В 1986 году Юрий Владимирович Никулин получил интересное предложение, на которое согласился с огромной радостью:
«Главный редактор журнала “Огонек” Виталий Коротич сказал мне:
– Была колбаса от Елисеева, булки от Филиппова, а вы могли бы стать поставщиком анекдотов».
Так, на радость читателям, в журнале появилась новая рубрика, автор которой, любимый артист Никулин? рассказывал анекдоты из своей – уже к тому времени разросшейся— коллекции.
Такая же рубрика появилась в журнале «Вокруг смеха» и нескольких газетах. Сотрудничество с «Огоньком» продлилось не так долго, как хотелось бы Юрию Владимировичу.
«Кто-то решил, что в таком серьезном журнале анекдотов быть не должно. Рубрику не пропустили раз, не пропустили второй. Я тогда сказал: “Не надо. У меня закончились анекдоты”».
Позже рассказывали, будто во время творческой встречи в Кремле Михаил Сергеевич Горбачев поинтересовался у Юрия Владимировича Никулина, почему его перестали печатать в «Огоньке», на что артист ответил в своем духе:
«Один мужчина регулярно посещал туалет в центральной части города и постоянно видел там одну и ту же служащую. Через некоторое время этого самого мужчину занесло на окраину. Зашел он в туалет, а она – там. Тогда мужчина спросил, почему она перешла работать в такое захолустье. Служащая ответила: “Интриги, батенька, интриги”».
«Юра был глубоко видящим, мудрым человеком, – рассказывала Татьяна Николаевна Никулина. – Приведу пример: о том, что умер Сталин, мы узнали? будучи на гастролях в Одессе. У нас тогда был старенький, довольно плохонький приемник, по которому мы слушали западные радиостанции. И вот, через скрежет и помехи, по “Голосу Америки” мы узнаём:“Умер великий диктатор Сталин”.
Я, если честно, разревелась тогда – так мне жалко было вождя. Возмущалась: “Юра, ну как они могут так его называть?” И тогда он тихо мне сказал: “Они правильно говорят”. Сам Никулин при этом в политику никогда не лез. Держался подальше от начальства и сильных мира. Хотя, конечно, у него были возможности, и не раз, познакомиться и подружиться и с Хрущевым, и с Брежневым.
Но пошутить Юра любил всегда. Как-то мы отмечали 7 ноября. Это были 1960-е годы. Юра с другом, режиссером Илюшей Гутманом ушли на улицу, а когда вернулись, в руках у них были охапки красных флагов.
“Это тебе вместо цветов”, – сказал мне Никулин.
Во мне всё похолодело. “Сволочи, – сказала я, – идите и вешайте всё обратно. Нас же посадят”».
Среди прочих Юрий Владимирович любил рассказывать анекдоты и про политиков.
«Ты в курсе, что за это могут посадить? – спросил артиста однажды, когда они сидели компанией на кухне, знакомый. – Если бы ты не был другом моего брата…»
Никулин вспоминал: в тот раз сумел отшутиться, но сердце екнуло. Этот и правда мог донести.
Является Брежнев на тот свет, пересчитывает звезды (награды) и возмущенно вопрошает:
– Почему только пять?
– У вас было пять.
– А посмертно?
Выступив, Леонид Ильич ворчит:
– Почему речь вместо пяти длилась пятнадцать минут?
– Вы взяли три экземпляра одного и того же текста.
Стук в дверь. Брежнев достает из кармана очки, бумажку и читает:
– «Кто там?»
Запись в школьном дневнике Леонида Ильича Брежнева:
«Каждый день носит по четыре октябрятских звездочки».
Брежнев загорал на пляже. К нему подбежала собака и лизнула его ниже спины. Брежнев, не поворачиваясь:
– Ну, это уже слишком, товарищи.
Брежнев пришел в мавзолей с внуком. Внук спрашивает:
– Дедушка, а когда ты умрешь, ты тоже будешь здесь жить?
– Конечно, – отвечает Леонид Ильич.
Вдруг поднимается Ленин и возмущенно кричит:
– Вам тут что – общежитие?
