Глава двадцатая

Любой мужчина мечтает напиться, сесть не в тот самолёт и чтоб наутро Барбара Брыльска гладила его пальцем по щеке. И ещё мне сказали: будет ужин, всё домашнее, поросёнок с яблоком во рту, огурчики, пирожки с черникой. Поэтому я пошёл в баню.

Вячеслав Солдатенко «Я и Коля».

Одним виноградом сыт не будешь, поэтому поднимаясь на крыльцо таверны, первым делом обратил внимание на божественный аромат кукурузной каши со шкварками, которую так великолепно стряпала мамаша Хейген. С заднего двора раздавался дружный спор нескольких топоров и визг двуручной пилы. В воротах стояло в ожидании несколько телег с отборными брёвнами и досками. Я заглянул краем глаза и с удовлетворением заметил, как под руководством Безобразника обретала реальность великолепная баня. Уже был возведён внушительный фундамент и почти выложена печь. Вокруг неё начали вырастать стены. Я заметил мелькнувшие знакомые мантии. Два ученика мага Воздуха и Огня, с энтузиазмом, прямо здесь, во доре, занимались сушкой и обжигом кирпичей. Ай да Иван! Не поскупился на магов. Да и виданное ли дело – срубить баню за такой срок! Если бы я об этом соседям по дедовой даче заикнулся… Покрутили бы пальцем у виска, да и плюнули бы с досады на дурака. Но здесь! Здесь был магический мир! И правила писались лишь наличием маны.

– Рридо, Эскул! – из-за угла показался Олаф и махнул рукой в сторону стройки, – кипит работа, а? Где ты только такого нищего откопал, Холиен? Совсем работников замотал. А ведь ещё и полудня нет.

– Рридо, Олаф! Так соскучились мы по бане, мастер. Она для нас, как кусочек родины…

– Странно, я думал, что на южных островах и бань никаких нет, что это только наша, северная традиция. А ещё твой приятель часто себя странным словом называет. «Прораб». Ты не знаешь, что это означает?

– О, Олаф! Это демон-покровитель всех строителей в наших местах, его чтут и ему поклоняются все мастера рубанка и стамески, мастерка и лопаты. Тот, кто его не уважает, испытывает неудачу в делах, теряет деньги и прибыль. А самое главное, чтобы он ни построил, разваливается в первый же год!

– А, ну тогда понятно. Если Безобразник одержим Прорабом, лучше не мешать ему… Голоден, Холиен?

– Как волк!

– Пойдём, я тоже не успел позавтракать, – и мы зашли в таверну.

За столом по-семейному расположилась вся моя…семья, пожалуй. Да, да. Я поймал себя на мысли, что и Хейген со своими детьми, и ворчливый Гуггенхайм, и любознательный Тиль, и даже распутная загадочная Герда – все они дороги мне, как никто. И, благодаря им, я не испытываю одиночества, знаю, для чего живу. Невольная улыбка при виде тёплой компании не сползала с моего лица до самого конца завтрака. Мамаша Хейген всё норовила положить мне добавки. Гуггенхайм делился мыслями о возможности улучшения ингредиентов для наших эликсиров. Тильман торопливо жевал – сегодня он помогал Безобразнику и торопился вернуться на стройку. По его блестящим от нетерпения глазам я понял, что половинчик открыл для себя ещё одну интересную профессию, помимо алхимии. Герда была на удивление молчалива. И только вставая из-за стола, улучила минутку и шепнула мне:

– Холиен, спрячь оставшиеся эликсиры «Слёз Матери» и не говори пока гоблину. Не время сейчас, потом расскажешь, когда вернёшься. Возьми их с собой на Грозовой Остров. В своё время гарпии готовы были на всё даже из-за одного фиала. Покупали и выменивали у эльфов при первой возможности. И, я думаю, ты убьёшь сразу двух зайцев. Заинтересуешь гарпий и продашь значительно дороже. Или поменяешь на что-нибудь. Ну и не засветишься здесь преждевременно. Гильдия Алхимиков на такой жирный кусок очень быстро возбудится. А тебе достанутся крохи.

Я молча кивнул, слегка сжав её локоть, давая понять, что благодарен за совет.

