Глава 15
Павлиний трон

Последний иранский шах во многом подражал своему отцу, Резу-хану, учился у него всяческим уловкам и приемам. Первая жена Резы-хана, Тадж-аль-Молук, была натурой сильной и умела мириться с его похождениями «на стороне». Она родила ему двойняшек — Мохаммеда и его сестру Ашрат.

В 1922 году у Резы-хана был очень громкий роман с Азиз-ханум, любимицей богатых тегеранцев. Вскоре он понял, что эта интрига опасна для его престижа, и прибег к помощи мужелюбивого исламского закона — он взял Азиз второй женой в дом. Вторая жена обязана подчиняться первой, но даже это обстоятельство не заставило Тадж-аль-Молук жить с нею под одной крышей. В довершение всего в том же году Реза-хан обзавелся третьей женой, Туран-ханум, дочерью катарского принца Махда-ад-Девлея, и она родила ему сына. Однако не прошло и года, как они развелись.

На следующий год Реза-хан исчерпал исламскую квоту, женившись на шестнадцатилетней Исмат-ханум, тоже принцессе из Катара. Он позаимствовал у подданных денег на новую резиденцию и в конце 1923 года поселился там с Исмат. У Тадж-аль-Молук, первой жены, он проводил лишь два дня в неделю. Разумеется, это был не лучший вариант для поддержания супружеской гармонии.

«Зачем только я отдала тебе молодость и красоту?» — вопрошала первая жена, но поделать ничего не могла. Нет никаких сомнений в том, что Реза искренне любил Исмат. Она родила ему четверых сыновей и одну дочь. Но Тадж-аль-Молук была матерью первого сына и наследника. О разводе не могло быть и речи.

В 1925 году Реза захватил власть и получил титул шахиншаха — царя царей. В 1939 году он совершил роковую ошибку, приняв сторону Гитлера. Тегеран стоял на крайне важном для России пути снабжения, поэтому британцы свергли Резу-хана и посадили на трон его сына.

Первую свадьбу Мохаммеда устраивал его отец. Облюбованную им девицу звали Фавзия, эта семнадцатилетняя дочь короля Фарука считалась настоящей красавицей. Она получила образование в Швейцарии и была представлена едва ли не ко всем королевским дворам, в том числе и к Сент-Джеймсу.

Жизнь в Иране — довольно отсталой стране — ее не прельщала. Зато Фарука привела в восторг идея заключить с Персией дипломатический союз, как в стародавние времена. Он уже хлопотал, чтобы выдать двух других сестер за иракского царя Файзалу и иорданского принца крови Талала, лелея надежду создать панарабский союз.

До свадьбы жених и невеста встречались только раз — в каирском дворце Абдин. Затем пришлось дожидаться второй церемонии в Тегеране, и только после этого они смогли начать брачные отношения.

Путешествие Фавзии в Тегеран более чем с двумя сотнями мест багажа оказалось тяжелым испытанием для тех, кто его обеспечивал. Она везла с собою двести платьев, сто шестьдесят пар обуви, семь меховых мантий и огромное количество драгоценностей. Одно лишь свадебное платье стоило десять тысяч фунтов.

На следующий год Фавзия родила девочку, ей дали имя Шахназ. Брак, правда, оказался не из счастливых. Жена обзавелась привычкой до обеда валяться в постели, тратить часа два на одевание, а остаток дня — на карты или езду в автомобиле. С 1942 года она жила в отдельных апартаментах и редко проводила с мужем ночь. Шах жаловался, что Фавзия постоянно находит причины, чтобы не исполнять супружеский долг. А придворные дали ей прозвище Фригидная Венера.

Шах принялся ухаживать за другими женщинами, и Фавзия, узнав об этом из анонимных писем, отплатила мужу той же монетой. Поползли слухи, что единоутробный брат шаха принц Голам-реза стал любовником Фавзии. Позднее злые языки утверждали, что она встречается с Таки Имами, местным теннисистом-профи. Имами вскоре отвадили от двора и запретили ему выезд из страны.