Мужчина включает телевизор. На одном канале выступает Леонид Ильич Брежнев, на другом – он же, на третьем – тоже. Переключает на четвертый и с ужасом видит, как грозит ему с экрана кулаком полковник КГБ.
– Я тебе допереключаюсь!
Берут интервью у Брежнева.
– Леонид Ильич, пару слов о ваших увлечениях.
– Например, собираю анекдоты.
– И как успехи на этом поприще?
– Уже три с половиной лагеря собрал.
На пресс-конференции:
– Леонид Ильич, вы утверждаете, что страна находится на пути к коммунизму, между тем народу нечего есть.
– А в пути никто кормить и не обещал.
Выступает Брежнев:
– Товарищи! Гм, гм, гм, гм. По Советскому Союзу, гм, гм, гм, гм, ходят слухи, что я, гм, гм, гм, люблю получать, гм, всевозможные ордена, гм, и медали, гм. Это неправда, гм, товарищи! Недавно я, гм, отказался, гм, от высшей награды, гм, республики Магабулы, гм, золотого кольца в нос!
На подоконнике распахнутого окна рабочего кабинета Леонида Ильича Брежнева сидит Карлсон.
– Вы кто такой? – удивляется Брежнев.
– Вы не узнали меня? Я – Карлсон!
– Карлсон? Какой такой Карлсон?
– Как же! Карлсон, который живет на крыше. Неужели вы про меня не читали?
Брежнев задумался.
– Постойте, постойте…Карлсон…Ах, Карлсон! Как это я сразу не вспомнил! И где же ваш друг Энгельсон?
Телефонный звонок. Брежнев поднимает трубку:
– Дорогой Леонид Ильич слушает.
В праздник Пасхи приезжает Брежнев в ЦК. Идет Леонид Ильич по коридору, а навстречу ему кто-то из сотрудников.
– Христос воскрес, Леонид Ильич!
– Спасибо, – отвечает Брежнев.
Идет дальше. Навстречу ему второй сотрудник.
– Леонид Ильич, Христос воскресе!
– Спасибо. Мне уже доложили.
Брежнева водят по художественной выставке. Экскурсовод рассказывает об истории каждого полотна.
– Хорошая картина, – время от времени замечает генсек.
– А это, Леонид Ильич, Врубель.
– Хорошая картина. И недорогая.
В пору президентства Бориса Николаевича Ельцина его спросили:
– Борис Николаевич, будут ли выборы?
– Конечно, будут.
– И новый президент будет?
– Если выберете меня, то будет новый президент.
– А если не выберем?
– А не выберете – старый останется.
Леонид Ильич приходит на Политбюро.
– А где же ваши ордена? – с удивлением спрашивают его.
– Боже мой! Господи! Я забыл снять их с пижамы!
– Бабушка, а Ленин был хороший?
– Хороший, внучек, хороший.
– Бабушка, а Сталин был плохой?
– Плохой, внучек, плохой.
– А Хрущев какой?
– Когда умрет, тогда и узнаем.
Дипломатический прием. Брежнев читает:
– «Уважаемая госпожа Тэтчер!»
– Это не Тэтчер! Это Индира Ганди, – подсказывают ему.
– Я и сам вижу, но тут написано «Тэтчер».
СССР. Группа туристов, отправляющих в Италию, получает ценные указания от инструктора.
– Запишите несколько фраз на итальянском: «Как пройти в гостиницу?», «Сколько стоит лимонад?»
Один из туристов:
– А как будет: «Прошу предоставить мне политическое убежище?»
– А зачем это вам? – строго спрашивает другой, мгновенно отреагировавший турист.
– А я просто хотел узнать, кто у нас в группе от КГБ.
Газетный киоск. Мужчина спрашивает:
– «Правда» есть?
– «Правды» нет.
– А «Россия»?
– Продана. Но есть «Труд» за три копейки.
Приехал американский рабочий к советскому и спрашивает:
– Как живешь?
– Хорошо живу. У меня всё есть: машина, дача, холодильник.
– А если откровенно?
– Если откровенно – ни черта у меня нет.
