Глава 10
В Дед-крике Нейтан Партридж лежал рядом с девушкой и курил сигару, пуская кольца дыма к потолку. Ее звали Лили Кин, и он был уверен, что нет ещё и двадцати. Да и не удивился бы, если она оказалась бы ещё моложе.
Но ему было все равно, как человеку, прыгающему со стула с петлей на шее. Его мало что волновало... кроме денег, конечно.
- Сколько тебе лет? - всё же уточнил он, хотя прекрасно понимал, что ему нет до этого дела.
Она откинула прядь рыжих волос с маленькой крепкой груди.
- Семнадцать. Прошлой зимой мне исполнилось семнадцать.
Партридж кивнул и сделал ещё затяжку.
- А теперь скажи правду.
- Да кто ты такой, чтобы спрашивать? Священник? Шериф? - Она нахмурилась при одной мысли об этом и откатилась в сторону. - Плевать. Их мне тоже приходилось обслуживать, дорогуша.
Партридж рассмеялся. Он начинал по-настоящему удивляться тому, как легко было улыбаться, смеяться и снова быть человеком.
Его положение было, конечно, не из лучших... и все же он жил им - испытаниями, невзгодами и всем прочим, как свободный человек. И это, в конечном счете, единственное, что действительно имело значение.
- Из меня священник - как из тебя монахиня, милая.
Она улыбнулась, и в лучах послеполуденного солнца ее лицо казалось прекрасным. Золотым, сияющим. Отмеченным опытом и трудностями, но почему-то всё равно прекрасным.
Партридж крепко зажмурился и решил, что именно такой он ее и запомнит: золотоволосой, ясноглазой, с рыжими волосами, рассыпавшимися по обнаженным плечам, как языки пламени. Да, он сохранит в памяти этот образ и будет смаковать его, когда пожелает. И никто не сможет отобрать у него это воспоминание.
- А что, если я скажу тебе, что мне пятнадцать? - сказала она. - А что, если я скажу тебе, что занимаюсь этим всего месяц?
Он провел грубым мозолистым пальцем по ее обнаженному предплечью.
- Я бы ответил, что ты быстро учишься.
- А что по поводу моего возраста?
Партридж попытался ответить на этот вопрос как можно осторожнее:
- Думаю, каждый пытается устроиться в этой жизни, как может.
Похоже, ей понравился его ответ. Она перевернулась в его объятиях и крепко поцеловала в губы.
Потом она рассказала ему, как приехала на Запад вместе с матерью из Индианы, разыскивая отца, который приехал в Аризону, чтобы заработать на рудниках. Он не объявился, и они больше никогда о нем не слышали. Никто даже не был уверен, что он добрался до места назначения. Ее мать умерла прошлым летом от чахотки — хотя истинная причина так и не была установлена — в Глоубе, и Лили осталась почти без средств к существованию. Ей оставалось лишь одно.
- Я надеюсь когда-нибудь выбраться из этого. Я не хочу тратить свою жизнь на проституцию.
Партридж поверил ей. Борделей в Дед-крике было много, и простирались они от дешевых заведений, где мужчина мог развлечься за две монеты, до дорогих борделей, где мужчина мог оставить сотни или даже тысячи.
Но это был шахтерский город, и цены имели обыкновение вырастать, как только работники натыкались на жилу.
Лили работала в претенциозно названном центре "Серебряный Доллар" и у столь же претенциозного Лорда Джонни Макса Сильвера - большого шулера, щеголя и заядлого игрока, который разъезжал по городу в личном экипаже, одетый в черный костюм, шелковый жилет, черный галстук и накрахмаленную белую рубашку. Он щеголял в шелковом цилиндре, с тросточкой и с высокомерным выражением лица, как в привилегированном Бостонском Мужском Клубе. Но сколько не пытайся оттереть дерьмо, оно все равно не будет блестеть. А сутенер всегда останется сутенером.
Цены в центре "Серебряный Доллар" были средними.
