– Провинция метаморфов, – рассказывал Аутифон Делиамбер, – называется Пиурифэйн, от имени, которым зовут себя метаморфы на своем языке, – пиуривары. На севере она граничит с предместьями Верфа, на западе – с Откосом Велатиса, на юге – с горной цепью Гонгар, на востоке – с рекой Стейч, главным притоком Зимра. Я хорошо представляю себе эти места, хотя никогда не бывал в самом Пиурифэйне. Попасть туда трудно, потому что Откос Велатиса – стена в милю высотой и в триста миль длиной. Горы Гонгар неприступны, и там часты грозы. Стейч – дикая, неуправляемая река с множеством быстрин и водоворотов. Единственный безопасный путь – через Верф и врата Пиурифэйна.

Жонглеры, поторопившиеся как можно скорее покинуть скучный торговый город Верф, сейчас находились всего в нескольких милях к северу от этого входа. Несильный, но надоедливый дождь продолжался все утро. Местность оказалась довольно унылой – песчаная почва и густые заросли карликовых деревьев с бледно-зеленой корой и узкими дрожащими листьями. В фургоне почти не разговаривали. Слит, казалось, погрузился в раздумья, Карабелла в центре кабины жонглировала тремя красными мячами. Те из скандаров, кто не управлял фургоном, занялись какой-то хитрой игрой костяными палочками и связками усов дроля. Шанамир дремал. Виноркис уткнулся в свой журнал и что-то записывал. Делиамбер развлекался мелкими чудесами – вроде зажигания крошечных волшебных свечей – и другими колдовскими штучками. Лизамон Халтин, чтобы не мокнуть под дождем, припрягла свое животное к тем, которые тянули фургон, а сама храпела теперь, как морской дракон, время от времени просыпаясь, чтобы глотнуть дешевого серого вина, купленного ею в Верфе.

Валентин сидел в углу у окна и думал о Замковой горе. Интересно, на что она похожа, эта гора в тридцать миль высотой, естественная колоссальная каменная колонна, поднимающаяся в темную ночь космоса? Если Откос Велатиса в милю высотой был, по словам Делиамбера, неприступной стеной, что же тогда представляет собой башня в тридцать раз выше? Какую тень отбрасывает Гора, когда восходит солнце? Темная полоса бежит по всему Алханроэлю? А как же города на ее величественных склонах получают тепло и воздух для дыхания? Валентин слышал, что какие-то древние машины вырабатывают тепло, свет и свежий воздух, чудесные машины давно забытой технологической эры тысячелетней давности, когда древние ремесла, привезенные с Земли, были широко распространены здесь. Но он не понимал, как работают такие машины, не понимал и того, какие силы действуют на элементы памяти его собственного мозга, чтобы сказать ему: эта женщина – Карабелла, а этот мужчина – Слит. Он думал также и о высочайших областях Замковой горы, о здании в сорок тысяч комнат на ее вершине, теперь Замке лорда Валентина, а не так давно – Замке лорда Вориакса. Замок лорда Валентина! Существует ли это место реально или и Замок, и Гора – сказки, выдумка? Замок лорда Валентина! Он представил себе его на вершине: яркий мазок света всего в несколько молекул толщиной – каким он, вероятно, кажется по сравнению с этой немыслимой по величине горой, – мазок неправильной формы. Сотни комнат по одну сторону, сотни – по другую. Грозди громадных комнат находились как бы в коконе, над ними – внутренние дворики и галереи, а в самой глубине – корональ во всем своем величии, чернобородый лорд Валентин. Правда, сейчас короналя там нет. Он, вероятно, все еще объезжает свое королевство и находится в Ни-мойе или каком-нибудь другом восточном городе. «И я, – думал Валентин, – жил когда-то на этой Горе, жил в Замке? Что я делал, когда был короналем, какие издавал декреты, с кем встречался, каковы были мои обязанности?» Это было непостижимо, и все же в нем крепла убежденность, а призрачные воспоминания, проносившиеся в его мозгу, начали складываться в цельную картину. Он знал теперь, что родился не у реки в Ни-мойе, как подсказывали ему вложенные в него мнимые воспоминания, а в одном из Пятидесяти Городов, расположенных высоко на Горе, почти у границы самого Замка. И что воспитывался он среди тех, из кого выбирали принцев, что его детство и юность были беззаботными и счастливыми. Он все еще не мог вызвать в памяти образ своего отца, который наверняка был принцем королевства, а о матери помнил только, что у нее были черные волосы и смуглая кожа, как когда-то и у него самого, и – воспоминания вдруг пробились ниоткуда – однажды она долго целовала его и плакала, а потом сказала, что вместо утонувшего лорда Малибора выбрали Вориакса и теперь она должна стать Хозяйкой Острова Сна. Правда ли это, или он вообразил себе это сейчас? Валентин подсчитал, что ему должно было быть двадцать два года, когда к власти пришел Вориакс. Могла ли мать вообще целовать его, могла ли плакать из-за того, что становилась Хозяйкой Острова Сна? Скорее должна была радоваться, что она и ее старший сын избраны правителями Маджипура. Плакала и радовалась одновременно – возможно, и так. Валентин покачал головой. Столь важные, поистине исторические моменты – найдет ли он когда-либо доступ к ним, или все так и останется под запретом, наложенным на него теми, кто украл его прошлое?

