О детях на небесах

329. Некоторые люди думают, что только те дети идут в небеса, которые рождены внутри церкви, а не те, кои рождены вне церкви, на том основании, как они говорят, что дети, рожденные внутри церкви, – крещеные и что крещением они приняли веру церкви. Но эти люди не знают, что никто чрез крещение не становится причастником небес и веры, ибо крещение установлено только в знак и память того, что человек должен возродиться и что человек, рожденный внутри церкви, может возродиться, потому что в этой церкви есть Слово, в котором содержатся Божественные истины, посредством коих достигается возрождение, и потому также, что в этой церкви ведом Господь, через которого возрождение совершается. Да будет же ведомо, что каждый ребенок, где бы он ни родился, внутри или вне церкви, от родителей благочестивых или нечестивых, по смерти своей принимается Господом и воспитывается нa небесах; там он поучается согласно Божественному порядку и исполняется любовью к благу, а чрез нее и познаний истины; после же того, по мере совершенствования своего в разуме и мудрости, он вводится в небеса и становится ангелом.

Всякий, мыслящий по рассудку, может понять, что никто не рожден для ада, а что всякий рожден для небес и что если человек идет в ад, то это по собственной его вине, а что за детьми никакой вины быть еще не может.

330. Умершие дети являются такими же детьми и в той жизни; у них тот же детский нрав, та же невинность в неведении, та же нежность во всем; но только они находятся еще в приготовительном состоянии, чтоб они могли впоследствии стать ангелами, ибо дети не ангелы, а становятся ими. Всякий, отходящий от здешнего мира, воскресает там в точно таком же состоянии жизни, в каком он был здесь: ребенок – в состоянии ребенка; дитя – в состоянии дитяти; юноша – в состоянии юноши, равно как муж и старец в состояниях мужества и старости; но состояние каждого меняется впоследствии. Однако ж состояние детей превосходит состояние прочих возрастов в том отношении, что они находятся в невинности и что зло, происходящее от действительной жизни, еще не укоренилось в них; невинность же такова, что в ней может приняться все небесное, ибо невинность есть приемник истины веры и блага любви.

331. Состояние детей в той жизни много превосходнее состояния детей на земле, ибо они там не облечены в земное тело, но в подобное ангельскому: тело земное по себе тяжело и грубо, оно не изнутри или не из духовного мира принимает первые свои ощущения и движения, но извне или из природного мира; поэтому дети здесь должны учиться ходьбе, телодвижениям и речи; даже более того, их внешние чувства, как слух и осязание, должны развиваться в них от упражнения. Иначе бывает с детьми в той жизни: так как они духи, то они тотчас начинают действовать по своим внутренним началам, начинают ходить и говорить без предварительных упражнений, но только речь их вначале выходит из общего чувства, еще не вполне выражающегося в понятиях мышления; в скором же времени они и с ними знакомятся; все это совершается так скоро, потому что внешнее в детях согласно с их внутренним. О том, что речь ангельская вытекает из различных чувств, смотря по понятиям мышления, так что речь их совершенно сообразна с мыслями, исходящими от чувства, см. §§ 234–245.

332. Как только дети воскресают, что случается немедленно после их смерти, они возносятся на небеса и передаются тем ангелам женского пола, которые в земной жизни своей нежно любили детей, любя притом и Бога; так как на земле они любили всех детей с почти материнской нежностью, то они принимают их как своих, и равно дети по врожденной им наклонности любят их как матерей: каждая имеет при себе столько детей, сколько она их желает по своей материнской духовной любви (чувство материнской любви названо в подлиннике особым словом «сторге», storge). Эти небеса являются впереди, против самого чела, прямо в том направлении или радиусе, в котором ангелы взирают на Господа: эти небеса расположены таким образом, потому что все дети находятся под непосредственным усмотрением Господа; небеса невинности, т. е. третьи небеса, также влияют на них.

333. Дети по наклонностям своим различны; иные приближаются ими к ангелам духовным, а другие – к ангелам небесным: дети с небесными наклонностями являются в этих небесах с правой стороны, а дети с духовными наклонностями – с левой. Все дети в великом человеке, т. е. в небесах, занимают область глаз: в области левого глаза находятся те, кои с духовными наклонностями, а в области правого глаза – те, кои с небесными наклонностями; потому что Господь является ангелам духовного царства перед левым глазом, а ангелам небесного царства – перед правым, см. выше, § 112. Из того, что дети в великом человеке, или небесах, находятся в области глаз, очевидно, что они находятся и под непосредственным наблюдением и усмотрением Господа.

