С тех пор, как на перекрестке двух оживленных улиц появилось невиданное доселе житейское диво — торговый центр, этот участок земли начали застраивать с фантастической скоростью. Словно бы пытался микрорайон, с его типовыми домами и опасными в те годы улицами, поглотить чудесную дубовую рощицу на берегу маленького пруда. Рощица же казалась сказочной, настолько ее нетронутость не вязалась с тем, что понастроилось-поналепилось вокруг. И — как будто бы кто-то охранял ее границы. Окружающая земля давно была распределена под строительство, где оставался незастроенный «пятачок» — там немедленно появлялась пивная или еще какое-то подобное заведение. Но будто бы кто не пускал эти пивные до определенного рубежа, — об этом впечатлении до сих пор помнит большинство тех, кому посчастливилось стать участниками событий.

В этой рощице часто гуляли, особенно с детьми. И поэтому мама, мирно следившая на прогулке за своим чадом, не удивилась, когда к ней приблизилась другая женщина. Удивилась она ее словам: «Здесь будет храм».

Женщина в голубом облачении, ее внезапное появление и слова вспомнятся, когда эта мама найдет под одним из деревьев дивную старинную икону. Прекрасная и чистая, с металлическим нимбом, — она оставалась там и день, и другой. Молодая мама позвала верующую подругу, которая сразу признала Казанский образ Божией Матери и, смутившись нахождением иконы на улице, забрала ее, чтобы передать в свой храм.

Обретение образа всколыхнуло жителей микрорайона. Все они, вынужденные ездить по часу в другой конец города на службу, давно уже думали о строительстве храма, но будто чего-то не хватало, чтобы начать действовать. И вот теперь, усмотрев явный знак Божий в таком явлении, люди решились добиваться своей цели.

— А ведь земля-то эта не простая, и не зря ее Господь бережет, — вдруг согласились между собой несколько пожилых людей. — Теперь об этом можно говорить: сюда в те самые годы привозили священников и расстреливали. Живы даже пара свидетелей…

Священники, назначенные на собравшийся приход, при первой же встрече с властями сообщили о том, что земля рощи полита кровью новомучеников. «Если это подтвердится — вам отдадут под храм именно эту землю», — скептически произнес кто-то из чиновников. Никто уже не верил, что такое «бойкое место» кто-то отдаст не для выгоды, а чтобы на нем совершалась молитва. И какова была радость, когда слова чиновника оказались пророческими!

Стараясь никаким образом не повредить Божией роще, выстроили маленький деревянный храм. Вот уже начались первые богослужения, и одно только удручало сомолитвенников: икона, указавшая место храма, была утеряна. Говорили, что ее передали «почистить» на реставрацию и там и след пропал. «А может, и не было никакой иконы?» — говорили вновь пришедшие. И только несколько человек, среди которых — пожилая женщина, что была позвана помочь взять икону, продолжали помнить и верить, что святыня найдется.

Вот и наступил праздник Казанской иконы Божией Матери. Стоял чудесный летний день, из окон доносился ветерок, в котором были густо намешаны запахи деревьев и цветов, и батюшка позвал всех на водосвятный молебен в храмовый двор. Быстро установили аналой, с нежным и старательным пением отслужили молебен, детишки уже вдоволь навизжались, прыгая под каплями святой воды, которой батюшка кропил обильно. Началась неторопливая проповедь, в которой священник рассказывал в том числе и о иконе, что явилась «вот под тем дубом».

— Так она пропала, и никто с тех пор ее не видел, — заканчивал он, когда позади стоящих кружком людей вдруг послышались рыдания.

Люди расступились: женщина, некогда обретшая святыню, вновь держала ее в руках. И плакала, подняв икону-«именинницу» высоко над головой. Ей вновь дано было обрести образ: утром праздника она получила сообщение о том, что образ найден, и предложили забрать. Именно в этот праздник Матерь Божия вернула в храм Свою икону.

Икону торжественно поместили на аналой, люди подходили к ней приложиться, некоторые — как, например, автор этих строк — и вовсе умудрились подойти три раза, чтобы коснуться живой легенды.

А батюшка снова кропил всех святой водой, к великой радости детишек, и только по взрослым нельзя было понять, было ли в чаше столько воды — или это мы не стеснялись слез радости.