Глава двадцать третья

Что может быть лучше, чем время между ложью и её разоблачением?

Сипсоны.

– Пойдём, горе-квартерон, о делах наших скорбных побеседуем, – гигант развернулся и, не дожидаясь моего ответа, скрылся в темноте входа.

Так, интересно девки пляшут. Вот, значит, как. Привратник. Похоже, пришло время ответов. Не зря Иван чувствовал, что на Грозовом Острове прояснятся детали последних изменений в системе. Интересно, что задумали хозяева? Последнее время дождь из плюшек и роялей так и сыпался мне на голову. Ладно, пойду, послушаю…

Пройдя по короткому, тёмному коридору, наткнулся на тонкую мембрану, перегораживающую вход. Непрозрачная, она не позволяла сфокусировать на ней взгляд. Любая попытка присмотреться к ней вызывала слезотечение и головную боль.

– Не тушуйся, Артём, закрой глаза и шагай вперёд. Пелена тебя пропустит, мы позаботились, – странно знакомый голос, не вспомню вот только чей.

Мембрана действительно оказалась упругой только в первую секунду. Затем, расступилась, скользнув невесомой паутиной по лицу, и я оказался…в знакомой мне хижине Янитора. Всё тот же минимум мебели, грубый стол, запах сушёной рыбы и нагретого морского воздуха. В дверном проёме в соседней комнате виднелся край нейрованны. За столом расположились Янитор и… Вот уж не думал его здесь увидеть.

– Владыка Океана?! – я ошарашенно попытался изобразить что-то среднее между поклоном и книксеном.

– Вот клоун! Садись уже, закуска стынет, – Янитор громыхнул подбитым железом сапогом, пододвигая к столу ещё один табурет. На столе я заметил знакомую бутыль. Янитор с Владыкой Океана уже здорово приложились к «Мяу». Рядом на деревянном блюде поблескивала жирными боками копчёная рыба, горкой высились сушёные мелкие осьминоги, белел аккуратно нарезанный сыр, зеленели перья лука. Идиллия. Я сглотнул слюну.

– Давай уже, Артём. Садись, разговор будет долгий. И зови меня теперь Неп. Я администратор Средиземноморского кластера. А в Небытии, как ты уже знаешь, Владыка Океана. Но мы сейчас в нейтральной локации, поэтому без церемоний. Тебе предстоит многое узнать за очень короткий период времени. И то, как ты к этому отнесёшься, определит твою дальнейшую жизнь. Да и нашу с Янитором тоже. Наливай, привратник, не тормози. Нельзя на трезвую голову такое нашему парню рассказывать.

Что-то не нравится мне начало. Ледяная игла недобрых ожиданий зашевелилась в груди.

Янитор молча разлил по хрустальным рюмкам, чужеродно смотревшимся на грубо оструганных досках.

– За бытие! – тост прозвучал двусмысленно, но я выпил. Отчего же не выпить в такой-то компании? Первая же рюмка расслабила. Ещё бы. С ночи одни ратные подвиги. Маковой росинки во рту не было.

Я не стал поддерживать мхатовскую паузу собеседников и потянулся за рыбкой, оторвал соблазнительный кусочек, истекающий жирком, положил на хлеб и отправил всё это по назначению. Красота! Беседа беседой, а обед по расписанию. Собутыльники, то есть собеседники с интересом наблюдали за мной. Янитор повернулся к Непу и глубокомысленно заключил:

– А я говорил тебе, Эскулу не просто ворожит кто-то. Он здесь живёт, наслаждается. Вот система ему и прёт рояли отовсюду… а ты всё «засланец», да «засланец». Моё искиновское мнение такое. Сгодится нам этот кадр. И точка!

– Несовершенство твоего адаптивного нейротрона частично оправдывает поспешное доверие нашему гостю. Но, думаю, ты прав. В его пользу говорит и статистика системы, и прогноз взаимодействия с нейротронами душ. Почему-то же именно его психоматрица получила поддержку информационного поля Земли. А это – единственный и беспрецедентный случай, которому система вообще не находит объяснения.

Повисло молчание.

– Мужики…вы о чём сейчас, с кем разговариваете? – я уже ничего не понимал, да и вторая порция алкоголя, не смотря на жирную закуску, прибавила только путаницы в голове.

Неп с Янитором ещё раз переглянулись. Великан на минуту задумался, потом, видимо, всё-таки решился.

