– Я умру без тебя, – жалобно шептала Лиана, крепко прижавшись к Виталию.

– Это же только на два месяца, – утешал он ее. – И не заметишь, как они пролетят. Завтра проводите меня, а через несколько дней отправитесь все вместе на юг, к морю, будете плавать, загорать, объедаться фруктами. Встретишь там какого-нибудь красавца-джигита, закрутишь с ним романчик, а обо мне даже и не вспомнишь.

– Да ну тебя! – обижалась Лиана и улыбалась сквозь слезы.

Шло лето 2000 года. Оба сдали летнюю сессию, Виталию предстояла двухмесячная практика в какой-то научной лаборатории в Петербурге, а его родители собирались в отпуск, и Светлана Дмитриевна предложила Лиане поехать с ними. А что такого? Отношения сына с Лианой давние, еще со школьных времен, девушка – официальная невеста, да практически жена уже, вопрос о свадьбе решен принципиально, условились только подождать, пока Виталий закончит учебу в вузе. Лиана и ночует у Виталия, и живет по нескольку дней у Гнездиловых, особенно когда семья выезжает на дачу.

Уговаривать Лиану не пришлось, девушка согласилась с радостью. И в самом деле, чем предаваться тоске по жениху, сидя в пыльном душном городе, лучше провести время с будущей семьей на море. Прокурор области – не кот начхал, условия будут такие, каких Лиане с ее стипендией не видать. Даже тот факт, что пятнадцатилетний Ленька тоже поедет с ними, ее не особо огорчил. Младший брат Виталика ей никогда не нравился: здоровенный лоб, высокий и плечистый, наглый и лживый, при этом трусоватый и подловатый. При таких физических кондициях было бы ожидаемо, если бы парень все проблемы решал при помощи нахрапа и кулаков, но Ленька предпочитал действовать исподтишка, отнимать у слабого и не вступать в равный бой. Отец, Виктор Семенович, цену Леньке знал хорошо, и хотя никогда не высказывался открыто, Лиана все равно чувствовала его отношение. А вот Светлана Дмитриевна младшенького своего обожала слепо и восторженно. С Виталием получилось ровно наоборот: отец любил его и всячески превозносил способности и трудолюбие старшего сына, в то время как мать… Да нет, что говорить, она любила Виталия, как умела, но почему-то любить Леньку у нее получалось намного лучше.

Лиана проводила Виталия на вокзал, помахала вслед неспешно отходящему поезду и дома начала собираться на курорт, выбирала подходящие вещи, примеряла, звонила подругам и просила одолжить на месяц «тот синенький сарафанчик на бретельках» и «розовые шлепанцы, которые ты из Таиланда привезла в прошлом году». Через четыре дня Лиана вместе с семейством Гнездиловых отправилась в аэропорт.

В том симпатичном приморском городке Гнездиловы уже проводили отпуск несколько раз, снимали один и тот же домик у знакомой хозяйки, на лето перебиравшейся к детям в городскую квартиру, чтобы сдавать жилье в пяти минутах ходьбы от моря. В день приезда первым делом сбегали на пляж искупаться и освежиться после дороги, потом разложили вещи. Ленька моментально куда-то умчался, наверное, искать своих дружков, с которым знаком еще с прошлых лет. Виктор Семенович улегся в саду подремать в гамаке. Лиана со Светланой Дмитриевной навели кое-какой порядок, уделив особое внимание кухне, ведь им придется весь месяц готовить здесь на четверых. Девушка хозяйства не боялась, к бытовым хлопотам с детства приучена, но все-таки ей казалось, что прокурор области мог бы жить на юге в более комфортных условиях, в дорогом отеле, крутом доме отдыха или, на худой конец, в пансионате. Лиана знала, что состоятельные люди на курортах снимают апартаменты и даже целые виллы, нанимают горничных и поваров, чтобы не заниматься уборкой и готовкой. А тут… Скромный домик на три комнатки, из которых одна чуть побольше и две совсем крошечные, летняя кухня в пристройке, рядом навес, под которым стоит длинный дощатый стол с двумя такими же длинными скамьями. Канализации в доме нет, только алюминиевый рукомойник, душ – выгородка из пластиковых занавесок позади дома, уборная в глубине сада. Лиана не избалована, ей и так будет нормально, но все-таки удивительно, что Виктор Семенович при всех своих возможностях соглашается на столь аскетичный быт. Давно, еще в середине восьмидесятых, мама привозила шестилетнюю Лиану в Адлер, и они жили в точно таком же домике без удобств, только кроме них там ютились еще две или три семьи отдыхающих. Для тех лет такие условия были нормальными, но теперь-то времена другие, и возможности другие, и вообще. Экономическая свобода, строй что угодно, метраж не ограничен, отелей полно и подороже, и подешевле. Почему нужно обязательно жить, как будто на дворе все еще советская власть? Да и при советской власти прокурор области не стал бы так проводить отпуск, для чиновников его уровня существовали хорошие санатории и дома отдыха с просторными комфортабельными номерами, двух- и даже трехкомнатными, и номер каждый день приберут, и постельное белье поменяют, и еда в столовой почти что ресторанная, по меню, а не «жри, что дают».