334. Скажу также в нескольких словах, каким образом воспитываются дети на небесах. У своих воспитательниц они учатся говорить; первая речь их есть только звук, выражающий чувство и становящийся отчетливее по мере того, как понятия мышления слагаются в них, ибо вся речь ангельская состоит из понятий мышления, происходящих от чувств их, см. главу об этом предмете, §§ 234–245. Сначала внушают чувствам их, которые все исходят от невинности, такие вещи, которые являются перед их глазами и приятны им; а так как эти вещи духовного происхождения, то вместе с ними влияют и предметы, относящиеся к небесам, чрез что внутренние начала в детях раскрываются и они с каждым днем совершенствуются: по миновании этого первого возраста они переводятся в другие небеса, где обучаются учителями, и так далее.

335. Дети в особенности обучаются посредством изображений (representativum) или представлений, приноровленных к их способностям, и никто не поверит, до какой степени эти изображения прекрасны и полны мудрости от внутреннего источника; таким образом детям постепенно внушается разумение, которое получает жизнь свою от блага. Довольно упомянуть здесь о двух изображениях, которые мне дано было видеть: по ним можно судить и об остальных. Первое изображало Господа, возносящегося из гроба, и вместе с тем соединение его человеческого начала с Божественным, что делалось столь мудрым образом, что оно превосходило всякую человеческую мудрость, хотя в то же время делалось детски и невинно. При этом дети изображали и понятие о гробе, не соединяя, однако ж, его с понятием о Господе, которого присутствие постигалось только как бы издалека; так делалось потому, что понятие о гробе заключает в себе что-то похоронное, что таким путем устранялось. Затем они наполняли гроб чем-то воздушным, казавшимся, однако ж, как бы слегка водянистым; этим они означали, также с приличными устранениями, духовную жизнь в крещении. После того я видел, как они изображали Господа, сходящего к бывшим в узах смерти (ad vinctos), и восшествие его с ними на небеса; все это делалось с несравненным благочестием и осторожностью. Вполне детским было то, что они опускали почти незаметные, легонькие и мягкие ниточки, которыми поддерживали Господа в его вознесении; во все время они были в святом страхе, чтобы какая-нибудь часть их представления не коснулась чего-либо, не заключающего в себе духовно-небесных понятий. Кроме того, у них есть другие представления, коими они приводятся к познаниям истины и к возлюблениям блага как бы играми, сообразными с их нравами.

336. Мне было доказано, сколь нежен их разум. В то время как я читал молитву Господню, они разумным началом своим влияли на понятия моей мысли, и я замечал, что их влияние было так нежно и так мягко, что оно принадлежало как бы одной только любви (affectioni); в то же время я замечал, что разумное начало их было раскрыто, как бы начиная от Господа, ибо то, что влияло от них, влияло как бы и через них (sicut transfluens). Господь в особенности влияет на понятия детей чрез внутренние их начала, потому что, не как у взрослых, ничто еще не замкнуло их понятий; ни одно ложное начало не препятствует им принять истину, и жизнь во зле не препятствует им принять благо, следовательно, достичь мудрости. Из этого можно видеть, что дети после смерти не приходят тотчас в состояние ангельское, но что они постепенно приводятся к нему познаниями блага и истины и что это делается согласно всему небесному порядку, ибо все малейшие оттенки их нрава ведомы Господу, вследствие чего они и приводятся к принятию блага и истин блага, согласно всем общим и частным побуждениям своих наклонностей.

337. Мне было также показано, каким образом им все внушается с удовольствием и приятностью, приличными их нраву: мне дано было видеть детей, одетых с величайшим изяществом; вокруг груди их были венки из цветов, блестевших самыми приятными небесными красками; таким же образом были украшены и их нежные руки. В другой раз мне дано было видеть детей с их наставницами и с девицами в райском саду, украшенном не столько деревьями, как лавровыми беседками, образующими портики и аллеи, ведущие внутрь сада; дети были одеты, как было сказано выше, и, когда они входили, цветы, осенявшие вход, исполнялись восхитительного блеска. Из этого можно видеть, в чем состоят их наслаждения и каким образом они разными удовольствиями и радостями приводятся к благам невинности и благостыни, благам, кои постоянно внушаются Господом посредством этих удовольствий и радостей.

338. Мне было показано посредством общения, весьма обыкновенного в той жизни, в чем состоят понятия детей, когда они видят какой-нибудь предмет; все предметы, как вообще, так и в частности, представляются им как бы живыми; поэтому в каждом понятии их мысли есть жизнь. И я постиг, что почти подобные же понятия бывают у детей на земле, когда они забавляются своими играми, ибо у них еще нет того рассуждения, как у взрослых, чтоб различать неодушевленный предмет от одушевленного.