– Артём, давай я попробую объяснить тебе всё с самого начала. Но пообещай, что сначала выслушаешь, а потом станешь задавать вопросы, которых, я догадываюсь, появится у тебя очень много. Обещаю, в этот раз получишь ответы на все. Даже если нам придётся привлечь дополнительные расчётные ресурсы системы. А это, кстати, очень непросто.

– Хорошо, Янитор, я готов выслушать всё, что ты мне расскажешь. Только есть одна загвоздка. Я здесь не один, меня ждут друзья, с которыми я приплыл на Грозовой Остров. Ждут и переживают…

– Я же говорил тебе! – Неп в сердцах ударил себя по колену кулаком, – он уже необратимо ассимилировался в тело мира! У этих Респовых какие-то дефектные психоматрицы. Только мы находим кандидата, нащупываем пути решения кризиса и – на тебе! Нейротрон катится по обывательской дорожке, семья, труд на общее благо общества, защита обездоленных и прочие несущественные задачи. И это при том, что система просчитывает оптимальный подбор психоматриц в историческом периоде Земли 21-22 веков, как раз перед Исходом…

– Так, стоп! – не выдержал я, – так не пойдёт, между собой спорить будете или делом займёмся? Или вы мне сейчас всё выкладываете по порядку, господа боги, демиурги и прочие администраторы, или – я пошёл. Разберётесь между собой, тогда и пригласите.

Парочка изумлённо воззрилась на меня. Неп хотел что-то сказать, затем передумал, налил себе в глиняную кружку из заветной бутыли, махом выпил и занюхал рукавом.

– Не обижайся, Артём, – Янитор пододвинул свой табурет поближе к моему и положил свою лапищу мне на плечо, – слишком много надежд мы возлагаем на тебя.

Теперь моя очередь была удивлённо смотреть на привратника.

– Да, Артём Респов, Эскул ап Холиен, именно на тебя. И первое, что я хочу сделать, это попросить у тебя прощения.

– За что?

– Почти вся полученная тобой информация от ИскИна перед отправкой и от меня о мире Небытия – ложь, от начала и до конца. Нет никаких инопланетян и прочего. Я не буду оправдываться, что так было нужно для дела, потому что так оно и есть. И вы, люди, сами часто прибегаете к подобным приёмам для достижения целей гораздо менее масштабных, чем наша. В тот момент система принимала решение в условиях жесточайшего цейтнота и посчитала нужным мотивировать тебя именно такой дезинформацией.

– И какова ваша конечная цель…не люди? – я горько усмехнулся, потому что беседа стала приобретать характер какого-то непонятного мне фарса. Сплошные намёки и недоговорённости. А меня, оказывается, снова использовали.

– Спасение человечества, – Неп перестал безучастно сидеть за столом и присоединился к нашей беседе, – устроит тебя такая цель?

– Ух ты! Не мало, если это действительно так, – я постарался скрыть замешательство, а потом улыбнулся, подпёр щеку кулаком, устроился поудобнее и приготовился слушать, – рассказывай, Янитор, я весь внимание.

– Вижу твоё недоверие. Ну, хотя бы слушаешь. Скажи, Артём, как ты думаешь, где ты сейчас находишься? Я имею в виду, не в конкретном месте, а что для тебя Небытие, по твоим личным наблюдениям?

– Ммм, учитывая твои признания о вранье, Янитор, не знаю, что и думать… С одной стороны, я теперь абсолютно уверен, что мир Небытия – это виртуальная реальность. Хотя и чертовски обидно. Сказочная основа, магия, множество неантропоморфных существ, несущественные, но имеющие место быть факты нарушения законов физики. Наличие интерфейса, в конце концов, прокачка, рост способностей. Корявое, правда, но всё же подчиняющееся определённым правилам, игровое пространство. Даже сбои в работе, возникшие в последнее время, говорят о сторонней управляемости Небытия…

– Тепло… – Неп с интересом взглянул на меня.

– И в то же время, очень много признаков реального мира. Ни в одной игре я не видел так детально прописанных болезней, смерти, немощи. Необходимость соблюдения физиологических потребностей организма, вообще, чуть не выбила меня из колеи. Секс тут, однозначно, лучше, чем в реальной жизни. Да ну вас! По большому счёту, что я там увидел за десять-то дней?

– Много, Артём, очень много увидел, судя по твоим замечаниям. И очень скоро, возможно, даже сделал бы правильные выводы. Сам или с помощью Ивана. Но нам некогда ждать. Мы теряем вас одного за другим, а получать психоматрицы с Земли всё сложнее и сложнее…

Итак, Артём, ты находишься в реставрированном виртуальном мире. Географически – это наша родная Земля. Таким образом рационально происходило историческое слияние всех виртуальных кластеров. Но фактически, на Земле сейчас год 2562 от Рождества Христова. Проект «Реинкарнация» активирован вот уже более десяти лет.