Зайдя на кухню, испросил разрешения у Марты и Хейген занять часть печи. В поисках необходимой посуды погромыхал утварью, приспособив медный таз с плоским дном для варки варенья под будущие коржи для торта. Замесил тесто с орехами, мёдом, маслом и яйцом. Разделил на порции. Пока пропекался первый корж, занялся взбиванием крема. Без миксера это заняло изрядный кусок времени. Зазевался и чуть не спалил первый корж. Ну да ничего страшного, уйдёт на присыпку. Жар в печи был что надо и через час нужное количество коржей было готово. К этому моменту, проклиная отсутствие автоматизации на средневековой кухне, я готов был бросить затею с тортом. Но Великий Рандом сжалился и крем был готов, качеством не уступая оригинальному. Обмазав коржи и залив их для верности прямо в тазу, обложил льдом и отнёс в погреб под гнёт, настрого запретив до вечера соваться туда Марте, любопытный нос которой то и дело показывался на моей половине кухни.

Настало время для блюда посерьёзнее. Испросив пять птичьих тушек у Хейген, я наскоро выпотрошил и промыл их в ледяной воде. Внешне напоминали они что-то среднее между фазаном и курицей. По фактуре то, что надо. Нарезал мелкими кусочками и обжарил на великолепном коровьем масле до золотистой корочки. Отложив мясо томиться на малом огне в большом чугунке, принялся готовить смесь из приправ, с таким трудом собранных на рынке. Знакомый с детства запах сванской соли распространился по всей кухне. На этот раз на огонёк заглянула Хейген. Покрутив носом и буркнув что-то одобрительное, она вернулась к своей баранине во дворе таверны.

Первую порцию смеси я добавил в мясо, тщательно перемешав и добившись главного – оно стало источать розоватый сок. Вот теперь дело за овощами. Пришлось изрядно извернуться, заменяя земные продукты аналогами. Варрагонская кохта стала просто открытием! Баклажаны оранжевого цвета! А местный аналог болгарского перца, небесно-синий, растущий, словно виноград, огромными гроздьями в рост человека! Но вот фасоль была абсолютна идентична земной, только называлась лобьяра. Чуть не убили классический цвет будущего блюда фиолетовые помидоры. Хотя по вкусу от аутентичных они совсем не отличались.

С упоением нарезал овощи кубиками. Простая и приятная работа на кухне продлила чувство удовлетворения от ночной проделки и привела в порядок мысли. Периодически в интерфейсе вспыхивали какие-то короткие сообщения. Я отмахивался, не хотелось, чтобы игровая мишура мешала настоящему наслаждению. Улыбнулся пришедшей на ум дурацкой мысли о возможном содержании логов во время занятий сексом. Что-то вроде «Изучена 34 поза, повышение параметра ловкости +5» или «Ваш партнёр испытал оргазм дважды за час. Харизма +10». Какая только хрень не полезет в голову…

Увлечённый готовкой, я не заметил, как пролетело время. С натугой поднял большой чугунный казан со всеми запланированными ингредиентами, задвинул его в печь томиться на час. И только сейчас заметил знакомую карусель рун над своей головой, которая начала бледнеть и истаяла через несколько минут. Ох… И что же я тут наготовил? А? Пристально вгляделся в едва виднеющуюся надпись над казаном.

#Королевское Рагу из диких Колхидок, приготовленное Рунным Мастером: при употреблении в пищу +10 к Удаче на 24 часа#

Мммдааа, развлёкся, распушил хвост. Решил удивить гостей. Спустился в погреб за коржами. Пропитались знатно. Вернулся на кухню и растопил немного коровьего масла с мёдом, высыпал весь скудный запас молотого какао-жмыха, который оказался у продавца специй. 50 золотых! Умереть, не встать. Медленно помешивая загустевающую массу, заметил заглядывающие мордочки близнецов. Поманил их пальцем. Пацаны замерли у моего торта не дыша. Я же аккуратно вылил глазурь и распределил по верхнему коржу, давая немного стекать на края. Наказал близнецам дождаться остывания остатков глазури и только потом вымазывать её хлебным мякишем. Сам спустился в подвал и снова обложил таз с тортом свежими кубиками льда.

#Торт Варрагонская услада, при употреблении в пищу +10 к Интеллекту на 24 часа#

Вернувшись, не нашёл ни близнецов, ни посуды с остатками глазури. Что и следовало ожидать. Ну всё, надо бы глянуть, что там с гвоздём программы.

После жаркой кухни свежий воздух улицы воспринимался, как божья благодать. Стука топоров и визга пилы уже не было слышно. Только приглушённый скрип рубанка и вжиканье напильников.

Мастера с магами постарались на славу. Иван, завидев меня тут же подскочил.

– Артём, спасай, надо ещё 300 золотых!

– Это для чего?