– Ты сделай, как я, – посоветовал американский рабочий. – Я пошел к Белому дому и на глазах у президента начал есть сено. Президент удивился, спросил, в чем дело. Я рассказал и он мне помог. Теперь у меня всё есть.
Пошел советский рабочий на Красную площадь и начал есть сено на глазах у Хрущева.
Никита Сергеевич поинтересовался, с чего мужчина сено есть вздумал. Мужчина ему обо всём и рассказал.
– Ты сено на зиму оставь, – посоветовал Хрущев. – Летом ты и травой можешь прокормиться.
Генеральный секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев посетил свиноферму. Фотокорреспонденты газеты «Правда» сделали снимки и стали думать, как же эти снимки подписать. Один предлагает:
– «Свиньи вокруг товарища Хрущева».
– Отклонено.
Другой редактор говорит:
– «Товарищ Хрущев среди свиней».
– Ни в коем случае!
Думали, думали. Наутро вышла газета, а в ней снимок, подписанный:
«Третий слева – товарищ Хрущев».
На приеме в американском посольстве посол США похвастался, что, дескать, есть у них в штате Алабама колдун – мертвых поднимает. Присутствующий на приеме В. М. Молотов невозмутимо заметил, что и в СССР есть замечательный спортсмен, который может бегом самолет обогнать. Прослышав про этот факт, Н. С. Хрущев вызвал к себе Молотова.
– Ты чего языком треплешь? А ну как потребуют предъявить этого чудо-спортсмена, что делать будем?
– Мы сначала потребуем, чтобы они своего мага-чародея предъявили.
– А если предъявят?
– Потребуем, чтобы Сталина поднял, например.
– А как поднимет?
– Тогда ты, Никитка, не то что самолет, ракету обгонишь.
1917 год. Ленин пришел в баню. Свободных шаек нет. В углу сидит пролетарий и в одной шайке моется, а в другой ноги парит. Ленин к нему:
– Товагищ, уступите одну шаечку.
– Пошел на…
Ленин отошел, побродил, свободной шайки не нашел и снова подходит.
– Товагищ, это не по-коммунистически. У вас две шайки, у меня – ни одной.
– Иди отсюда, а то как врежу шайкой по лысине!
Спустя пятьдесят лет председатель собрания:
– А сейчас перед вами выступит с воспоминаниями старый рабочий, который два раза беседовал с Лениным.
Лектор делает доклад об успехах пятилетки:
– В городе А построена электростанция.
Реплика из зала:
– Я только что оттуда. Никакой электростанции там нет.
Лектор продолжает:
– В городе Б построен химический завод.
Тот же голос:
– Неделю назад я там был. Никакого завода там нет.
Лектор:
– А вам, товарищ, нужно поменьше шляться и больше газеты читать.
На лекции:
– К концу пятилетки у нас будет по 10 кг мяса на человека.
– Простите, здесь плохо слышно. Вы сказали «ка» или «ке»?
– Не понял вопроса?
– На человеКА или на человеКЕ?
Рабочий каждый день приносит с собой на завод завтрак – бутерброд с килькой. Однажды подходит к нему секретарь парткома и говорит:
– Завтра, Иванов, завод посетит иностранная делегация, так что ты возьми из дома что-нибудь получше.
На следующий день Иванов на глазах иностранцев достал из пакетика бутерброд с черной икрой и съел его.
– Молодец! – похвалил его секретарь позже. – А где ты черную икру взял?
– Всю ночь не спал, глаза из килек выковыривал.
Летят по небу две ядерные ракеты – русская и американская. Встретились, разговорились. Русская уговорила коллегу выпить за встречу, потом за Победу, потом за мир во всем мире.
– Слушай, а ведь мы можем сейчас погибнуть, – с ужасом говорит американская ракета.
– Значит, за упокой душ еще выпить надо, – наполняет русская стакан за стаканом.
Пьют.
Американская ракета, порядком захмелев:
– Боюсь, в таком состоянии я до цели не долечу.
Русская, дружески ее обнимая:
– Пойдем, я тебя домой провожу.