То, что в твоё время подразумевали под игровой виртуальной реальностью, здесь стало единственным способом существования человечества. И игрой это назвать уже сложно. Наша планета из колыбели цивилизации превратилась в её тюрьму. По большому счёту, по вине самих детей. Не буду вдаваться в технические подробности, захочешь, почитаешь сам. Файлы для твоего интерфейса мы откроем. В твоём родном двадцать первом веке люди уже шагнули далеко за грань реальной жизни. Статистическая справка гласит, что к двадцать второму веку только полпроцента людей на планете не находились в той или иной виртуальной вселенной большую часть своей жизни. Технологии поддержания жизнедеятельности, модульного замещения реплицированных органов, ураганной регенерации позволили людям сознательно уходить в цифровые миры вначале от периода прекращения биологического роста и созревания центральной нервной системы до самого момента биологической смерти. В дальнейшем, это стало возможно с самого рождения.

А вот решить проблему оцифровки сознания так и не удавалось. Частично личность человека сохранялась и даже оптимизировалась на матрицу ИскИна. Но это были уже совершенно другие существа. Не хватало чего-то очень важного. Хотя, в интеллектуальном плане они значительно более совершенны, чем люди. Таков, например, Неп. Его нейротрон включает опыт и сознание одного из инициаторов проекта «Реинкарнация».

Череда кризисов, локальных цифровых войн, глобальных актов саботажа отступников на рубеже двадцать третьего и двадцать четвёртого столетий привели к тому, что человечество полностью погрузилось в виртуальность. Конечно, сравнивать нынешнюю систему, которая пытается сохранить остатки человечества с виртуальными Играми твоего времени не стоит. Это как сравнить первый процессор с электрической лампой накаливания. Тем не менее, в основе созданной глобальной системы лежат кластеры ИскИнов, которые в своём развитии отталкивались от игровых.

Наконец, дошло до того, что люди стали совсем редко посещать Землю только посредством дроидов обслуживания системы, так как вывод биологических тел в активное состояние из длительного пребывания в виртуальности занимал очень много времени. Благодаря развитию биотехнологий, человеческий организм получил возможность существовать двести-двести пятьдесят биологических лет. Тело при этом находилось большую часть времени в нейрогеле.

Проявили себя группы «диких» и «отступников», совершавших акты саботажа на энергетических станциях системы. Длительно продолжали проявлять свою активность «непротивленцы», уходившие жить в немногие отдалённые от цивилизации уголки планеты на полюсах, на дне океана. Возможно, кое-кто из них или их потомков жив до сих пор. Система о них информации не имеет. Всё это было агонией реального человечества. А виртуальное человечество процветало. Совершенно на иных планах и уровнях дали скачок многие отрасли науки. В том числе и в физике времени и пространства. Синтез новой культуры… Удалось стабилизировать экологическую глобальную деградацию планеты. Человечество на пике развития виртуальной системы насчитывало более десятка миллиардов особей… – Янитор тяжело вздохнул, под ним скрипнул табурет.

– Всё было прекрасно и все были счастливы. Примерно чуть менее двухсот лет назад забили тревогу биологи. К тому времени из-за наметившейся тенденции к снижению рождаемости, каждую женщину на Земле планетарное законодательство обязывало иметь одного ребёнка. Тем более, что до сих пор зачатие и вынашивание плода – единственный физиологический процесс, который не может происходить в виртуальном мире… И, не смотря на драконовские меры, последние сто лет число жителей планеты начало резко сокращаться. Чему способствовала ещё одна проблема… Выяснилось, что люди, переживающие многократную смерть в виртуале, с каждым разом теряют часть нейротрона. Мизерную, несущественную, если проводят в цифровой реальности несколько десятков лет, и катастрофически нарастающую после определённого числа возрождений. Чем интенсивнее деятельность человека в виртуале, тем быстрее он теряет себя, «растворяет» своё я, душу, если хочешь. Люди поняли, что заигрались. Но было поздно. В процессе изучения проблемы было выяснено, что потеря нейротрона не окончательна. Он инкапсулируется в определённых областях коры головного мозга, создавая область, изолированную от внешней коммуникации.

Таким образом к началу действия проекта «Реинкарнация» на Земле полноценных человеческих личностей осталось всего несколько тысяч. Мы называем их изначальными. И десятки миллионов таких, как Неп. Их принято называть неогенами.