– Каждый лишний рубль, истраченный прокурором области, сразу же превратится в сплетнях в миллион, – пояснила Светлана Дмитриевна, когда Лиана заметила, что аренда дома хотя бы с канализацией вряд ли стоит намного дороже, и вообще, пока шли к морю и назад, по пути прошли мимо пяти или шести домов, на вид куда более удобных и просторных, на калитках которых красовались объявления о сдаче внаем или о наличии свободных комнат. – Виктор Семенович не может допустить, чтобы люди злословили о нашей семье.

– Да кто узнает-то! – простодушно воскликнула Лиана. – Ну, в нашем городе – это да, я понимаю, Виктора Семеновича каждая собака знает. Но здесь!

Светлана Дмитриевна тогда промолчала и только многозначительно приподняла брови, но Лиане отчего-то показалось, что мать Виталика на самом деле думает совсем не то, что говорит вслух.

Поздно вечером, закончив приводить дом в порядок, Светлана Дмитриевна накрыла под навесом чай, позвала мужа, который давно проснулся и, сидя в комнате возле торшера, читал газеты, а Лиана пошла прогуляться. День вышел насыщенным – перелет, переезд в машине, уборка и хозяйственные хлопоты, она устала, конечно, но не до такой степени, чтобы сидеть дома, когда рядом море, невиданные в средней полосе деревья, кустарники, усыпанные крупными розовыми, белыми и сиреневыми цветами, и дивные запахи, наполняющие воздух, когда заходит солнце и разливается мягкая теплая глубокая тьма, какая бывает только на юге. За свою жизнь Лиана два-три раза уже побывала на Черноморском побережье и такие вечерние прогулки в окружении насыщенных сладких ароматов любила больше, чем плавание в море и исступленные попытки загореть до черноты.

Она неспешно шла по длинной улочке, протянувшейся параллельно морскому берегу и отделенной от пляжной полосы только рядом домов, сворачивала в каждый переулок, выходящий к морю, доходила по гальке до кромки моря, осторожно трогала пальцами воду и снова возвращалась переулком на улицу. Ей нравился такой своеобразный ритуал, который она сама себе придумала.

Если улица еще кое-как освещалась, то на пляже было совсем темно, однако не безлюдно. То и дело Лиана натыкалась на веселые компании, слышался грубый или визгливый смех, нетрезвые голоса. Сначала девушка побаивалась, но быстро поняла, что на нее никто не обращает внимания. К ней не пытались приставать, не окликали, не приглашали присоединиться к коллективной выпивке или иным каким способом развлечься. Вскоре Лиана совершенно успокоилась, перестала опасливо поглядывать по сторонам и безмятежно гуляла, предаваясь мечтам. Виктор Семенович поговаривает о скором переезде в Москву, в их со Светланой Дмитриевной разговорах все время упоминаются квалификационная коллегия судей, представление Председателя Верховного Суда, представление Президента, Совет Федерации, который должен утвердить назначение прокурора Гнездилова на должность судьи Верховного Суда. Виктор Семенович волновался, жена старалась его успокоить, а Лиана уверена была, что уж такого, как он, назначат наверняка, кого же еще назначать судьей такого ранга, если не его. Родители Виталика уедут, и она останется с женихом в прекрасной городской квартире, переедет к нему окончательно. И мама вздохнет свободнее, а то очень уж тесно двум взрослым женщинам в одной комнатушке. Не имеет значения, что свадьба состоится только через два года, все равно они с Виталькой как муж и жена, так какая разница, когда начинать жить вместе? Его родители не будут против, она уверена, иначе не позвали бы с собой на отдых и не оплачивали билеты на самолет, проживание и питание. Ее признали в качестве члена семьи, чего же больше?

Домой вернулась поздно, Виктор Семенович с супругой так и сидели вдвоем под навесом рядом с летней кухней.

– Ты Ленечку не видела? – встревоженно спросила Светлана Дмитриевна. – Скоро двенадцать, а его до сих пор нет.

Лиана постаралась успокоить ее, уверяла, что в городе тихо и безопасно, а Леня такой крупный парнишка, что вряд ли кто-то захочет его обидеть. Виктор Семенович угрюмо молчал, но слушал внимательно.

– Витя, ну почему ты не купишь ему мобильник? – умоляюще проговорила Светлана Дмитриевна. – Ведь насколько проще было бы! Позвонили бы, убедились, что мальчик жив-здоров, и никаких лишних волнений.

– Ему нужен не мобильник, а строгости побольше и чувства ответственности, – отрезал прокурор.

– Ну какая ответственность, Витя! Он же ребенок совсем, ему всего пятнадцать!

– Мобильник он себе купит, когда сам заработает на него.

С этими словами Виктор Семенович поднялся и ушел в дом, супруга испуганно посеменила за ним следом. Лиана присела за опустевший стол и только тут почувствовала, как устала. Ступни горели, ноги налились свинцом. Захотелось выпить чаю, но за чистой чашкой нужно было идти в кухню, всего-то четыре-пять шагов, но даже их оказалось не под силу сделать. Она так и сидела, погрузившись в задумчивость и машинально перебирая карамельки, насыпанные в глубокую миску, когда нарисовался Ленька. В широких длинных шортах и свободной майке он казался еще крупнее, чем был на самом деле. «Просто горилла какая-то, – с неприязнью подумала Лиана. – И это в пятнадцать лет. А что будет, когда станет взрослым мужиком?» Трудно поверить, что худощавый тонкокостный Виталик, изящный и почти аристократичный – родной брат этого чудовища.

