Глава 2

Адаптация

Основная активность мозга заключается в изменении самого себя.

Марвин Минский (1927–2016), из книги «Сообщество разума» (1986)

Изменение мозга

В последний день своей жизни, перед тем как по приговору суда он должен был испить цикуту за неверие в богов и развращение умов молодых людей, Сократ в последний раз заговорил со своими учениками. Рассуждение Сократа, которое Платон передает в диалоге «Федон», посвящено главным образом природе души, но содержит и замечание о связи между удовольствием и болью. После того как тюремщик снял с Сократа оковы, тот будто бы произнес: «Что за странная это вещь, друзья, – то, что люди зовут “приятным”! И как удивительно, на мой взгляд, относится оно к тому, что принято считать его противоположностью, – к мучительному… если кто гонится за одним и его настигает, он чуть ли не против воли получает и второе: они словно срослись в одной вершине». Это философское наблюдение, записанное около 350 года до н. э., очень проницательно и предвосхищает экспериментальные результаты, полученные в XIX веке французским физиологом Клодом Бернаром. Считается, что Бернар первым заметил, что колебание между двумя этими противоположными состояниями помогает нашему организму поддерживать стабильность при постоянном риске расстройства, которое может быть обусловлено самыми разными факторами: от плохой погоды до неудовлетворительной оценки или смерти близкого человека.

Бернар самозабвенно занимался наукой и даже согласился на брак по расчету, чтобы на приданое жены финансировать свои первые эксперименты. К середине 1850-х он уже опубликовал несколько своих прорывных исследований, когда сформулировал теорию, заложившую наши базовые представления о физиологии; теория Бернара особенно важна в контексте изучения аддикций. Итак, Бернар заметил, что «постоянство внутренней среды [milieu intérieur] является обязательным условием свободной жизни». Наша milieu intérieur сталкивается с постоянным потоком внешних вызовов, – развивает мысль Бернар. И в каждом таком случае, буквально «в каждый миг», мы поддерживаем динамическое равновесие, то есть стремимся к незыблемости milieu intérieur путем ее постоянной корректировки.

Примерно восемьдесят лет спустя американский физиолог Уолтер Кеннон, известный как автор емкого термина «бей/ беги», популяризовал идеи Бернара в книге «Мудрость тела». В ней он описал склонность к равновесию как функцию процесса, который назвал гомеостазом. Потребовалось еще около 50 лет, чтобы Ричард Соломон, физик-экспериментатор, работавший в Университете Пенсильвании, разъяснил, как гомеостаз касается чувств, и, следовательно, проложил путь к современным представлениям об аддикции. Соломон, работая совместно со своим студентом Джоном Корбитом, предположил, что все без исключения стимулы, влияющие на наши чувства, парируются нервной системой для возвращения в состояние гомеостаза. В качестве стимула может выступать наркотик, а может, например, хорошая или плохая новость, влюбленность или прыжок с парашютом. В рамках своей теории оппонентных процессов Соломон и Корбит показали, что степень проявления чувств поддерживается около «установленной величины», как температура тела и баланс воды. Они предположили, что любое ощущение вроде «хорошо», «плохо», «счастье», «печаль», «воодушевление» – представляет собой нарушение стабильного самочувствия, которое мы воспринимаем как «нейтральное». В частности, теория оппонентных процессов гласит, что любой стимул, изменяющий работу мозга таким образом, что это сказывается на наших чувствах, вызывает в мозге ответную реакцию, прямо противоположную воздействию стимула. Ньютон бы лаконично резюмировал, что «кто взлетит – тому и падать».

Допустим, наш мозг зафиксировал внешний стимул, вызывающий приятные либо неприятные ощущения. По Соломону и Корбиту, в обоих случаях мозг реагирует, противодействуя этим чувствам. Допустим, вы сдали анализ, показавший, что у вас рак. Вполне вероятно, что сразу после такого известия вас охватит паника или отчаяние, которые приведут к общему состоянию обеспокоенности, когда вы начнете обдумывать многочисленные последствия этого известия. Эти менее острые чувства крепнут, если и следующие результаты ваших анализов выглядят плохо. Однако если ситуация изменится – допустим, следующая биопсия уже окажется чистой, вы не вернетесь сразу в исходное состояние, а переживете период эйфории, который, в сущности, прямо противоположен еще недавно обуревавшему вас отчаянию. Такой паттерн изменения аффективных переживаний запускается в результате любых событий, выбивающих наш мозг из нейтрального состояния равновесия.

