И снова Анастасия Каменская шла к платформам Ярославского вокзала, с одной из которых всего несколько дней назад уезжала вместе с Зоей и Латыповым. Она хорошо помнила номер вагона, ведь сама покупала билет для Лианы. Вагон купейный. А вот и спальный, в таком же ехали они с Зоей. Оказалось, что и бригада та же: у двери вагона стояла уже знакомая миниатюрная Оксана, которая сперва впала в ступор при виде Зои Печерниковой, а потом приносила им чай. Настя поздоровалась с ней, девушка ответила с вежливой улыбкой, но равнодушно. Не узнала, не вспомнила, да это и понятно: пассажиры каждый день меняются, всех не упомнишь. Зою она, конечно, не забыла, но то – Зоя. Эксклюзив.

Дойдя до нужного вагона, Настя обратилась к проводнице:

– Посмотрите, пожалуйста, Лиана Гнездилова, место семнадцатое, уже села?

Та нажала несколько раз на кнопки гаджета, который держала в руке.

– Нет, пока не было.

Настя отошла на несколько шагов, прислонилась спиной к фонарному столбу. Как отреагирует Лиана на ее странную просьбу? Где-то там, в большом городе на Волге, ее любимый лежит в больнице, в реанимации, он тяжело ранен и в коме, а тут Настя со своими глупостями. Именно глупостями, потому что никак иначе назвать ее интерес нельзя. Куда она лезет? Зачем? Хочет изменить мир? Нет, не хочет и никогда не хотела. Ну, может, когда-то, по молодости и наивности, но точно не теперь. Хочет что-то доказать? Кому нужны ее доказательства? Все обо всем знают, и всех все устраивает. Мир играет по своим правилам, и если эти правила не нравятся отдельно взятой Анастасии Каменской, то это ее личное горе.

Заметив приближающуюся Лиану, Настя подошла к ней.

– Как вы?.. А, ну да, вы же билет оформляли, – рассеянно произнесла Лиана. – Что-то случилось?

– Ничего. У меня к вам просьба. Я понимаю, что неуместная и несвоевременная, но мне важно кое-что узнать. Когда Константин придет в себя, вы не могли бы спросить у него, разговаривал ли он с кем-нибудь о деле Гнездилова до того, как начал писать свою книгу?

– С отцом, наверное. Он много с ним разговаривал о Леньке.

– А кроме отца? С кем-то посторонним, и обязательно до того, как написал книгу. Или примерно в то же время, когда писал.

– Это было очень давно…

– Я понимаю, – мягко сказала Настя. – Но это был очень важный разговор, и Константин вряд ли забыл его.

Лиана помолчала, и Настя заметила, как она сморгнула слезу.

– Хорошо, я спрошу. Когда он… или если…

Она беззвучно заплакала. Настя чувствовала себя садисткой, палачом, живодером, одним словом, отвратительно. Женщина в такой непростой ситуации, что ей не до вопросов какой-то Каменской. «Я не так спросила, – вдруг подумала она. – Не так сформулировала вопрос, не о том. Боже мой, какая же я нелепая тупица!»

Лиана уже достала паспорт и протягивала его проводнице.

– Проходите, пожалуйста, пятое купе, – тягуче пропела проводница.

– Погодите!

Лиана обернулась, посмотрела устало. Под заплаканными глазами темные круги.

– Что еще?

– Давайте отойдем на минутку, буквально два слова еще.

Лиана послушно шагнула в сторону, пропуская в вагон следующего пассажира с двумя большими чемоданами.

– Меня не интересует конкретно дело вашего родственника, – заговорила Настя. – Меня интересует то, что в книге Константина названо концепцией полярности. Мне важно знать, обсуждал ли Константин ее с кем-нибудь. Неважно, когда именно. Может быть, до написания книги, может быть, позже. Главное – обсуждал ли, и если обсуждал, то с кем именно. Спросите?

– Если будет возможность.

Иными словами, если Константин придет в себя. Если выйдет из комы. Если не умрет. Господи, как это ужасно! Какой ад творится в душе Лианы!

– Спасибо. Можно, я вам завтра позвоню, узнаю, как Константин?

– Звоните, – кивнула Лиана и вошла в вагон.

Настя посмотрела на часы: до отправления поезда еще пятнадцать минут. Она постояла несколько секунд, глядя, как Лиана появляется то в одном окне вагона, то в другом. Вот она посторонилась, пропуская провожающего, идущего к выходу. Вот подошла к своему купе, открыла дверь. Теперь остается только ждать. Неизвестно чего.

Она пошла по платформе навстречу потоку отъезжающих пассажиров. Настроение было – хуже некуда. Внезапно ее догнал зычный мужской голос, пролетевший над головами пассажиров:

– Анастасия! Анастасия!

Это ей кричат, что ли? Голос незнакомый. Наверное, зовут какую-то другую Анастасию, имя лет тридцать назад вдруг стало модным, чуть ли не каждая пятая молодая женщина теперь Настя.

На всякий случай она притормозила и обернулась.

– Анастасия! – продолжал взывать мужчина, пока не различимый в толпе. – Анастасия в белой куртке!

Ну, коль куртка белая, тогда это, пожалуй, к ней. Через пару секунд Настя увидела высокого мужчину средних лет с окладистой бородой и длинными густыми волосами, забранными на затылке в хвост. Бородач несся, как ураган, и еще раз выкрикнул ее имя.

– Вы меня зовете?

– Вы – Анастасия? – он перевел дыхание. – Вас девушка просила догнать.

– Какая девушка?

– Из третьего вагона. Она побежала за вами, споткнулась, упала и плачет. Я предложил помочь, спросил, кого надо догнать, ну и помчался.

Настя рванула назад, к третьему вагону, где совсем недавно оставила Лиану. Гнездилова стояла на платформе, согнувшись и потирая обтянутую брюками коленку.

– Вы сильно ушиблись? – сочувственно спросила Настя. – У проводников есть аптечка, давайте я…

– Не надо, пройдет. – Лиана поморщилась. – Я вспомнила. Не знаю, это то, о чем вы спрашивали, или нет. Мы с Костиком много говорили о его повести. Мне, конечно, интересно было обсуждать Гнездиловых… то есть персонажей, прототипами которых стали Гнездиловы… Про концепцию я не спрашивала, один раз только мы о ней заговорили, и Костик сказал, что, мол, видит, что мне это тоже не интересно, и вообще никому не интересно, и только один раз за все годы он встретил человека, который внимательно выслушал его теорию.

– Он сказал, кто это был? – нетерпеливо спросила Настя.

– Фамилию не называл, но упомянул, что этот человек был когда-то в их городе начальником чего-то…

Лиана переступила с ноги на ногу, охнула и сморщилась от боли.

– Начальником чего? Лиана, пожалуйста!

– Кажется, следственного управления. Да, точно, Костик рассказывал, что спросил у него про Ленькино дело, а потом они обсуждали эту полярность.

«Уважаемые пассажиры! До отправления поезда… остается пять минут. Просим провожающих покинуть вагоны», – разнеслось над платформами.

И снова Настя смотрела сквозь окна, как Лиана Гнездилова идет к своему купе. «Нет, не такая уж я тупица, – подумала она. – Правильно сделала, что приехала на вокзал. Если бы просто позвонила, как собиралась с самого начала, результат мог бы оказаться другим».