Вдалеке раздался страшный взрыв, глухой подземный удар, привлекший внимание всех пассажиров фургона. Грохот продолжался несколько минут, а затем постепенно стих.

– Что это? – вскричал Слит и схватил со стойки энергомет.

– Тихо, – сказал Делиамбер. – Это Пиурифэйнский фонтан. Мы приближаемся к границе.

– Фонтан? – спросил Валентин.

– Подожди и увидишь.

Через несколько минут фургон остановился. Залзан Кавол повернулся на сиденье и крикнул:

– Где вруун? Эй, колдун, дорога перекрыта!

– Мы достигли врат Пиурифэйна, – ответил Делиамбер.

Узкую дорогу перегораживала баррикада из блестящих желтых каменных колод, оплетенных яркой изумрудной веревкой. Слева был сторожевой пост, где находились два хьорта в серо-зеленой форме. Они приказали всем выйти из фургона под дождь, хотя сами укрывались под навесом.

– Куда? – спросил тот, что пожирнее.

– В Илиривойн, участвовать в фестивале меняющих форму. Мы жонглеры, – ответил Залзан Кавол.

– У вас есть разрешение на вход в провинцию Пиурифэйн? – вмешался другой хьорт.

– Такого разрешения не требовалось, – возразил Делиамбер.

– Уж больно ты самоуверен, вруун. По указу лорда Валентина, короналя, изданному больше месяца назад, никто из граждан Маджипура не может входить на территорию метаморфов иначе, как по законному делу.

– У нас законное дело, – настаивал Залзан Кавол.

– Тогда вы должны иметь разрешение.

– Но мы не знали, что оно нужно, – запротестовал скандар.

Хьортам это было безразлично. Они, похоже, готовы были заняться другими делами.

Залзан Кавол взглянул на Виноркиса, как бы надеясь, что тот сможет повлиять на своих собратьев, но хьорт только пожал плечами. Скандар посмотрел на Делиамбера:

– Колдун, в твои обязанности входит предупреждать меня о таких вещах.

Вруун ответил:

– Даже колдуны не могут знать об изменениях в законе, особенно когда путешествуют по заповедным лесам и прочим далеким местам.

– Что же нам делать? Вернуться в Верф?

Эта идея, казалось, вызвала вспышку радости в глазах Слита. Отсрочка этой метаморфской авантюры! Но Залзан Кавол начал злиться. Лизамон Халтин потянулась к своему вибрационному мечу. Увидев это, Валентин замер и быстро сказал Залзану Каволу:

– Хьорты не всегда неподкупны.

– Хорошая мысль, – пробормотал скандар.

Он вытащил кошелек. Хьорты тут же оживились. Валентин уверился, что это и в самом деле правильная тактика.

– Может, я найду необходимый документ, – проговорил Залзан Кавол.

