Если бы проект «Уран» был реализован

Допустим, что по каким-то причинам в Третьем рейхе к 1944 году все же смогли создать атомную бомбу и применить ее против Советского Союза и Великобритании. Как это могло произойти и повлияло бы это на результат Второй мировой войны? Говоря другими словами, если бы создание этого вида «чудо-оружия» вышло из-под контроля Москвы (выше мы писали, что советская разведка располагала минимальным объемом информации о происходящем в Германии), то к каким бы последствиям это привело?

Подполковник американской морской пехоты Форрест Линдси в своей статье «Бомба в руках у Гитлера. Цель: Лондон и Москва» попробовал спрогнозировать такое развитие событий. Процитируем фрагменты его публикации.

В 1941 году проект «Уран» был подчинен Генриху Гиммлеру, а его научным руководителем был назначен профессор Гейзенберг. Во время их первой встречи рейхсфюрер СС сообщил ученому:

«Вы получите все, что захотите и что сочтете нужным иметь. Ваши работы станут первоочередными при распространении фондов, материалов и рабочей силы. Вы… получите все полномочия строить работу так, как вы сочтете нужным. Вы получите в свое распоряжение любых ученых, инженеров и техников по вашему усмотрению, включая и тех, кто может оказаться врагами рейха… Вы должны добиться успеха любой ценой».

Вот так стартовал проект «Уран» в альтернативной истории. Адольф Гитлер еще в 1941 году, в отличие от лидеров других стран и ученых-физиков, на уровне интуиции почувствовал, что атомную бомбу можно создать в течение нескольких лет. Если при этом приложить максимум усилий и сделать ставку именно на этот вариант «чудо-оружия». Дальше события развивались так:

«Возглавляемая Гейзенбергом группа разработки особого оружия, или “Урановый клуб”, росла в геометрической прогрессии – все больше и больше ученых-физиков, а также инженеров и рабочих привлекалось к работе в новых лабораториях, созданных для работы над проектом ядерного оружия. Благодаря усилиям Альберта Шпеера сюда рекой текли материалы и все, что необходимо для работы, а выделяемое финансирование было просто беспредельным. Для того чтобы все средства и возможности подчинялись одному руководителю и были сосредоточены в одних руках, предприятия-смежники по всей Германии и в оккупированной части Европы были преобразованы в филиалы. Само собой разумеется, что с тех пор как ответственность за реализацию проекта была поручена СС, на этих предприятиях безмерно возросли требования по соблюдению секретности. Циклотрон под Парижем и завод по производству тяжелой воды в Норвегии, урановые рудники в Чехословакии – все теперь прямо входило в сферу личных полномочий Гиммлера, а заодно также и Гейзенберга.

В одно и то же время шла отработка режимов работы реактора, различных методов разделения изотопов и проводился анализ множества математических моделей цепной реакции в делящихся материалах. В ходе исследований злое дело с каждым прошедшим днем принимало все более и более реальные очертания, когда руководство работами подчинено СС, это был каждый день недели.

Несмотря на все старания СС, а также гестапо и абвера, обрывки информации, намеки и подсказки тонкой струйкой утекали из Германии. Англоамериканцы с постоянно растущим вниманием направляли усилия своих разведок на сбор сведений о том, насколько далеко удалось продвинуться немцам в своем атомном проекте, и группы из отрядов диверсантов и движения Сопротивления усилили свою разведывательную деятельность по выяснению замыслов противника. Но получалось так, что, судя по всем внешним признакам, немцы до удивления мало занимались данным вопросом. Специалисты союзников, которые, сидя в Блетчли-Парк, бились над расшифровкой немецких кодированных сообщений, не могли знать, что Гиммлер добился, чтобы при передаче сведений, касающихся атомного проекта и предъявляющих повышенные требования по соблюдению секретности, ведомственные ему службы связи в добавление к принятой на вооружение системе “Энигма” использовали всецело новую систему шифрования сообщений. Везде, где только это было возможно, вся передача информации по Проекту особого оружия будет осуществляться внутри этой системы кодирования и по наемным линиям связи. Трудно переборщить в таком деле, как обеспечение секретности.