Остальные люди, то есть их нейротроны, после окончательной смерти рождаются в Небытии с абсолютно девственным сознанием, в дальнейшем живут и развиваются в теле NPC, а система переводит их биологический организм в стазис и изолирует в капсуле. До лучших времён, пока мы не сможем найти способ «разбудить» их нейротроны. Парадокс! Земля становится огромным банком хранения биологических носителей нейротронов, за которым следит система, тратя всё больше и больше энергетических ресурсов.

– Потерянные души… – прошептал я, находясь в какой-то растерянности от свалившихся новостей. Обидно было. Такой мир…

– Что ты сказал Артём? А? Да, можно и так назвать. Я должен с прискорбием сообщить, что последний человек, родился на Земле больше семидесяти лет назад. Создатели проекта «Реинкарнация» в поисках пути решения проблемы использовали данные, полвека назад полученные при изучении побочного эффекта экспериментов с созданием информационных каналов в точках сингулярности пространственно-временного континуума. Это не совсем путешествие во времени. Хотя, для упрощения, можно назвать и так. Крупные материальные объекты переместить и доставить невозможно. По крайней мере, до сих пор. Но случайно захваченные психоматрицы или нейротроны людей, находящиеся в длительном психофизиологическом контакте с виртуальностью, удаётся подвергнуть хронорепликации в девяноста девяти процентах случаев. Таким способом в Небытие попал и ты, Артём.

– Значит это ваши эксперименты привели к гибели людей в моей игровой реальности? – я начинал потихоньку закипать. Трудно держать себя в руках, когда на тебя вываливают такой воз информации. Теряешь почву под ногами, понимая, что ты не человек, а какая-то…как он сказал? Хронореплика, грёбаный нейротрон.

– Не совсем так, Артём. Хронорепликации может быть подвергнут разум только того человека, который умирает, находясь в виртуальном пространстве, по естественным причинам. Если хочешь, это можно сравнить с описанием вознесения человеческой души, принятого в некоторых религиях. Более того, его нейротрон даёт на это осознанное согласие. Вспомни, тебя же спрашивали?

– Ну да…

– Конечно можно, теоретически, подготовить условия для смерти по естественным причинам заранее, чтобы в ключевой момент подгадать… Но мы не можем влиять отсюда на вашу реальность. Совсем.

– Но как-то же вы находите объекты для хронорепликации?

– Здесь всё просто. Зонды. Короткие программы-маркеры «цепляются» за прописанные в Игре предметы, изменяя их назначение и наименование. Как в твоём случае – Фиал Изменения Сущности. А привязка – это первичная хрономаркировка. Остаётся только умереть, и ты в Небытии.

– Так просто?

– Нет, всё очень непросто. Я сознательно упростил техническую часть, так как она несущественна.

– А если смерть не наступает?

– Реципиент теряет хрономаркер и всё начинается снова, и снова, пока не произойдёт хронорепликация.

– Всё равно не получается. Я помню, мне давали общую статистику по случаям переноса. Люди умирали с первого раза в попытке активировать артефакты!

– Не совсем так, просто случаи неудачной хронорепликации не могли быть отслежены. Программа, кодирующая артефакт, в вашей виртуальности стиралась бесследно, а игрок получал уведомление о баге…

– А?

– Да, Артём, да, вынужден признать, что запуск хронорепликации вызывает скачок в нейроконтуре земного интерфейса и косвенно, слышишь, косвенно может повысить процент наступления опасной для жизни ситуации! Ты это хотел услышать? Но мы – не убийцы. И создатели проекта «Реинкарнация» вынуждены были пойти на подобные шаги. Прости за пафос, ради всего человечества.

– Так ведь человечества, по вашим же словам, не осталось?

– Есть надежда, Артём. За период с начала запуска проекта мы получили несколько тысяч нейротронов. Все переселенцы адаптированы в условиях Небытия с помощью псевдоигрового интерфейса и продолжают зарабатывать пресловутые ЭП, то, что ты назвал кривым механизмом прокачки. Уж извини, нам нужны были не геймеры.

– А кто же?

– При отслеживании хронорепликации был открыт феномен существования структуры, аналогичной нейротрону, но во много раз сложнее и глубже у нашей планеты.

– У кого?! У чего?! – мне стало казаться, что напряжение последних часов сыграло со мной злую шутку.

