Глава 1. Хищник: Группа армий «Центр»

Цели и задачи войны против СССР были сформулированы Гитлером 31 июля 1940 г. на совещании в Бергхофе: «Мы не будем нападать на Англию, а разобьем те иллюзии, которые дают Англии волю к сопротивлению. Тогда можно надеяться на изменение ее позиции. […] Подводная и воздушная война может решить исход войны, но это продлится год-два. Надежда Англии – Россия и Америка. Если рухнут надежды на Россию, Америка также отпадет от Англии, так как разгром России будет иметь следствием невероятное усиление Японии в Восточной Азии». Таким образом, германское руководство искало в сокрушении СССР выход из стратегического тупика. Германия не имела возможности решить судьбу войны вторжением на британские острова. Непрямое воздействие виделось Гитлеру в уничтожении надежд Англии на победу над Германией даже в дальней перспективе. Одновременно сокрушение последнего потенциального противника на континенте позволяло немцам перенацелить военную промышленность на производство вооружений для морского флота и авиации.

Те же слова были повторены фюрером на совещании в штабе оперативного руководства Вермахта 9 января 1941 г. Он сказал следующее: «Англичан поддерживает только возможность русского вступления в войну. Будь эта надежда разрушена, они бы прекратили войну. Он [Гитлер] не верит в то, что англичане «совершенно спятили с ума»; если бы они не видели больше никакой возможности выиграть войну, они бы ее прекратили. Ведь если они ее проиграют, им уже больше никогда не иметь моральной силы удержать свою империю от распада. Но если они продержатся, если они сумеют сформировать 40—50 дивизий и им помогут США и Россия, для Германии возникнет очень тяжелая ситуация. Это произойти не должно. До сих пор он [фюрер] действовал по принципу: чтобы сделать шаг дальше, надо сначала разбить вражеские позиции. Вот почему надо разбить Россию. Тогда англичане либо сдадутся, либо Германия продолжила бы войну против Великобритании в благоприятных условиях. Разгром России позволил бы японцам всеми своими силами повернуть на США, а это удержало бы США от вступления в войну. Разгром Советского Союза означал бы для Германии большое облегчение [в войне против Англии]. Тогда на Востоке можно было бы оставить всего 40–50 дивизий, сухопутные силы можно было бы сократить, а всю военную промышленность использовать для нужд люфтваффе и военно-морского флота». Примерно в том же духе Гитлер высказался в разговоре с командующим группой армий «Центр» фон Боком 2 февраля 1941 г. Последний записал слова фюрера в своем дневнике в следующей формулировке: «Стоящие у власти в Англии джентльмены далеко не глупы, и не могут не понимать, что попытка затянуть войну потеряет для них всякий смысл, как только Россия будет повержена». То есть перед нами не вырванное из контекста высказывание, а осмысленная идея, постоянно озвучивавшаяся на совещаниях руководства.

После принятия политическим руководством Третьего Рейха летом 1940 г. политического решения о нападении на СССР военное руководство немецких вооруженных сил начало вести работу по разработке военных планов разгрома советских вооруженных сил.

Генерал-полковник Герман Гот, командующий 3-й танковой группой.

После нескольких предварительных разработок в сентябре 1940 г. начальник Генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер поручил разработку плана войны против СССР еще одному видному военачальнику Третьего Рейха, генерал-майору Фридриху Паулюсу. Последний тогда был только что назначен1-м оберквартирмейстером Генерального штаба. Именно его разработки, в конечном итоге, и легли в основу плана «Барбаросса». Первые соображения были доложены Гальдеру 17 сентября, затем под руководством Ф. Паулюса был проведен ряд игр на картах, уточнивших детали. План получил название «Отто». Главный удар предполагалось нанести севернее Припятских болот ввиду благоприятных дорожных условий и возможности прямого наступления на Москву и в Прибалтику. К восьмому дню операции предполагалось достичь районов между Днестром и Бугом, Могилев-Подольского, Львова, Барановичей и Каунаса. На двадцатые сутки войны «Немецкой армии удастся после тяжелых пограничных сражений в Западной Украине, в Белоруссии и в балтийских государствах захватить территорию и достигнуть рубежа: Днепр до района южнее Киева, Мозырь, Рогачев, Орша, Витебск, Великие Луки, южнее Пскова, южнее Пярну и тем самым выйти на линию, которая может стать исходным рубежом для наступления в направлении Москвы». Не позднее 40-го дня войны планировалось осуществить операцию против Москвы, с охватом советских войск западнее Брянска и Вязьмы (там же). Командование сухопутных сил считало, что в сражении под Москвой будут разбиты последние резервы Красной Армии, которые советское командование выставит для обороны столицы и война закончится до наступления осени.