К сентябрю 1943 года в работе над Проектом особого оружия появились первые серьезные достижения: с помощью первого работающего атомного реактора были проведены опыты по контролируемой реакции деления атомного ядра, и была доказана роль медленных нейтронов в инициировании цепной реакции внутри вещества, способного к делению. С успехом была продемонстрирована работоспособность принципа обогащения урана с целью издания нового химического элемента, более активно участвующего в реакции деления, и в Германии начал работать первый реактор. Впервые появилась уверенность, что атомное оружие, пригодное к применению в боевых условиях, станет реальностью, а опыт последних двух лет военных действий показал, что война продлится достаточно долго, для того чтобы эту бомбу можно было и построить, и использовать…

К январю 1944 года объединенными усилиями нескольких заводов Гейзенберга по получению урана-235 и по его обогащению было получено несколько килограммов расщепляющегося вещества, и фюреру доложили, что в течение двух – четырех месяцев для проведения испытаний будут изготовлены две ядерные бомбы. Как это было в обычае Гитлера, он приказал, чтобы испытания проводились на реальных объектах. Когда о возможностях первых атомных бомб были проинформированы военачальники из высшего военного руководства, последние предложили, чтобы бомбы были использованы для удара по группировке частей Красной армии, сосредоточенных в Белоруссии против группы армий “Центр”, а также по участку предполагаемой высадки союзников во Франции. Гитлер об этом и слушать не захотел. Это новое оружие будет применено против крупных городов противника с целью сломить волю к сопротивлению и совершить акт возмездия за разбомбленные города Германии. После того как Гитлер выразил свою волю в отношении объектов нанесения удара, началась работа по планированию операции с применением первых двух бомб.

Первый этап планирования включал в себя подбор целей для нанесения удара. Следующим этапом должна будет стать подготовка экипажей бомбардировщиков в части особых требований по подготовке и обращению с атомным оружием, по наведению на цель и бомбометанию. Подверглась модификации и конструкция бомбардировщиков. Теперь они могли нести почти 4500 бомбового груза, и габариты их бомбового отсека позволяли разместить в нем бомбы увеличенного объема, а экипаж самолета имел возможность, находясь в воздухе, поставить бомбу на боевой взвод, а в случае необходимости и вывести ее из этого состояния.

Пилоты и разработчики операции узнали, что наибольший эффект от применения ядерного оружия достигается, если бомба будет взорвана на некоторой высоте над целью: основным поражающим фактором атомного взрыва является гигантская ударная волна, которая имеет сферическую форму и расширяется вплоть до контакта с землей. Земная поверхность отражает волну, направив ее против себя самой. В результате наложения волн образуется результирующая волна, которая будет стремительно расходиться от эпицентра взрыва, сметая все на своем пути. Ученые также упоминали необычайно высокие температуры и ионизирующую радиацию, которая явится результатом взрыва бомбы, но пока что было неизвестно, каким будет поражающее воздействие этих факторов на объект, выбранный для нанесения удара…

В своих тщательно законспирированных обменах информацией с Рузвельтом Черчилль искал способ выяснить, как далеко вперед ушел Гитлер в создании атомной бомбы. Из данных радиоперехвата можно было заметить, что в переговорах между собой немцы касаются любых тем, кроме вопросов ядерной физики, и это молчание само по себе было достаточно красноречивым. Большая часть обнаруженных лабораторий и производственных мощностей уже стала целью нанесения бомбовых ударов или атак диверсионных групп, и тем не менее было ясно, что лихорадочная активность вокруг данного направления по-прежнему не утихает. Черчилль был уверен, что решение этой загадки – вопрос времени, и достаточно недолгого. В тех пределах, которые он считал допустимыми, Рузвельт старался дать как можно более полную информацию о ходе работ по Манхэттенскому проекту и сообщал, что, по его оценке, пригодное к применению ядерное оружие может быть получено несколько позже, в 1944 году. Ни тот, ни другой государственный деятель не был уверен в том, что они сумеют нанести удар раньше немцев, а если учесть быстро приближающуюся дату вторжения в континентальную Европу, то вероятность немецкой ядерной атаки оказывала сильное влияние на подготовку операции….

