Эми ехала на восток по Тули-стрит на маленькой желтой «Тойоте». Предназначенный для инвалидов концепт-кар японского автоконцерна приспособили под ее кресло. Дверь со стороны водителя отъезжала назад, а выдвигающийся пандус поднимался и опускался, аккуратно перенося Эми на место у руля. Обошлась машина недешево, как и любые приспособления для инвалидов, но денежная компенсация позволила обустроить нормальную жизнь, насколько это возможно.

Теперь ездить стало проще – улицы почти опустели. Хотя в последнее время она редко куда-либо выбиралась.

Эми миновала вереницу армейских грузовиков, торопящихся на запад, и посмотрела на север, в сторону реки, на скошенные изгибы стекла и бетона Сити-холла. Это стекло, как однажды сказал мэр, метафора прозрачности правительства. Теперь здание и впрямь просматривалось насквозь. Потому что опустело. Пустопорожние обещания окончились ничем. Несмотря на все тщательное планирование, правительство не предвидело пандемии такого масштаба.

Эми свернула на Три-Оук-лейн, где, вероятно, когда-то росли три дуба. Но их давно уже там не было. На Гейнсфорд-стрит она свернула к многоуровневой парковке и въехала по пандусу на свое место на третьем этаже. В свое время ей удалось получить только это место, так что приходилось полагаться на милость лифта. Если он работал – никаких проблем. А если нет, то у нее неприятности. Сегодня он с грохотом, но без запинки опустил ее до первого этажа, и она покатила по камням мостовой к воротам «Колониальной верфи» – скопищу новых зданий и переделанных складов вокруг открытого пространства. Повизгивание электромотора казалось очень громким в тишине серого дня, а странный голубоватый свет высосал все краски из желтого кирпича. Не было видно ни души.

Когда-то давным-давно эти улицы, переулки и здания кипели жизнью. Докеры, складские рабочие, грузчики. Вверх по реке в Лондонский Пул приходили суда с грузом экзотических фруктов и специй из дальних уголков Британской империи. Между возвышающимися складами под странными углами тянулись подвесные металлические мосты. Огромные арочные ворота выходили к Темзе, люди каждый день выстраивались там в надежде найти работу хотя бы на несколько часов. Теперь это место переживало период возрождения, став домом для тех жителей города, которые могли себе его позволить, их обслуживали винные бары и рестораны для гурманов, оживляющие мощеные улицы. Но сейчас установилась зловещая тишина. Не осталось даже эха прошлого.

Эми наклонила пандус у двери машины и открыла ее, чтобы въехать в квартиру. Когда-то здесь был склад для хранения специй. Дама преклонных лет, которая продала ей квартиру, говорила, что до начала переделки обошла в строительной каске все здание. «Это было божественно, милая, – сказала она. – Все вокруг пропахло гвоздикой».

В здании было три этажа, и Эми занимала два верхних. Весьма непрактично для человека в инвалидном кресле, но она твердо намеревалась ничем не жертвовать по причине инвалидности. Если бы до аварии у нее были деньги, она бы с радостью поселилась в таком месте. Сейчас она могла себе его позволить и решила не идти на компромиссы. А потому установила подъемники у обеих лестниц и поставила на каждом этаже инвалидные кресла. Она спала на втором этаже и жила на третьем, в огромном открытом пространстве под деревянными балками, которое разделила мебелью и книжными полками. В дальнем углу находилась открытая кухня, а стеклянная дверь у задней стены выходила на квадратный металлический балкон, где летом можно было почитать и поваляться на солнце.

Эми подкатила кресло к нижнему подъемнику. Руки теперь у нее были сильные, она научилась подтягиваться, хотя хрупкая фигурка весила немного. Иногда подъемник казался раздражающе медленным. Сегодня она просто закрыла глаза и поехала вверх, прижимая к коленям маленький сверток. Утро выдалось тяжелым. Не каждый день сравниваешь себя с убитой.

Но почему-то эта бедняжка тронула ее до глубины души, Эми никак такого не ожидала. Она вспомнила, сколько трупов прошло через ее руки; головы, которые она приносила домой, чтобы с ними поработать, и как всегда отделяла себя от неприятной работы. До сегодняшнего дня. Каким-то образом это скопище маленьких косточек еще хранило дух ребенка. Эми это тревожило, и когда она держала в руках череп, то могла поклясться, что чувствует страх девочки, передающийся от костей в ее собственное нутро.