Он не был и никогда не будет равен чайхане "Лунный свет" или импортным французским прелестям ультра-элитного "Королевского парижского театра". "Серебряный доллар" мог похвастаться водевильными номерами от танцовщиц живота до фокусников и комедийных трупп.
Когда проститутки не обслуживали мужчин в спальнях наверху или в театральных кабинках за бархатными занавесками, они тратили свое время на выпивку, обшаривая карманы пьяных ковбоев и шахтеров, танцуя за определенную плату и поощряя богатых владельцев ранчо выбрасывать на заведомо фальшивые игорные столы больше денег, чем те могли позволить себе проиграть.
- Полагаю, ты знаешь этот город лучше, чем кто-либо другой, - сказал Партридж.
Она пожала плечами.
- Настолько хорошо, насколько это вообще возможно. Но, черт возьми, этот город растет не по дням, а по часам. И будет расти, пока золото не закончится.
- Ты когда-нибудь слышала о месте под названием "Египетский отель"?
- Конечно. Его все знают. Это дорогое заведение вроде "Королевского парижского театра". Туда даже не стоит показываться, если у тебя нет нескольких тысяч в кармане. Даже выпивка там обойдется в двадцать долларов.
Значит, бордель. Интересно. Партридж так и думал. У Розмана была оттуда визитка... это было случайностью или как-то связано?
Партридж снова затянулся сигарой.
- Знаешь, кто владелец?
- "Египетского отеля"? Не знаю, какая-то дама. Но кем бы она ни была, денег у неё - куры не клюют. Ты должен увидеть это место. Это нечто, - покачала головой Лили. - Вот там крутятся настоящие деньги.
- Не знаешь, как зовут эту даму?
- Понятия не имею.
- Видела её когда-нибудь?
- Неа.
Но для начала хватит и этого. Он снова притянул к себе Лили и вскоре забыл о "Египетском отеле" и о том, кому он может принадлежать.
***
Позже, гуляя по грязным улицам Дед-крика, он был удивлен всей этой суетой и оживленностью. Чимни-Флэтс, несмотря на свою дикость, был тихим и спокойным по сравнению с ним. Дед-крик был похож на пчелиный улей, находящийся в постоянном напряженном движении.
Город был построен прямо на склоне горы вокруг минеральной жилы. Здания, склады и ветхие строения всевозможных видов цеплялись фундаментом за холмы и косогоры.
Дома на этих склонах были так плотно сбиты, что если бы вы упали с крыльца, то приземлились бы на крышу соседнего дома. Если уж на то пошло, он был похож на город, который мог бы построить ребенок. Без плана, без организации. Как горсть игральных костей, брошенных с закрытыми глазами.
Крыши и дымоходы, каркасы и перемычки торчали во все стороны и под любым углом, как сорняки, проросшие из каменной кучи.
А вокруг всего этого раскинувшегося убожества располагались огромные палаточные городки, лачуги, вездесущие кучи шлака и сами горы.
Улицы перерезали склоны холмов и спускались в лощины, тянулись между домами, строениями и лачугами узлами и извилинами. Низменности представляли собой моря грязи, а вершины холмов были настолько сухими, что сильный ветер сдувал с них слои песка.
И повсюду, среди этой неразберихи, теснились бары, отели и салуны всех мастей, начиная от глинобитных строений и кончая хижинами с одеялами вместо дверей.
Здесь были игорные дома, бордели, магазины, шахтерские конторы, конюшни, кафе - и повсюду люди. Дети бегали по грязным улицам, гоняя палками самодельные мячи. Мимо сновали шлюхи, старатели, щеголи, лавочники и грязные шахтеры.
Партридж слышал английский, испанский и полдюжины европейских языков. Золото привозили сюда профессиональные добытчики со всего мира. И соблазн превращал трудолюбивых мужчин в землекопов-любителей. А еще он проявлял всех тех, кто станет "охотится" на шахтеров, — грязных шлюх, карточных акул, мелких игроков и преступников. Бушующее, бурное море человеческих грез и человеческих пороков.