Несмотря на то, что разработки Ф.Паулюса не были закончены (часть штабных игр планировалось провести в середине декабря 1940 г.), план был 5-го декабря 1940 г. доложен Гальдером Гитлеру. Для решения задачи сокрушения Советского Союза Гальдер назначает в своем докладе 102 пехотных, 32 танковых и моторизованных дивизий, из числа которых крупные силы (две армии) вначале будут следовать во втором эшелоне. Существенной ошибкой Гальдера было предположение о том, что большая часть советских войск будет сосредоточена севернее Припятских болот. Однако и предыдущее исследование Грейфенберга, и разработка Зондерштерна от 7 декабря 1941 г. совершенно справедливо полагали, что большая часть советских войск дислоцируется на Украине. Зондерштерн писал: «если вообще можно говорить о сосредоточении главных сил русских при их теперешней группировке, то оно находится в «Киевском особом военном округе». Но тем же вечером 5 декабря 1940 года начальник штаба оперативного руководства Йодль пригласил к себе Варлимонта и поручил ему на основании соображений штаба сухопутных сил разработать проект директивы верховного главнокомандующего о ведении войны против СССР. Проект был доложен Йодлю 16 декабря, а 17-го декабря папка с планом Ф.Паулюса легла на стол А.Гитлера. Им были внесены в план последние изменения. Варлимонт описал их так: «Если ОКХ [Главное Командование Сухопутных войск] считало критерием успеха всего похода направление главного удара на Москву, так как здесь будут разбиты развернутые на этом направлении основные силы противника, то Гитлер потребовал, чтобы центральная группа армий после уничтожения советских войск в Белоруссии сначала повернула бы часть своих сильных подвижных группировок на север, имея в виду во взаимодействии с северной группировкой уничтожить войска противника, сражающегося в Прибалтике, и далее, после овладения Ленинградом и Кронштадтом, наступала бы на Москву».

Наконец, 21 декабря директива была утверждена. Гитлер дал ей название «Барбаросса». Общий замысел операции был сформулирован так: «Основные силы русских сухопутных войск, находящиеся в западной России, должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого, быстрого выдвижения танковых клиньев. Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть предотвращено». Соответственно задачам была построена и форма операции, как в полосе группы армий «Юг», так и в полосе группы армий «Центр» она имела характерный для немецкого военного планирования вид «Канн», глубокого охвата флангов.

Общая задача была детализирована для немецких войск на московском направлении следующим образом:

«Театр военных действий разделяется Припятскими болотами на северную и южную части. Направление главного удара должно быть подготовлено севернее Припятских болот. Здесь следует сосредоточить две группы армий. Южная из этих групп, являющаяся центром общего фронта, имеет задачу наступать особо сильными танковыми и моторизованными соединениями из района Варшавы и севернее ее и раздробить силы противника в Белоруссии».

После разгрома советских войск в Белоруссии предполагалось силами центральной группы нанести удар в северном направлении:

«Таким образом, будут созданы предпосылки для поворота мощных частей подвижных войск на север, с тем чтобы во взаимодействии с северной группой армий, наступающей из Восточной Пруссии в общем направлении на Ленинград, уничтожить силы противника, действующие в Прибалтике. Лишь после выполнения этой неотложной задачи, за которой должен последовать захват Ленинграда и Кронштадта, следует приступить к операции по взятию Москвы – важного центра коммуникаций и военной промышленности».

Захват Ленинграда и Кронштадта означал как безопасность морских перевозок по Балтике, так и высвобождения сил для нанесения удара на Москву. На всякий случае необходимо отметить, что поворот на юг в тыл советским войскам на Украине в Директиве №21 не предполагался даже в виде одного из возможных вариантов.