Достав из кошелька две монеты по кроне, он схватил хьортов за жирные руки и, самодовольно улыбаясь, прижал к их ладоням по монете. Хьорты обменялись взглядами и бросили деньги в грязь.

– Крона? – прошептала Карабелла. – Неужели он думает купить их за крону?

– Подкуп офицера имперского правительства – серьезное преступление, – оскорбился жирный хьорт. – Вы будете арестованы и предстанете перед судом в Верфе. Оставайтесь в своем фургоне до прихода конвоя.

Залзан Кавол повернулся, начал что-то говорить Валентину, задохнулся, сердито махнул Делиамберу и тихо заговорил по-скандарски с братьями. Лизамон снова взялась за рукоятку меча. Валентин пришел в отчаяние: через минуту здесь будет два мертвых хьорта, а жонглеры превратятся в беглых преступников у самого входа в Пиурифэйн. Это явно не ускорит его путь к Хозяйке Острова.

– Сделай что-нибудь поскорее, – шепнул он Делиамберу.

Вруунский колдун уже двинулся вперед. Он поднял деньги и снова протянул их хьортам.

– Простите, но вы, кажется, уронили эти монеты.

Он сунул их в руки хьортам и одновременно на секунду слегка обвил концами щупалец их запястья. Едва он выпустил их, худощавый хьорт сказал:

– Ваша виза действительна только на три недели. Уйдете из Пиурифэйна через эти же ворота. Другие выходы для вас закрыты.

– И к тому же очень опасны, – добавил другой.

Он махнул невидимым стражам, и те растащили баррикаду в стороны, освободив таким образом дорогу для фургона.

Когда все вошли в фургон, Залзан Кавол яростно рявкнул на Валентина:

– Не давай мне больше неправильных советов! А ты, Делиамбер, должен знать, как улаживать такие дела! Это могло сильно задержать нас и лишить дохода.

– Если бы ты подкупал их реалами, а не кронами, – тихо, чтобы скандар не слышал, произнесла Карабелла, – все было бы гораздо проще.

– Неважно, – ответил Делиамбер. – Нас пропустили, верно? Всего лишь немного колдовства… Это дешевле, чем подкуп.

– Ох уж эти новые законы! – проворчал Слит. – Такое множество указов!

– Новый корональ, – сказала Лизамон, – хочет показать свою власть. Все они такие. То такой указ, то этакий, а старый понтифекс со всем соглашается. Один такой указ лишил меня работы. Вы знаете это?

– Вот как? – удивился Валентин.

– Я была телохранителем одного мазадонского торговца, который очень боялся завистливых конкурентов. Лорд Валентин ввел новый налог на личных телохранителей для всех, кто не имеет благородного ранга. И размер его был как раз равен моему годовому жалованью. Так мой хозяин, отсохни его уши, через неделю уволил меня. Два года работала – и прощай, Лизамон, спасибо тебе, получи бутылку моего лучшего бренди на память! Сегодня я защищаю его презренную жизнь, а завтра я – непозволительная роскошь, и все благодаря лорду Валентину! Ох, бедный Вориакс! Как вы думаете, не брат ли убил его?

– Придержи язык! – рявкнул Слит. – Такие дела в Маджипуре не делаются!

Но она упорствовала:

– Несчастный случай на охоте, как же! А старый Малибор утонул на рыбалке? С чего бы нашим короналям так неожиданно и странно умирать? Раньше никогда не случалось ничего подобного, верно? Они становились понтифексами, уходили в Лабиринт и жили чуть ли не вечно, а теперь Малибора съели морские драконы, а Вориакса нечаянно прихлопнули в лесу! Я вот думаю: наверное, там, на Замковой горе, все уж больно рвутся к власти!

– Хватит! – прервал ее Слит, очень недовольный таким разговором.

– Как только выбирают нового короналя, для всех остальных принцев не остается надежды на выдвижение. Вот если корональ умрет, они снова соберутся на выборы. Когда лорд Вориакс умер и стал править этот самый Валентин, я сказала…

– Заткнись! – рявкнул Слит.