– Премию работягам. Поощрить бы. Даже полки в парилке отшлифовали. Осталось шайки, да кадушки занести. Вон, большую кадушку на вертлюге с цепью вешают для обливаний. А наполняться будет из собственного резервуара с водой, что на крыше закреплен. Дождевой водой. Но можно и так доливать.

– А неплохо! Но 300! Не многовато ли?

– Так огневик обещал за 100 золотых нам малую саламандру в печь поселить. А воздушник дух вихря в трубу заселит. Это же вообще имба! И дров никаких… И тяга постоянная… И чистить от сажи трубу не надо…

– Фуух! Ну с тобой не соскучишься. Ладно, держи. Когда полностью готово будет?

– Так через час пробный пуск устрою, а там, по мелочи… Короче, вечером всё будет в ажуре, не боись. Мы там покумекали с бригадиром, чтобы, значит, сподручнее было мыться женской и мужской половине. И заложили два входа с двумя предбанниками. Дамы отдельно, джентльмены отдельно. А в парилку по очереди. Во как!

– Ну если даже это предусмотрели… Спокоен я. Да, погоди, вот ещё, я там на рынке для веников подходящих веток купил. Берёз да дубов у них тут не растёт. Так я взял что-то вроде эвкалипта, но пожёстче. В самый раз будет. Они им мясо перекладывают, чтобы не заветрилось. Так ты распорядись, пусть навяжут.

– Будет сделано, мастер Холиен, – улыбнулся Иван, – эх, попаримся! Эээ… Артём, я ещё спросить хотел.

– Ну чего ещё, – я уже собирался уходить.

– Герда, травница, у тебя с ней что?

– У меня с ней ничего.

– Здорово, а то я её попарить вечером хотел, – Безобразник ухмыльнулся, расчесав пятернёй всклокоченные волосы на голове.

– Смотри, чтобы она тебя там в бане в котле не утопила, Казанова, – улыбнулся я.

– Поглядим ещё, кто-кого. Так-то она мне авансы глазками строит…

– Эх Ваня, Ваня. Она – ведьма. Да не из последних. Нашёл бы ты кого попроще, – вздохнул я, понимая, что нищий уже закусил удила.

– Эх орчанка-ростовчанка, моя гордость и краса! – вернулся к работе Иван, весело насвистывая старинную песню.

До праздничного ужина была уйма времени и я решил посвятить его алхимии. Ну не совсем алхимии…

У меня оставалась ёмкость почти на тридцать литров первичного продукта для эликсира Спирт. Двукратная перегонка не совсем удовлетворяла моим целям. А я собирался побаловать гостей простыми и нехитрыми напитками. Ягодными настойками. Сырья я на рынке набрал самого разнообразного. И только к приготовлению одного напитка я собирался подойти со всей тщательностью. Легендарный «Мяу». Дедовский нектар богов на травах не уступал элитным коньякам моего времени. И был довольно прост в изготовлении. Если знать компоненты.

Отыскав остатки марганцовки и притащив в подвальную лабораторию остатки льда и мешки с древесным углем, я занялся повторной перегонкой и очисткой спирта. Нудная и аккуратная работа увенчалась успехом. Никакой магии, сплошной крафт, а так хотелось… Подобрав подходящую посуду из запасов Гуггенхайма приготовил почти двенадцать литров ягодных настоек. Которые до поры спрятал в один из шкафов. Каменный холодный подвал был просто идеальным местом. Оставшийся спирт ушёл на приготовление дачного напитка. Ёмкость под него нашлась просто-таки эпическая. На глаз, примерно пятнадцатилитровая бутыль фиолетового стекла, оплетённая потемневшей лозой.

Минуту подумав, отложил бутыль с легендарным напитком к вещам, которые собирался взять на Грозовой Остров. Будет чем угостить северян. Эти ребята должны по достоинству оценить продукт. А гости и ягодным настойкам будут рады. По моим наблюдениям, в Варрагоне и такого не видели. Мысленно хмыкнул. Это что же такое делается! Эскул ап Холиен начинает нести этому миру не только исцеление и заступничество обездоленных. Но и, вводит в обиход крепкие спиртные напитки, возвращает наркотики. Злой гений какой-то. Что-то рефлексировать начал. Устал, наверное. Пойду, погляжу что у нас готово.