339. Выше было сказано, что дети бывают или с духовными, или с небесными наклонностями; те, кои с небесными, легко различаются от тех, которые с духовными наклонностями: первые думают, говорят и действуют гораздо мягче, так что при этом едва ли что видно, кроме чего-то текучего, исходящего от любви к благу, направленной к Господу и к другим детям; у вторых нет такой мягкости в их мыслях, словах и действиях, но во всем, что они делают, замечается как бы что-то трепещущее или дрожащее (alatum vibratile); они узнаются также по негодованию, которое иногда выказывают, и по многому другому.

340. Многие могут думать, что дети остаются детьми на небесах и что они живут как дети между ангелами; те, кои не знают, что такое ангелы, могли утвердиться в этом понятии, видя иногда в церквях иконы, на которых ангелы изображены детьми. Но на деле совсем иное: разумение и мудрость образуют ангела, и покуда того и другого нет в детях, они хотя и живут между ангелами, но сами не ангелы; когда они становятся разумными и мудрыми, тогда только они становятся ангелами и, что удивляло меня, они тогда не кажутся более детьми, но взрослыми, ибо тогда нрав их уже не детский, но созревший, ангельский; эта зрелость принадлежит разумению и мудрости. Если дети, по мере усовершения в разумении и мудрости, кажутся ростом выше, подобно отрокам или юношам, то это вследствие того, что разумение и мудрость составляют настоящую духовную пищу: то, что питает их дух, питает в то же время их тело, по соответствию; ибо образ телесный есть не что другое, как внешний образ внутренних начал. Должно знать, что дети на небесах не вырастают далее первой молодости, при которой они и остаются во всю вечность. Чтоб я мог вполне убедиться в этом, мне дано было говорить с такими из них, которые были воспитаны на небесах и выросли там; с другими, которые были еще детьми, и с ними же впоследствии, когда они уже стали юношами; от них я узнал образ их жизни от одного возраста до другого.

341. Что невинность есть преемник всего, относящегося к небесам, и что таким образом невинность детей есть основа для всех чувств любви к благу и истине, можно видеть из того, что было сказано выше, §§ 276–283, о невинности ангелов на небесах, а именно, что невинность состоит в том, чтобы хотеть быть ведому Господом, а не самим собою; что, следовательно, человек настолько в невинности, насколько он далек от соби, а насколько кто далек от соби, настолько он в соби Господней: собь Господня есть то, что называется правдой (justicia) и заслугой Господней. При всем этом невинность детская не есть настоящая (genuina) невинность, потому что она еще без мудрости; настоящая невинность есть мудрость, ибо насколько кто мудр, настолько он любит, чтобы вел его Господь, или, что то же, насколько кто ведом Господом, настолько он мудр. Поэтому дети от внешней невинности, в которой они сперва находятся и которая называется невинностью детства, переходят к невинности внутренней, которая есть невинность мудрости; эта мудрость есть цель (finis) всего их образования и преуспеяния; поэтому когда они достигают невинности мудрости, тогда к ним присоединяется и невинность детства, которая в то же время служила им основою (planum). Невинность детей была мне изображена в виде чего-то древесного, почти безжизненного, но постепенно оживлявшегося по мере того как дети усовершались познаниями истины и чувствами любви к благу; после того настоящая невинность была мне представлена в виде прекрасного ребенка, полного жизни и нагого. Самые невинные ангелы, обитающие в самых внутренних небесах, и, следовательно, самые близкие к Господу, не представляются другим ангелам иначе, как дети, и даже нагими, потому что невинность изображается наготою, которая не внушает стыда, как мы читаем это о первом человеке и жене его в раю (Быт 2:25); а как только они утратили свое состояние невинности, они устыдились своей наготы и скрылись (Быт 3:7, 10, 11). Словом, чем более в ангелах мудрости, тем более в них невинности и чем более они невинны, тем более они сами себе кажутся детьми, поэтому и детство в Слове означает невинность, см. § 278.