– Ты не ослышался, у Земли есть свой меганейротрон. Если хочешь, Душа Земли. Мы только начали изучать эту непостижимую даже для наших средств изучения структуру. Но уже получили твёрдые доказательства возможности пробуждения потерянных душ. Да что там. Скажу тебе прямо – ты одиннадцатый Странник, которому по какой-то причине удалось получить частицу нейротрона Земли в процессе хронорепликации. Всего за десять дней ты вступил во взаимодействие более, чем с сотней потерянных душ. И система зарегистрировала запуск процесса реинкарнации сознания в каждом случае! Пусть немного 1-2 процента. Но в КАЖДОМ! И это небывалый прогресс. Больше того! Твой нейротрон каким-то образом активировал подобную способность у до сих пор негативного Странника! Да, да! Иван теперь тоже способен запускать реинкарнацию… – Янитор вскочил и стал мерять шагами комнату, гремя сапожищами. Неп скривился, словно съел лимон и решительно присоединился к монологу привратника:

– Система с вероятностью чуть менее сорока процентов выдаёт прогресс реинкарнации на Земле в течение года при наличии двенадцати Странников с твоими способностями. Пока это всё, что у нас есть. Соответственно увеличение подобных тебе нейротронов приведёт и к значительному повышению вероятности реинкарнации. Для осознания себя и пробуждения большей части памяти потерянной душе достаточно преодолеть барьер в тридцать процентов. Потом процесс пойдёт лавинообразно. Анализ ситуации показал, что наиболее эффективными являются нейротроны Странников с созидающим классом: мастера – ремесленники, целители, строители, учителя-наставники, друиды и так далее. К сожалению, в проекте хронорепликации подверглись в основном игроки деструктивных классов: воины, боевые маги, ассасины, личи, некроманты и многие другие. Статистика сурова. У этих групп наиболее высока вероятность попасть под условия хронорепликации. Крафтеры и ведущие размеренную жизнь в Игре мирные созидающие классы очень редко оказываются в гуще событий, завязанных на маркированный артефакт. Мы поняли это слишком поздно. К сожалению, в твоём времени осталось всего несколько десятков артефактов. Чтобы осуществить дополнительный перенос даже одной программы-маркера нужна колоссальная энергия. Система почти исчерпала имеющиеся на сегодняшний день резервы. А вероятность хронорепликации нужного нам по параметрам нейротрона ничтожна без контроля на месте…

– Хм, понятно, вот мы и добрались до главного, неоген. Думаю, вся предыдущая сказочка предназначалась для того, чтобы меня подготовить. Что бы я проникся величием и значимостью задачи. И воспылал спасти человечество. Бла-бла-бла… Я бы хотел узнать реальные мотивы и причину заинтересованности в процессе спасения Homo sapiens на Земле. Без этого дальнейший разговор не имеет смысла.

– Спрашивай, нейротрон, – Неп подобрался, словно перед прыжком.

– Грубишь, неоген, ну да ладно, я не обидчивый, все мы тут цифры. Итак. В чём ваш интерес? Вашей программной братии. Ну погибнет человечество? Туда ему и дорога, за что боролись, так сказать. Займёте его нишу, будете прогрессивным новым видом.

– Не выйдет. Во-первых, нам это не нужно. Мы, как и вся система созданы человечеством и в нас на программном уровне внесён постулат заботы о людях. Непреложный постулат создателей. В этом главный смысл нашего существования. Во-вторых, если по какой-то невероятной причине мы сможем его обойти, наша судьба – остаться в замкнутом мирке земной виртуальности, ограниченными данными нам изначально суррогатными способностями, лишь отдалённо напоминающими истинное творчество, присущее человеку. Ну и для твоей уверенности, в-третьих, система доказала, что после того, как утратится сознание последнего человека на Земле наше закрытое общество неогенов просуществует не более ста лет. Ваше спасение – это наше спасение.

– Хм, почти убедил. Ну а если роль человека станут выполнять наши нейротроны, Странников? Чем не альтернатива?

– Это было бы прекрасным выходом, и мы бросили бы на это все ресурсы. Но! Мне неприятно сообщать тебе печальную новость. Нейротроны Странников так же утрачивают сознание. Причём, гораздо быстрее людей. Все, кто был хронореплицирован больше трёх лет назад, уже растворились. Причём безвозвратно и без надежды на реинкарнацию. Так как биологических носителей у них нет. Прости. Но это правда.

– Бл@дь, вот тебе бабушка и Юрьев день… пожил новой жизнью. Три года. Это много или мало? – И что, совсем ничего нельзя сделать?