Один из ближайших помощников шаха сделал неминуемым серьезный разговор между супругами. Однажды он привел королеву на маленькую виллу, расположенную неподалеку от дворца, и там она обнаружила в компрометирующих позах шаха и светскую диву Пэри-ханум. Шах робко попытался дать этой сцене невинную трактовку. Фавзия убежала к себе, заперлась и проплакала несколько часов.

В 1945 году Фавзия вернулась в Каир. Шах согласился с нею развестись в 1948 году, но при этом обвинял ее в неверности, умалчивая о своих похождения. Через пять месяцев Фавзия вышла замуж за Исмаила Ширина, племянника одной из любимиц Фарука.

Больше года родственники шаха искали по всему миру новую невесту. Его сестре-двойняшке Ашрат приглянулась Нина Бахтияр, но две другие сестры, принцессы Шамс и Фатима, строили собственные планы. Обеим не терпелось опять быть на первых ролях. Принцесса Шамс угодила в опалу, когда развелась с мужем и вышла замуж за сына военного музыканта, а Фатима вопреки воле шаха вступила в брак с американским авантюристом Патриком Хильером. Они подобрали для шаха свою кандидатуру — восемнадцатилетнюю Сорайю из Лондона. Девушка жила в одной из гостевых комнат Кенсингтонского дворца и изучала иностранные языки в частной английской школе.

В Тегеран послали фотографию этой девушки, и шах решил побеседовать с ней. Сорайя была дочерью Халиля Исфанди, вождя небольшого племени, и Евы Карл, родившейся в Москве от брака немца и жительницы Прибалтики. Халиль и Ева встретились и поженились в Берлине и переселились в Иран. Там и родилась Сорайя. Когда ей исполнилось пятнадцать лет, семья вернулась в Европу. Сорайя окончила там школу, а ее отец, играя в казино, залез в огромные долги.

Принцесса Шамс вернулась в Тегеран и привезла с собой Сорайю. Мать шаха устроила ужин, чтобы представить невесту братьям и сестрам.

Шамс и Фатиме удалось тайком привести своих мужей. Когда без доклада явился сам шах в одном из своих пышнейших мундиров, Сорайя впала в прострацию. И все же она произвела на него выгодное впечатление, особенно понравились ее красивые зеленые миндалевидные глаза. Шамс было велено спросить у Сорайи, не согласится ли она выйти замуж за шаха. Он хотел получить ответ в тот же вечер. «В таком случае, мой ответ — да», — сказала Сорайя.

Был назначен день свадьбы, но в Тегеране вспыхнула эпидемия тифа, и Сорайя заразилась. Врачи уже не надеялись ее выходить. В отчаянии шах обратился к своему другу, подполковнику Кариму Аяди, военному ветеринару, с просьбой попытать счастья — вдруг да удастся спасти юную невесту от верной смерти.

Аяди совершил поистине чудо, вылечив Сорайю новым препаратом под названием ауриомицин, о котором он прочитал во французском журнале. Лекарство доставили самолетом из Америки. За это Аяди, всего лишь четыре года назад получивший медицинский диплом, был удостоен должности личного врача шаха.

К свадьбе из Парижа выписали платье от Кристиан Диор, но оно оказалось слишком тяжелым для слабой после болезни Сорайи, поэтому Аяди и шах к ужасу французского кутюрье отрезали десять ярдов шлейфа. Сорайе, чтобы не мерзнуть, велели надеть толстые шерстяные армейские носки, а поверх платья от Кристиан Диор и под меховую мантию — кардиган. Фотографии невесты пришлись иранцам по душе, их порадовало, что шах женится на девушке упитанной, а значит, красивой.