Завершалась Директива №21 словами: «Я ожидаю от господ главнокомандующих устных докладов об их дальнейших намерениях, основанных на настоящей директиве. О намеченных подготовительных мероприятиях всех видов вооруженных сил и о ходе их выполнения докладывать мне через Верховное главнокомандование вооруженных сил (ОКВ)». Т.е. командующим группами армий сформулировали их задачи в общем виде и предлагали им разработать свои детализированные предложения по ведению операций. В течение января 1941 г. был проведен ряд игр на картах и сформулированы идеи, на которых должны были базироваться действия немецких войск на каждом из операционных направлений. Итог всей этой работе был подведен на совещании, состоявшемся в Берлине 31 января 1941 г. На этом совещании Фельдмаршал фон Браухич информировал командующих группами армий, что германский план базируется на предположении, что Красная армия даст сражение к западу от линии Западной Двины и Днепра.

Относительно последнего замечания фон Бок скептически отметил в своем дневнике: «Когда я спросил Гальдера, есть ли у него точная информация относительного того, что русские будут удерживать территорию перед упомянутыми реками, он немного подумал и произнес: «Такое вполне может быть»». Таким образом, германское планирование с самого начала исходило из некоего предположения, основанного на общих рассуждениях. Действия противника т.е. Красной армии, могли отличаться от предполагаемых германским высшим командованием. Причем это могло быть обусловлено как объективными причинами, так и субъективными.

По итогам совещания на свет появился документ, озаглавленный «Директива по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск (операция "Барбаросса")» от 31 января 1941 г.. В ней общая задача группы армий «Центр» была сформулированы следующим образом:

«Севернее Припятских болот наступает группа армий "Центр" под командованием генерал-фельдмаршала фон Бока. Введя в бой мощные танковые соединения, она осуществляет прорыв из района Варшавы и Сувалок в направлении Смоленска; поворачивает затем танковые войска на север и уничтожает совместно с группой армий "Север", наступающей из Восточной Пруссии в общем направлении на Ленинград, советские войска, находящиеся в Прибалтике».

Также готовящаяся операция приобрела более четкие контуры с распределением задач между объединениями, выделенными каждой из групп армий. Задача группы армий в центральном секторе звучала следующим образом:

«б) Группа армий «Центр», сосредоточив свои главные силы на флангах, раскалывает вражеские силы в Белоруссии. Подвижные соединения, наступающие южнее и севернее Минска, своевременно соединяются в районе Смоленска и таким образом создают предпосылки для взаимодействия крупных сил подвижных войск с войсками группы армий «Север» с целью уничтожения сил противника, находящихся в Прибалтике и в районе Ленинграда.

В рамках этой задачи, по указаниям командования группы армий «Центр», танковые группы и армии выполняют следующие задачи.

2-я танковая группа, взаимодействуя с 4-й армией, прорывает вражеские пограничные укрепления в районе Кобрина и севернее и, быстро продвигаясь на Слуцк и Минск, во взаимодействии с 3-й танковой группой, наступающей в районе севернее Минска, создает предпосылки для уничтожения войск противника, находящихся между Белостоком и Минском. Ее дальнейшая задача в тесном взаимодействии с 3-й танковой группой как можно скорее захватить местность в районе Смоленска и южнее eго, воспрепятствовать сосредоточению сил противника в верхнем течении Днепра, сохранив тем самым группе армий «Центр» свободу действий для выполнения последующих задач.

3-я танковая группа во взаимодействии с 9 й армией прорывает вражеские пограничные укрепления севернее Гродно, стремительно продвигается в район севернее Минска и во взаимодействии с наступающей с юго-запада на Минск 2-й танковой группой создает предпосылки для уничтожения сил противника, находящихся между Белостоком и Минском. Последующая задача 3-й танковой группы: тесно взаимодействуя со 2-й танковой группой, ускоренными темпами достигнуть района Витебска и севернее, воспрепятствовать сосредоточению сил противника в районе верхнего течения Двины, обеспечив тем самым группе армий свободу действий в выполнении последующих задач

4-я армия, нанося главный удар по обе стороны Брест-Литовска, форсирует р. Буг и тем самым открывает дорогу на Минск 2-й танковой группе. Основными силами развивает наступление через р Шара у Слонима и южнее, используя успех танковых групп, во взаимодействии с 9-й армией уничтожает войска противника, находящиеся между Белостоком и Минском В дальнейшем эта армия следует за 2-й танковой группой, прикрывая свой левый фланг со стороны Припятских болот, захватывает переправу через р Березину между Бобруйском и Борисовом и форсирует р. Днепр у Могилева и севернее

9-я армия во взаимодействии с 3-й танковой группой наносит главный удар северным крылом по группировке противника, расположенной западнее и севернее Гродно, используя успех танковых групп, стремительно продвигается в направлении Лиды, Вильнюса и уничтожает совместно с 4 й армией силы противника, находящиеся между Белостоком и Минском. В дальнейшем, следуя за 3-й танковой группой, выходит на р Западная Двина у Полоцка и юго-восточнее его».