Руководители союзных государств все еще готовили следующий этап наступления, а события уже стали разворачиваться в направлении нового и ужасного будущего. С аэродромов во Франции и в Польше в темное ночное небо поднялись специально подготовленные бомбардировщики Не-177 в сопровождении плотного прикрытия истребителей. Ранним утром 15 апреля незадолго до первых проблесков рассвета в Москве и в 3 часа 22 минуты в Лондоне над обоими городами разлился ослепительно яркий свет, взметнулся огненный вихрь, а спустя один-другой миг за ними понеслась чудовищной силы ударная волна, и целые пласты земли пришли в движение. Для двух столиц и для миллионов людей, которые жили в них, это был конец света…».

По сценарию, предложенному Форрестом Линдси, погибло почти все политическое и военное руководство Советского Союза во главе с Иосифом Сталиным. Лидером страны стал маршал Георгий Жуков, который «сплотил вокруг себя военное руководство, а также уцелевших членов Политбюро». По мнению автора, «Уинстон Черчилль и большая часть политического и военного руководства Великобритании смогла уцелеть после ядерного удара».

После ядерного удара Советский Союз и Великобритания не только вопреки планам Адольфа Гитлера продолжали участвовать в войне, более того, бомбардировки Германии только усилились. Началась подготовка англо-американской операции по нанесению ответного ядерного удара.

«Больше атомных бомб в распоряжении нацистов пока не было. Ученые, инженеры и техники не жалели сил, чтобы накопить количество вещества, достаточное для изготовления следующей бомбы. Однако требовалось время, чтобы провести очень трудоемкий, беспредельно медленный процесс отделения изотопов, способных к делению, от огромной массы нерасщепляющегося вещества. Все накопленное количество делящегося материала было израсходовано на бомбы, сброшенные на Лондон и Москву, и теперь Гитлеру придется подождать, пока будет наработан новый запас. Военно-воздушные силы союзников вели бомбардировки круглые сутки, обращая особое внимание на удары по любым объектам вероятного производства атомного оружия, по его возможным хранилищам или научно-исследовательским лабораториям. Все это тоже замедляло процесс производства. Круглые сутки на дороги, узловые железнодорожные станции, а также на все подземные заводы, которые только удавалось обнаружить, падали, словно дождь, крупнокалиберные авиабомбы. Поскольку ставилась задача гарантировать вывод из строя важных объектов, связанных с производством ядерного оружия, и поскольку было повышено допустимое соотношение потерь самолетов и экипажей, усилия военно-воздушных сил союзников сопровождались отчаянно высоким риском быть сбитыми.

К удивлению Гитлера, союзники почему-то не капитулировали. Он не ждал ничего иного, кроме просьб о перемирии со стороны Запада и крушения большевистского режима на Востоке. Ничего этого не случилось. Англичане и американцы стали с еще большей интенсивностью совершать свои ночные и дневные бомбардировки, а русские разносили в клочья его армии на Восточном фронте. Очевидно, урок, который получили его противники, оказался недостаточным. Гитлер приказал Гиммлеру подготовить больше атомных бомб…».

Наступила осень 1944 года, Красная армия вошла в Восточную Пруссию и захватила нефтяные месторождения в Румынии. Последнее означало, что Третий рейх лишился главного источника горючего.

«Гейзенберг работал с поспешностью, которая в глазах СС выглядела какой-то лихорадочной. Почти все свое время он проводил в своем подземном бункере, расположенном на глубине десятков метров от поверхности земли, где не было ни дня, ни ночи. Поскольку он круглые сутки работал в подземелье, у него не оставалось времени на то, чтобы ходить домой и навещать родных и близких. Поэтому, до тех пор пока у него не появится возможность взять несколько дней отдыха, он отправил все семейство к своей сестре в Баварию. Действуя очень осторожно и не привлекая внимания окружающих, он заказывал материалы, достать которые было труднее всего, и направлял работу своей группы в те области, которые хоть и имели отношение к разработке, но при этом являлись второстепенными и малосущественными. Чиня препятствия работе по основным и концентрируя все силы на менее важных направлениях, он намеренно оттягивал завершение работ по созданию следующей партии атомных бомб.