Хотя, в принципе, мы обычно не представляем, как устроен аффективный гомеостаз, большинству из нас такая смена состояний знакома – она сопутствует романтической любви. Как правило, «влюбляясь», мы ощущаем драматичные аффективные перемены, ошеломительно приятное состояние наполняет даже рутинные переживания искристой радостью. На первом этапе влюбленности паттерны мозговой активности, выявляемые путем фМРТ, практически неотличимы от возникающих при употреблении кокаина. Рано или поздно мы приспосабливаемся к этому состоянию блаженства и вновь ощущаем землю под ногами. Пока источник нашего стимула (любимый человек) остается рядом, дела идут просто прекрасно – это наша новая норма. Однако если возлюбленный идет на разрыв или каким-то образом уходит от отношений, происходит оппонентный процесс, приводящий к «разбитому сердцу». Могут потребоваться месяцы или годы – в зависимости от интенсивности чувств и продолжительности связи, – чтобы вернуться к нейтральному состоянию.

При наличии «точки равновесия» можно осмысленно интерпретировать непрестанно изменяющийся «входной поток». Длительные чувства, имеющие определенную окраску, притупляют нашу способность воспринимать новую информацию и, следовательно, реагировать на нее; так действует нервная система, для которой все преходяще. Это означает, что если вы встретите Прекрасного Принца или Принцессу, то эйфория когда-нибудь пройдет. С другой стороны, даже самые кошмарные злоключения не приводят к перманентному отчаянию. Все это касается и более прозаических стимулов: думаю, каждый когда-нибудь испытывал спад настроения, вернувшись домой из отличного отпуска, или облегчение, скажем, когда водитель вашего такси сумел избежать столкновения.

Может казаться любопытным и наверняка пугающим, что мозг, вместо того чтобы обеспечить медленное затухание сигнала, парирует его собственным сигналом, имеющим прямо противоположный вектор. Чтобы было проще понять, почему необходима именно такая взаимосвязь, давайте вообразим альтернативный мир. В этом мире каждый вторник наступает День Счастья, и всем людям еженедельно искусственно накачивается приподнятое настроение. Несомненно, если все мы будем постоянно предвкушать такой день, то некоторые события, требующие нашего внимания, по вторникам, вероятно, будут упущены или проигнорированы. Что делать, если во вторник у вас поранился ребенок или разразилась нешуточная буря? Блаженное отключение от проблем раз в неделю – это входной билет на вымирание. Аналогичный риск связан с перманентным депрессивным состоянием. В состоянии хронического отчаяния мы не сможем заметить открывающихся возможностей и правильно отреагировать на них.

Информация обнаруживается, передается и воспринимается мозговыми нейронами на основе контраста между этой информацией и так называемой «сигнатурой» (или характеристическим уровнем). В ответ сигнал может либо тормозиться (ингибироваться), либо ускоряться (возбуждаться). В результате наше самочувствие в долгосрочной перспективе остается стабильным, но не статичным. У разных людей такой «исходный уровень» может отличаться, но у каждого индивида «нейтральное состояние» стабильно сохраняется на протяжении всей жизни. Жизнерадостные дети обычно становятся умиротворенными взрослыми, а пессимисты, как правило, пребывают не в настроении независимо от обстоятельств.

Факт такой жесткой ограниченности диапазона наших чувств чреват серьезными последствиями для наркоманов. Однако прежде чем подробнее поговорить об этих последствиях, стоит упомянуть несколько исключений, не соответствующих данной общей тенденции. Те, кто перенес инсульт и у кого повреждены конкретные зоны коры головного мозга (особенно в правом полушарии), могут превратиться из закоренелых пессимистов в оптимистов (или, если повреждено левое полушарие, – ровно наоборот). Другие расстройства, например болезнь Альцгеймера, могут повлечь столь же драматичные изменения. Однако тем, кто регулярно употребляет наркотики, такая аффективная стабильность не позволяет подолгу поддерживать состояние кайфа. Поэтому из-за хронического приема стимуляторов, в частности кокаина или метамфетамина, исходный уровень аффектации у человека может измениться. К несчастью для зависимых, такие сдвиги всегда происходят «не в ту сторону», в результате чего настроение на базовом уровне становится все более угнетенным.