Как мы видим, рефреном в перечне задач группы армий «Центр» звучат слова «уничтожает войска противника», «уничтожает силы противника». Объектом действий немецких войск должна была стать Красная армия. Именно уничтожение ее в ряде последовательных операций, как считало германское командование, обеспечит в последующем решение задач политических и экономических.

Главным инструментом, предназначенным для достижения целей, поставленных планом «Барбаросса», должны были стать танковые группы. На тот момент они, безусловно, были вершиной развития организации танковых войск. Танки стали одним из главных действующих лиц на поле боя Второй Мировой войны. Однако характер их использования по сравнению с 1916–18 гг. существенно изменился. Характерные для того периода атаки танков совместно с пехотой остались, но они были лишь одним из способов применения бронетехники. Большим шагом вперед стало создание самостоятельных механизированных соединений – танковых и моторизованных дивизий. Немцы длительное время опережали своих противников в создании и применении этого средства борьбы. Согласно «Директивам по вождению танковой дивизии» 1940 г. указывалось «Бронетанковая дивизия действует, как правило, в составе бронетанкового корпуса». Немецкий танковый, точнее моторизованный корпус образца июня 1941 г. состоял из одной-двух танковых и двух или одной моторизованной дивизии. Иногда ему придавались пехотные дивизии. Танковые группы в том виде, в котором они существовали к началу войны с СССР, являлись промежуточной инстанцией между моторизованным корпусом и армией. В танковую группу входило два-три моторизованных корпуса, иногда ей придавались пехотные армейские корпуса. Промежуточное положение между корпусом и армией позволяло подчинять танковые группы полевым армиям, хотя танковые командиры относились к этому без восторга. Часто группы армий брали управление танковой группой на себя. Следующим шагом стали танковые армии осенью 1941 г., но это уже совсем другая история.

При численности танковой группы от 130 до 200 тыс. человек и полной механизации и моторизации ее основных соединений, она могла использоваться для прорывов на большую глубину. Такая масса людей и техники обладала достаточной самостоятельностью для действий в отрыве от основных сил группы армий. Командованию даже приходилось одергивать командующих танковыми группами. Так ещё на этапе планирования кампании командующий 3-й танковой группой Герман Гот вызвал неудовольствие фон Бока. 18 марта 1941 г. фон Бок записывает в своем дневнике:

«Подключение к первой фазе наступления 3-ей танковой группы представляет известные сложности. Гот забегает вперед, изначально устремляя свой взгляд на позиции русских за Двиной и Днестром, и уделяет недостаточно внимания сражениям, которые могут развернуться на подступах к этим водным рубежам. Армейское командование однако считает, что первейшей задачей бронетанковых групп является оказание помощи полевым войскам в разгроме русских армий, дислоцирующихся на границе. И хотя я во многом солидарен с Готом, мне придется поубавить ему прыти. Но он свои позиции без борьбы не уступит. По этой причине я отрядил Трескова в Берлин, чтобы он там выяснил, насколько твердо армейское командование в своих намерениях».

Два «гения блицкрига»: командир истребительной эскадры JG51 Вернер Мельдерс (слева) и командующий 2-й танковой группой Гейнц Гудериан обсуждают взаимодействие танков и авиации.

Действительно, фон Бок весьма скептически относился к предположению верховного командования вермахта о готовности Красной армии дать бой к западу от Днепра и Западной Двины. Вместе с тем он осознавал, чтосведение крупных механизированных соединений в танковую группу не означает ее отрыва от задач полевых армий. Германское военное руководство предпочитало держать танки преимущественно в самостоятельных соединениях. Но это был лишь инструмент для решения задач полевыми армиями. Поэтому достаточно часто танковые группы подчинялись тому или иному армейскому управлению, и лишь иногда – непосредственно группе армий.

