорово, а я боюсь потерять работу… И при этом я прекрасно вижу, что она никого больше не ищет.

Вот, дорогая мама, ты знаешь всё. Мицо сказал мне, что его дела продвигаются и он рассчитывает приехать проведать меня к Рождеству. Когда он будет здесь, я попрошу несколько дней отпуска. Может быть, когда хозяева увидят моего старшего брата, они перестанут считать, что я в мире одна-одинёшенька и всецело завишу от их доброй воли.

С нетерпением жду следующего года. Наверное, постараюсь отложить немного про запас, чтобы прожить одной и поступить в университет, как мы и планировали.

Любящая тебя, твоя дочь

Клеомена

Назад: Письмо 6. Клеомена — Мицо. Афины, 2 октября
Дальше: Письмо 8. Фаншетта — сестре. 15 ноября