Декабрь для госслужащих – время хлопотное и нервное, завершение отчетного периода. А тут еще инсайдерская информация просочилась, что сразу после новогодних каникул состоится-таки смена правительства. Резкая, внезапная и одномоментная. Ее ждали давно, но все равно получилось, как всегда, неожиданно. Назывались разные имена кандидатов на должности министров, голова у всех занята тревогами за собственные карьеры, а тут еще концы нужно подбивать, чтобы отчеты об итогах работы за год выглядели поприличнее. Анастасия Каменская была уверена, что в таких обстоятельствах Большаков вряд ли найдет время для встречи с ней.

Но он нашел. Выкроил полчаса между визитом на Житную улицу, где находится Министерство внутренних дел, и встречей в Департаменте Кадрового обеспечения МВД России, который располагается в Газетном переулке. Настя приехала на метро, вышла на станции «Октябрьская», прошла по пенсионному удостоверению полковника милиции на министерскую служебную парковку, нашла машину Большакова. Предупрежденный генералом водитель усадил ее на заднее сиденье и вежливо развлекал разговорами о том, какие подарки лучше всего дарить на Новый год детям. Настя в этом вопросе экспертом не была, но изо всех сил добросовестно напрягала фантазию.

Большаков задерживался, ждать пришлось долго. Наконец, он появился, с побледневшим от усталости лицом, но, как обычно, собранный и сосредоточенный.

Настя постаралась быть краткой. Человек и так перегружен проблемами, а то, что она собиралась рассказать, не требовало ни действий, ни решений. Просто для информации.

– Ященко, значит, – задумчиво протянул Большаков, выслушав ее рассказ. – Занятно. Буду иметь в виду. А то, что написано в книге Веденеева, сильно похоже на то, что было в реальности?

– Не особенно. Концепция очень похожа, а воплощение разное. Константин придумал свой вариант структуры и механизма взаимодействия, Ященко – свой. Но про семью Гнездиловых все оказалось довольно близко к истине.

– Константин, – повторил Константин Георгиевич, – мой тезка, стало быть. Приятно, когда у тебя такие умные тезки. Забавно человек устроен: тезку часто воспринимают как модификацию себя самого. Если он талантливый или знаменитый – нам приятно почему-то, как будто это мы сами такие, а если с ним случается беда – нам неприятно, даже если мы с ним лично не знакомы. Не замечали, Анастасия Павловна?

– Бывает такое, вы правы.

– Как он? Что врачи говорят?

– Более или менее. Жив, это главное. Лиана Гнездилова его выˊходит, я уверена.

– Она все еще там, с ним? – удивился Большаков.

– Не еще, а уже. Она дождалась, когда Константин выйдет из комы, вернулась в Москву, объяснилась с мужем, собрала вещи и уехала в Поволжье.

Генерал помолчал, глядя на медленно ползущие машины. Перед Новым годом на дорогах всегда не протолкнуться.

– Вот и думай теперь, какова цена репутации, – негромко проговорил он. – Бережешь ее, лелеешь, укрепляешь, а потом оказывается, что разрушены и семьи, и жизни. Парадокс.

– Парадокс, – согласилась Настя. – Фанатичная преданность идее или цели до добра не доводит, даже если идея праведная и цель благородная. Не зря же Конфуций говорил, что слишком сильно любить так же плохо, как слишком сильно ненавидеть.

– Вы знаток Конфуция? – удивился Большаков.

– Что вы, нет, конечно. Но ваш любимчик Дзюба меня периодически просвещает, проводит ликбез. У него какая-то знакомая есть, так вот она – настоящий знаток, просто сыплет цитатами.

Настя вышла из машины, пересела на метро и поехала домой.

Стасов отнесся к ее просьбе без восторга, но с пониманием.

– Надоело все, да? – сочувственно спросил он. – Возьми отпуск за свой счет, отдохни пару месяцев.

Но Настя упрямо стояла на своем.

– Мне нужен год.

– Да зачем тебе целый год-то? Замучаешься отдыхать! Ты же не умеешь целый год ничего не делать, ты умом тронешься от безделья.

– Я нашла работу. Вернее, подработку.

Зеленые глаза Стасова прищурились, в них мелькнуло неудовольствие.

– В другом агентстве? Будешь работать на конкурентов?

– С ума сошел! – фыркнула Настя и рассмеялась. – Насчет этого не беспокойся. Буду читать лекции по судебной статистике. Хоть где-то моя ученая степень пригодилась, наконец. Деньги не бог весть какие, но и нагрузка маленькая, всего два часа в неделю. Владик, мне нужен год, чтобы заниматься тем, что мне интересно. Оно глупое и никому не нужное, но мне сейчас хочется именно этого. Пожалуйста, дай мне такую возможность. Я наиграюсь в свою новую игрушку и вернусь. Даю честное слово.

– А ты уверена, что за год наиграешься?

– Ох, Владик, разве женщина может быть уверена в своих будущих желаниях? – вздохнула она. – Я хоть и плохонькая, а все-таки женщина. Но мы переменчивы, и это вселяет надежду. Так что, отпустишь?

Он безнадежно махнул рукой.

– Что с тобой сделаешь… Иди уже.

Леша, в отличие от Стасова, с облегчением воспринял ее желание на время уйти из агентства «Власта».

– Слава богу! А то я уж начал беспокоиться. Много лет назад я женился на Аське, которая увлеченно делала то, что ей интересно, горела этим, жила, и это было ужасно привлекательно для меня, а в последнее время вижу перед собой совсем другую Аську, которая через силу занимается своей работой.

– И я перестала быть привлекательной? – с обидой спросила Настя.

– Ты перестала быть собой. Давай, старушка, возвращайся к своему привычному облику, а то скоро я тебя узнавать перестану.

– И прокормишь, если что? Стабильного заработка я теперь не смогу гарантировать, у меня только пенсия ежемесячно плюс крошечные четверть ставки за лекции.

– А я тебе назначу новую функцию в нашей семейной жизни: пока сидишь дома – овладевай искусством готовить вкусную еду из малого количества дешевых продуктов. Научишься в два раза сокращать бюджет на жратву, тогда я тебя легко прокормлю.

Настя обняла мужа, уткнулась носом ему в шею, вдохнула знакомый запах, такой приятый, такой родной.

– Ты злой. Если ты не перестанешь меня угнетать, я сбегу от тебя обратно на работу.

– Валяй, – усмехнулся Чистяков. – Если тебе по-настоящему интересно уклоняться от угнетения, то – вперед! Буду только рад.

Она вымыла посуду, навела в кухне чистоту, поговорила по телефону с родителями, дождалась, когда Чистяков уйдет в кабинет поработать. Включила ноутбук, надела наушники, положила перед собой чистый лист бумаги, разделила его вертикальной чертой на две части. Нашла Седьмую симфонию Бетховена, выбрала два исполнения: одно – оркестр под управлением Леопольда Стоковского, другое – Новосибирский струнный оркестр. Концепция полярности – это хорошо, это интересно. Трагическое отчаяние против сдержанной печали. Начнем хотя бы с этого, а там посмотрим, как пойдет.

Да, глупое и никому не нужное. Но ей так давно хотелось этим заняться!

Она щелкнула мышкой по кнопке «Play», сосредоточилась и приготовилась записывать.