И посреди всего этого - проповедники, изливающие псалмы с деревянных кафедр, пастыри в поисках собственного стада. С таким же успехом можно пытаться рассмотреть с Земли обратную сторону Луны.
Партридж бывал во многих шахтерских городках.
Но в большинстве своём - чтобы кого-то ограбить и сбежать. Он никогда не останавливался достаточно долго, чтобы оценить все масштабы золотой лихорадки. А тут было на что посмотреть.
Он знал, как устроены подобные места.
Если какой-то шахтёр натыкался на золотую жилу, вскоре все попрошайки в округе кружили вокруг него. Золото с приисков собирали в кастрюли, короба и ящики.
Но вскоре жила иссякала, и приходилось искать новую. А если она всё же оказывалась крупной, то на неё, как стервятники на свежее мясо, набрасывались горнодобывающие компании. Они покупали права и довольно скоро начинали владеть всей местностью, строить дома и магазины, а в город толпами приходили шахтёры. Все они вкалывали до смерти шесть дней в неделю по десять часов в день за три доллара.
Горнодобывающие компании богатели, а шахтеры умирали, как мухи, но немедленно заменялись полудюжиной других голодающих желающих.
Для мужчин, которые не слишком дорожат своей жизнью, всегда найдется много работы. Копатели, старатели, мусорщики, бурильщики, энергетики.
Они вскапывали сугробы и склоны, вспарывали холмы и горы, взрывали шахты в прочных скалах, и вскоре ландшафт был настолько изуродован и разрушен динамитом, лопатой и разъедающими химикатами, что даже сорняки там уже не росли.
А со временем золото иссякнет, и город превратится в пыльную рану на земле.
Пока Партридж шел, он слышал не только голоса горожан и шахтеров, но и звуки выстрелов, и взрывы динамита на холмах и в шахтах. Земля, казалось, содрогалась под ногами. В воздухе пахло серой, едкими испарениями и гниющими отбросами.
Он заметил салун и вошёл внутрь.
Там было около сотни мужчин, которые пили, дрались, смеялись и хвастались друг перед другом. Бородатый мужчина стучал в углу по пианино, которое не было настроено со времен мексиканско-американской войны. В воздухе стоял густой дым, вонь немытых тел, разлитого пива и дешевого виски.
- Подтягивай стул, - сказал Партриджу какой-то старик. У него были волосы цвета соли с перцем и такая же борода, а на лице было больше морщин, чем на топографической карте. - Давай, странник. Садись, я угощу тебя выпивкой. Ты чужой, и я это знаю. Лучше я сразу усажу тебя рядом, пока всякая мелкая шушера не обчистила твои карманы.
Партридж взял стул и присел рядом.
- Мэдди! Пиво сюда! Два - и быстро!
Старик подергал себя за бороду, глядя на Партриджа так, словно не знал, что с ним делать.
- Как тебя зовут, странник? Меня - Гиббонс. Так меня называют в городе. В здешних краях, если спросишь Гиббонса, тебя сразу направят прямо ко мне быстрее, чем молодой человек трахает свою голубку. Да, я Гиббонс, чёрт меня дери. У меня есть и христианское имя, но я скорее засуну себе в задницу раскаленные угли, чем открою тебе его. Это кое-какое чёртово библейское имя. Не моя вина, видишь ли; моя старушка, чёрт бы её побрал, была сумасшедшей, как собака, трахающая суслика. Ела, спала и цитировала Откровение. Наверное, и задницу ею вытирала, когда я не смотрел. Кстати, как, ты сказал, тебя зовут?
- Зови меня Смит, - ответил Партридж.
Старик упер руки в бока.
- Ха! Ты не очень-то похож на Смита. Но это твое дело, да. Я буду звать тебя просто странником, если это тебя не раздражает.
- Абсолютно.
Стаканы с пивом оказались не намного чище, чем в остальной части города. Но само пиво было неплохим. Тёплым, но неплохим. Партридж одним глотком выпил половину стакана.
