Всякий человек по внутренним началам своим (quoad interiora) – дух

432. Человек со здравым рассудком понимает, что не тело наше мыслит, не плоть и не вещество, а душа как существо духовное. Душа человека, о бессмертии которой столько писано, есть самый дух его, он бессмертен во всей целости своей, он мыслит в теле нашем как начало духовное, приемлющее в себя одно духовное и живущее духовно мыслию и волею. Вся умственная рассудочная (rationalis) жизнь, проявляющаяся в теле, относится к духу, а не к телу; тело, как упомянуто выше, вещественно, и вещество это, как принадлежность телесная, только придано или, так сказать, едва присоединено к духу для того, чтобы дух человека мог жить и исполнять службу в природном мире, на земле, где все вещественное мертво и лишено жизни, а так как вещественное не живет и живет одно только духовное, то ясно, что все живое в человеке относится к духу его и что тело только служит ему таким же образом, как снаряд или орудие служит живой движущей силе. И об орудии говорится, что оно действует, движет, поднимает, но, очевидно, было бы ошибочно приписывать действия эти орудию, а не тому, кто ими управляет.

433. Если все живое в теле нашем и все, что вследствие жизни действует в нем, есть дух, а не плоть, то дух этот и есть самый человек или, что одно и то же, человек по себе есть дух в таком же образе, как и самое тело. Та к как все, что живет и чувствует в человеке, есть дух и от головы до ног нет в теле ни точки, которая бы не жила и не чувствовала, то по отрешении тела от духа, что называется смертью, человек остается тем же человеком и живет. Я слышал на небесах, что иные, умерши и лежа в гробу, покуда еще не воскресли, продолжают мыслить в охладевшем теле своем, в полном убеждении, что они еще живы, но только они не могут уже двинуть ни одной вещественной частицы, как принадлежности чисто телесной.

434. Человек не может мыслить и хотеть без вещественного орудия или образа (subjectum quod substantia), в котором или через который способности эти могли бы проявляться; существо без всякого вещественного образа есть ничто. Человек не видит без глаза, который служит ему орудием для зрения; не слышит без уха, которое служит ему орудием слуха: ни зрения, ни слуха самих по себе и без орудий этих нет. Точно так же не может быть мышления, т. е. внутреннего зрения, ни постижения, т. е. внутреннего слуха, без вещественных орудий для проявления этих способностей духа (nisi forent in substantiis et ex illis, quae sunt formae organicae, quae subjecta). Из этого следует, что и у духа человеческого есть образ человеческий и что он, отделяясь от тела, пользуется такими же чувствами и общим чувствилищем, как и в теле, что вся жизнь глаза, уха – словом, вся жизнь чувств, во всех частностях ее, принадлежит не плоти человека, а духу его. Посему духи видят, слышат, чувствуют, точно как и мы, только не в природном, а в духовном мире, уже после отрешения своего от тела. Во плоти дух этот чувствовал по земной природе своей, через посредство приданного ему вещественного тела, не менее того он в то же время чувствовал и духовно, разумом и волею.

435. Все это говорится здесь ради убеждения, что человек сам по себе есть дух, а тело, приданное ему для отправлений и службы в природном и вещественном мире, не человек, а только орудие этого духа. Но так как доводы рассудка для многих непонятны и убедившимися в противном извращаются неправильными суждениями, по обману чувств, наводя таким образом сомнения, то и необходимо здесь представить подтверждения опыта. Кто не верит бессмертию души, тот говорит: и животное живет и чувствует, как человек, в нем, стало быть, и такое же духовное начало, а между тем оно умирает вместе с телом. Но дух животного совсем иного качества, чем дух человека; у человека есть (чего нет у животного) духовный тайник (intimum), или самое внутреннее духовное начало, доступное наитию Божества, которое возносит это начало до себя и к себе его присоединяет. Посему и дано человеку, а не скоту, мыслить о Боге, о Божественном в небесах и церкви и любить Бога, присоединяясь к нему этим постижением, а что может соединяться с Божеством, то неразрушимо, разрушается только то, что не может соединяться с Божеством.

О духовном тайнике человека, как о преимуществе его перед скотом, говорено было выше, в § 39; повторим, однако же, здесь то же, чтоб рассеять ложные понятия, основанные на недостатке сведений и разума, а следовательно, и здравого суждения. Вот слова того места: «Упомяну здесь об одной ангельской тайне, которая доселе никому не приходила на мысль, потому что никто не знал степеней, о коих говорено было в § 38. В каждом ангеле, как и в человеке, есть самая внутренняя, высшая духовная степень, или самое высшее духовное начало (которое можно назвать тайником его); на него-то простирается прямое и ближайшее влияние Божественного начала, которое затем уже, как бы из тайника этого, располагает и все прочие внутренние начала, следующие по степеням порядка, как в ангеле, так и в человеке. Это высшее, внутреннее начало, или тайник этот, можно назвать входом Господним к ангелу и человеку и Господним в них жилищем. Этот тайник соделывает человека человеком и отличает его от скотов и животных, у коих тайника этого нет. Вот причина, почему человек, в противоположность животному, может внутренними началами души и духа своего (quoad interiora quae animi et mentis), возвышаться Господом до него самого, может веровать в него, любить его и таким образом видеть его, может принимать от него разумение и мудрость, говорить по рассудку и, наконец, вследствие того жить вовеки. Но ни один ангел не может ясно постичь, что именно творится в тайнике его, когда провидение Господне им располагает, потому что это выше всех понятий его и премудрости».

