Никто не может сподобиться царства небесного по одному только непосредственному милосердию Господню

521. Не получившие должного наставления о небесах, о пути к ним и о небесной жизни человека полагают, будто прием в небеса есть дело одного только милосердия к верующим и тем, за коих ходатайствует Господь, или будто небеса доступны только по благодати или милости Божьей; что, стало быть, всякий человек без изъятия может быть спасен по благоусмотрению Господню. Иные же думают, что даже и самые обыватели преисподней могут быть спасены. Но люди такого мнения ничего не понимают о человеке, который вообще весь таков, какова жизнь его, а жизнь его такова, какова любовь его, не только по внутреннему началу своему, по воле и по разуму, но и по внешности своей, по телу или образу: телесный образ не что иное, как внешний вид или образ, в коем внутренние начала его проявляются на деле, почему и весь человек есть представитель любви своей, § 363. Люди эти не ведают, что тело живет не от себя и не собою, а духом своим, что дух человека есть любовь, или чувства его, а духовное тело – не что иное, как любовь эта в человеческом образе, в коем и является он по смерти, § 453–460. Кто всего этого не знает, тот может полагать, что спасение человека зависит от одного только благоизволения Божия, называемого милосердием и благодатью (gratia).

522. Прежде объясним, что именно должно разуметь под Божиим милосердием. Это есть чистое милосердие ко всему роду человеческому во спасение его. Оно одинаково и постоянно ко всякому человеку и никогда ни от кого не отступается, поэтому всякий, кто только может быть спасен, спасается. Но никто не может быть спасен иначе, как Божескими средствами, показанными Господом в Слове. Божественные средства эти именуются Божескими истинами. Они учат, каким образом человек должен жить во спасение свое. Ими Господь ведет человека к небесам и посредством их насаждает в нем небесную жизнь: это Господь одинаково творит всякому. Но он может насадить небесную жизнь в том только, кто воздерживается от зла, ибо иначе зло препятствует.

Итак, насколько человек удерживается от зла, настолько Господь по единому и чистому милосердию своему руководит им Божественными средствами своими, руководит от самого младенчества до конца жизни на сем свете и далее в вечности. Вот что понимается под именем Божеского милосердия, из чего и ясно, что милосердие Господне есть чистое милосердие, но не непосредственное, т. е. не такое, которое могло бы спасать всякого, как бы кто ни жил по одному благоусмотрению.

523. Господь никогда и ничего не делает вопреки порядку, потому что он сам есть порядок. Божеская истина, исходящая от Господа, образует собой порядок, а Божеские истины суть законы этого порядка, по коим Господь водит человека. Посему спасение человека по непосредственному милосердию было бы противно Божественному порядку и, следовательно, противно Божественному началу вообще. Божественный порядок образует в человеке небеса, кои он извратил в себе жизнью, противной законам этого порядка, т. е. противной Божеским истинам. К этому-то порядку человек возвращается снова по чистому милосердию Господню и по законам порядка: насколько человек возвращается к нему, настолько он приемлет в себя небеса, а кто небеса в себя приемлет, тот и сам в них входит. Из всего этого следует опять то же, т. е. что Божеское милосердие есть милосердие чистое, но не непосредственное, не произвольное.

524. Если б люди могли быть спасаемы непосредственным милосердием, то были бы спасаемы все, без изъятия, даже и сущие в аду. Мало того, тогда бы не могло быть и самого ада, потому что Господь есть само милосердие, сама любовь, само благо. Вследствие этого противно Божественности его говорить, что он мог бы спасти всех, но не спасает. Ведомо из Слова, что Господь хочет спасения всех и каждого, а не гибели.

525. Многие из христианского мира, являясь на тот свет, приносят с собой убеждения, что могут быть спасены непосредственным милосердием, о котором и привыкли молиться: при испытании их обнаружилось, что, по их убеждению, сподобиться небесного царствия значит быть туда допущенным и что всякий, кому дозволяется вступить туда, наслаждается небесным блаженством. Очевидно, они вовсе не понимали, что такое небеса и небесное блаженство. Им объяснили, что вход в небеса никому от Господа не воспрещен и что не только все, если желают, могут быть туда допущены, но что даже они вольны там оставаться. Затем желающие свободно туда допускались, но на самом рубеже встречал их поток небесного тепла, т. е. любви, в коей пребывают ангелы, и лучи небесного света, т. е. Божеской истины. От этого на них нападала такая тоска, что они подпадали вместо ожидаемого блаженства адским мукам. Пораженные этим, они спешно бросались вон и таким образом живым опытом познавали, что никому не может быть дано небесное царство по одному милосердию.

526. Я нередко беседовал об этом с ангелами, говоря, что многие, живя в мире во зле, утверждают, рассуждая о небесах и вечности, будто достичь небесного царства значит быть допущенным туда по единому милосердию. В это веруют особенно те, кои веру почитают единым путем и средством ко спасению. Они по началам веры своей не обращают внимания на жизнь и на дела любви (что составляет саму жизнь), т. е. не ищут кроме веры никаких других средств, коими Господь мог бы поселять в них небеса и соделывать их способными к принятию небесного блаженства.