- Спасибо, - сказал он.
- Ты здесь, чтобы сколотить состояние? - поинтересовался Гиббонс.
- Нет. Я здесь проездом.
Он разочарованно вздохнул.
- Ну ладно, неважно. Видишь ли, я сказал себе, что помогу выбраться из этого дерьма следующему новичку, который войдёт в эту дверь. Это чистая правда.
Старик перекрестился.
- Черт, я знаю, о чем ты думаешь — что я провожу здесь какую-то аферу. Ты не прав. Видишь ли, я богатый человек. Правда. Может, я и грязнее буровой вышки, но деньги у меня есть. И все это надежно спрятано в банке в Финиксе. Да, странник. Видишь ли, я уже насобирал на своё будущее. Мне потребовалось пятнадцать лет работ с твёрдой породой, но, в конце концов, я добрался до него. И ударил по-крупному. Посмотри вокруг, странник. Скажи мне, что ты видишь.
Партридж огляделся. Грязные люди теснились плечом к плечу. Вот и все, что в этом месте было. Ну, ещё табуреты и заляпанная барная стойка.
- Даже не отвечай на этот вопрос, странник. Я отвечу за тебя. То, что ты видишь, - это подбрюшье человечества, которое тянется сюда за несколькими золотыми самородками. Только один человек из ста сделает что-нибудь, о чем можно написать домой. А я? Я стал богаче, чем банковский сейф. У меня больше денег, чем у любого республиканца. Мне повезло, вот что. Я удачливый.
Партридж отхлебнул пива.
- Если ты уже сколотил состояние, то что ты здесь делаешь?
- Ха! - Он рассмеялся и не слишком ласково хлопнул Партриджа по спине. - Справедливый вопрос, да. Ладно, странник, я тебе отвечу. Я сделал это. Я выкопал свое состояние из земли. Я был независимым человеком. Это единственный способ заработать реальные деньги. Если работать на крупные горнодобывающие концерны, то твои карманы всегда будут пустыми, и ты всегда будешь перед ними в долгу. Да, странник. Но что касается твоего вопроса, — он почесал лохматую бороду, — то я и сам над ним размышлял. Все, что я хотел сделать всю свою жизнь, это собрать кучу денег и уйти на покой. И когда они оказались в безопасности в банке, все, о чем я мог думать - это начать все сначала. Я сумасшедший? Тронулся головой? Да, странник. Я безумен. Но, наверное, в глубине души я люблю этот образ жизни. Либо так, либо я просто слишком стар и глуп, чтобы понимать, какое сокровище меня ждёт.
Сначала Партридж посчитал этого человека лжецом, но сейчас... Сейчас уже не был уверен. Может, он действительно был богат. А может, просто слишком долго копался в темноте, как крот.
- Нет, человек должен быть независимым, - произнёс Гиббонс, - иначе его, как гуся, обязательно зажарят и подадут на стол. Я рад, что ты здесь не ради меня, странник. Ничто так не портит человеку жизнь и душу, как золото. Да, то, что ты видишь вокруг себя, - это люди, которые работают до упаду, чтобы не заниматься честным ремеслом. А это совсем не легкая жизнь, странник.
Он одним глотком допил пиво, бросил на стойку несколько монет, и его стакан вновь тут же наполнили.
- Да, странник, если ты работаешь на компанию, то должен выполнять ежедневную норму. Если ты этого не сделаешь, тебя уволят в тот же день, и никто даже глазом не моргнёт. Десять часов в день в этих шахтах, которые горячее, чем задница самого дьявола. Размахивать киркой, пока мышцы не превратятся в желе. Ручка кирки так чертовски горяча, что от нее можно прикурить сигарету. Да, странник. Вокруг тебя - жара, давление и вдыхание этого мерзкого воздуха, пока легкие не наполнятся пылью, а судороги не станут такими сильными, что ты не сможешь стоять на ногах несколько дней. Черт. А потом из-за какого-то криворукого идиота, не умеющего пользоваться взрывчаткой, случается обрушение. Ты падаешь на двести метров в заполненный водой отстойник. Или в карман с кипящей водой и обваришься красивее, чем новоанглийский омар. Черт возьми, странник, ты когда-нибудь видел, чтобы человека так поджаривали? Нет? Ну и хорошо, да благословит тебя Господь. Ты никогда не сможешь забыть этот запах.