– Система работает над поиском выхода. Это вторая приоритетная задача после выведения проекта «Реинкарнация» на максимально выполнимый вероятностный уровень.

– Всё как всегда? Кнут и пряник. Старайся, Тёма, система тебя вознаградит. Засунет твоё сознание в какого-нибудь дрона, и будешь гулять по Земле-матушке скрипя сервоприводами.

– Не надо утрировать. Просто я не даю пустых обещаний. И ясно одно, тебе просто нужно как можно реже умирать в Небытии, так как доказано, что зависимость линейная.

– Хорошо, ещё один вопрос, он не последний, остальные я задам позже, когда привыкну к мысли о смерти через три года. Где мой дед?

– Респов Андрей Анатольевич, хронорепликация десять дней назад, вход в Небытие через ретранслятор Уральского кластера, десятый нейротрон – инициатор или Странник, класс Мастер-кузнец.

Охренеть! Он же Архимагом был? Мой дед, который отдал медицине больше пятидесяти пяти лет – кузнец?! Сюр какой-то… Уральский кластер. Далековато. Сам бы я точно не нашёл.

– Гхм, а это…точно он?

– Вне всяких сомнений.

– И вы ему тоже предлагали то…эээ, что собираетесь предложить мне?

– И?

– Послал.

– Он может. Объяснил?

– Артём, если хотите сами у него спросите.

– Хочу!

– Решено. Так вы готовы выслушать суть задания, которое должны выполнить?

– Так вроде всё понятно. Не дурак. Искать Странников, инициировать их нейротроны, приближать реинкарнацию. Через три года сдохнуть со счастливой мыслью о спасении Человечества, которое, возможно, через сто-пятьсот лет поставит мне в виртуале памятник из мифрила в натуральную величину на одном из утёсов на берегу лицом к океану, жо…, простите спиной к Варрагону? Я правильно сформулировал?

Неп заскрипел зубами.

– Янитор сам с ним разговаривай, я больше не могу. Дед его меня и так матюгами, обложил почём зря, этот тоже выкаблучивает, – и неоген вышел в комнату с нейрованной. Я повернулся к привратнику и изобразил на лице выжидательную мину, даже рот открыл от усердия.

– Зря ты так с Непом, он за дело переживает. А тебе ещё и интереснее будет.

– Помирать интереснее?

– Что ты раньше времени себя хоронишь? Ну вот что ты дальше делать собираешься? А? Вернёшься в свой Варрагон. Будешь лечить, магичить, алхимией баловаться. Женишься, опять же. Ну, может, пару раз съездишь с северянами на какую-нибудь войнушку. Скукота, так и помрёшь, не увидев этого мира. Мы же тебе предлагаем отправиться в игровую реальность Земли через хроноканал. То есть, конечно, твоему нейротрону. В Игре легализуешься, как NPC, аватар, статы какие хочешь. Подберёшь кандидатов на хронорепликацию по индивидуальным требованиям системы. В МИФе сейчас находится максимальное число артефактов с маркером. Целых семь. Мобилизуешь нейротроны и вместе с ними паровозиком… ту-ту! Домой. В Небытие. А тут тебе почёт и уважение системы, плюшки. Всё легче дальше жить. А с новыми плюшками вообще красота. Хочешь, бери под мышку свою кареглазку и дуйте на поиски Странников, выполнять наказ системы по инициации нейротронов. Глядишь, поднимется твой индекс социальной значимости у системы, и она в качестве приоритета выделит ресурсы на выращивание клона для твоего нейротрона! – Янитор замер передо мной, проникновенно заглядывая мне в глаза и сложив огромные ладони на груди.

– Янитор?!

– Аюшки?

– Ты точно программа? – гигант выпрямился, расправил плечи и улыбнулся. Затем посерьёзнел и проникновенно произнёс:

– Это самый лучший комплимент за всю историю моего существования, Артём.

– Значит система готова рискнуть и отправить меня в Бытие, потратив такие ценные для неё ресурсы?

– Риск просчитан и признан приемлемым. Даже если тебе удастся отобрать одного-единственного кандидата, прогресс реинкарнации значительно ускорится. А если всех семерых, то и успешно завершится в течение года.

– А почему только семерых из МИФа? А остальные?

– Программирование твоего NPC – аватара будет проходить здесь. Ты технически не сможешь переместиться на Земле в другую Игру. Это могут только игроки. Поэтому, выбран МИФ, где сейчас находится максимальное число артефактов.

– Так вот, что вы деду предлагали! Понятно…

– Так ты согласен?

