Замечательно, что все расчленители России, чем бы они ни руководились, произносят одно и то же слово, формулируя одну и ту же директиву: Россия должна стать федеративным государством, она должна быть построена на всеобщем добровольном соглашении ее народов и ее граждан. В этом они видят высшее и последнее слово «демократизма»; поэтому они и готовы причислить каждого, несогласного с этой директивой, к «реакционерам», «империалистам», сторонникам деспотизма, террора и т. д.

Действительно, есть старое учение (известное издавна, но обычно приписываемое Жан-Жаку Руссо), согласно которому всякое государство покоится на «общественном договоре», на договоре всех граждан между собою; такой договор, в действительности наблюдавшийся только в немногих федеративных государствах (см. Н. 3. № 69, 70, 72) и имевший там совсем иную форму и иное содержание, считается — молчаливо — предполагаемым и обязательным повсюду. Политические мыслители пытались не раз на протяжении веков формулировать этот фиктивный (т. е. выдуманный, созданный воображением, или, как говорят юристы, «презюмированный» (т. е. предположенный в виде условного допущения) договор, согласно которому каждый гражданин добровольно и свободно включается в свое государство и обязуется повиноваться его законам. Пусть, говорят они, такого договора никогда не было, но надо считать его как бы состоявшимся и принципиально оправдывающим существование государства.

И вот это учение имеет своих фанатиков, которые не удовлетворяются «фикцией» и «презумпцией», но желают довести свой народ до фактического осуществления общественного договора. Они не хотят успокоиться до тех пор, пока в их стране государство не будет построено на всеобщей, свободной «оптации». Они добиваются этого повторно и любой ценой. Великая и позорная неудача 1917 года, когда русский народ не пошел по пути федерации, а предался преступности, убийствам, анархии и гражданской войне, что и привело его к многолетнему тоталитарному рабству, — нисколько не смущает их. Они готовы «начинать сказку сначала». Их утопическое государство должно быть построено в виде корпорации ничем не стесненных «вкладчиков» и стать чем-то вроде потребительской кооперации. Меньше этого максимализма они не способны думать и желать. А того обстоятельства, что государство всегда было и всегда будет учреждением, они не постигнут до самой смерти.

Эта юридическая и историческая слепота должна быть раз навсегда преодолена в России.

В действительности же самая принадлежность гражданина к какому-либо государству определяется отнюдь не его свободной «оптацией», а законами самого государства и решением власти, применяющей эти законы. Возьмем любую, самую свободную и демократическую конституцию, и мы тотчас же убедимся, что принцип «добровольного самопричисления» и «нестесненного самоотчисления» не признается в ней. Люди приобретают права и обязанности гражданина при самом своем рождении, когда оптация им решительно не по силам. Государства считаются с тем, от кого ты родился, где ты родился, когда ты родился, а впоследствии с тем, сколько лет ты прожил в стране и как ты вел себя при этом. Каждого из нас причисляют к гражданам и отчисляют из состава граждан по законам данной страны, и нигде одностороннее волеизъявление не решает этого вопроса. Найдите хотя бы одно государство, которое предоставляло бы всем желающим входить в свой состав и выходить из него односторонним заявлением; или еще — такое государство, которое давало бы своим гражданам право по взаимному соглашению «отложиться» от него и присоединиться к другому; или же право учреждать в своих пределах новые государства или государствица. История знает односторонние отказы от гражданства, но они сопровождаются удалением за кордон и создают бесправный статус «беженца» или «эмигранта». История знает и односторонние отпадения городов, общин и целых стран (напр. Ирландия). Но эти акты совершаются вне права и с нарушением лояльности. Это внеправовые деяния, это нарушения, потрясения или прямые восстания; это революционные акты, которые могут повести к усмирениям или гражданским войнам. Но право на односторонний выход из государства, или право на отложение и отпадение не признано нигде; о нем не знает ни одна демократическая конституция.

Но расчленители России, желающие превратить ее в федерацию, призывают именно к таковым внеправовым потрясениям, к отпадениям, к актам «свободной» измены, к революционным восстаниям. Они мечтают о том, что после падения большевиков граждане единой России опять провалятся в хаос и всепозволенность, безнаказанно разложат свое государство, и осуществят по своему произволу столько «общественных договоров», и учредят, ни с чем не считаясь, столько новых «государствиц», сколько им заблагорассудится, с тем, что каждое из этих новообразований будет иметь свое правительство, свою армию, свою монету и свою дипломатию. Им мало тридцатилетней революции: они хотят длить и углублять ее после падения большевиков. После бесконечного неистовства «монтаньяров» (революционеров-централистов-объединителей) они желают еще бесконечного неистовства «жирондистов» (революционеров-децентрализаторов-расчленителей). Именно поэтому они желают, чтобы «российские народности» не считались больше с существованием единого русского народа и государства, а воспользовались постбольшевицкой смутой для осуществления всеобщего произвола и распада — на основании ложно понятой доктрины «общественного договора».

Каждому жителю России должно быть предоставлено право определить по своему усмотрению, к какому такому государству ему угодно принадлежать — к России или к какому-нибудь иному: кто хочет, потянет к Турции, кто к Китаю, кто к Польше, кто к Германии. Иные пусть учредят новые государства. — Тунгузию, Чувашию, Черемисию, Украину, Белоруссию, Зырянию, Грузию, Крымию, или, подобно тому, как было в 1917 году — Моршанскую Республику, Саранскую Федерацию, Сычевскую Демократию, Чухломской Кантон, Новоржевский Штат, Пошехонскую Советию, Бузулукское Ханство, Иваново-Вознесенскую Социалистическую Олигархию и Минское Прелатство. Фанатики «общественного договора доселе мечтают, что, после революции тоталитарной тирании, начнется революция всеобщего развязания, меньшинственной анархии и разложения России во имя ложной доктрины, — эпоха погубления «каторжной» Империи (выражение г. Федотова), эпоха завоевания ее окрепшими и хищными иноземцами. Они мечтают превратить Россию во множество политически ничтожных и стратегически бессильных карликов — и тем предать ее на завоевание и порабощение западным и юго-восточным государствам. Достояние России станет, в сущности, «ничьим»; а по старому римскому праву «ничья вещь принадлежит первому захватчику»… Но фанатики федерализма идут и на это.

Прочтите об этом у г. Федотова (в книге XVI «Нового Журнала») и учтите то обстоятельство, что ни один сотрудник этого журнала не нашел в себе мужества, чтобы отмежеваться от его формул: напротив, все стали «примыкать», расшаркиваться и полусоглашаться с ним, так, как если бы он считался среди них вождем или «политруком»… Вот его подлинные формулы: «Если бы не было никаких сепаратизмов в России, их создали бы искусственно». (Кто создал бы?… — Ред.). «Раздел России все равно был бы предрешен». (Кем… властной «закулисой»?… — Ред.). «Россия — обреченная Империя». Ее «народы потребуют реализации своего конституционного права на отделение». И «если даже победит Великороссия и силой удержит при себе народы Империи, ее торжество может быть только временным». «В современном мире нет места Австро-Венгриям» («Новый Журнал» кн. XVI, стр. 168).

Нетрудно догадаться, из какой среды идет эта программа и кто за ней стоит… Но Россия сама скажет за себя свое последнее слово.