Однако вскоре Сорайя стала непопулярна, и не только из-за худобы. Она не освоила персидский язык, и ее ребяческие манеры раздражали придворных. Правда, шах находил ее наивность очаровательной и исполнял каждую прихоть женушки. Он то и дело увозил ее в какое-нибудь романтическое укромное гнездышко. Они очень любили друг друга. Но за пять лет брака она так и не забеременела, и у шаха не появился сын. Вдобавок Сорайя была невероятно ревнива, и ему лишь тайком удавалось посещать дочь от первого брака.

Народ заговорил о «немецкой корове», вдобавок «яловой». В шаха вцепились муллы. Исламский закон позволял ему взять вторую жену, и хотя шах отказывался, Сорайя была уверена, что рано или поздно он передумает.

Однажды на балу Сорайя увидела, как шах танцует с красивой блондинкой, и предъявила ультиматум: либо он отречется от престола и будет с нею жить за рубежом, либо пускай оставляет себе корону ценой брака. В ту же ночь она сбежала из Тегерана. Сорайя обосновалась в Санкт-Морице, и шах отрекся от нее по мусульманскому обычаю. Он дал ей восемьдесят тысяч долларов отступного. У нее остались накопленные за годы супружества драгоценности, к тому же шах даровал ей титул «императорское величество». Они переписывались и однажды договорились неофициально встретиться, но оба передумали.

Итак, в начале пятидесятых годов шаху понадобилась новая жена. Матушка Тадж-аль-Молук опросила множество претенденток. Еженедельно в газетах публиковался очередной список шахских невест, и родители девиц на выданье предлагали журналистам солидные взятки, чтобы их любимые чада попадали в реестры кандидаток.

А тем временем шах не знал недостатка в коротких связях. Он встречался с двадцатидвухлетней Дохи, девятнадцатилетней Сафи и немецкой киноактрисой по имени Хельга Андерсон. У него сложились довольно серьезные отношения с принцессой Марией-Габриэлой Савойской, дочерью бывшего итальянского короля Умберто. Они познакомились в Швейцарии, полюбили друг друга и даже говорили о свадьбе. Проблема заключалась в том, что Мария-Габриэла не была персиянкой или хотя бы мусульманкой.

Впрочем, можно было легко изменить ее национальность с помощью императорского указа. Иранское посольство в Париже начало подготовительную работу. Персы щедро платили французским спецам по генеалогии, чтобы Мария-Габриэла оказалась потомком принцессы Зелиды, дочери Мухаммеда II, мавра, правившего Севильей в XI веке. Пресса заявила, что шах решил выбрать женщину с безупречной исламской родословной.

Разумеется, Марии-Габриэле пришлось бы перейти в мусульманство, иначе бы ее заживо съели аятоллы. Но тут возникла закавыка — бывший король Умберто считал себя добропорядочным католиком и очень этим гордился. Намерение дочери поменять вероисповедание встретило решительный отпор с его стороны. Королю Умберто предлагали большие суммы. Постепенно он слегка остыл и обещал снять возражения, если папа римский благословит свадьбу.

В феврале 1959 года шах нанес непродолжительный визит папе Иоанну XXIII, и тот сказал, что не даст благословения на брак, пока шах не перейдет в католическую веру. Это было совершенно невыполнимо. Через три месяца иранское правительство заявило, что слухи о предстоящей женитьбе его императорского величества на иностранной подданной сильно преувеличены. У шаха-де и в мыслях не было брать в жены немусульманку.

Спустя несколько месяцев принцесса Шахназ, сестра шаха, и ее муж Ардезир Захеди подыскали новую невесту — восемнадцатилетнюю Фарах Диба. Девушка проводила дома летние каникулы, она вернулась из парижской Ecole des Beaux Arts, где изучала архитектуру. Ее нашли очень миленькой и решили познакомить с шахом. Однако он уже встречался с нею на официальном приеме, организованном для студентов-персов в иранском посольстве в Париже. Но на той встрече девушка почти не произвела на него впечатления. «Как же ты мог забыть, что видел меня? — упрекала она его позднее. — Разве у нас любовь не с первого взгляда?»