Отвергая, таким образом, всякое деятельное средство к достижению желанной цели, такие люди как неизбежное следствие принятого ими начала должны утверждать, что человек поступает в небеса по одному только милосердию, к коему склоняется Бог-Отец по предстательству Сына. На все это ангелы мне отвечали, что им известна необходимость такого догмата из принятого начала о спасении единой верой как догмата главного, но что такое ложное учение никак не может быть проникнуто небесным светом: оно есть причина того невежества, в коем ныне находится церковь, относительно понятий о Господе, о небесах, о посмертной жизни, о небесном блаженстве, о сущности любви и благостыни, вообще о благе и союзе его с истиной, а стало быть, и о самой жизни человека, о том, что она такое и откуда; что мысли сами по себе никогда ни в ком не образуют жизни, а воля и дела ее с участием в этом мыслей настолько, насколько сами они согласуются с волей, что, следовательно, вера образует жизнь только в той мере, насколько сама вера истекает из любви. Ангелы соболезновали, что такие люди не ведают вовсе, что одной веры самой по себе и быть не может, потому что вера без своего источника, без любви есть одно только знание или какое-то убеждение под видом веры, § 482. Убеждение, которое не усваивается жизнью человека, а остается вне ее, ибо оно вовсе отделяется от человека, если не связывается с его любовью.

Далее ангелы говорили, что люди, принявшие такое превратное убеждение о существенном средстве ко спасению души, поневоле должны верить в непосредственное милосердие, ибо они понимают и видят по природному здравому смыслу, что отрешенная от всего вера не составляет жизни человека, ибо таких же мыслей и убеждений могут быть и люди самой дурной жизни, вследствие чего им и приходится верить, что добрые и злые одинаково могут быть спасаемы, лишь бы они в смертный чac с полным упованием беседовали о предстательстве Господнем и об оказуемом вследствие того милосердии. Ангелы утверждали, что дотоле не видели еще ни одной души, которая, несмотря на дурную земную жизнь свою, была бы принята на небеса по непосредственному милосердию, сколько бы такие люди ни толковали в мире о таком убеждении или уповании своем, как называли они веру в высшем значении. На вопрос об Аврааме, Исааке, Иакове, Давиде и Апостолах, не были ли они приняты на небеса по непосредственному милосердию, ангелы отвечали: ни один из них, а каждый – по делам жизни своей в миру. Знаем, где они теперь, и знаем, что они там не в большом уважении, как и все прочие. Если же о них с особым почетом упоминается в Слове, то потому только, что под их именами во внутреннем смысле разумелся сам Господь: под именем Авраама, Исаака, Иакова – Господь в Божественности своей и его Божественная человечность; под именем Давида – Господь относительно Божественной царственности своей; под Апостолами – Господь в отношении к Божеским истинам. Затем они сказали, что при чтении человеком Слова они вовсе не думают об этих личностях, потому что сами имена эти не доходят до небес, а вместо них понимается Господь в тех значениях, как выше объяснено. Посему и в Слове Божием, хранимом в небесах, § 259, мужи эти нигде не поименованы, так как Слово это есть внутренний смысл того Слова, которое у нас на земле.

527. Могу подтвердить по множеству опытов, что невозможно даровать небесную жизнь тому, кто жил наперекор ей на земле. Иные полагали, что легко примут по смерти Божеские истины, услышав их от ангелов, и что, уверовав в них, изменят род жизни и затем будут приняты на небеса. Это было испытано над многими, бывшими в такой уверенности, и допущено было для того, чтоб убедить их, что по смерти нет покаяния. Иные из них при этом опыте понимали истины и, по-видимому, принимали их, но лишь только они обращались к жизни по любви своей, то отбрасывали истины эти и даже начинали говорить против них, иные тотчас же отвращались от них, не желая и слышать их; другие требовали, чтобы жизнь по любви или страстям, принятая в миру, была отнята у них и на место ее дана была жизнь ангельская, небесная. И это сделано было над ними по соизволению, но как только жизнь по любви была у них отнята, то они тотчас падали, будто мертвые, без чувств и более собой не владели.

Сими и подобными опытами внушено было простым, но добрым духам, что жизнь человека не может измениться по смерти и что дурная или адская жизнь не может быть превращена в добрую или ангельскую, а всякий дух, от головы до пятки, таков, какова любовь его, т. е. какова его жизнь, и что превратить ее в противоположную значит уничтожить этого духа вовсе. Ангелы объявили, что легче превратить сову в голубку или филина в райскую птичку, чем адского духа – в небесного ангела. Что человек по смерти остается таким, каким был по жизни на земле, см. §§ 470–484. Из всего этого ясно следует, что никто не может быть принят на небеса по непосредственному милосердию.