Гейзенберг видел фотографии с горами трупов гражданского населения на них, с руинами и грудами обломков. Ему было известно о рабском труде и страданиях узников в его подземельях. Каждая ночь была для него пыткой, потому что в своих снах он видел ужасы, сотворенные им. Как обычно, эсэсовцы, с которыми ему приходилось иметь дело, не знали ни мук совести, ни пощады, и ни один день не проходил без того, чтобы он не видел, как они кого-то, как правило, кого-нибудь из обессилевших рабочих из концентрационных лагерей, забивают насмерть или убивают выстрелом в упор.

Если это делалось в расчете на то, чтобы подхлестнуть его, то результат оказался противоположным ожидаемому.

Гейзенберг обнаружил, что существует нечто гораздо худшее, чем пытки и смерть, которые угрожали ему. Это нечто представляло собой существование, которое несло в себе страдания и смерть миллионов ни в чем не повинных людей. Если он даст в руки Гитлера новую партию бомб, до того как союзники успеют создать свое атомное оружие, погибнут новые миллионы людей, и на Земле победит зло, воплощением которого являются сам Гитлер и весь Третий рейх. Интересно, что самый веский довод в пользу отсрочки выпуска атомной бомбы дал ему именно сам Гитлер: Гиммлер передал его требование сделать следующую атомную бомбу меньшего веса. Полезная нагрузка ракет Фау-2 составляла около 1000 килограммов, и Гитлеру был нужен ядерный заряд, специально приспособленный для установки на этих ракетах. На решение этой инженерной задачи требовалось время».

К середине октября 1944 года в США было собрано две урановые бомбы. Первоначально одну из них планировалось испытать на полигоне в штате Нью-Мексико, но Вашингтон приказал доставить оба экземпляра в Англию.

Ядерный удар по Берлину был нанесен на рассвете 10 ноября 1944 года. Одновременно свыше тысячи бомбардировщиков участвовало в нанесении бомбовых ударов по объектам, расположенным на территории Германии. Также в то утро началась высадка войск союзников в Нормандии. Бункер Адольфа Гитлера оказался в эпицентре ядерного взрыва. У фюрера не было никаких шансов выжить.

25 ноября 1944 года немецкие войска на Западном фронте капитулировали. Через несколько дней аналогичное событие произошло на Восточном фронте. Спустя месяц капитулировала Япония. Мирные города Хиросима и Нагасаки не стали первыми жертвами ядерного оружия.

Интересно объяснение Форреста Линдси о реалистичности описанного выше сценария. Он назвал причины.

Во-первых, в конце войны на территории Чехословакии был обнаружен вариант бомбардировщика He-177, специально приспособленный для того, чтобы нести под своим фюзеляжем атомную бомбу, габариты которой были слишком велики, чтобы разместить ее внутри самолета.

Во-вторых, Адольф Гитлер установил описанный выше жесткий контроль и приоритетное снабжение ресурсами Проекта А-4 (ракеты Фау-2). Аналогичным образом он мог поступить по отношению проекта «Уран», если бы верил в его реалистичность.

В-третьих, если бы не ошибки в теоретических расчетах немецких и американских физиков, то первые и вторые могли бы сделать атомную бомбу в 1944 году (первые – весной, а вторые – осенью).

В-четвертых, если бы не антисемитская политика Адольфа Гитлера, то часть участников британского и американского атомных проектов в начале 30-х годов не эмигрировала в Великобританию и США. Следовательно, научный потенциал этих стран был ослаблен, а Третьего рейха, наоборот, возрос. Косвенно это отразилось бы и на СССР. Советским ученым пришлось бы проделать значительно больший объем теоретических и экспериментальных работ, т. к. они бы не получали данных из-за рубежа. Из Германии по причинам слабости позиций советской разведки (говоря другими словами – отсутствия агентуры среди научных работников), а из Великобритании и США – из-за отсутствия ценной информации. Другое дело, что процесс эмиграции ученых начался задолго до начала проекта «Уран», поэтому можно было сразу определить его «ахиллесову пяту».