В памяти самой Фарах то событие запечатлелось очень ярко. Решив во что бы то ни стало побывать на приеме, она поссорилась с двумя друзьями-коммунистами. В посольстве ее оттерли в сторону роялисты, толпой ринувшиеся к царю царей. Чтобы восстановить порядок, студентов представляли шаху по одному. Когда пришла очередь Фарах, шах выразил удивление — неужели женщина может мечтать о профессии архитектора?

«У него такие печальные глаза! — писала Фарах матери. — Красивые, печальные глаза». В Париже она услышала о разрыве шаха со второй женой и написала матери: «Только что узнала: его величество расстался с Сорайей. Какая жалость!»

В то лето французская пресса азартно обсуждала поиски шахской невесты, и друзья-студенты постоянно дразнили Фарах. На одной из вечеринок все подписали бумагу, в которой утверждалось, что она станет шахиней. Когда она приехала домой на каникулы, родственники уговорили ее побывать в Хессараке, резиденции Захеди. Ее представили принцессе Шахназ. Потом женщины много раз встречались, и Фарах поняла, что за ней внимательно наблюдают.

Шахназ познакомила ее с правящим семейством. На одном из чаепитий побывал шах. Фарах быстро оправилась от потрясения и напомнила ему о предыдущей встрече. Шах проявил лишь вежливый интерес.

Фарах была атлетически сложена, ее черные глаза в Персии считались образцом красоты, но она была брюнеткой, а шах славился тем, что отдавал предпочтение блондинкам.

Настало время возвращаться в Париж, а о свадьбе между тем не было сказано ни слова. Шахназ попросила Фарах дня на два отложить отъезд, и на последнем приеме в Хессараке шах дал понять, что всем, кроме Фарах, следует выйти. «Я хочу с вами поговорить наедине, — сказал он. — Надеюсь, вы не возражаете». Он объяснил, почему его первые два брака завершились разводами и с какой ответственностью (а может, и опасностью) связана жизнь шахини. А затем попросил Фарах выйти за него замуж.

И хотя он был более чем вдвое старше, Фарах не колебалась. «Ваше величество, это большая честь», — промолвила она. И он впервые взял ее за руку. Позже она спросила, почему он выбрал именно ее. Шах ответил: «Мне понравилась твоя простота, твоя чистота».

Но почему согласилась она? Кого она любила, человека или монарха? «Он был и тем, и другим, — говорила Фарах. — И я знала, что люблю мужчину, который просит меня выйти за него замуж». Через десять месяцев после свадьбы шах сам отвез жену в родильный дом, где на свет появился мальчик. Это принесло ей огромную популярность среди иранцев. Мало того, что Фарах была чистокровной персиянкой — она подарила трону наследника. На торжестве в честь рождения ребенка шах отпустил девяносто восемь политических заключенных и урезал подоходный налог на двенадцать процентов.

В первые годы замужества Фарах получала множество анонимных писем — ее предупреждали о неспособности супруга сохранять верность одной женщине. Единственное предназначение Фарах, утверждалось в письмах, — рожать детей, а шах тем временем ищет земных утех на стороне. За пять лет Фарах родила троих.

И хотя шах ее короновал, он действительно не был ей верен. Вся Персия знала, что женщины — слабость шаха и что они всячески этим пользуются. «Чтобы расти в чинах, надо сводничать», — сказал один придворный.

Генералы Мохаммед Хатам и Амир-Асадолла Алам сколотили немалые состояния, снабжая шаха куртизанками. Личный врач шаха генерал Абдул-Карим Аяди подыскивал ему «компаньонок» в западноевропейских светских кругах. Отбирались преимущественно большеротые блондинки. Особым спросом пользовались стюардессы «Люфтганзы».