В таверне всё было вымыто и выскоблено до скрипа. Столы в чисто выметенном дворе поставили в два ряда, лавки застелили вышитыми полотенцами. Труба новенькой бани слегка дымила. Больше всего меня поразил умытый, причёсанный и с подстриженной бородой Безобразник. Иван превзошёл самого себя. Он, наконец, снял с себя свою замызганную хламиду и был одет в щеголеватые чёрные кожаные бриджи, сапоги-ботфорты и шёлковую рубаху с отворотами и манжетами! Прынц! Да и только. Я показал ему большой палец и мысленно хлопнул себя по лбу. Сам-то не переоделся. Пулей вернулся в комнату, раскрыл сундуки и… услышал настойчивый стук в дверь.

– Мастер Холиен, мастер Холиен! Гости приехали! – торопливый голос Тиля застал меня прыгающим на одной ноге. Щегольские выходные сапоги оказались тесноваты в голенищах. Эх! Боевые-то растоптанные, удобные!

Я выскочил из комнаты и спросил растрёпанного половинчика:

– Где!?

– У коновязи, мамаша Хейген с Олафом встречают!

– Чёрт! – и я сорвался по лестнице, словно за мной гнался разъярённый Парсум.

Зря торопился, это были не Натиенн с Эйриком.

Сонгар, в строгом сером длиннополом сюртуке, и Зоррах, разряженный в пух и прах и обвешанный смертоносным железом, наперебой предлагали свои услуги по устройству повозки раскрасневшейся Абигайль.

– Но-но! Мастера! А ну-ка не смущайте мне ассистентку! Сестра Абигайль, – я свернул калачиком правую руку и предложил её монахине, – благодарю, что выбрали время. Прошу пройти со мной, я познакомлю вас с другими обитателями этого прекрасного места, – и зашагал к воротам, улыбаясь на яростный шёпот Зорраха за моей спиной:

– Во даёт, Холиен! Подмётки на ходу рвёт! И ассистентки у него, и племянница юрла… кобелина…

Я обернулся:

– Друзья мои! Чего стоим, кого ждём. Баранина и рагу сами себя не съедят. Прошу за мной!

Во дворе таверны лавки уже были почти заполнены. Столы ломились от еды. Неподалёку на козлах над тлеющими углями доходили туши двух баранов по гномьему рецепту. Всё семейство Хейген, Гуггенхайм, Олаф с Мартой, Герда равномерно распределились за столами. Куда-то запропастился Иван.

Я по очереди представил Абигайль всем присутствующим и уже начал волноваться, когда на улице раздался цокот копыт и ржание подъезжавших лошадей…

Опрометью метнулся за ворота, внутренне замирая от трепета. Как мальчишка, честное слово. Встретил их у самой коновязи. Улыбающийся рыжий гигант, и моя кареглазка. Сегодня она снова была в своём кожаном боевом облачении, но без лука. Красивая бурая накидка, отороченная мехом, спускалась до самых стремян. Я не мог отвести глаз от молча улыбающейся Натиенн. Больше ни о чём не мог думать, как о ямочках на её загорелых щеках.

– Отомри, Холиен, я привёз её на всю ночь. Ещё насмотришься! – со смехом подтолкнул меня Эйрик, снимая с седла перемётную суму с бочонком и матерчатым кулём, – мы привезли вейна и той копчёной рыбки, что тебе так понравилась.

Я подставил ладони ковшиком, помогая сойти с седла Натиенн. Девушка легко соскочила с лошади и меня окутало запахом разгорячённой кожи и трав. Северянка немедленно взяла меня под локоть.

– Ну, показывай своё хозяйство, Эскул! – и я повёл гостей во двор.

– Прошу, проходите, Эйрик, Натиенн. Вот сюда, по правую руку Олафа, рядом со мной садитесь. По правде сказать, основной хозяин здесь Свенссон. А я со своими идеями и домочадцами только разнообразим его жизнь и докучаем дополнительными заботами.

– Ну, не напрашивайся на комплименты, мастер Холиен. Знакомство с тобой не только избавило меня от долгов, но и дало вторую жизнь «Красному Петуху». Ты со своими заботами и беготнёй и не заметил, как много желающих стали у нас обедать. Стряпня Хейген просто объеденье. И чего мамаша растрачивала свои таланты на торговлю? Я, например, жду не дождусь, когда отведаю знаменитого бараньего бока с пареной тыквой.

– Ай ты и жук, Олаф! – раскрасневшаяся от похвалы Хайгуринн вместе с Тошей как раз раскладывала по тарелкам гостей вожделенное северянином блюдо, – ты что думаешь, я всю жизнь теперь у плиты стоять должна?

– Да не обижайся ты, Хейген, я ведь просто влюбился в твою стряпню! – трактирщик покаянно склонил голову.

