Таким образом, никаких древних «вторжений на север», о которых грезил О. Монтелиус, по всей видимости, не было. Достоверно и то, что индоевропейская культура шнуровой керамики также не была привнесена, а наследовала местные «нордические» традиции. Наоборот, как и в более поздние времена, описываемые Иорданом Готским, именно север был тем «горнилом», или «утробой», рождавшим и выталкивавшим все новые и новые человеческие массы в более пригодные для обитания края.

Начавшаяся в середине IV тыс. до н. э. экспансия индоевропейцев на юг продолжилась в следующем тысячелетии, по мере увеличением числа населения и необходимостью активного экстенсивного освоения все новых и новых территорий.

Индоевропейцы же наступали на запад и юг, где часть из них постепенно перешла к кочевому быту. Первым примером такого типа стала еще ямная культура степей Причерноморья – по нашему мнению, созданная предками тохаров, кельтов и италиков. Первые мигрировали на восток, в район Алтая и верхнего Енисея (афанасьевская культура). Вторые – на запад, в район среднего Дуная, где произошло новое разделение (протоиталики переместились в районы нынешней Хорватии и Албании, откуда, уже видимо морем, во II тыс. до н. э. попали на Апеннины).

Распад и.-е. общности начался, таким образом, в первой половине III тыс. до н. э. и был обусловлен движением ее части в далекие степи юго-востока (тохары), на Балканы и в Малую Азию (хетты, лувийцы, палайцы). На новых местах обитания мигранты встречали совершенно новую природную среду, а иногда и сложившуюся цивилизацию (хатты), вследствие чего серьезные изменения в языке пришельцев были неизбежны. Основная часть и.-е. разделилась несколько позже, о чем свидетельствует долго сохранявшися общие черты в культурах шнуровой керамики и боевых топоров.

В середине того же тысячелетия из того же единого массива окончательно выделилась индо-иранская группа, вскоре также распавшая на две составные части. Первая прошла через донские, кубанские степи и Кавказ в район Сирии и Междуречья, где оставила существенный след в Митаннийском государстве, а затем продвинулась к берегам Инда. Что касается протоиранцев, то двигаясь с северо-запада, она постепенно занимали районы Северного Прикаспия и Приаралья, создав там андроновскую культуру, а в конце II тыс. до н. э. проникли и в Среднюю Азию, а затем и нынешний Иран. Как уже было указано, арийскому завоеванию Азии сильно способствовали климатические изменения, подорвавшие жизнеспособность традиционных очагов земледельческой культуры.

Относительно того, как происходил дальнейший распад и.-е. общности, можно строить немало гипотез. Лингвисты конструируют выделение локальных групп, например греко-армяно-фригийской или славяно-балто-германской. Другие с такими комбинациями спорят и предлагают свои. Однако при всех спорах трудно сомневаться в том, что в первой половине II тыс. до н. э. процесс почкования великого языкового древа в основном завершился. Технология металлообработки, также как и пашенного земледелия, гончарного ремесла и других видов деятельности той эпохи (бронзы) предстает в нынешних и.е. языках слишком по-разному. Продвигаясь где мирно, а где с боями по просторам Евразии, арийцы не только расширяли, но и изменяли свой словарный запас.

Новая окружающая среда, новые способы ведения хозяйства, новые культурные контакты, смешение с другими племенами стимулировали окончательное оформление новых этнических образований, все более терявших воспоминания об общих предках и общей северной родине. В течение тысячелетий самостоятельного развития у новых племен – греков, персов, германцев, славян – появилась собственная история. Со своими легендарными героями, часто поднимавшихся в фольклоре до уровня богов, со своими рассказами о славных походах, чудесах и свершениях. Ветви единого индоевропейского древа разрослись вширь и дали новые побеги. Однако корни остались общими.