342. Говоря с ангелами о детях, я спрашивал, чисты ли они от зла, ибо в них нет действительного зла, как во взрослых. На это мне было сказано, что они одинаково подвержены злу, и даже сами суть не что иное, как зло; но что они, как и все ангелы, воздерживаются Господом от зла и содержатся во благе таким, однако, образом, что им кажется, будто они во благе сами от себя. Чтоб дети, взросшие на небесах, не остались о себе в том ложном понятии, будто благо, которое в них, исходит от них же самих, а не от Господа, их иногда возвращают в то зло, которое они получили по наследству, и оставляют в нем, покуда они не узнают, не признают и не поверят, что это не так. Какой-то дух из царских детей, умерший ребенком, но взросший на небесах, был вышесказанного мнения; поэтому он был возвращен к врожденной ему жизни во зле, и тогда, по сфере этой жизни, я постиг, что в нем был дух властолюбия и что он ни во что не ставил прелюбодеяние: это зло он получил от родителей своих по наследству, но когда он сознался в нем, он был снова принят в общество тех ангелов, с которыми он жил и прежде. Никогда человек в той жизни не наказывается за наследственное зло, потому что это зло ему не принадлежит и он стал таким не по своей воле; но он наказывается за действительное зло, которое принадлежит ему и, следовательно, за все то, что он действительною жизнью усвоил себе из наследственного зла.

Если детей, взросших на небесах, возвращают в состояние их наследственного зла, то это делается не с той целью, чтоб они за него были наказаны, но для того, чтоб они знали, что сами по себе они одно зло; что из ада, который в них, они подъемлются в небеса милосердием Божьим и находятся на небесах не по своим заслугам, но по милости Господней, вследствие чего они не должны перед другими гордиться благом, которое в них есть, ибо это столько же противно благу взаимной любви, сколько истине веры.

343. Неоднократно, когда, бывало, толпа детей самого раннего возраста собиралась вокруг меня, я слышал их как что-то нежное, нестройное, т. е. они еще не действовали согласно и единодушно, как бывает это впоследствии, когда они становятся взрослыми. Меня удивляло при этом, что духи, бывшие со мной, не могли удержаться, чтоб не подстрекать их к разговору; такое желание врождено духам; но я замечал, что дети каждый раз противились и не хотели говорить из принуждения; я довольно часто замечал, что их сопротивление и отвращение сопровождались каким-то негодованием, и когда им давалась некоторая свобода говорить, они только повторяли: это не так. Мне дано было узнать, что в этом состоит их искушение и оно допускается с той целью, чтоб они привыкли и научились не только противиться злу и лжи, но и не думать, не говорить и не действовать по влиянию других и, следовательно, не допускать, чтоб их вел кто другой, кроме одного Господа.

344. Из вышесказанного можно видеть, каково воспитание детей на небесах, т. е. что посредством разумения истины и мудрости блага они приводятся к жизни ангельской, состоящей в любви к Господу и в любви взаимной, в которых обеих пребывает невинность. Но сколь противоположно сему воспитание детей у многих, живущих на земле, видно из следующего примера: идя по улице большого города, я увидал несколько мальчиков, которые дрались между собой; стекавшаяся толпа смотрела на это зрелище с удовольствием; и я узнал, что даже сами родители возбуждали детей своих к сражению. Все это было до того противно добрым духам и ангелам, которые видели это через мои глаза, что я почувствовал их отвращение, которое в особенности увеличивалось тем, что сами родители поощряли детей своих к таким упражнениям: духи замечали при этом, что таким образом родители с раннего возраста гасят в детях всякую взаимную любовь и всякую невинность, внушаемую им Господом; что этим же способом родители научают детей своих ненависти и мщению и, следовательно, старанием своим исключают детей своих из небес, где нет ничего другого, кроме взаимной любви. Итак, родители, желающие блага детям своим, да воздержатся от таких поощрений!

345. Скажу также, какая разница между умирающими в детстве и умирающими в зрелом возрасте. Умирающие взрослыми приносят с собою в ту жизнь основу (planum), приобретенную ими в мире земном и вещественном; эта основа есть память и ее природно-плотские наклонности (affectiones); эта основа после смерти остается неизменною (fixum) и покоится; но все же она служит тогда крайней основой (ultimum planum) для мысли, ибо мысль воспринимается ею: из этого следует, что какова эта основа и насколько рассудок соответствует ее содержанию, таков после смерти и сам человек. У детей же, умерших детьми и взросших на небесах, нет такой основы; их основа природно-духовная, ибо они ничего не заимствуют от вещественного мира и от земного тела своего, а потому им и не могут принадлежать ни столь грубые вожделения, ни столь грубые мысли: они все заимствуют от небес. Кроме того, дети не знают, что они родились на земле, а убеждены, что родились на небесах; поэтому они не знают другого рождения, кроме духовного, совершающегося чрез познания блага и истины, чрез разумение и мудрость, силою которых человек становится человеком; а как все сие исходит от Господа, то они думают и любят думать, что они принадлежат самому Господу. Несмотря на это, однако ж, состояние людей, выросших на земле, может сделаться столь же совершенным, как состояние детей, взросших на небесах, если только эти люди удалятся от любви плотской и земной, т. е. от любви к себе и к миру, и заменят ее любовью духовной.