Я решил вмешаться в спор и привлечь внимание всех гостей:

– Дорогие мои, рад всех видеть. Я собрал вас вместе, чтобы познакомить и сказать ещё и ещё раз, огромное спасибо! Все вы вместе и каждый по отдельности очень важны для меня. Ваша помощь неоценима. И я хочу хоть немного сделать вашу жизнь приятнее. Сегодня будет много вкусностей за этим прекрасным столом. Ешьте, пейте, веселитесь. Не налегайте на крепкие напитки. В особенности, те, кто хочет посетить сегодня баню. А уж после парной, обещаю, обязательно будет сюрприз для любителей крепких напитков. Простите, мои дорогие, если был слишком официален. Просто очень волнуюсь. Здоровья вам! – и подхватив свою кружку с пивом я начал обход стола.

А потом вместе с вечерними сумерками, когда Бруно зажёг развешанные заблаговременно масляные фонари, застолье потекло своим чередом. Было много тостов. Народ отличался прямотой и хорошим чувством юмора. Зоррах с Сонгаром вспомнили забавные моменты моего обучения, сальные шуточки Герды проскакивали вообще на грани фола. Улучив момент, я наклонился к её уху и ласково пообещал применить Сон Гарпии, чтобы она вместо бани проспала сутки, если не угомонит свой язык. В ответ орчанка заразительно рассмеялась, подмигнула мне, но пыл свой поумерила. Тем более, что всё её внимание было занято Зоррахом. Точнее, это орк-великан, бряцая своими железяками, полностью завладел вниманием Гергудрун, не давая ей отвлекаться на других мужчин.

Безобразник, было, приуныл, понимая, что соперничать с Зоррахом не сможет. Но быстро переключился на Абигайль, на удивление благосклонно принимающую джентльменские ухаживания Ивана. И где только Киса набрался таких изысканных манер!? Всё это я успел заметить со своего места, стараясь ни на минуту не отходить от своей кареглазки, которая была в восторге от рагу, уплетая его за обе щеки. Отдал должное этому блюду и Сонгар, задумчиво заметивший, что в нем для него не хватает остроты(!). Шаранг посетовал, что в Варрагоне вообще мало уделяют внимания такой специи, как жгучий перец. Что ж, запомню. Надо будет поискать, сделать приятное учителю.

Как это бывает за столом, когда собирается разношёрстная компания, народ разбился на кучки по интересам и пары, которым до остальных не было дела. Внимательно слушая рассказ Натиенн о преимуществах косого паруса над прямым, я краем глаза замечал новые для меня перипетии. Тильман угощал тортом Тошу, которая заразительно смеялась его шуткам. Эйрик что-то увлечённо объяснял Олафу, Зорраху и Герде, широко разводя руками и яростно хмуря брови. Гуггенхайм обставил себя маленькими тарелочками с самыми разными кушаньями, пробовал по очереди из каждого и счастливо жмурился, медленно смакуя деликатесы. Мамаша Хейген появлялась то тут, то там, стараясь вместе с Мартой, чтобы никто ни в чём не нуждался.

– Ты меня совсем не слушаешь, Эс! – пихнула меня на вдохе Натиенн, сердито надув губы. Я закашлялся, хватая ртом воздух, отдышался и попытался оправдаться:

– Я готов слушать тебя вечно, кареглазка, даже если ты просто будешь повторять таблицу умножения!

Непонятные слова заставили ещё больше нахмурится северянку, но заглянув в мои смеющиеся глаза, она не удержалась и прыснула.

– Болтун, сам лучше расскажи что-нибудь. Например, почему у тебя в зрачках появились золотые искорки? Раньше этого не было, я точно помню. Расскажи, ну, расскажи! – пристала она.

Я оглянулся, никто не обращал на нас внимание. Отвернул рукав куртки и показал край рунной татуировки.

У Натиенн округлились глаза. Я приложил палец к губам и улыбнулся.

– Это же…руны Ковена, – глаза её блеснули, и северянка прижалась ко мне теснее, – выкладывай, или я… не знаю, что с тобой сделаю! – прошептала она яростно.

– Обещаю, всё расскажу подробно. Но в море. Сейчас неудобно и много лишних ушей.

– Смотри, Холиен, обещал!

– И выполню обещание. Скажи лучше, ведьма Севера, в баню пойдёшь?

– Ещё бы, думаешь отделаешься вкусным ужином, Холиен и прогулкой под звёздами? Тогда ты меня плохо знаешь. Спорим, что не пересидишь меня в парной!

– Глупый спор, Натиенн. Да и баню мы будем посещать по очереди.