Партридж молча смотрел на него. Гиббонс был удивительным человеком. Он говорил без остановки, выдавая слова пулемётной очередью. Но он полагал, что любой человек, который день за днем работает на этой проклятой земле, имеет на это право.
- Не очень-то похоже на хорошую жизнь, - только и смог сказать Партридж.
Старик улыбнулся.
- Нет, но это единственное, что у меня есть. И я цепляюсь за неё, как дерьмо за волосатую собачью задницу.
Партридж допил пиво.
- Знаешь местечко под названием "Египетский отель"?
Гиббонс удивлённо прищурился.
- Черт возьми, да! Лучшие стейки в городе! И самые интересные представления! А женщины... — он поцеловал грязные кончики пальцев, - красавицы! Просто красавицы! Но если у тебя нет денег, странник, то может туда не соваться. Потому что они не пускают бесплатно.
- Бывал там?
- Однажды, странник. Только однажды. Бросил триста долларов на женщину и еще триста - на азартные игры. Ах, что это была за ночь! - Старик прямо-таки светился от воспоминаний. - Что за ночь! Ха! В наши дни мой бизнес переменчив, но время от времени он поднимает голову и становится выше и горделивее, чем флагшток в зимнюю ночь. Откуда ты родом, странник?
Партридж подумал, не солгать ли ему, но не увидел в этом смысла. В этом колышущемся море тел, которое представлял из себя Дед-крик, он сильно сомневался, что его узнают или даже будут искать.
- Из Юмы. А ты?
- Из Седоны. У меня там была неплохая конная ферма. Неплохо справлялся. И галантерея тоже. Ты можешь представить меня лавочником, странник? - Гиббонс взорвался с искренним смехом. - Но это правда! А потом я почувствовал вкус золотой лихорадки. Сказал старухе, что иду гулять, и больше не вернулся! Ха! Конечно, теперь ей все равно, потому что она богата. И всё еще живет в Седоне. Ты когда-нибудь был в Седоне, странник?
Лицо Партриджа помрачнело, а глаза сузились.
- Да, был. Однажды. Только однажды.
***
Они въехали в Седону жарким июльским днем: Нейтан Партридж, Малыш Кирби, Мексиканец Джо Авилла, братья Вебб и Заика Джонни Блант. Солнце тлело в туманном желтом небе, как раскаленный уголь. Воздух был мертвым и застоявшимся. Здесь не пахло ничем, кроме пыли и отчаяния. Было слышно, как хрустит трава и тает сырец. Партридж видел лошадей, томящихся у корыт, и собак, растянувшихся под навесами, многие из которых сходили с ума от жары в собственных шкурах.
Все члены банды Гила-Ривер были одеты одинаково - в черные пальто и шляпы с плоскими полями того же цвета. Одеваться одинаково было идеей Кирби; он полагал, что любые свидетели перепутают показания, если придётся рассказывать про нескольких мужчин, одетых одинаково. Остальные не были в этом уверены, но не стали возражать.
Никто в городе не обращал на них особого внимания, пока они проезжали мимо салунов, гостиниц и конюшен. Те, кто находился на пыльных улицах, спешили покинуть их и укрыться в тени. Несколько человек наблюдали за ними со скамеек на дощатых тротуарах, но без особого интереса.
Последние три месяца они выслеживали банду охотников за головами Пирса - тех самых, что напали на них в составе отряда шерифа на Солт-Ривер.