Но само наличие в руках командующего танковой группой такого мощного объединения будило амбиции и заставляло смотреть далеко вперед. Гот здесь не был исключением. Бывший командующий 1-й танковой группой Эвальд фон Клейст, уже в советском плену, охарактеризовал свойства этого объединения любопытным и даже где-то поэтическим сравнением: «Танковую группу, как средство оперативного управления армейской группировкой, можно сравнить с охотничьим соколом, который парит над всем оперативным районом армейской группировки, наблюдает за участком боя всех армий и стремительно бросается туда, где уже одно его появление решает исход боя».

Обладая столь мощным инструментом ведения войны, еще на этапе планирования операции германские штабисты не стеснялись называть в приказах города и реки довольно далеко от границы. К тому же в отличие от групп армий «Север» и «Юг» группа армий на центральном участке советско-германского фронта получила не одну, а две танковых группы. Это были 2-я танковая группа Гейнца Гудериана и 3-я танковая группа Германа Гота. Задачи 2-й танковой группы формулировались следующим образом:

«…прорвать пограничные укрепления с обеих сторон от Бреста и наступать вдоль шоссе 1 и 2 на Слуцк и Минск, далее в район Смоленска, чтобы предотвратить сосредоточение войск противника, уничтожить вражеские силы по эту сторону Днепра и открыть дорогу к столице противника – Москве…

Первой задачей группы является уничтожение находящихся в районе Белостока и Волковыска вражеских сил быстрым ударом на Минск во взаимодействии с наступающей через Олиту и Вильну в район севернее Минска 3-й танковой группой, чтобы затем без остановки захватить район Смоленска»

Задачи танковой группы Гота были симметричны поставленных его коллеге Гудериану. Звучали они следующим образом:

«3-я танковая группа, сначала подчиненная командованию 9-й армии, затем идущая перед левым крылом группы армий, наступает западнее Немана на Меркине, Олиту и Приени и захватывает там переправы. Не дожидаясь подхода следующих за ней дивизий, танковая группа атакует предполагаемые в районе Вильны силы противника и отрезает их от Минска. Имея цель обойти с севера группировку противника в районе Минска, танковая группа продвигается до линии Молодечно – Нарочь-озеро, готовая развернуться на восток в сторону Борисова, чтобы совместно с наступающей на Минск с юго-запада 2-й танковой группой уничтожить противника в районе Минска или продолжить опережающее преследование в направлении верхней Дюны на Витебск и севернее этого города…»

Роль и место механизированных соединений в прорыве обороны противника было предметом ожесточенных споров военных теоретиков и практиков по обе стороны фронта. Советская военная школа считала целесообразным ввод танковых дивизий (корпусов) в прорыв, который пробивает в построении противника пехота. Главным аргументов в пользу такого использования мехсоединений было сохранение их ударной силы для дальнейших действий в глубине обороны противника. Однако среди советских военачальников было немало тех, кто считал целесообразным вводить танки в бой за вторую полосу обороны. К таковым относился, например, И. С. Конев. Он часто вводил вверенные ему танковые армии не в чистый прорыв, а в бой. Конев считал, что, во-первых, так оборона противника будет прорвана быстрее, а, во-вторых, наступающему будет легче отражать танковые контратаки. Тема обсуждалась на декабрьском 1940 г. совещании командного состава РККА, однако единого мнения выработано не было. В ходе войны имели место оба варианта использования танковых армий и танковых(механизированных) корпусов.

Немецкая танковая школа исповедовала принцип ввода танков в бой уже за первую линию обороны. Именно такую стратегию исповедовали командиры группы армий «Центр». Танковые дивизии 2-й и 3-й танковых групп утром 22 июня имели собственную полосу наступления, они стояли в первом эшелоне плечом к плечу с пехотными соединениями. Вместе с тем имели прецеденты первоначального прорыва осуществляла пехота. Это имело место 22 июня в соседней 1-й танковой группе Э. фон Клейста. Форсирование Буга и захват плацдарм в полосах III и XXXXVIII моторизованных корпусов проводили пехотные дивизии и только в середине дня в бой вступали танковые дивизии.

Гудериан объяснял свою приверженность к вводу в бой, а не в прорыв следующим образом: «Генералы, не имевшие отношения к танковым войскам, придерживались мнения, что первый удар следует нанести пехотными дивизиями, проведя предварительно сильную артиллерийскую подготовку, а танки ввести в бой лишь после того, как вклинение достигнет известной глубины и наметится возможность прорыва. Напротив, генералы танкисты придавали большое значение использованию танков с самого начала в первом эшелоне, потому что именно в этом роде войск они видели ударную силу наступления. Они считали, что танки могут быстро осуществить глубокое вклинение, а затем немедленно развить первоначальный успех, используя свою скорость. Генералы сами видели результаты использования танков во втором эшелоне во Франции. В момент успеха дороги были запружены бесконечными, медленно двигающимися гужевыми колоннами пехотных дивизий, которые препятствовали движению танков».