– Испугался, целитель… – кареглазка прищурила левый глаз и наклонила голову вбок так, что непослушная чёлка закрыла щёку.

– За тебя испугался, мастресса Рагнарссон, отливать водичкой придётся. Это ведь русская парная, а не сауна. Не спорила бы ты с целителем.

– Чтооо!? Эйрик. Эйрик!!! – Свенссон в мгновение ока оказался рядом, не потревожив даже скатерти, – засвидетельствуй наш спор с мастером Холиеном. Кто дольше продержится в парной, тот… выполняет желание победителя.

– Вот это по-нашему, девочка! Свидетельствую! – Эйрик поднял обе руки и сообщил всем, привлекая внимание, о сути спора. Раздались хлопки, смешки и поощрительные выкрики.

Натиенн, глянув на меня так, словно уже выиграла спор, показала язык. Затем, молниеносно приблизившись, наградила меня таким поцелуем, что я растерялся ещё больше. Народ вокруг взревел, поднимая бокалы и поощрительно крича разное. Северянка нагнулась к моему уху и прошептала:

– Не красней раньше времени, Холиен, дождись парной, ха-ха-ха, – прозвенели так дорогие моему сердцу колокольчики. Как же хорошо с ней! И не хочется никуда идти или ехать. А хочется, чтобы вечер этот никогда не заканчивался. Народ плавно стал перемещаться к бане, куда Безобразник давно уже зазывал гостей. Иван не ударил в грязь лицом. Каждому было выдано по паре белоснежных простыней и венику из ветвей неизвестного, но так похожего на эвкалипт дерева, маленькие плетёные циновки. Все желающие получили также по войлочной шапке.

Гуггенхайм озадаченно вертел в руках выданные предметы и с сомнением поглядывал на возбуждённо притоптывающих Олафа с Эйриком.

Я подошёл поближе.

– Северяне, просьба будет, возьмите шефство над моим учителем. Видно, что он впервые в бане. Постарайтесь помочь старику, спиной мается. Но не переусердствуйте!

– Не волнуйся, Эскул, пробасил Эйрик. Всё будет хорошо с гоблином.

Из-под руки вывернулся Тиль.

– Мастер Холиен, – шепнул он мне, – там к вам приехали, просят выйти для разговора, – половинчик с серьёзным выражением лица незаметно подмигнул. Я обернулся к Натиенн.

– Кареглазка, подожди меня, родная, я скоро, будем соревноваться…

– Что случилось, Эскул?

– Не волнуйся, ко мне приехали, по делу. Решу и к тебе, родная.

– Эйрика с тобой отправить?

– Не стоит, Нати, я быстро, – я наклонился и нежно коснулся её губ своими.

За воротами стояла простая чёрная карета, запряжённая четвёркой гнедых коней. Дверца приглашающе была отворена, ступеньки разложены. Рядом с каретой стоял двухметровый детина в серой хламиде с лицом дебила и огромной шипастой булавой на поясе. Из-под хламиды виднелся край кольчуги. Хм, кажется я знаю, кто приехал.

В полумраке кареты бледное лицо Илианна Ренноинна выделялось светлым пятном на чёрном бархате. Скучающий голос произнёс:

– Присаживайся, Холиен.

– Добрый вечер, мастер, – не оставил и я долг вежливости.

Мы минуту помолчали.

– Скажи своим друзьям, чтобы не беспокоились. Сегодня тебе ничего не грозит. Я приехал просто поговорить.

Я не стал задавать лишних вопросов и высунулся из кареты. В тени забора, едва видимые на его фоне застыли знакомые силуэты.

– Зоррах, Сонгар, спасибо. Не стоит беспокойства. У меня просто встреча.

– Ничего страшного, Холиен, мы тут просто воздухом дышим, – голос Сонгара, был немного теплее горных ледников и сопровождался лязганьем железяк орка. Я вновь забрался в карету.

– Друзья волнуются, – я слегка пожал плечами.

Сделав долгую паузу, эльф снова заговорил, в голосе его появились сварливые нотки недовольства.

– Скажи, квартерон, ты вообще не умеешь жить тихо?

– Вы о чём, мастер?

– Хмм, я сейчас из обители. Прима пригласила самого Магистра Ордена Трёх Сестёр. Там какое-то чудо чудное, диво дивное приключилось. В ночь Девяноста Девяти Дней исцелились все скорбные телом. Только вот подробностей никто не рассказывает…

– И почему, мастер Ренноинн? – эльф покосился на меня.