Направили в Советский Союз американцы супершпиона – готовили несколько лет, обучали, документы сделали – от настоящих не отличить. Спрыгнул он с парашютом, приземлился в лесу, парашют сжег, одежку советскую надел, идет в ближайшую деревню. Видит, бабка корову доит.
– Дай, бабка, молочка испить.
– Попей, сынок.
Разговорился шпион со старушкой. Вопросы задает, выведывает.
– Вкусное молоко у тебя, бабуля.
– Да! У вас в Америке, поди, нет такого.
– Бабка! Как ты догадалась, что я из Америки?
– Дык не каждый же день у нас по деревне негры ходют.
– За что уволили редактора страницы юмора «Литературной газеты»?
– В преддверии 25 съезда партии он предложил ввести рубрику «Опять 25».
Берия идет по коридору и слышит в одном из кабинетов взрыв хохота.
Заходит в кабинет, интересуется, в чем дело:
– Лаврентий Павлович, мы тут такой анекдот сочинили, полстраны пересажать можно.
– Владимир Ильич, вы ведь сами говорили: «Учиться! Учиться! Учиться»!
– Да ничего я не говорил. Я ручку расписывал.
– Где работаешь?
– Военная тайна.
– Что выпускаете?
– Секрет.
– Сколько получаешь?
– По чирику за гранату.
70-е годы. Идут вступительные экзамены в институт. Преподаватель спрашивает у абитуриента:
– Скажите, молодой человек, что в нашей стране является руководящей и направляющей силой?
Юноша недоуменно хлопает глазами.
– А вы знаете, что есть такая Коммунистическая партия?
– Да, что-то слышал.
– А вы знаете, кто Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза?
– Нет, не знаю.
– Ну, хорошо, в конце концов, вы знаете, кто такой Леонид Ильич Брежнев?
– Первый раз слышу.
– Очень странно. Простите, а откуда вы приехали к нам поступать в институт?
– Из города N.
Преподаватель вздыхает:
– Бросить бы всё и уехать в этот город N.
Пассажиры в купе рассказывают анекдоты. Один из них предлагает:
– А теперь давайте играть в шарады. Например, моя фамилия начинается с того, что нам обещали, и оканчивается тем, что мы получили.
Один из сидящих здесь же поднимается, показывает присутствующим корочку чекиста:
– Гражданин Райхер, пройдемте.
– Кто сидит и выдумывает анекдоты?
– Кто выдумывает, тот и сидит.
В 1965 году жители Одессы обратились в ЦК с просьбой вернуть Хрущева: лучше год без хлеба, чем год без анекдотов.
«Генеральному секретарю ЦК КПСС тов. Сталину И. В. от гражданина Рабиновича И. М.
Заявление: прошу расстрелять меня по собственному желанию, 15.05.1937 г.»
Сталину доложили, что обнаружен его двойник.
– Расстрелять! – приказал Иосиф Виссарионович.
– А, может, сбрить усы, товарищ Сталин?
– Харошая мысль! Сбрить усы и расстрелять!
Сообщение ТАСС:
«Вчера вечером в Черном море столкнулась с айсбергом и затонула американская подводная лодка. Команда айсберга награждена орденами и медалями».
У Ленина спрашивают:
– Лучше иметь жену или любовницу?
– И жену, и любовницу. Жене говоришь, что пошел к любовнице, а любовнице говоришь, что будешь у жены. Самому же можно забраться на чердак и учиться, учиться, учиться.
Оставшийся в СССР мужчина пообещал друзьям, уехавшим на Запад, что если в СССР всё будет хорошо, он напишет письмо обычными чернилами, если же будет плохо – зелеными чернилами.
Спустя время друзья получают весточку:
«Всё отлично. Всё в изобилии. Работаю. Получил квартиру. Если и есть недостатки, то мелкие. Например, невозможно достать зеленые чернила».
Война. Выходя из кабинета Сталина, Жуков сердито и смачно сплюнул и сказал:
– Свинья!
Это заметил Берия и доложил об увиденном и услышанном Сталину.
Иосиф Виссарионович вызвал Жукова в свой кабинет.