В этом Гудериана поддержал Гот. В своей книге «Танковые операции» он позднее выдвинул точно такие же аргументы, основываясь на том же опыте кампании во Франции: «конные обозы пехотных дивизии, несмотря на запрет, выезжали на дороги, отведенные для движения механизированный войск. В результате подходящие танковые дивизии именно в момент намечающегося успеха оказывались закрытыми на "своих" же дорогах обозами пехотных соединений».

Надо сказать, что в словах Гудериана, и Гота, несомненно, было рациональное зерно. От командования 1-й танковой группы Э. фон Клейста потребовались определенные усилия по проталкиванию танковых дивизий через взламывающий оборону на границе пехотный таран 22 июня 1941 г. Происходило именно то, что предсказывали командующие 2-й и 3-й танковыми группами – забивание дорог пехотой. При этом у Клейста в первый день наступления вводились всего две танковые дивизии, а у Гудериана и Гота предусматривалось одновременное наступление куда большего количества дивизий.

Гот, кроме того, выдвигал еще один аргумент против ввода его группы в прорыв. Он писал: «у 3-й танковой группы условия наступления были таковы, что пехотные дивизии ни при каких обстоятельствах не смогли бы преодолеть расстояние до переправ за один день, а это дало бы противнику время подготовить оборону за Неманом». Проще говоря, он считал, что танки из первого эшелона быстрее добегут до Немана, если не до взрыва мостов, то до организации обороны по рубежу этой реки.

Итак, плечом к плечу с Готом «быстрый Гейнц» энергично отразил все попытки вышестоящего командования склонить его к использованию танковых дивизий в качестве эшелоне развития успеха после пехотного прорыва. После этого Гудериан озаботился проблемой штурма Брестской крепости. Он вспоминал: «Танки смогли бы взять ее [Брестскую крепость] только внезапным ударом, что мы и попробовали сделать в 1939 г. Но в 1941 г. условий для этого уже не было. Поэтому я решил танковыми дивизиями форсировать Зап. Буг по обе стороны Брест-Литовска, а для наступления на крепость попросил подчинить мне пехотный корпус». Отсылка к опыту 1939 г. не случайна. По иронии судьбы подчиненным Гудериану войскам предстояло штурмовать Брестскую крепость во второй раз, первый раз был в ходе польской кампании.

Также командующий 2-й танковой группы еще на этапе планирования операции уделил особое внимание защите своего левого фланга. В мемуарах он объяснял это так: «левому флангу угрожала наибольшая опасность, так как в районе Белостока, по полученным сведениям, находилась сильная группировка русских; следовало предположить, что эта группировка, узнав об опасности, которая будет создана выходом в ее тыл наших танков, попытается избежать окружения, двигаясь по шоссе Волковыск, Слоним».

Проблему прикрытия фланга предполагалось решать глубоким эшелонированием войск группы. Третий моторизованный корпус, находившийся в подчинении 2-й танковой группы, XXXXVI корпус генерала танковых войск барона фон Фитингофа, был выделен во второй эшелон. По мере развития наступления он должен был занять место позади левофлангового XXXXVII моторизованного корпуса Лемельзена. В целом нельзя не отметить достаточно хорошо продуманного построения танковой группы Гудериана. Тем более удивительно, что с началом боевых действий он начал собственноручно эту стройную систему перетряхивать, меняя свой первоначальный план до неузнаваемости.

Тем не менее, тактика и стратегия применения танковых войск фактически вырабатывались методом проб и ошибок. Германская военная школа в 1941 г. придерживалась мнения, что танки можно и нужно применять для борьбы с танками противника. В утвержденных ОКХ «Директивах по вождению танковой дивизии» 1940 г. указывалось: «Если танковая дивизия во время наступления наткнулась на танки противника, то борьба против танков становится основной задачей по сравнению с остальными». Т.е. немецкие танкисты с самого начала настраивались на танковые бои. Столкновение с новыми советскими танками вскоре охладит их пыл.