– Где ты болтался? – сердито спросила она. – Мама вся испереживалась, отец сердится. Ушел среди дня и до самой ночи не появился. Мозги есть вообще?

– Мозгов навалом, еще и на тебя хватит, могу поделиться, – нагло заявил Леня и плюхнулся на лавку. Похоже, немедленно идти в дом объясняться с родителями и извиняться он и не собирался.

Лиана уловила запах пивного перегара и едва сдержалась, чтобы не поморщиться.

– Мне своих пока достаточно, – сдержанно ответила она.

Девушка поднялась, превозмогая усталость: не хотелось разговаривать с будущим родственником, да и родителей его нужно успокоить, мол, не волнуйтесь, ребенок вернулся целым и невредимым.

– А я тебя видел, – бросил Леня ей вслед. – Идет вся такая фифа, по сторонам не смотрит, типа королева на сельском поле. Че, не прикололся никто? Зря ноги топтала по местным кочкам? Даже в такой дыре ты никому на фиг не нужна, поняла?

Отвечать ему смысла не было. Впрочем, как и обращать внимание. Зачем? Мерзкий, глупый, наглый подросток, к тому же склонный к воровству. Лиана то и дело замечала, что у нее в кошельке вдруг ни с того ни с сего становилось на две-три купюры меньше, хотя ни в какие магазины она не заходила и весь день провела у Гнездиловых. Кто ж мог взять, кроме Леньки? Да и Светлана Дмитриевна частенько недоумевала вслух, обнаружив, что денег то в сумке, то в столе почему-то меньше, чем она думала. Над ней подшучивали, списывали на рассеянность, и Лиана понимала, что если посмеет заикнуться насчет Лени – скандал неминуем. Ей не поверят, назовут клеветницей и отлучат от дома, больше ничего она все равно не добьется. Скорее бы Виктор Семенович получил свое назначение в Москву, они с женой уедут и Леньку увезут, а когда Лиана и Виталик поженятся, у них начнется своя жизнь, отдельная, и Леньки в этой жизни, бог даст, больше не будет никогда. Лиане в ее девятнадцать лет казалось, что можно легко убрать со своего пути неприятного человека, в этом нет никакой проблемы. Ну и что, что этот неприятный человек – родной брат мужа? Если она не захочет, то не будет ни встречаться с ним, ни общаться. И Виталька наверняка не горит желанием поддерживать отношения с младшим братцем.

Уже засыпая, Лиана слышала сквозь дрему:

– Мамулечка, ну брось, не дуйся, ты же знаешь, как я тебя люблю…

– Ленечка, котик, папа очень сердился…

– Ну уговори его, чтоб на мобилку денег отсыпал, я буду звонить каждые полчаса, и тебе не придется волноваться.

– Котик, ты же знаешь нашего папу… Не разбивай мне сердце…

Лиане было противно донельзя. Скорей бы заснуть и не слышать это лживое сюсюканье. Бедная Светлана Дмитриевна, принимает все за чистую монету.

На следующий день она снова отправилась вечером на прогулку по тому же самому маршруту, который выбрала себе в качестве приятного каникулярного ритуала. И на третий день. И на четвертый. Зрительная память была хорошей, и плохо освещенная улица уже казалась давно знакомой и прекрасно изученной: вот в этом доме опять горит только второе окно слева, у следующего калитка сломана и болтается на одной петле, а еще через два дома у самой ограды растет высоченный кипарис, около которого прямо на земле валяется перевернутое эмалированное ведро. Сразу за домом с кипарисом стоит шикарный трехэтажный каменный особняк, участок такой нехилый, ухоженный, залитый светом красивых ярких фонарей, видно, богатые хозяева живут. Вот бы Гнездиловы там сняли апартаменты! Но владельцы, наверное, не сдают, живут сами, наслаждаются роскошью.

Окутанный темнотой пляж тоже быстро стал привычным и не пугал. Лиану никто не трогал, и она чувствовала себя в полной безопасности. Гуляла не спеша, с удовольствием, пляжная полоса длинная, параллельная ей улица тоже, ходи себе из конца в конец. Домой возвращалась часа через два и сразу ложилась спать.

Но на пятый день девушка вернулась намного раньше. Платье порвано, руки и ноги исцарапаны, на белом от шока лице наливался сочный синяк. Светлана Дмитриевна обмерла, застыла от ужаса, а Виктор Семенович только спросил коротко:

– Кто?

Лиана врать и скрывать не стала. Как есть – так и сказала.

– Леня. И с ним еще двое.

Светлана Дмитриевна начала сползать на пол, но ее муж даже внимания не обратил, полностью сконцентрировался на невесте сына. Что ж, прокурор с многолетним стажем, его мышление понятно на что нацелено.

– Все?

Лиана, хоть и была не в себе от ужаса и отвращения, вопрос поняла правильно. Она никогда не была глупой. Может, в учебе звезд с неба и не хватала, но соображала быстро.

– Только Леня. Остальные помогали, держали.

– Идем.

