– Настенька, почему ты так ужасно одеваешься? У тебя же есть хорошие вещи! Какая-то жуткая футболка, да еще с короткими рукавами – и это в такой холод! Ты должна прилично выглядеть на работе, а ты одета, как нищенка. И пуховик этот, в котором ты пришла, давно пора на помойку выкинуть. Вот меховая курточка, в которой ты в прошлом году ходила…

– Мамуля, угомонись.

Настя устало вздохнула и поправила подушку под головой у Надежды Ростиславовны. Не объяснять же маме про скромную работницу маленькой типографии из провинциального городка!

Вчера мама была еще слабовата после гипертонического криза, отец выглядел совершенно потерянным и испуганным и смотрел на Настю такими глазами, что она, конечно же, осталась у родителей ночевать. Ей было неловко перед Лешей, ведь она обещала сменить его примерно в час дня, и пришлось потратить довольно много времени, чтобы связаться с доставкой и выяснить, на каком этапе находится злосчастный шкаф-купе. Настя была готова к тому, что доставку придется отменять и выслушивать массу приятных слов в свой адрес. Если уж день не задался с самого утра, то полоса неудач так до вечера и протянется. Однако после многочисленных переключений с одного менеджера на другого ее заверили, хотя и недовольным тоном, что машина доедет до адреса в течение двух часов. Если действительно доедет, то Леша успеет на свой ученый совет. А вот если не доедет…

– Не дергайся, – невозмутимо отозвался Чистяков. – Если до без четверти четыре они не приедут, попрошу соседку принять доставку, оставлю ей ключи от нашей квартиры.

– Какую соседку? Мы же ни с кем не знакомы.

– Это ты не знакома, – усмехнулся в трубку Алексей. – Не все в этом мире такие интроверты, как ты. Короче, выбрось всё из головы и занимайся стариками, я решу проблему. Надежде Ростиславовне поцелуйчик, Леониду Петровичу поклон.

Вечером маме стало лучше, и она прочитала Насте целую лекцию о том, как неправильно ее дочь живет.

– Не нужно оставаться у нас до завтра, – заявила Надежда Ростиславовна, – как ты будешь спать? В чем? У тебя с собой нет даже пижамы.

– Папину надену, – легкомысленно ответила Настя.

– Девочки не должны спать в мужских пижамах. Это дурной тон.

– Мамуля, какая я тебе девочка? Опомнись! Ты не забыла, что мне скоро шестьдесят стукнет? Я уже давно пенсионерка.

– А уход за кожей? – не отставала мама. – У тебя нет с собой ни пенки для умывания, ни кремов, ни тоников, ни сыворотки. Моя косметика тебе не подходит. Что ты намерена завтра утром делать со своим лицом? Да у тебя даже зубной щетки нет!

Надежда Ростиславовна пользовалась швейцарскими средствами с экстрактом черной икры, которые вызывали у ее дочери мгновенную аллергическую реакцию: лицо начинало зудеть, потом гореть, затем появлялась отвратительная красная сыпь. Всё верно, мамина косметика не годится, но вариант «просто умыться мылом, вытереть лицо полотенцем и на этом успокоиться» профессор Каменская не рассматривала вообще. «Цель не в том, чтобы выглядеть молодо, а в том, чтобы выглядеть ухоженно», – не переставала повторять она. Да уж, Настина мама всегда была женщиной до мозга костей и оставалась ею даже в преклонные годы. «Все мамины гены по дороге потерялись, а может, разбежались со страху перед моей жизнью, – подумала Настя. – Просто удивительно, до чего я на нее не похожа».

– Позвони Алешеньке, пусть соберет и привезет тебе все необходимое, – потребовала мама.

– Мамулик, твой обожаемый Алешенька занят на работе до позднего вечера. Без кремов и тоников мое драгоценное лицо как-нибудь перебьется один день, а если тебя волнует зубная щетка, то я сейчас выскочу в магазин и куплю.

– Меня волнует! – мама возмущенно всплеснула руками. – А тебя не волнует?

Слава богу, вмешался Леонид Петрович:

– Надюша, не переживай, пожалуйста, доктор сказал, что тебе нельзя. У нас есть новые щетки, нераспакованные, мы же совсем недавно покупали.

Настя сделала матери укол, рекомендованный врачами «Скорой», и постелила себе на диване в гостиной. Днем, пока мама спала, она обзвонила нескольких знакомых медиков, получила советы и консультации, потом долго и старательно успокаивала отца, убеждая его в том, что доктора все сказали и сделали правильно, и лекарства нужные выписали, и рекомендации дали, и оснований для экстренной госпитализации не усмотрели. Ей показалось, что к вечеру Леонид Петрович перестал нервничать и бояться за любимую жену, но среди ночи Настя проснулась от того, что скрипнула дверь, ведущая в кухню. Пришлось встать и проверить, все ли в порядке.