– Спят все, беспробудным сном.

– Да вы что!? Вот незадача.

– Не паясничай, Холиен. Официальная версия – снизошла благодать Трёх Сестёр. Сейчас там все на благодарственное песнопение собрались. Но Магистр не дурак. Как бы к герцогу не пошёл.

– Ай-яй-яй, и что?

– И ничего. Герцог быстро анклав магов соберёт. А те уже на чистую воду шутника выведут.

– А Магистру это надо? Возиться? А так – укрепление веры и уважение у простого народа, пожертвования, прихожане. Массовое исцеление в великий день! Не хухры-мухры…

Эльф медленно развернулся всем корпусом и впился взглядом мне в переносицу.

– Шут гороховый… – прошелестел он, – но умён, ничего не скажешь.

И тут же без паузы:

– Завтра отплываешь?

– Ага… привезти чего?

– Наглый…

– Так на том и стоим.

– Чего с Марией не поделили? Она твоё имя только сквозь зубы и произносит.

– Так это, не сошлись в философском вопросе…

– В каком?

– В вечном. Что первично, материя или сознание?

– Завязывал бы ты своё кобелирование, квартерон.

– Так уже.

– Чего?

– Завязал, мастер Ренноинн.

– Племянница Рагнарссона?

– Ну вот видите, всё вы про меня знаете. Может я пойду? Женщина и баня ждут, однако.

– Ладно, вернёшься с Грозового Острова, поговорим серьёзно. Есть важное дело. Не забудь.

– Хорошо, мастер Ренноинн. Может, к столу? Там такое рагу! Ммм. Пальчики оближете. Баня, опять же.

Нет, только ради этого выражения на лице эльфа надо было идти на встречу! Я думал, что если бы у него была возможность применить магию, от меня бы уже осталась куча пепла или грязи, или вообще ничего не осталось… Я стал пятиться к двери, не забывая кланяться.

– Не уезжайте сразу, мастер Ренноинн, прошу! Я Тильмана пришлю, передам с ним кусочек тортика! Знатный тортик получился! – и быстро закрыв дверь направился за ворота. Там, хихикая в кулак, наткнулся на половинчика, поручил ему быстро собрать в туесок солидный кусок торта, и бутылочку ягодной наливки.

Улыбаясь во всю ширину лица, с чувством исполненного долга присоединился к гостям. Первая партия которых вместе с Иваном уже сидели в парной, обновляя мою первую в этом мире баньку. Хорошо!

Первая партия гостей уже ухала и ахала за перегородкой, обливаясь ледяной водой. Закутанные в простыни, словно греки в тогах, возбуждённо обсуждавшие новые для них ощущения, Олаф и Эйрик присели во дворе у стола, угощаясь ледяным пивом.

– Где Гуггенхайма потеряли, ребята? – поинтересовался я.

– Разомлел алхимик, отдыхает в предбаннике, решили его наружу не пускать. Вечер тёплый, но ему сейчас сквозняки ни к чему. На второй заход его мамаша Хейген и Герда поведут. С травками и растираниями. А вы чего? Женщины уже вышли. Давайте, мастер Холиен! – Эйрик подмигнул нам с Натиенн.

– Ну что, кареглазка, не передумала ещё насчёт спора?

– Ни за что!

– Тогда так. Серьёзно теперь. Первый заход для разогрева, а вот на втором и посоревнуемся. Хочу быть во всём честным. Эта баня от ваших северных отличается. Правда, Вань? – я хлопнул по плечу присоединившегося к мастерам красного, как рак, Безобразника с огромным ковшиком ягодного морса.

– А то! Ихние сауны против нашей, шо та электроплитка супротив кочегарки! – довольно улыбаясь заключил нищий.

– Посмотрим! – и Натиенн решительно двинулась ко входу в предбанник. Я, не подавая виду, что смущён и игнорируя свист и поощрительные выкрики Зорраха и Безобразника подождал несколько минут и двинулся за ней.

Северянка уже скользнула в парную. Я же быстро скинул одежду и, задумавшись на мгновение, всё же обернул короткую простыню вокруг пояса, нахлобучил шапку, шагнул в паровой туман и был встречен девичьим хохотом:

– Холиен, ты что спать сюда пришёл с простынёй?

В смутном полумраке парной на второй полке угадывались очертания тела моей кареглазки. И, если детали было трудно рассмотреть, то фантазия всё остальное дорисовывала сама.

– Эээ, я думал…

– Убери её, и иди ко мне.

Я послушно вернул простыню в предбанник, обругав себя последними словами. Герой-любовник, нашёлся.