Он крепко ухватил девушку за руку, попав пальцем на глубокую кровоточащую ссадину и не заметив, что Лиана вскрикнула от боли. На жену, привалившуюся к стене, не посмотрел. Завел Лиану в комнату, закрыл и зашторил окно, запер дверь. Быстро и в емких выражениях разъяснил, какова будет последовательность событий, если она обратится в милицию с заявлением об изнасиловании. Леньку, само собой, посадят, это даже не обсуждается, но ее, Лианы, жизнь окажется искалеченной, потому что те унижения, которые ей предстоит претерпеть, нанесут такую психологическую травму, что оправиться она сможет не скоро, а возможно, и никогда. Более того, поскольку следствие пойдет не быстро, будут делать бесконечные экспертизы, проводить следственные эксперименты, чтобы досконально выяснить, кто что делал, кто, как и за какое место держал и что говорил, кто ударил по лицу, а кто – в живот, то до начала учебного года в институте ей придется пробыть здесь, а потом и на суд приехать, и в этом случае избежать огласки не удастся никаким образом. О случившемся узнает весь ее родной город, и последствия могут оказаться непредсказуемыми. Налет цивилизации на людях очень-очень тонкий, а под ним толстым слоем лежит вековая мудрость, далеко не всегда справедливая и правильная, и всякие народные присловья вроде «Сучка не захочет – кобель не вскочит». Люди не любят сочувствовать и понимать, им гораздо приятнее злословить и радоваться чужим несчастьям. Могут начать травить не только жертву изнасилования, но и ее мать. И самое главное: неизвестно, как отреагирует Виталик. Захочет ли он после этого жениться на ней? Не побрезгует ли? После младшего брата-то…

– Мы со Светланой Дмитриевной очень хорошо относимся к тебе и лучшей жены для Виталия не желаем, – твердо сказал Гнездилов-старший. – Мы искренне надеемся, что ваши чувства крепки, и уверены, что вы станете прекрасной супружеской парой. Перед тобой две перспективы. Первая – стать любимой и любящей женой и снохой, сохранить душевный покой своей матери, нормально окончить институт и получить достойную работу, жить в хороших условиях, в большой квартире. И вторая – сейчас же пойти в милицию и рискнуть все потерять.

Нет, рисковать Лиана не была готова. Она и по характеру-то была начисто лишена авантюризма, а уж в тот момент, избитая, изнасилованная, морально раздавленная, она так нуждалась в поддержке и тепле, в обещаниях, что все будет хорошо, все наладится и ничего не рухнет. Очень хотелось согласиться. Но тогда выходило, что мерзотине Леньке это сойдет с рук. И еще не факт, что он Витальке не расскажет.

– А Леня… – начала она дрожащим голосом и не смогла договорить, снова заплакала.

– Леня сядет, – жестко проговорил Виктор Семенович. – Его больше не будет ни в твоей жизни, ни в нашей. И он за все заплатит. Даю слово. Если ты выбираешь первый вариант, то я немедленно звоню и заказываю билеты, завтра мы улетим домой. Если выбираешь второй, то я немедленно звоню в милицию и прошу прислать за тобой патрульную машину. Сам с тобой поеду, чтобы тебя там не сильно обижали. Решай.

И она решила. Так, чтоб без риска.

Синяк на лице, ссадины на руках и ногах, неуверенную походку объяснили незатейливо: перегрелась на солнышке, получила тепловой удар, потеряла сознание – и в крайне неудачный момент, когда поднималась в гору и прошла больше половины пути. Упала, скатилась вниз, но, к счастью, ничего не сломала. Однако девушку решено было увезти с солнечного юга домой, в родное Поволжье, в среднюю полосу, коль она так плохо переносит жару.

Ленька, которому Виктор Семенович влепил по самое «не балуйся» и перестал разговаривать, с виду поджал хвост и при отце старался выглядеть побитой собакой, обещающей «больше так не делать», однако Лиана то и дело ловила на себе его презрительный и одновременно торжествующий масляный взгляд.

Байка о тепловом ударе прошла на ура, мать Лианы немедленно примчалась на дачу Гнездиловых, куда девушку привезли прямо из аэропорта, долго и искренне благодарила Светлану Дмитриевну за заботу о дочери, горячо сожалела, что из-за ее девочки сорвался отпуск у Виктора Семеновича, который весь год трудится, не зная сна и отдыха, и горько укоряла саму себя за то, что упустила проблему со здоровьем, не заметила вовремя, не обратила внимания.

– Она же никогда не пожалуется, не сошлется на недомогание, сцепит зубы и будет терпеть, – виноватым голосом говорила Наталья Степановна.

– Да, она у нас терпеливая и выносливая, – соглашалась Светлана Дмитриевна.

Лиана ни с кем не разговаривала, даже с матерью, сутками лежала, отвернувшись к стене, отказывалась от еды, только пила чай и какие-то отвары, которыми пичкала ее будущая свекровь. Виталий, узнав, что семья вернулась с юга раньше запланированного, потому что Лиане, оказывается, противопоказан жаркий климат, ничуть не обеспокоился и весело пожелал всем провести приятные недельки на даче.

– Поверил. Ничего не заподозрил, – с облегчением сказала Светлана, поговорив со старшим сыном сразу после приезда.

Шли дни, Лиана начала приходить в себя, понемногу включаться в обычную жизнь, разговаривать с Гнездиловыми, ходить сперва по дому, потом по участку, а потом и по поселку. И никак не могла взять в толк, как же это так: с ней такое случилось, а кругом все как всегда, как было и будет. То же небо над головой, те же облака, те же самые деревья на улицах и дачных участках, и соседи те же самые. У нее внутри что-то сломалось, а мир даже не заметил, не изменился ни на йоту, равнодушно прошел мимо.