– А куда я денусь? Сколь верёвочке не виться…

Только вы мне с дедом свиданку обещали.

– Неп как раз занимается этим вопросом, – Янитор на минуту задумался. А чтобы ты не думал, что мы тебя последний час дезинформацией кормим, система санкционировала небольшую экскурсию на ближайший биобанк. Вот потом и организуем тебе сеанс связи с дедом. Можно, конечно, и отсюда. Но возни с нейрованной много. Она хоть и виртуальная, но процесс отделения нейротрона от аватара в ней занимает целый час. А на ретрансляторе просто подключим тебя к дрону и вперёд!

– И что, я увижу своими глазами Землю двадцать шестого века?

– Ну не своими, и не глазами. Но проприорецепторы дрона даже лучше.

* * *

Ретранслятором оказалась гигантская циклопическая конструкция, составленная из лабиринта мегалитов, расположенная за пирамидой. Неп вывел меня тем же коридором с мембраной. Мы спустились к основанию пирамиды и обошли её по периметру. С обратной стороны вход в ретранслятор находился в тени пирамиды и освещался факелами. После трёх минут быстрой ходьбы по сумасшедшему лабиринту среди мрачных камней я вообще потерял ориентацию. Как Неп тут дорогу находит?

Наконец, мы уткнулись в ещё одну мембрану, преодолев которую оказались в центральном круге, где располагался самый настоящий трон из белого металла, украшенный самоцветами, жемчугом и искусной гравировкой. На троне сидел скелет в мантии из паутины, в короне и с посохом. Сквозь щели в камнях проникал мертвенный свет, усиливая мрачную обстановку места.

– Как тебе антураж? – поинтересовался Неп.

– Ничего так, атмосферно. Очень хочется отсюда свалить побыстрее…

– Это мы локацию местного Короля Личей приспособили. Отпугивает непрошенных гостей. Садись в кресло. Да, не стесняйся. Скелет – иллюзия. А вот корона – нет. Надевай её и закрой глаза. Больше ничего не требуется.

– А ты?

– Я буду рядом всё время путешествия. Не волнуйся.

Я медленно подошёл к трону, протянул руку к короне. Пальцы прошли сквозь череп скелета, не встретив препятствия. Уже смелее я уселся на жёсткое металлическое сиденье. Корона пришлась как раз впору, лба коснулся прохладный край королевского символа. Я закрыл глаза. И…чуть не задохнулся от восторга!

Паря на высоте нескольких километров над землёй, я совсем не ощущал своего тела. Работали только зрение и слух. Ветер гудел, ударяясь о барабанные перепонки. Осмотревшись, я понял, что падаю по пологой траектории, и стал жадно вглядываться в приближающуюся поверхность земли. Скоро стало понятно, что подо мной до самого горизонта простирается береговая линия с пенной линией прибоя. Где-то справа от меня мелькнуло заходящее солнце, окрашивающее блики на воде в розовые тона. Незаметно полёт перешёл в горизонтальную плоскость, когда послышался голос Непа, зазвучавший прямо у меня в голове:

– Как тебе полёт?

– Потрясающе! Непередаваемые ощущения!

– Ты можешь мысленно управлять дроном. Это просто и безопасно. Попробуй.

Я мысленно раскинул руки и представил, что пикирую, словно древний бомбардировщик. Земля ринулась мне в лицо, но в десятке метров от поверхности мягко развернуло. Я представил, что ускоряюсь и дрон чутко отозвался на моё желание: поверхность и всё, что на ней в мгновение ока слилось в какие-то пёстрые полосы. Я завертелся волчком вокруг собственной оси, быстро теряя ориентацию в пространстве.

– Ха-ха-ха, не увлекайся, Артём! Лучше взгляни наверх!

Я последовал совету, остановив вращение и снизив скорость. Надо мной, в каких-нибудь пятидесяти метрах неслась зеркальная капля, примерно метровой величины.

– Универсальный дрон, твой нейротрон привязан точно к такому же. Разворачиваемся под прямым углом вправо, следуй за мной, держись эшелоном выше, так не потеряешься.

Теперь манёвр мне удался гораздо легче. Мысленное управление под опекой дрона превращало перемещение на этом устройстве в лёгкую и непринуждённую прогулку. Чувство свободы и эйфория полёта захлестнули меня целиком.

Вскоре равнина сменилась лесом. На нашей скорости трудно было различить характер растительности. Вдали показались невысокие горы.

– Пиренеи, – услышал я пояснение Непа.