– Вы сказали «свинья», товарищ Жуков. Кого вы имели в виду?
– Гитлера, конечно.
– А вы кого, товарищ Берия?
В КГБ приходит мужчина:
– У меня улетел попугай. Если он прилетит к вам, имейте в виду: я его политические взгляды не разделяю.
Медведь идет по лесу, смотрит – заяц несет в сумке банку черной икры, осетрину и копченую колбасу.
– Ты где это всё взял?
– В магазине дают.
Побежал медведь в магазин, а там ничего такого нет.
Бежит обратно, догоняет зайца.
– Почему тебе все это дали, а мне – нет?
– У тебя фамилию спрашивали? – уточняет заяц.
– Спрашивали.
– И что ты сказал?
– Сказал, как есть: Топтыгин.
– Вот! А я – Косыгин!
Мужчина спрашивает у прохожего:
– Любезный, вы не подскажете, как попасть в американское посольство?
– Как попасть…Зарядил, прицелился и стреляй.
Раскопки в пустыне. Археологи нашли пирамиду и не могут определить, кому она принадлежит. Нашли мумию. Опять ничего понять не могут. Пригласили товарищей из ЧК. Прибыли три амбала в костюмах с дипломатами. Зашли в пирамиду. Вышли через три часа уставшие, но довольные.
Археологи у них спрашивают:
– Ну что? Выяснили, кто это?
– Аменхотеп III.
– Как вы это узнали?!
– Сам признался!
В доме Брежнева раздается телефонный звонок. Супруга Леонида Ильича поднимает трубку.
– Позовите Лёню, – просит женский голос.
– А кто это говорит?
– Его школьная подруга.
– С*ка ты, а не школьная подруга! Лёня в школу-то никогда не ходил.
Брежнев вызвал в свой кабинет группу космонавтов.
– Товарищи, американцы высадились на Луне. Мы посоветовались и приняли решение: вы полетите на Солнце!
– Сгорим ведь, Леонид Ильич!
– Не бойтесь, товарищи. Партия подумала обо всём. Вы полетите ночью.
Стоит Брежнев перед зеркалом:
– Идея, идея, и де я нахожусь?
Во время доклада Брежнева был арестован человек, сидевший в зале. Он оказался шпионом.
– Как вам удалось распознать врага? – спросил Брежнев майора Пронина.
– Я руководствовался высказанным вами в докладе указанием: «Враг не дремлет!»
Гражданин пришел на похороны Черненко.
– Ваш билет! – требуют у него.
– На эти спектакли у меня абонемент!
Рокфеллер звонит Брежневу:
– Здравствуйте, Леонид Ильич!
– Кто это?
– Это я – Рокфеллер.
– А… Не узнал, богатым будете.
Надоели Леониду Ильичу пятиконечные звезды, и попросил он вручить ему шестиконечную. Ему говорят:
– Неудобно, Леонид Ильич. Всё-таки звезда Давида.
– Ну и что? Была Давида, будет Леонида.
После XX съезда Хрущев задумал убрать Сталина из мавзолея и стал предлагать его разным странам. Никто не пожелал взять, только Израиль согласился.
– Вам-то и не дадим, – сказал Хрущев, – а то еще воскреснет.
Во времена Горбачева.
Умирает мужчина преклонных лет. Родня спрашивает у него последнее желание.
– Водочки бы…
– Только по справке о смерти.
– Счастливые! – говорит умирающий.
Вызывает Леонид Ильич своего личного врача:
– Мне назначили завтра принимать французского посла. Мне его принимать до еды или после?
Идет съезд народных депутатов. Один из депутатов всё время показывает Горбачеву кулак.
В ответ Горбачев крутит пальцем у виска.
Депутат ему опять кулак показывает. Горбачев попросил разобраться.
Подходят к депутату двое в штатском и спрашивают:
– Вы зачем Михаилу Сергеевичу кулаки показываете?
– Да я ему всё время показываю – бери страну в кулак, а он мне в ответ – ума не хватает.