Немного успокоившись, расположился на средней полке, подложив под голени перевёрнутую кадушку, заложил руки за голову и стал медленно вдыхать носом ароматный пар. Фантастика. Ванька знает своё дело. Хорошая это была мысль, поручить ему организацию. Сам бы я так не смог. Мысли текли медленно. Краем глаза я наблюдал за Натиенн, которая сидела, вытянув ноги и опершись спиной на стенку парной.

Через несколько минут, когда пот проступил даже из ушей, я предложил Натиенн перебраться на верхнюю, третью полку и лечь на подстеленную циновку. Великолепные распущенные волосы северянки спускались до самых крестцовых ямочек. Чтобы не мешала, она скрутила свою гриву в жгут и закрутила узлом. Критически осмотрев замоченные в деревянной шайке веники, я надел предусмотрительно оставленные Иваном грубые шерстяные рукавицы.

– Ну что, кареглазка, поворачивайся на живот, буду знакомить тебя с нашими обычаями.

Натиенн повернулась ко мне лицом, опершись на локоть. Вид не по девичьи тяжёлой груди заставил меня судорожно сглотнуть и улыбнуться через силу.

– Что за обычаи? – медленно растягивая слова спросила распаренная Натиенн.

– Увидишь… – девушка легла на живот и… ух ты! Лучше буду думать о танцующем белом медведе. Поправил шапку и медленно, словно опахалом стал навевать на тело Натиенн горячий воздух, не пропуская ни одного сантиметра. Кожа её покрылась обильным потом. Северянка стала издавать что-то вроде лёгкого писка.

– Всё нормально, родная?

– Да, Эс, продолжай, – а от этого тембра меня самого обдало горячей волной от пяток до затылка.

Я начал ускорять темп, уже немного похлёстывая поочерёдно то одним, то другим веником. Айканья и ойканья участились. А теперь по пяточкам, да по розовым. Теперь погладим и разотрём. Даже через рукоять веника чувствовалась упругость её тела. Так. Белый медведь танцует, кружится, кружится…

Ну а теперь…понеслась… Отхлебнув холодной водицы, я устроил просто танец с саблями над телом любимой. Уходите, усталость и хворь, духи воды и огня дайте свободу душе и здоровье телу! В парной стало как будто светлее. Ясное дело, Карусель Рун тут как тут. Не будем отвлекаться. Для первого раза хватит. Помог встать девушке. Проводил под локоток в предбанник. А теперь за загородочку и… дёрну за верёвочку! Ледяной водопад заглушил наш дружный с Натиенн крик…

Мы сидели у стола, завёрнутые в простыни. Натиенн была непривычно притихшей. А может она тоже вспоминала ту минуту под ледяным водопадом, когда наши тела касались друг друга и огненное чувство распаренных тел, и дикий восторг пронзившего нас наслаждения.

– Спасибо, Эс, это было прекрасно. Теперь я поняла, что ты имел ввиду, говоря о различиях, – и тут же, встряхнув упрямо мокрой чёлкой, – но это не значит, что я откажусь от спора, – глаза её задорно блеснули.

– Хорошо, хорошо, но вначале нужно обсохнуть и подсушить твои волосы. Иначе у меня будет фора и ты не выдержишь. Не хотелось бы вытаскивать тебя из парной без сознания…

Разговор наш прервался многоголосым визгом со стороны бани. Близнецы придумали шалость. Они подстерегали выходивших в простынях гостей и неожиданно выливали на их головы полное ведро воды. Воду брали из колодца, поганцы. Хорошо хоть объектами их были, в основном мужчины. А визг означал, что переключились они уже и на женскую половину гостей. Мы наблюдали великолепную картину живописной погони за хулиганами, возглавляемую мамашей Хейген в кожаном фартуке на голое теле, сверкающую эпическими розовыми ягодицами и сопровождаемой стройной орчанкой в своём первозданном виде. Виновники были, наконец, пойманы, и отправлены в парную, где через некоторое время послышались звуки эвкалиптовой экзекуции.

А потом было, конечно, соревнование. За которым ревностно следили все собравшиеся перед парной гости. И, естественно, выиграла Натиенн, поскольку моя душа не могла выдержать зрелища страданий любимой. Пришлось с дикими криками выскочить из парной, заметив первые признаки скорой потери сознания у моей северяночки…

И, конечно же, было исполнение желания…

Но о нём знаю только я и сияние Трёх Сестёр, которые всё видели, заглядывая глубокой ночью в моё окно.