О коварстве и ужасных ухищрениях адских духов

576. Кто мыслит внутренне и несколько знаком с отправлениями своего духа, тот может видеть и понять, как велико превосходство духа над человеком, ибо человек может в уме своем в одну минуту передумать, сообразить и заключить гораздо более, чем выразить в полчаса словами или на письме. Из этого видно, насколько человек превосходит себя, когда он действует одним духом своим (in spiritu), и насколько, следовательно, он будет выше, когда станет вполне духом, ибо то, что мыслит в нем, есть дух, а тело есть только орудие, через которое дух передает мысли свои письмом или речью. Поэтому са́мому человек, ставший после смерти своей ангелом, обладает разумением и мудростью несказанной в сравнении с тем разумением и мудростью, с которыми он жил на земле: когда он жил в мире, дух его был привязан к телу и поэтому находился в мире природном, посему то, что он и мыслил тогда духовно, переходило (influxit) в понятия природные, которые сравнительно с духовными обыкновенно грубы и темны. Эти понятия вовсе не вмещают тех бесчисленных предметов, которые принадлежат духовному мышлению, а если что в них и вмещается, то это облекается в густую тьму, порождаемую мирскими заботами. Совсем иное дело, когда дух отрешается от тела и приходит в свое духовное состояние, что случается, когда он переходит из природного мира в духовный, который есть его собственный. Из вышесказанного ясно, что тогда состояние его относительно мыслей и чувств (affectio) несравненно выше его предшествующего состояния и что, следовательно, мысли ангельские содержат в себе то, что не может быть ни высказано, ни передано и что поэтому не может войти в природные мысли человека, хотя каждый ангел и родился и жил человеком и тогда не казалось ему, чтобы в нем было более мудрости, чем в другом, подобном ему человеке.

577. Сколь много мудрости и разумения в ангелах, столь же много коварства и хитрости в адских духах: степени одинаковы, потому что дух человека, отрешаясь от тела, предается или своему благу, или своему злу: ангельский дух предается своему благу, а адский дух – своему злу. Ибо всякий дух, как образ любви своей, есть образ своего блага или своего зла, что уже не раз было сказано и доказано, следовательно, как ангельский дух мыслит, хочет, говорит и действует по своему благу, так точно и адский дух мыслит и действует по своему злу: мыслить, хотеть, говорить и действовать по своему злу – значит мыслить, хотеть, говорить и действовать от полноты зла. Иначе было, когда дух этот жил еще в теле: тогда зло, принадлежащее духу человека, сдерживалось узами, которые на каждого человека налагаются законом, расчетом, честью, славой и страхом потерять их, поэтому духовное зло его не могло прорваться и объявиться, каким оно было по себе. Кроме того, зло, принадлежавшее духу человека, таилось тогда и скрывалось под личиной честности, искренности, справедливости и любви (affectio) к истине и благу: все это человеком исповедовалось устами и высказывалось в делах ради мира, а зло под этой внешностью до того было затаено и укрыто во тьме, что сам человек едва знал, что в духе его столько коварства и хитрости и что, следовательно, он был уже в себе тем дьяволом, которым он становится после смерти. Когда дух его предоставляется самому себе и своей природе, тогда обнаруживается в нем такое коварство, что оно превосходит всякое вероятие: зло его тогда проявляется на тысячу ладов; иное такого рода, что нет слов ни на каком языке описать его.

В чем оно состоит, мне дано было многими опытами узнать и увидеть, потому что мне дано было Господом в одно и то же время быть духом в мире духовном, а телом – в мире природном. Я могу засвидетельствовать, что коварство злых духов так велико, что едва один случай из тысячи может быть описан; могу также засвидетельствовать, что без покровительства Господня ни один человек никогда не мог бы спастись от ада, потому что при каждом человеке столько же адских духов, сколько небесных ангелов, см. §§ 292–293.

Господь же не может хранить человека, если человек не признает Божественного начала и не живет жизнью веры и благостыни, ибо в противном случае, отвращаясь от Господа, он обращается к адским духам и, следовательно, дух его исполняется адским коварством. Те м не менее Господь постоянно отвращает человека от зла, которое он в сообществе таких духов постоянно, так сказать, прилагает или притягивает к себе; отвращает же его Господь если не внутренними, совести принадлежащими, узами, которых он не признает, когда отвергает Божественное начало, то, по крайней мере, узами внешними, т. е., как было сказано выше, страхом закона и его наказаний, страхом лишиться выгоды, чести или славы. Такой человек, хотя, правда, и может быть отклонен от зла посредством удовольствий любви к себе и страхом потери их, но не может быть приведен к духовному благу, ибо по мере того как он к нему приводится, он придумывает хитрости и обманы, представляясь и притворяясь, будто делает добро по правде и справедливости, желая убедить в этом других и, следовательно, обмануть их: эта хитрость прибавляется ко злу духа его, придает ему образ (format) и соделывает его тем злом, каким оно и есть по природе своей.