Отец сидел на кухне за столом, сгорбившийся, несчастный, внезапно одряхлевший, так не похожий на сильного, уверенного, спокойного профессионала, каким был в Настиных глазах, сколько она себя помнила. Еще неделю назад, когда Настя с Чистяковым приезжали к ее родителям, отец был подтянутым бодрым пожилым мужчиной с ироничной улыбкой и неизменными шуточками по поводу «старческих болячек». А теперь…

– Папуля, – Настя осторожно обняла отца, – не надо думать о плохом. Мама никогда не страдала высоким давлением, у нее нет гипертонической болезни.

– Я боюсь, – признался Леонид Петрович. – Мы с Надюшей так давно ничем серьезным не болели, а теперь жизнь очень быстро меняется.

– Не поняла, – озадаченно протянула Настя. – Какая связь?

– Мы перестали понимать, как все устроено. Раньше я точно знал, как работает наша ведомственная поликлиника, куда звонить, что говорить, к кому обращаться. А сейчас я ничего не знаю, не понимаю. Страховая медицина эта… Я даже не могу разобраться, где лучше: в нашей ведомственной поликлинике или по месту жительства. Не могу расходы рассчитать заранее, потому что не запоминаю, какие услуги платные, а какие бесплатные, они же каждую неделю порядки меняют. Хотели в этом году оформить добровольное страхование, чтобы обслуживаться в каком-нибудь приличном месте и чтобы в хорошую больницу положили, если что, но нам отказали. Стариков нашего возраста страховать не хотят. Мы с мамой, конечно, нашли компанию, которая страхует стариков, но там такие деньги… Мы не потянем.

– Почему ты нам ничего не сказал? – с упреком проговорила Настя. – Ну для чего эта партизанщина, папа? Мы с вами постоянно общаемся, перезваниваемся, видимся, а вы, оказывается, переживаете из-за медицинских проблем и молчите. Мы с Лешкой живем спокойно, в полной уверенности, что у вас все в порядке с этим вопросом, а вы… как не родные, ей-богу! Нельзя же так!

– У вас своих забот хватает, мы с мамой не хотим вас еще и этим нагружать. Квартира новая, ремонт, переезд. Представляю, сколько вам пришлось потратить, а тут мы со своими страховками.

Настя чуть не расплакалась. Невыносимо было видеть родителей такими слабыми и беспомощными.

Они долго сидели на кухне, пили чай, разговаривая вполголоса, составляли планы на предстоящий день. Купить продукты и приготовить еду дня на три, чтобы Надежда Ростиславовна могла спокойно отлежаться. Связаться со страховой компанией и договориться об оформлении договора. Пригласить выезжающего на дом специалиста, чтобы осмотрел маму и проконсультировал. Найти мастеров, которые соберут-смонтируют шкаф-купе, потому что Леша успел только принять упакованные доски и запчасти. «И позвонить Стасову, – отметила про себя Настя, – предупредить, что я выпадаю из рабочего процесса еще на один день. Сегодня он отнесся к моей ситуации с пониманием, но время-то идет, Латыпов будет рвать и метать, у него сроки ограниченные. Может быть, Владику придется отдавать задание кому-то другому. Представляю, что Стасов вынужден будет выслушивать от продюсера! Это несправедливо, Владик же ни в чем не виноват, выслушивать должна я, а не он. Значит, позвонить Латыпову и объясниться с ним должна именно я. И еще надо бы сгонять к Кислову, выполнить то, что не удалось сегодня. Кстати, он за весь день так и не позвонил, хотя клятвенно обещал поискать договор. Но это и к лучшему, у меня будет завтра железный повод заявиться к нему домой».

– Ну что, папуля, попробуем поспать? – предложила Настя, когда на часах было начало пятого.

– Иди, ребенок, – Леонид Петрович слабо улыбнулся, – отдыхай, а я тут посижу, не спится мне.

– Так не пойдет, – решительно возразила она. – Или все, или никто. Если ты не хочешь спать, тогда поговорим о шантаже. Поделишься опытом?

Утром Надежда Ростиславовна проснулась в боевом настроении и тут же принялась рассматривать и оценивать внешний вид дочери. Раскритиковав пуховик, потребовала, чтобы ей предъявили обувь, в которой ходит бестолковое чадо. Вид старых разношенных ботинок поверг профессора Каменскую в ужас и дал повод прочесть очередную лекцию минут на двадцать о том, что именно обувь «делает женщину женщиной», о чем столь доходчиво объяснялось в известном фильме.

Одним словом, мама явно пришла в себя, и к концу дня, сделав все необходимое и запланированное, можно будет отправляться домой.