Хотя нет, кое-что изменилось. В доме не было Леньки. И его самого не видно, и голоса его не слышно. Неужели оставили одного в городской квартире, понимая, что его присутствие еще больше травмирует Лиану? Вот лафа парню! А ведь Виктор Семенович пообещал, что Леня сядет. «Все они обещают, когда им что-то надо, – мрачно подумала Лиана. – В первый момент важно было уговорить меня не подавать заявление. А теперь поздняк метаться: время прошло, никакие экспертизы не помогут, я никогда в жизни ничего не докажу. Виктор Семенович боялся пролететь мимо должности, если его сына посадят за изнасилование, вот и запугал меня. Ладно, что уж теперь, сама ведь согласилась».

Но вопрос все-таки задала, молчать не стала. К ее удивлению, Светлана Дмитриевна заплакала, да так горько, что у Лианы сердце оборвалось.

– Ленечку арестовали. Идет следствие. Виктор Семенович говорит, что никаких вариантов быть не может и дело на днях передадут в суд.

Лиана решила, что ослышалась.

– Арестовали? – переспросила она тупо. – За что арестовали?

– За кражи. Квартирные, – продолжала всхлипывать Светлана. – Теперь его посадят.

Ну слава богу, хоть какая-то управа нашлась на этого подонка! Пусть не за групповое изнасилование, а всего лишь за кражи, но посадят. Однако Светлану Дмитриевну жалко до слез, она ведь и в самом деле была в последнее время для Лианы второй матерью, ухаживала, лечила, словами поддерживала, утешала, только что горшок из-под нее не выносила. Захотелось сказать хоть что-то обнадеживающее.

– За квартирную кражу много не дадут, он же несовершеннолетний, – неуверенно сказала Лиана, потому что и сама в точности не знала, сколько «дают» за кражи и какие поблажки полагаются малолеткам. – Тем более Виктор Семенович… ну, он же похлопочет, чтобы не судили строго, правда?

Светлана перестала плакать, вытерла лицо бумажным платочком, скомкала в руке и в сердцах бросила прямо на пол. Лиана удивленно глянула на нее, наклонилась, подняла белый комок и аккуратно положила в мусорный бачок.

– Ты что, не понимаешь? На Леню повесили пять квартирных краж, и Витя… Виктор Семенович сделает все, чтобы не было никаких послаблений на суде. Ему дадут по максимуму, но все равно это лучше, чем сесть за изнасилование.

– Почему лучше? – не поняла Лиана.

– Срок меньше. И отношение на зоне совсем другое. Так Виктор Семенович сказал.

– А как же назначение в Москву? Отменяется? Раз сын совершил преступление, то…

Светлана Дмитриевна ничего не ответила, только вздохнула.

События развивались быстро: единственным, на что прокурор области Гнездилов употребил свои возможности, был чрезвычайно скорый суд, которого не пришлось ждать несколько месяцев, как обычно. Лиана ожидала, что для защиты законных интересов подследственного, а затем и подсудимого будет приглашен самый лучший и самый дорогой адвокат, однако защиту Леньки осуществлял адвокат по назначению, который ничего не смог противопоставить доказательствам стороны обвинения, кроме обычных и всем надоевших слов о глубоком раскаянии, подростковой незрелости и о том, как легко сломать будущую жизнь юного человека, полного планов и надежд. Леонид Гнездилов получил свои пять лет лишения свободы.

В тот же день вечером прокурор области Виктор Семенович Гнездилов был гостем ежедневной информационной программы, шедшей на местном канале в прямом эфире. Теперь все в городе и области знали, что бескомпромиссный прокурор без колебаний отдал в руки правосудия своего младшего сына, ни разу не попытавшись ни словом, ни делом повлиять на судьбу подростка, который совершил преступление и должен за это ответить по всей строгости закона. Короче, вор должен сидеть в тюрьме. А полномочия прокурора области должны использоваться для надзора за законностью в интересах всех граждан, а не для решения внутрисемейных проблем и выторговывания преференций для родных и близких. Ему, Виктору Гнездилову, безмерно стыдно, что не смог воспитать сына достойным человеком, но он не считает нужным скрывать проблему или смягчать ее, потому что это еще более предосудительно. Закон справедлив только тогда, когда применяется ко всем без исключений.

Через неделю стало известно, что прокурор Гнездилов рискнул – и выиграл. Его назначение на должность в Верховном Суде утвердили. На фоне абсолютно безупречной репутации и полного отсутствия каких бы то ни было слухов о взятках, злоупотреблениях и недостойном поведении его публичное признание было расценено как свидетельство глубокой искренности и честности.

Все произошло так быстро… Виталий еще работал над каким-то проектом в научной лаборатории в Петербурге, а его брату уже огласили приговор. Светлана Дмитриевна понимала, что старший сын вот-вот узнает обо всем либо из новостей либо от кого-нибудь из друзей, которые услышали выступление прокурора по телевидению, и готовилась к тяжелому разговору. Лиана, уже вполне оправившаяся от стресса, недоумевала, с чего это Светлана так нервничает? Почему разговор должен быть тяжелым? Виталик терпеть не может Леньку и даже не скрывает этого. Но Светлана Дмитриевна, ослепленная любовью к младшему сыну, уверена была, что Ленечку любят все без исключения, а уж старший брат – тем более. Разговор, как и предвидела Лиана, прошел на удивление гладко и даже легко. Виталий не расспрашивал о подробностях и не увидел ничего необычного в том, что отец никак не поспособствовал облегчению участи сына. Он куда-то торопился и хотел поскорее свернуть разговор, чему Светлана Дмитриевна была только рада.