Встает как-то Леонид Ильич на Политбюро и говорит:
– Предлагаю почтить память товарища Черненко минутой молчания!
– Вы что, Леонид Ильич! Вот же он сидит! Живой!..
– Живой-то живой, а память уже потерял…
Умер Брежнев. На Политбюро обсуждается новая кандидатура на пост великого вождя всех народов. Предлагается кандидатура Андропова.
Входит Андропов с автоматом:
– Руки вверх. Одну опустить. Единогласно.
Сидит ворона на дереве, держит в клюве сыр. Подошла лиса, села под деревом, развернула газету и читает:
– С каждым днем увеличивается благосостояние жителей нашего леса.
– ?
– Растет доход на душу лесного населения.
– ???
– Скоро в нашем лесу на каждой ветке будет висеть кусок сыра.
– Ха! – сказала ворона, сыр выпал и с ним была плутовка такова.
Мораль – нечего смеяться над решениями правительства.
Хрущев со знатным иностранцем гуляет по Москве. Попадается нищий. Иностранец дает ему крупную купюру. Никита дает 25 копеек и говорит: «Работать надо!» Тот отвечает: «Никита Сергеевич! Так я после работы!»
– За что сняли Хрущева?
– За семь «к»: культ, камунизьм, кукурузу, Китай, кубинский кризис и кузькину мать.
Звонит телефон: Брежнев снимает трубку.
– А мяса-то в магазинах нет!.. – слышится ехидный голос.
Леонид Ильич вздыхает и кладет трубку. Через минуту телефон звонит опять.
– А мяса-то в магазинах…
Не дослушав, Брежнев бросает трубку.
Через минуту – снова звонок.
– А мяса-то нет!..
– Помолчал бы! При тебе и хлеба не было!..
Брежневу позвонили в Новый год:
– С вами говорит Фантомас…
– Никита, прекрати, а то вышлю из Москвы.
Готовится к запуску новая американская ракета большой дальности. На дереве у стартовой площадки сидят две вороны:
– Взлетит, – говорит одна.
– Не взлетит, – говорит другая.
– А я говорю, взлетит.
– А я говорю, не взлетит.
Происходит запуск, ракета взрывается, не взлетев.
– Ну что, накаркала?
– Служу Советскому Союзу.
Идет партсобрание. Парторг:
– Абрамович! Почему Вы не выступаете? У Вас что, нет своих мыслей?
– Почему же, есть.
– Так почему же Вы молчите?
– Я с ними не согласен.
В концлагере сидят: американец, француз, англичанин и русский.
Приходит эсэсовец.
– Сейчас мы вас расстреляем. Но так как мы гуманная нация, то можем выполнить последнее желание каждого.
Один попросил на последнее желание – возлюбленную, другой – стакан виски, третий еще что-то, а русский говорит:
– Дайте мне пинка под зад, да посильнее.
Удивились, но дали пинка. Он ударился об стенку, отлетел, выхватил у охранника автомат и всех немцев перестрелял.
– Выходите, братцы, на свободу!
Его спрашивают:
– Почему же ты раньше так не сделал, если мог?
– Нам, русским, пока по жопе не надают, мы ничего сделать не можем.
Летит над Русской землей трехглавый Змей Горыныч. Первая голова кричит:
– Гласность!
Вторая голова надрывается:
– Перестройка!
А третья голова не отстает:
– Демократия!
А жена его, старая Горынычиха, смотрит на небо и вздыхает:
– Опять ночью депутатов наелся.
Поймал эстонец зайца, принес его домой и говорит жене:
– Зажарь мне зайца.
Жена:
– Масла нет.
– Ну, тогда свари его.
– На чем варить-то, газа нет.
– Ну, тогда засоли его, потом съедим.
– Соли нет.
Рассердился эстонец, как швырнет зайца в окошко. Заяц вскочил, встрепенулся да как заорет:
– Да здравствует свободная Эстония!
Ленин и Луначарский на выставке художников-футуристов в 1920 году.
Ленин:
– Ничего не понимаю.
Луначарский:
– Ничего не понимаю.
Это были последние советские вожди, которые ничего не понимали в искусстве.