Ходили слухи, что во Франции у него есть внебрачный ребенок, а некая любовница прислала в иранское посольство в Париже огромный счет за платье «от кутюр». Но случалось шаху одерживать победы и поближе к дому. Однажды в вертолете, зависшем над Исфаханью, он занялся любовью с дочерью своего министра.

Джулио Андреотти, бывший премьер-министр Италии, вспоминал, как шах посетил кинофестиваль в Венеции. Его величество шокировал начальника местной полиции, попросив на ночь женщину. Префект ответил: «Это как раз работа для полиции!»

По сообщениям дипломатов, двор иранского шаха «насквозь пропах сексом».

Все, кому не лень, сплетничали о его последней фаворитке. Мохаммед Реза Пехлеви даже не пытался скрыть свои похождения от супруги. Кажется, во дворце шаха только она оставалась целомудренной. Особенно славилась сексуальными приключениями сестра шаха Ашраф. Поговаривали, что принцесса сфотографировалась обнаженной с американским сенатором. В 1976 году в одном из докладов ЦРУ утверждалось, что она приобрела «почти легендарную репутацию финансового коррупционера и удачливой охотницы на молодых мужчин», многие из которых в награду за свои «заслуги» получили государственные посты.

При шахе всегда состоял сводник Амир-Хушан Даваллу, носивший титул «особый дворецкий его величества». Императрица Фарах считала Даваллу придворным шутом, так как «он смешил шаха». Среди придворных только Даваллу имел право входить к шаху в любое время. Он мог даже войти без доклада в личные покои Мохаммеда.

Свою карьеру Даваллу начинал сутенером в сороковых годах в Париже, обеспечивая фашистских офицеров «эскортом». Одно время среди его клиентов числился Герман Геринг. Даваллу наладил связи с парижским домом мадам Клод, куда наведывался даже марокканский король Хасан. Клод набирала начинающих «девушек по вызову», многие из ее «питомиц» потом удачно вышли замуж. В годы, когда шах удерживался у власти благодаря стараниям своей жестокой тайной полиции «савак», она бесперебойно снабжала его женщинами. Одна из девушек мадам Клод, высокая, хорошо сложенная блондинка, именовавшая себя Анж, впоследствии поделилась своими впечатлениями.

Она рассказала, как в 1969 году провела в Тегеране несколько месяцев. Прилетев туда первым классом, она встретилась в аэропорту с молодым человеком из министерства двора. Он доставил ее в «Хилтон» на «мерседесе» с темными стеклами. Там они жили в соседних номерах, и он пытался ее соблазнить, но Анж хорошо запомнила наставления мадам Клод — если она уступит, то первым же рейсом вернется в Париж и заплатит огромный штраф. Ее ласки предназначались для одного шаха.

Три дня Анж ничего не делала, лишь отбивалась от поклонника и училась правильно приседать — ей сказали, что шах требует реверансов. На четвертый день ее отвезли в северный район Тегерана на виллу, наполненную охранниками. Девушку привели в комнату, где стол ломился под тяжестью яств. Она заметила бутылку бренди и глотнула прямо из горлышка, чтобы успокоить нервы. Потом сделала еще глоток. Через три часа пришел шах — к этому времени она уже напилась в стельку. Попыталась сделать реверанс и не удержалась на ногах. Шах пожал ей руку. «Но я должна сделать реверанс», — сказала она, предпринимая очередную попытку. Мадам Клод предупреждала, что шах любит пить и танцевать. Анж налила ему бренди и начала танцевать танго. Затем потащила его вверх по лестнице, не ведая, что в аэропорту ему предстоит встреча с шахиней. Он опоздал на целый час — был ужасный скандал.