До возвращения жениха с практики оставалось около двух недель, когда Лиана заглянула в календарик и опомнилась. Прислушалась к себе, к внутренним ощущениям – ничего особенного, все как обычно. Вроде бы… Но календарь же! Решила подождать еще немного. Она читала где-то, что стресс оказывает влияние на все системы организма, в том числе и гормональные, и сбои могут быть какими угодно. На всякий случай купила в аптеке два теста и через три дня, как и запланировала, проверилась. Оба теста показали беременность. Лиана подумала минут десять, потом подошла к матери Виталия и молча положила перед ней тест-полоски.

Светлана Дмитриевна в первый момент просияла.

– Это же замечательно, девочка моя! Виталик будет счастлив, поженитесь сразу, как он вернется, не будем откладывать.

Лиана отрицательно покачала головой.

– Это не Виталик.

Будущая свекровь побледнела, покачнулась на стуле.

– Точно? Когда с Виталиком… было?

– Перед его отъездом, накануне. Это был еще безопасный период, месячные пару дней как закончились.

Светлана Дмитриевна помолчала. Лиана точно знала, что сейчас происходит в голове у этой женщины: она считала. Точно так же, как считала сама Лиана. Четыре дня после отъезда Виталия плюс еще пять до того самого момента. Уже опасно.

– Я позвоню в поликлинику, запишусь к гинекологу, пусть даст направление на аборт, – решительно произнесла Лиана.

– Ты с ума сошла! – зашипела Светлана Дмитриевна и опасливо оглянулась, как будто их мог кто-нибудь подслушать.

Но подслушать никто не мог, они одни в доме, Виктор Семенович на службе, вернется только вечером, отпуск-то закончился.

– Никакого аборта, – продолжала яростно шептать Светлана Дмитриевна. – Это мой внук. Это наш внук! Или внучка. Но это наша кровь!

– Я не буду рожать ребенка от того, кто меня изнасиловал.

– Деточка, – Светлана заговорила мягко и просительно, – у нас с тобой нет выбора. Весь город знает Виктора Семеновича. И весь город знает, что ты – невеста нашего сына. Мы с тобой не можем обратиться ни к какому врачу. Сразу же станет известно, что девушка, которая собирается выйти замуж за сына прокурора области, вдруг ни с того ни с сего делает аборт. Почему, если вопрос о свадьбе давно решен? Что бы ты ни говорила, люди будут считать, что ребенок нагулян на стороне. Как это скажется на твоей репутации, ты подумала? Если ты позволила себе такое, будучи невестой Виталия Гнездилова, значит, у тебя совсем мозгов нет, одно только бешенство матки. Ты этого хочешь? На тебе ни один приличный человек не женится, а уж Виталик тем более не простит. Нет, нет и нет, аборт даже не обсуждается.

– Я понимаю, – виновато ответила Лиана. Ей и в самом деле стало отчего-то стыдно, словно она предложила будущей свекрови какую-то немыслимую глупость или непристойность. – Но можно же не в консультацию по месту жительства обратиться, а в частную клинику, их полно. Тогда официально никто не узнает. Дороже выйдет, конечно. Светлана Дмитриевна, я не хочу этого ребенка. И решать проблему нужно как можно быстрее, пока Виталик не вернулся.

– И думать забудь. Любой врач, хоть частнопрактикующий, хоть государственный, смотрит телевизор. Может, ты надеешься на соблюдение врачебной тайны?

– Ну да. А что, ее не соблюдают?

– Смешно, – фыркнула Светлана. – Врачи-то соблюдают, а вот пациенты, которые увидят тебя в клинике, – нет, их обязать или заставить нельзя. И людям рот не заткнешь и глаза не закроешь, они очень хорошо все видят и еще лучше умеют додумывать, придумывать, преувеличивать и привирать. Я тебе уже объясняла про истраченный рубль, который через неделю превратится в миллион. Не поверила, да? Подумала, что Виктор Семенович скупой, а я его оправдываю? Виктор Семенович умный и опытный, он знает, как люди устроены и как нужно жить, чтобы не навредить себе и своей семье.

Конечно же, Лиана не поверила. Она твердо решила сделать аборт, накупила городских и областных газет с объявлениями и принялась тайком искать маленькую частную клинику, где ей быстро помогут. Таких клиник оказалось немало, но все они в городе. Пришлось соврать Светлане, что возникла острая надобность съездить домой.

– Давай я отвезу тебя на машине, – заботливо предложила Светлана Дмитриевна. – Зачем толкаться в душной электричке в такую жару?

Лиана от души поблагодарила и отказалась, объяснила, что скоро начнутся занятия в институте, она вернется с дачи в город, и ей пора снова привыкать к обычной жизни и не всегда комфортному муниципальному транспорту.

– А то я быстро превращусь в нежный цветок, – с улыбкой добавила она.

Правота Светланы Дмитриевны подтвердилась неожиданно быстро. Лиана уже почти подошла к дому, указанному в газетном объявлении, когда лицом к лицу столкнулась с однокурсником Виталия.

– Привет! Как там наше Гнездо? Не вернулся еще? – весело спросил парень.