Помимо танковых групп важнейшим инструментом решения поставленных в «Барбароссе» задач должна была стать авиация. Согласно вышеупомянутой «Директиве по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск» от 31 января 1941 г. задачи Люфтваффе, германских военно-воздушных сил, формулировались следующим образом: «На первом этапе операции ВВС должны сосредоточить все свои усилия на борьбе с авиацией противника и на непосредственной поддержке сухопутных войск».

Авиация была одним из главных инструментов германского «блицкрига». Хотя изначально ВВС Третьего Рейха не нацеливались на плотное взаимодействие с сухопутными войсками, к 1941 г. именно это стало коньком Люфтваффе. Опыт войны в Испании показал действенность воздушной поддержки атак на земле. Для эффективной реализации этой стратегии требовалось расчистить небо на направлениях главных ударов.

Одним из методов борьбы с авиацией противника было ее уничтожение на аэродромах. Испания в этом отношении дала немцам бесценный опыт и стала своего рода полигоном для отработки тактики и стратегии такой борьбы. В ночь на 2 октября 1936 г. 2 принадлежавших франкистам бомбардировщика Ю-52 бомбили республиканский аэродром Хетафе. На нем выстроились в линию 9 самолетов, составлявшие основу республиканской авиации на мадридском направлении. Они были уничтожены одним ударом. В дальнейшем немцы непрерывно оттачивали в Испании тактику удара по аэродромам. Так на Северном фронте в 1936–37 гг., где активно действовал «Легион Кондор» из 62 потерянных республиканцами И-15 и И-16 около трети (18 машин) было уничтожено на аэродроме бомбардировкой противника.

Решение такой амбициозной задачи как уничтожение авиации на аэродромах требовало тщательной подготовки. Важнейшую роль в успехе, достигнутом в июне 1941 г. сыграла немецкая воздушная разведка, проводившаяся еще до начала войны. Эти полеты проводились так называемой «командой Ровеля» (Kommando Rowehl), названной так по имени ее командира – полковника Тео Ровеля. Официально она называлась «разведывательная группа главнокомандования Люфтваффе» (Aufklärungsgruppe des Oberbefehlshabers der Luftwaffe, сокращенно Aufkl. St. (F)/Ob. d. L.). Команда Ровеля была создана еще в 1933–34 гг., когда Люфтваффе еще официально не существовало в природе. Первоначально она использовала для разведки гражданские авиалайнеры. Надо сказать, что подопечные Ровеля не были новичками в небе СССР. Группа уже вела разведку в небе Советского Союза в середине 1930-х. Еще с 1934 г. немцы летали над Кронштадтом и фотографировали корабли Балтийского флота. Более того, один из самолетов команды Ровеля был потерян из-за аварии в ходе полета над Крымом. Советское руководство тогда отделывалось вялыми протестами по дипломатическим каналам. Можно даже сказать, что разведывательная деятельность Ровеля не прекращалась за исключением периода с сентября до декабря 1940 г., когда Гитлер запретил все полеты разведчиков над советской территорией. Фюрер считал, что преждевременная интенсификация разведки может спугнуть противника. Поэтому не следует думать, что в 1941 г. советское руководство внезапно впало в идиотизм. Деятельность немецких самолетов-разведчиков просто уже стала привычной.

Бомбардировщик Дорнье Do-17Z. Этих не самых новых машин было довольно много во 2-м воздушном флоте и особенно во VIII авиакорпусе.

Команда Ровеля возобновила работу над территорией СССР в первые месяцы 1941 г. К тому моменту в ее составе было четыре эскадрильи. Первая летала с аэродрома Краков в Польше, вторая – из района Бухареста в Румынии и третья – с аэродрома Хамина в Финляндии. Вопреки распространенному мнению, группа Ровеля не была поголовно вооружена высотными Ю-86Р. Первые три эскадрильи были вооружены преимущественно Дорнье-215, а также некоторым количеством Ю-88, Хе-111 и даже Ме-110. Высотные Ю-86Р попали в распоряжение команды Ровеля в 1940 г. и к 1941 г. были собраны в 4-й эскадрилье группы (пять Ю-86Р на апрель 1941 г.), известной также как «испытательный центр высотных полетов». Они летали с аэродромов в Бухаресте и Кракове. Всего командой Ровеля было выполнено свыше 500 полетов над территорией СССР. Вспоминает летчик-истребитель Клименко В.И. Рядом, в 100–125 км от Шауляя, проходила граница с Германией. Близость ее мы ощущали на своей шкуре. Во-первых, непрерывно шли военные учения Прибалтийского военного округа, во-вторых, на аэродроме дежурила в полной боевой готовности авиаэскадрилья или, в крайнем случае, звено истребителей. Встречались мы и с немецкими разведчиками, но приказа сбивать их у нас не было, и мы только сопровождали их до границы. Непонятно, зачем тогда поднимали нас в воздух, чтобы поздороваться что ли?!.