Все двери на первом этаже дома были закрыты, лишь просачивающийся через входную дверь свет пронизывал темноту. В воздухе витал необычный запах, но Эми отвлеклась, когда положила сверток, чтобы переместить кресло, и не обратила на него внимания. Темнота ей не мешала. Иногда она могла часами сидеть с выключенным светом и притворяться, будто ничего не произошло. Будто через секунду она просто решит включить свет, поднимется и сделает это.

Эми направила кресло к подножию второй лестницы и внезапно оторопело остановилась, не заметив мелькнувшую в сумраке за спиной тень. Подъемника не было. Эми запрокинула голову и увидела, что он наверху. Как такое могло случиться? Выходя сегодня утром, она оставила его на нижней площадке. Наконец она учуяла слабый запах, который не замечала еще несколько секунд назад, и ее сердце остановилось. Но тут чья-то рука обвила ее сзади и зажала рот. Эми попыталась закричать, но не могла разжать губы, рука крепко их держала. Эми обеими руками вцепилась в рукав нападавшего, пока тот молча переместился, чтобы схватить ее и вытащить из кресла.

Эми была совершенно беспомощна, бесполезные ноги болтались в воздухе. Она могла лишь вцепиться в него, пока он пересекал лестничную площадку и пинком открыл дверь в спальню. В три широких шага он оказался у кровати и бросил Эми на покрывало и подушки, убрав руку от ее рта.

– Вот сволочь! – выкрикнула Эми и схватила его за шею, дернув изо всех сил, так что он свалился на нее, губы к губам.

Когда они расцепились, Эми задыхалась, а он ухмылялся.

– Ты просто чудо, – сказал он.

Она не могла удержаться от улыбки.

– Я просто делаю свою работу, инспектор.

Макнил снова ее поцеловал, в этот раз совсем мимолетно, и отбросил волосы с ее глаз. Таких прекрасных темных глаз. Он смотрел на Эми с восхищением и желанием.

– Что бы сказал доктор Беннет, если бы видел нас сейчас?

По ее лицу мелькнула тень.

– Возмутился бы. Он считает, что ты из тех копов, которые готовы избить человека только за то, что он гей.

– Его я бы с радостью поколотил. Но не потому, что он гей. А потому что мерзкий говнюк.

Эми оттолкнула его.

– Он мой друг, Джек. Лучший друг на всем свете. Без него я бы не пережила последние два с половиной года.

Макнил глубоко вздохнул и придержал язык.

– Я знаю. Но теперь у тебя есть я.

– И надолго ли? Как скоро пройдет ощущение новизны?

– Не глупи. Ты прекрасно знаешь мои чувства к тебе.

– Я знаю, какие чувства хотела бы в тебе видеть. Но, кажется, ты никогда мне о них не говорил.

– Тогда я лучше покажу. Слова никогда мне не давались.

Макнил наклонился и снова ее поцеловал. Поначалу она сопротивлялась. Эми угнетало, что двое главных мужчин в ее жизни на ножах, и приходится скрывать одного от другого. И ведь они даже не соперники. Макнил разжал ей губы языком, и в конце концов Эми сдалась, желание нахлынуло внезапной волной.

Когда ей сказали, что она вряд ли когда-либо будет ходить, Эми решила, что с сексом покончено. Позвоночник не был перерезан, лишь поврежден. И она всегда контролировала мочевой пузырь и кишечник. Но просто не знала, способна ли что-то там ощущать. Пока не познакомилась с Макнилом. Все было как в первый раз. С болью, наслаждением и слезами. До этого момента она не вполне ему верила. С чего вдруг крепкий и сильный мужчина вроде Макнила заинтересуется маленькой китаянкой, которая не может ходить. Но он был так нежен с ней, что Эми тотчас же поняла: он гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Сложный, застенчивый, внимательный, со множеством пунктиков, взращенных пресвитерианским воспитанием. Не то чтобы он был гомофобом, просто его смущала любая открытая демонстрация сексуальности. А Том носил свою гомосексуальность как нагрудный значок.

Макнил стянул с себя рубашку и снял с Эми туфли, а потом занялся ее блузкой и длинной черной юбкой. И вдруг остановился.

– Нам лучше этого не делать, – сказал он. – Я могу передать тебе грипп. Я с большей вероятностью его подхвачу.

– Тогда лучше вообще перестать жить, потому что мы все равно умрем, – посмотрела на него Эми. – А если не жить, пока это возможно, то и умрем мы, так и не пожив.