– В конце следующей недели приедет.

– А, понял. А ты чего здесь? По залету? На аборт пришла?

Сердце у Лианы заколотилось так, что она на мгновение оглохла.

– П-почему… Почему на аборт? – только и смогла она выговорить непослушным языком.

– Так здесь врач хороший, у него все делают, и сеструха моя два раза чистилась, говорит, все супер. Бабки бешеные берут, само собой. Так что не боись, все будет тип-топчик.

– Да я не к врачу, – забормотала Лиана, – я к подружке иду, даже и не знала, что здесь клиника.

– Да? – однокурсник Виталия насмешливо посмотрел на нее, пожал плечами. – Подружка-то симпатичная? Может, познакомишь? Ладно, шучу. Ну, если что – имей в виду, здесь место надежное.

Лиана попрощалась и прошла мимо клиники, делая вид, что ей нужно «вон в тот дом за углом». Она даже не вошла в дверь с табличкой «Медицинский центр “Радость”», а уже дала повод для разговоров и сплетен. У нее была на примете еще пара адресов, но девушка решила больше не рисковать. Заехала домой, взяла какие-то маечки и белье, чтобы было чем оправдаться перед Светланой, и вернулась на дачу.

Виктор Семенович полностью поддержал супругу: ребенок должен родиться, свадьба должна состояться, а Виталий не должен страдать. Как ни была Лиана юна и неопытна, но в системе аргументов разобраться смогла. Прокурор Гнездилов хотел, чтобы его любимый старший сын, его первенец, умница и труженик, был счастлив в законном браке с любимой девушкой, хорошей, достойной и ни в чем не виноватой. Кроме того, он и сам понимал, и Лиане объяснял терпеливо, что внезапный разрыв отношений после нескольких лет романтической, а потом и не только романтической близости нуждается в оправданиях. Лиану давно приняли как члена семьи, все окружение Гнездиловых в курсе, что со свадьбой все решено и родители Виталика в восторге от невесты сына, все было безоблачно – и вдруг такое! Люди будут задавать вопросы, они захотят знать, и это вынудит и всех Гнездиловых, и саму Лиану постоянно лгать. Практика показывает, что ложь имеет обыкновение плодиться и размножаться, и ничем хорошим такая затея обычно не кончается.

Светлана же Дмитриевна хотела внука или внучку, «свою кровь».

– У меня отняли Ленечку, – причитала она, – но бог посылает мне его ребенка.

Когда она впервые произнесла этот довод в присутствии Виктора Семеновича, тот резко потребовал, чтобы жена вышла с ним за дверь. Разговор получился долгим, Лиана даже нервничать начала, особенно когда услышала, как всхлипывает, а потом воет в голос Светлана.

Дверь, наконец, распахнулась, прокурор возник на пороге и неожиданно мягким голосом произнес:

– Все в порядке, девочка, не волнуйся. Пойдем пройдемся, поговорим.

Выяснилось, что Виктор Семенович запрещает всей своей семье в дальнейшем общаться с Ленькой, писать ему письма, ездить на свидания и вообще вступать с ним в какие бы то ни было контакты.

– Его больше не существует для нас, – негромко, но очень жестко сказал Гнездилов. – Вор и насильник не может быть членом нашей семьи. Когда приедет Виталий, я сам скажу ему об этом, уверен, он разделит мою позицию. Ты должна понимать, что для Светланы Дмитриевны это огромный удар, ей трудно смириться, и мы должны ей помочь. Счастье Виталия и его душевный покой принесут ей облегчение, а маленький ребенок поможет отвлечься. Я очень надеюсь, что мое назначение в Верховный Суд состоится, вы с Виталием поженитесь и уедете вместе с нами, ты будешь рожать в лучшей столичной клинике, твоя мама станет самым желанным гостем в нашем доме. И ты больше не увидишь Леню. Выбор за тобой, но помни: от твоего решения зависит сейчас благополучие всей нашей семьи.

У Лианы больше не было сил сопротивляться. Она так намучилась за последние недели! Выйти замуж, жить в хороших условиях, родить ребенка, которого Виталька будет считать своим, родным, и обо всем забыть.

Светлана ни минуты не сомневалась, что у сына не возникнет ни малейших подозрений.

– Что они понимают-то в сроках? Если уж даже опытные врачи ошибаются на неделю-другую, то молодой мальчишка тем более ничего не сообразит. Разница всего в какие-то десять-двенадцать жалких дней, даже смешно обсуждать. Тем более сейчас столько факторов, влияющих на вынашивание, что классические сорок недель редко когда встречаются. То не донашивают, то перехаживают. Вы точно не предохранялись?

– Точно, – кивнула Лиана. – Дни же безопасные были.

– Ну и все. Никаких сомнений не будет. Любой гинеколог тебе подтвердит, что безопасные дни – очень условное понятие, сплошь и рядом женщины залетают именно в такие дни, которые они считают безопасными. Виталик никогда ничего не узнает, и все будут счастливы.

Ей так хотелось быть счастливой! И ее так грели беспрестанно повторяемые слова «наша семья», в которых подразумевалось, что и она, Лиана, полноправный член этой семьи. Ей хотелось тепла, любви, комфорта и достатка. И еще хотелось, чтобы мама была довольна и спокойна.

В общем, ее уговорили. И когда вернулся с практики Виталик, его прямо с порога встретили сообщением, что он скоро станет отцом и нужно срочно организовывать бракосочетание.