Характерный профиль полета немецких разведчиков дает один из первых полетов группы Ровеля 6 января 1941 г. Самолет-разведчик пересек границу, углубился на 24 км и далее пролетел 161 км над советской территорией и вернулся обратно. Вглубь территории Советского Союза летали, конечно, только высотные самолеты. При отсутствии у СССР в 1941 г. сплошного поля обзора воздушного пространства радиолокаторами полеты на высотах свыше 10 тыс. метров были относительно безопасными. Но далеко не все полеты разведчиков проходили гладко. 15 апреля Ю-86Р, вылетевший из Кракова для фотографирования в район Житомира, был вынужден снизиться из-за неисправности двигателя. В районе Ровно самолет был сбит советским истребителем. Однако в общем случае сбить летящий на большой высоте Ю-86Р было непростой задачей. По крайней мере, другие известные на данный момент случаи перехвата высотных разведчиков были неудачными.

С середины апреля до середины июня 1941 г. полеты команды Ровеля осуществлялись с завидной систематичностью – по три вылета в день. Главной их задачей было обновление информации, собранной в аналогичных полетах весной 1940 г. 21 июня 1941 г. 4-я эскадрилья команды Ровеля вернулась на место своего постоянного базирования, на аэродром Берлин-Рангсдорф для продолжения разведки на Западе. Три остальные эскадрильи продолжили свою деятельность после начала войны. Результаты кропотливой работы «команды Ровеля» позволили немецкому командованию спланировать гигантскую по своим масштабам операцию по разгрому ВВС приграничных округов на аэродромах.

Для взаимодействия с группой армий «Центр» был выделен 2-й воздушный флот генерал-фельдмаршала А. Кессельринга. Основными его соединениями были II и VIII авиакорпуса. Правофланговые 4-ю армию и 2-ю танковую группу должен был поддерживать II авиакорпус, а VIII авиакорпус нацеливался на поддержку 9-й армии и 3-й танковой группы. Командовали авиакорпусами генералы Б. Лёрцер и В. фон Рихтгофен соответственно. Приоритетной задачей авиакорпусов была поддержка наступления танковых групп. Всего в составе двух авиакорпусов было 8 групп бомбардировщиков (299 самолетов), 8 групп пикирующих бомбардировщиков (293 самолета Ju87B/R), 9 групп истребителей (363 истребителя), 2 группы двухмоторных истребителей (60 Bf110C/D/E), две группы штурмовиков (38 Bf109Е и 22 Hs123) и три эскадрильи дальних разведчиков (30 самолетов). Также 2-му воздушному флоту были приданы две группы транспортной авиации (60 самолетов) и 3 связных эскадрильи (30 самолетов). Армейская авиация была представлена 4 эскадрильями дальних разведчиков (40 самолетов), 11 эскадрильями ближних разведчиков (110 самолетов) и 3 связными эскадрильями (30 самолетов). Всего в составе 2-го воздушного флота с учетом разведчиков, транспортных самолетов и самолетов, предназначенных для взаимодействия с сухопутными войсками, было около 1600 машин. Развернутые данные о составе и базировании авиасоединений 2-го воздушного флота см. в Приложении.

Согласно данным о среднемесячной численности подчиненные группе армий «Центр» объединения в июне 1941 г. насчитывали:

3-я танковая группа – 130 657 человек;

9-я армия – 382 273 человек;

4-я армия – 490 989 человек;

2-я танковая группа – 181 752 человека.

Таким образом, численность группы армий «Центр» перед нападением на СССР приближалась к цифре в 1,2 млн. человек. Это было мощное объединение, способное решать самые сложные задачи. Численность 4-й армии Гюнтера фон Клюге вообще является своего рода рекордом для советско-германского фронта. Немногие армии на Восточном фронте впоследствии имели хотя бы сравнимую с ней численность. Она была самым настоящим монстром. Как, впрочем, и вся группа армий «Центр». И в прямом, и в переносном смысле.