436. Что человек по внутреннему началу своему есть дух, это дано мне было познать таким множеством опытов, что описание их наполнило бы целые книги. Я беседовал с духами как дух, беседовал с ними и как человек в теле своем. В первом случае они считали меня таким же духом и видели в человеческом образе, в каком были и сами: в таком образе являлись им внутренние начала мои, потому что вещественное тело мое, когда я говорил с ними как дух, было для них незримо.

437. Что человек по внутренним началам своим дух, ясно доказывается тем, что по отрешении своем от тела, или после смерти, он продолжает жить как человек. Мне дано было убедиться в этом беседою почти со всеми, кого я только знавал в земной жизни; беседою с иными в продолжение нескольких часов, с другими – в течение недели и месяцев и даже многих лет. Это делалось для того, чтобы я сам убедился и свидетельствовал перед другими.

438. К сему должно добавить, что всякий человек по духу своему уже в телесной жизни своей находится в сообществе духов, хотя и не ведает этого: через такое посредство добрый человек находится в обществе ангельском, а злой – в обществе адском. В это же общество человек вступает по смерти, что и было много раз объяснено и доказано вновь туда пришедшим. Человек, покуда живет здесь, не появляется в духовном обществе своем, потому что мыслит по-природному, но те, кои могут отрешаться мысленно от всего вещественного и быть в духе, изредка появляются в своем духовном обществе и тотчас узнаются тамошними духами, потому что они ходят там молча и в глубоком раздумье, будто никого не видя и не замечая, а как только один из духов заговорит с ними, исчезают.

439. Для лучшего объяснения, что человек по внутренним началам своим есть дух, я передам по личному опыту своему, каким образом человек временно отрешается от тела и уносится в иные пределы.

440. Что до первого, т. е. до отрешения от тела, то человек приходит тогда в состояние среднее между сном и явью, считая, однако, самого себя в полной памяти и сознании; все чувства его в полной силе своей, не только зрение и слух, но и самое осязание, которое бывает даже тоньше и нежнее, чем когда-либо наяву, во плоти. В этом-то состоянии я видел духов и ангелов, совершенно вживе (ad vivum); я беседовал с ними, слышал речи их и, на диво самому себе, мог даже осязать их; в этом состоянии ничего плотского между мною и ими не было: это и есть то самое состояние, о котором говорится, что человек отрешен тогда от тела, и сам не знает, пребывает ли он еще в теле своем или уже покинул его (2 Кор 12:2, 3). В это состояние был я приводим только раза три или четыре для познания его и убеждения, что духи и ангелы не лишены чувств, как равно и человек, когда он духом отрешен от тела.

441. Что до второго, т. е. унесения духом в иные пределы, то и это два или три раза было показано мне живым опытом. Приведу один пример: прохаживаясь в беседе с духами по городским улицам и по полям, нисколько не блуждая и считая себя в полной памяти и в обычном состоянии, я между тем был в видении и видел леса, реки, здания, палаты, людей и проч. После нескольких часов такой прогулки я внезапно впадал в свое телесное зрение, сознавая, что я уже не там, где был. Таким образом, я в крайнем удивлении сознавал, что я был в том состоянии, про которое испытавшие его говорили, что были в духе или уносились духом в иные пределы (Деян 8:39). В этом состоянии нисколько не думаешь о пути, по коему идешь, хотя бы прошел много миль, не думаешь о времени, хотя бы прошли целые часы и даже дни, и не знаешь усталости: человек проводится неведомыми ему дорогами и безошибочно, до определенного места.

442. Но оба состояния эти, относящиеся к внутреннему быту человека, к бытию его в духе, довольно необычайны и были мне показаны для того только, чтобы я знал их, так как они известны в церкви; беседовать же с духами, как с равными мне, и притом наяву, при полной бодрости тела, дано мне постоянно в течение многих лет и поныне.

443. Что человек по внутренним началам своим есть дух, это явствует еще из §§ 311–317, где говорится о населении небес и преисподней человеческим родом.

444. Под выражением «человек по внутренним началам своим (или по нутру своему) есть дух», понимается разум и воля его, образующие вместе внутреннего человека; по ним только человек есть человек, и притом именно такой, каковы разум его и воля, т. е. мышление и чувства.