В мае родился сын, Егорка. Жизнь внешне вроде и была похожа на ту, которую вымечтала себе Лиана под чутким руководством своей мамы. Только близость с Виталием больше не приносила даже того небольшого удовольствия, какое она испытывала прежде. Ну да, небольшое, не такое, как в книгах описывают, чтобы небо разверзлось и мир перевернулся, но оно все-таки присутствовало. Было приятно, нежно, ласково, а на большее Лиана и не замахивалась. Теперь же, после того, что сделал с ней Ленька, Лиана не чувствовала ничего, кроме страха и отвращения. «Терпи, – вспоминались мамины наставления. – Стисни зубы и терпи. Ради хорошей жизни можно и не такое стерпеть». Ей было совестно перед мужем, хотелось как-то соответствовать его ожиданиям, и она изо всех сил старалась, притворялась, одним словом, делала все «как учили». Хорошо еще, что Виталик супружескими правами не злоупотреблял, любви требовал далеко не каждый день и всегда с пониманием и без упреков относился к несмелым отговоркам вроде «устала», «завтра рано вставать» или «голова болит».

И еще одно обстоятельство мучило и терзало ее, заставляя чувствовать себя неправильной и кругом виноватой: она не любила своего ребенка. Совсем не любила. Каждый взгляд на него заставлял вспоминать о том, о чем никак не получалось забыть. Но Лиана и тут старалась, как могла, чтобы никто не догадался о том, какая она плохая мать.

Ей не давала покоя мысль о тесте ДНК. Сделать его по образцам мужа и сына, тайком от них, получить, наконец, точный ответ: кем является Виталий для Егорки, отцом или родственником. А вдруг Егор все-таки сын Виталика? Ведь бывает же такое, чтобы в безопасные дни, и мама Света так говорила, и подруги. Может быть, окажется, что она забеременела от жениха, и тогда Лиана сможет, наконец, полюбить сына так, как положено любить нормальным матерям. Горячо, глубоко, без ужасных воспоминаний, отравляющих каждый день ее жизни.

Она попробовала поговорить об этом со свекровью, но та лишь руками замахала:

– Егорка – мой внук, единственный и любимый, и мне этого достаточно. Каким бы ни получился результат, он этого не отменит.

Ну да, ей же без разницы, кто именно из сыновей, старший или младший, подарил ей внука. Все равно своя кровь.

– И Виктор Семенович никогда этого не позволит, поверь мне, – прибавила Светлана Дмитриевна.

Но Лиана не поверила. Она хорошо помнила, как отозвался Виктор Семенович на ее беду в тот страшный летний вечер, как старался утешить, поддержать, как пообещал, что сволочь Ленька сядет, и сдержал слово. Он поймет ее. Должен понять.

Но вышло не так. Гнездилов если и понял душевные метания Лианы, то навстречу не пошел. Кратко и сухо разъяснил, что делать тест официально означает вызвать массу вопросов к семейной жизни Гнездиловых и тем самым бросить тень на безупречную репутацию. Если же пойти неофициальным путем, то придется обманывать, давать взятки и использовать блат, и это совершенно неприемлемо как само по себе, так и по возможным последствиям, которые неминуемо наступят в случае огласки. Существует и третий вариант: обратиться к услугам совсем уж левых лабораторий, которые не спрашивают никаких документов и не ведут учет, просто делают анализ и получают деньги. Но результат, полученный в такой лаборатории, не может считаться надежным и достоверным.

– Все левое и подпольное страдает низким качеством, – закончил Виктор Семенович. – Оборудование старое, реактивы просроченные, персонал необученный. Лицензирование не дураки придумали. Забудь о своих идеях и живи дальше. И не забывай: нарушишь мой запрет – я все равно узнаю.

После смерти Гнездилова она несколько раз возвращалась мыслями к тесту ДНК: может, все-таки сделать? Строгого Виктора Семеновича больше нет рядом. Но есть мама Света, которую ужасно жалко. Ладно, пусть живет теми иллюзиями, которые делают ее жизнь хоть чуточку легче. Егор все равно уже почти взрослый, и вряд ли Лиана способна будет воспринимать его как-то иначе, привыкла, притерпелась к собственным ощущениям. Все же на одну половину он – ее ребенок, и на эту половину она любит его, как умеет. Или не любит, а просто принимает как живое существо, о котором волею судьбы ей положено заботиться и которое живет бок о бок с ней? За полтора десятка лет она так и не разобралась в своих чувствах к сыну. Мерилом материнской любви, ее эталоном было для Лианы отношение мамы Светы к Леньке: пусть другие говорят что угодно, пусть парень творит, что хочет, он все равно будет самым лучшим. «Смогла бы я так относиться к Егорке? – спрашивала себя Лиана. – Если бы мне вдруг сказали, что он совершил преступление, что я сделала бы? Поверила сразу? Или стала бы изо всех сил защищать его, оправдывать, спасать от следствия и суда? Давала бы взятки, чтобы отмазать?» Она была уверена: не будь идеального Виктора Семеновича, мама Света именно так и поступила бы. Способна ли она, Лиана, на такую безоглядную любовь к ребенку? Ей казалось, что нет, не способна. А коль так, значит, и любовь ее к сыну ненастоящая, дефектная, убогая, понарошечная. И сама она – плохая мать.