578. Самые худшие из всех духов те, кои жили во зле, происходившем от любви к себе, и которые, вместе с тем, внутренне поступали обманчиво, потому что обман (dolus) проникает глубже в мысли и намерения, заражает их ядом и, следовательно, уничтожает всякую духовную жизнь в человеке; бо́льшая часть этих духов живет в аду, находящемся позади, и называется гениями. Тут их удовольствие состоит в том, чтобы делаться невидимыми, летать, подобно призракам, около других и внушать им тайно зло, которое разливается вокруг них, как яд змеиный. Те же, кои не были обманщиками и не насыщались злыми хитростями, но были, однако же, во зле по любви к себе, также находятся в аду позади, но не в столь глубоком. Те же, напротив, которые жили во зле по любви к миру, находятся в аду, который впереди, и называются духами: зло, которым они полны, не такого рода, т. е. это не такая ненависть и жажда мщения, как у тех, которые жили во зле по любви к себе, следовательно, в них нет ни такого коварства, ни такой хитрости. Вот почему и ад их не так жесток.

579. Мне дано было на опыте узнать, каково коварство так называемых гениев: они действуют и влияют не на мысли, а на чувства (affectio), они замечают и чуют их, как собака чует зверя в лесу. Как только они замечают добрые чувства, они тотчас обращают их в дурные, направляя и склоняя их чудным образом – посредством удовольствий самого человека и так тайно, и с таким лукавым искусством, что он ничего об этом не знает, потому что они с таким же искусством устраняют в человеке всякую мысль об их вмешательстве: без этой предосторожности он заметил бы их действие. Место их пребывания в человеке – затылок. Эти гении, будучи в мире, принадлежали к числу тех людей, которые обманом завладевали умами (animos) других, направляя их и убеждая посредством удовольствий их чувств и страстей. Однако ж Господь отстраняет этих гениев от того человека, на преобразование которого есть надежда, ибо они таковы, что не только могут уничтожить совесть, но даже возбудить в человеке то наследственное его зло, которое иначе оставалось бы сокрытым. Посему, чтоб человек не вовлекался в такое зло, Господом предусмотрено, чтоб этот ад был совершенно замкнут, а когда какой-нибудь человек, который по праву своему есть такой гений, приходит после смерти своей в ту жизнь, он тотчас же ввергается в этот ад. Эти гении, когда они рассматриваются по обманам и ухищрениям своим, кажутся змеями.

580. Каково коварство адских духов, видно из их ужасных ухищрений, которые столь многочисленны, что одно исчисление их наполнило бы книгу, а описание потребовало бы несколько томов: эти ухищрения почти все неведомы в мире. Один из видов их состоит в злоупотреблении соответствий; другой – в злоупотреблении последних степеней Божественного порядка; третий – в сообщении и влиянии (внушении) мыслей и чувств, вращаясь около человека (per conversiones), глядя на него и действуя или через других духов на расстоянии, или прямо через посланных от себя; четвертый – в действии посредством фантазий; пятый – в том, что они как будто выходят из себя и через это заявляют свое присутствие там, где их нет; шестой вид состоит из притворств, уверений и обмана. Дух злого человека по отрешении своем от тела сам приходит к этим ухищрениям, потому что они присущи природе того зла, которому он тогда предается. Этими ухищрениями жители ада мучат друг друга, но как все эти приемы, кроме притворств, соблазнов и обманов, неизвестны в мире, то я и не буду описывать их здесь в подробности как потому, что они останутся непонятными, так и потому, что они мерзки (nefanda).

581. Адские мучения допускаются Господом, потому что зло не могло бы иначе быть сдержано и подавлено; единственное средство удерживать и укрощать его и равно обуздывать адское сонмище – страх наказания; другого средства нет: без страха кары и мучения зло перешло бы в ярость и все бы рушилось, как царство на земле, в котором бы не было ни закона, ни кары.