Шаху необычайно понравилось общество Анж, и он настоял, чтобы она подольше погостила в Тегеране. Она безвылазно сидела в отеле, и он посещал ее дважды в неделю. «Он всегда был со мною очень мил, — рассказывала она. — Добр, ласков и щедр. Не то что арабы». В спальне они часто устраивали разные игры. Шах много смеялся, но его окружали суровые набожные мужи, и Анж чувствовала, что он глубоко несчастен.

Вскоре затворничество наскучило Анж. Все вокруг знали, чем она занимается, и следили за ней. Даже в бассейн пойти без охраны она не могла. Бывать наедине ей не позволялось — рядом всегда находился юнец из министерства. Он был смазлив и не оставлял надежд с нею переспать. Приглашал ее поужинать у него в номере, а когда она входила, появлялся из ванной комнаты в купальном халате нараспашку. «Обещаю, никто не узнает», — твердил он. Но она не соглашалась. Один из соседей, американский бизнесмен, предлагал ей тысячу долларов, но и ему она отказала. «Я здесь ради шаха», — объясняла она.

Через полгода Анж решила: с нее хватит. «Ты не сможешь улететь, — сказал паренек из министерства. — Ты развлекаешь его величество». Но она улетела.

В 1970 году шах прибыл в Париж на похороны де Голля и хотел с нею встретиться, но Анж собиралась на рыбалку с приятелем и не согласилась изменить планы. Мадам Клод рвала и метала. Пришлось искать для шаха другую «компаньонку». С благословения мадам Клод сотни молодых женщин посетили Тегеран.

Фарах изо всех сил старалась ничего этого не замечать. Лишь однажды легкомыслие ее мужа привело к серьезной ссоре. В начале семидесятых годов возник слух, будто шах влюблен в девятнадцатилетнюю персиянку, крашеную блондинку по имени Гильда. Хуже того, он якобы решил на ней жениться и поселить ее в коттедже возле дворца.

В конце 1972 года Фарах неожиданно отбыла в Европу. ЦРУ докладывало: муссируются слухи о размолвке между шахом и Фарах. Есть предположение, что к этому приложила руку Ашраф, но, скорее всего, настоящая причина в том, что у шаха был флирт с другой женщиной.

Королева Фарах вернулась и потребовала, чтобы шах избавился от Гильды. На выручку шаху пришел его зять, генерал Хатами, муж его сестры принцессы Фатимы. Хатами великодушно согласился взять Гильду себе в любовницы. По некоторым сведениям, шах был ему очень благодарен.

В 1973 году неустрашимая итальянская журналистка Ориана Палаччи спросила у шаха на аудиенции, правда ли, что у него есть вторая жена. «Это глупая, грязная, отвратительная клевета», — отпирался шах. «Ваше величество, вы же мусульманин. Религия позволяет вам взять в дом еще одну жену, не отвергая императрицу Фарах», — напирала журналистка. «Да, конечно, — смягчился он. — Согласно моей религии, я могу взять вторую жену, если первая не будет возражать. И, говоря откровенно, следует признать, бывают случаи… когда, например, жена болеет или отказывается исполнять супружеские обязанности, тем самым причиняя огорчение мужу… Давайте смотреть правде в глаза. Только очень лицемерный или наивный человек скажет, что муж будет терпеть такое положение вещей. Если нечто подобное происходит в вашем обществе, разве мужчина не заводит любовницу, а то и не одну? Ну, а в нашем обществе мужчина заводит вторую жену».

В январе 1979 года Фарах вместе с мужем отправилась в изгнание. Они в конце концов осели в Панаме — генерал Норьега заверил шаха, что в его стране у каждого мужчины есть не только жена, но и любовница. Норьега даже оказывал ему услуги сводника. Однажды он снял на вечер номер в гостинице «Панама» и заказал молодую женщину, настояв, чтобы прислали не шлюху, а девушку из порядочной семьи. Шах с нею отужинал, а затем они вместе провели ночь. Возможно, это была последняя ночь любви в его жизни. В июне 1979 года он скончался, а верная Фарах сидела у его смертного одра.