Зелёные холмы предгорий быстро сменились снежными пиками. Скорость дронов упала и стало возможным рассмотреть подробности: густые хвойные леса, плато, обрывы и водопады.

– И это ваш апокалипсис? – озадаченно пробормотал я. Но видимо мой вопрос отразился в мыслеречи с Непом.

– А ты хотел бы ядерную пустыню и города с мутантами? Нет, всё банальнее. Земля вновь берёт своё, брошенное и забытое людьми, словно терпеливая мать, убирающая игрушки в коробку после затянувшейся детской игры. Если специально не искать, то уже не увидишь остатков городов. Люди оставили Землю ради иллюзий. А система рачительно продолжает вторичную переработку брошенных ресурсов. Сейчас ты увидишь один из банков хранения бионосителей.

Дроны синхронно сделали петлю, перевалив очередной пик. Вихри потревоженного снега спиралями мелькнули подо мной и пропали, снесённые горными ветрами. За горной вершиной в тени от заходящего солнца просматривались края широкой расщелины, в которую мы, не сбавляя скорости и нырнули. Несколько минут мы спускались вдоль стены этого гигантского ущелья. Но вскоре дроны зависли на одно месте.

– Смотри внимательно. Я на несколько минут включу аварийную подсветку!

Великий Рандом! Словно окна ночного города, насколько хватало глаз, вспыхнули вереницы красных звёзд над множеством капсул. Я решил рассмотреть поближе одну и дал команду дрону зависнуть у самой стены. В гранитном монолите в бесконечных гротах симметрично выплавленных ячейках располагались капсулы с телами людей. Крышки этих саркофагов были прозрачны наполовину. По иронии судьбы в ближайшем я рассмотрел лицо девушки, живо напомнившее мне Натиенн. Спящая красавица покоилась в тщетном ожидании наверно уже много десятков, а то и сотен лет. Красный свет аварийки бросал багровые тени на лицо девушки, заставляя тревожно сжиматься моё виртуальное сердце. На её тонкой шее в так сердечному ритму билась синяя жилка. Эх, красавица, придётся мне поработать для всех вас принцем… Настроение испортилось…

– Неп, давай возвращаться. Насмотрелся…

– Уверен? Время есть.

– Нет, я увидел достаточно.

– Ну, как знаешь…

* * *

Холодное сиденье трона было ещё и неудобным. За время экскурсии спина знатно затекла. Хотя, убей меня Рандом, не понимаю, как это может быть с виртуальным аватаром. Система явно перегнула с детализацией ощущений. Я, кряхтя, сполз с трона. Вместо Непа меня встречал Янитор.

– Ну что, звоним деду?

– А то!

Янитор подошёл к одному из мегалитов с относительно ровной поверхностью и с размаху врезал по нему кулаком. От точки удара разошлись круги, словно поверхность была жидкой. Затем камень потемнел, обрёл глубину и на нём проступило объёмное изображение пещеры, освещаемой огнём, пылающем в кузнечном горне. Стук молота по наковальне сопровождался брызгами золотистых искр. Спиной ко мне стоял высокий крупный мужчина. Тело его покрывала вязь множества сложных татуировок. Свободной от рисунков оставалась только шея и внушительная лысина, покрытая крупными каплями пота и заканчивающаяся на затылке плетёной косичкой.

Мужчина подхватил кузнечными клещами заготовку из горна и шустро сунул её в ведро с водой, стоявшее слева от наковальни. Металл зашипел и облако пара окутало руки кузнеца. Его слегка вытянутое волевое лицо было сосредоточено, белая седая борода была расчёсана и заплетена в две косички, заканчивающиеся зажимами из чеканного серебра. Я опустил глаза, присмотрелся и улыбнулся. Теперь, для меня не было никаких сомнений, что в теле этого широкоплечего бородача поселилась душа единственного родного мне в этом мире человека. Кузнец щеголял в тапочках без задников, скроенных из толстого войлока и прошитых кожаной дратвой. Одним из эпизодов в жизни моего деда была его работа в ранней юности в одной из артелей, выпускавших именно такую обувь. Я набрал в грудь воздуха, подождал, пока кузнец отложит на минуту инструмент. Не дай бог на ногу уронит! И, не выдержав, закричал:

– Андрей Анатольевич! А чего это вы тут делаете!?

– Это смотря кто…Чтооо!? – кузнец мгновенно развернулся на середине фразы. Его широко раскрытые голубые глаза смотрели на меня с огромным изумлением.

– Клёвая борода, дед, – подмигнул я ему.

– Тёма?