Он встал в полный рост, едва достигая груди женщины-воина, глаза его горели. Она держалась спокойно, но руку положила на рукоятку меча. Тут вмешался Валентин.

– Она вовсе не хотела оскорбить короналя, – спокойно сказал он. – Просто она слегка перебрала вина, и оно развязало ей язык. – Он повернулся к Лизамон. – Прости его, ладно? Мой друг слишком нервничает, ты же знаешь.

Второй взрыв, во много раз громче и сильнее того, что был полчаса назад, прервал спор. Животные лягались и визжали, фургон дернулся. С сиденья возницы раздавались яростные проклятия Залзана Кавола.

– Фонтан Пиурифэйна, – объявил Делиамбер, – одно из величайших зрелищ Маджипура. Стоит посмотреть, как он выбрасывает воду.

Валентин и Карабелла выскочили из фургона, за ними все остальные. Они оказались на открытом месте, где множество мелких деревьев с зелеными стволами образовали нечто вроде естественного амфитеатра, тянувшегося на полмили вдоль тракта. В дальнем его конце взрывался гейзер, но такой, что по сравнению с ним гейзеры Горячего Кинтора, выглядели как мелкие рыбешки рядом с морским драконом. Колонна пенившейся воды превосходила самые высокие башни Дюлорна, белый столб высотой в пятьсот-шестьсот футов, если не больше, вырывался из-под земли с непостижимой силой. В верхней части, где он разделялся на множество потоков, разлетавшихся во все стороны, сиял таинственный свет всех цветов радуги, окружая колонну как бы разноцветной бахромой. Теплые брызги наполняли воздух.

Извержение продолжалось – невероятный объем воды под столь же невероятным напором устремлялся в небо. Валентин чувствовал, как все его тело пронизывают действующие здесь подземные силы. Он смотрел с благоговейным ужасом и ощутил нечто вроде шока, когда колонна стала уменьшаться и наконец исчезла совсем, оставив после себя лишь капельки теплой влаги.

– Каждые тридцать минут, – сообщил Делиамбер. – Говорят, с тех пор как метаморфы живут в Маджипуре, этот гейзер ни разу не опоздал ни на минуту. Это их священное место. Понятно? Вот пришли паломники.

Слит перевел дух и изобразил священные знаки. Валентин положил руку на его плечо. В самом деле, неподалеку, у придорожной гробницы собралось с десяток метаморфов. Они смотрели на путешественников, как показалось Валентину, не слишком дружелюбно. Некоторые аборигены, стоявшие впереди, поспешно спрятались за других, а когда появились снова, то выглядели на удивление расплывчато и неопределенно. Но это было еще не все. Они начали изменяться: у одного выросли пушечные ядра грудей, как у Лизамон, у другого – четыре косматые скандарские руки, третий имитировал белые волосы Слита. Они издали странный высокий звук – возможно, так звучал их смех, а затем вся группа скрылась в лесу.

Валентин не выпускал плечо Слита, пока не почувствовал, что тело маленького жонглера утратило напряжение. Тогда он со смехом проговорил:

– Хороший трюк! Вот бы нам делать такое. Скажем, вырастить дополнительные руки во время представления. Ты хотел бы?

– Я хотел бы быть в Нарабале, – ответил Слит, – или в Пилиплоке, или еще где-нибудь, только подальше отсюда.

– А я – в Фалкинкипе. Кормил бы моих животных, – пробормотал бледный и трясущийся Шанамир.

– Они не собирались вредить нам, – сказал Валентин. – Для нас это просто интересное зрелище, и мы его никогда не забудем.

Он широко улыбнулся, но никто не подхватил его улыбку, даже всегда такая жизнерадостная Карабелла. Сам Залзан Кавол выглядел необычно смущенным, словно задумался, разумно ли было отправляться за своими любимыми реалами в провинцию метаморфов. Оптимизм Валентина не успокоил его спутников. Он взглянул на Делиамбера.

– Далеко еще до Илиривойна?

– Он где-то впереди, – ответил вруун. – Не представляю, далеко ли. Когда приедем, тогда и приедем.

Ответ отнюдь не ободрил путешественников.