Кирби узнал, что трое из них были убиты во время перестрелки, а четвертый умер вскоре после этого. Но до них также дошли слухи, что не менее восьми их членов все еще живы и работают вместе. И всё ещё действуют как нечто вроде "крыла Пинкертона по соблюдению правопорядка", преследуя конокрадов и грабителей банков, проникая в их банды везде, где это возможно.
- Недолго им осталось, - сплюнул Кирби. - Пусть готовятся. Эти сукины дети - ходячие мертвецы, и им просто должен кто-то напомнить об этом, ткнув железом в брюхо.
И вот их отряд приехал сюда.
Они проследили за ними до салуна в Седоне под названием "Белая шпора". Он принадлежал одному из охотников - парню по имени Скиннер. Именно здесь охотники за головами проводили свою операцию. Это было их укрытие и место перегруппировки, где они зализывали раны и держали разыскиваемых преступников.
И именно здесь, решил Кирби, они встретят свою смерть.
Итак, в тот роковой день, который был жарче, чем мексиканский перец на сковороде, банда Гила-Ривер въехала в город и осторожно проехала через него, пока не добралась до захудалого отеля под названием "Доновер Хаус" и магазинчика прямо рядом с ним.
Рядом пролегала изрытая колеями грунтовая дорога мимо загона, кузницы, китайской прачечной и конюшни. Прямо за углом виднелась "Белая шпора".
Салун располагался в двухэтажном здании по соседству с офисом испытателя. За домом стояла конюшня. Она была выветренной и серой, как пепел; обшивка давно покоробилась и раскололась. Три или четыре лошади грелись на солнышке снаружи, и их шерсть практически шевелилась от жужжащих и ползающих мух.
- Это здесь, деревенщина, - сказал Кирби, когда они проходили мимо. - Одно большое кладбище для наших друзей.
Они все вспомнили о своих погибших товарищах - о тех несчастных, убитых в результате коварных махинаций Пирса с законом.
Прескотт Джексон, Вилли Бой Хортон и Колтрейн.
Теперь все мертвы, как кости в канаве. Мертвы, но наверняка не забыты. Это было видно по глазам банды Гила-Ривер, когда они спешивались и привязывали лошадей к коновязи: суровые и бесстрастные, безжалостные и жестокие.
Они подошли к облупившейся двери "Белой шпоры".
Кирби шел впереди. Он попытался открыть ее, но она была заперта.
Рядом с дверью была прибита табличка:
"ВЫПИВОНА БОЛЬШЕ НЕТ.
МОЖЕТ, БУДЕТ ЗАВТРЕМА.
А МОЖЕТ И НЕ".
- Виски больше нет, - произнёс голос за их спинами.
Все обернулись и увидели мальчика лет одиннадцати-двенадцати, одетого в пропотевшую хлопчатобумажную рубашку и сапоги на три размера больше, чем нужно. У него было ангельское, милое личико и широкая улыбка.
- В "Белой шпоре" закончился виски, - повторил он. - Несколько дней не будет. Но вы можете...
- Мы ищем наших друзей, сынок, - сказал Партридж. - Товарища по имени Скиннер и его шайку. Знаешь о них?
- Конечно! Они же охотники за головами! Они преследуют разбойников и преступников! - Мальчик явно гордился этим фактом, и, как предположил Партридж, такие люди ему казались выше бога. - А вы законники?
- Да, законники. Не мог бы ты указать нам на их месторасположение, молодой господин? - Сказал Кирби, бросая мальчику серебряную монету. - Буду очень признателен.
Паренек посмотрел на монету и ухмыльнулся.
- Она настоящая! - воскликнул малый. И, тем не менее, он всё ещё сомневался. Может, он удивлялся, почему Мексиканец Джо носит обрез, а братья Вебб - карабины. Но деньги есть деньги.
- Самая что ни на есть, сынок.
Вся банда одарила его дружелюбными улыбками, за исключением Мексиканца Джо, который был суров и мрачен. Он едва скрывал своё нетерпение и ярость. В его жилах текла кислота вместо крови, и его пустые, темные глаза были такими напряженными, такими хищными, что они могли бы напугать и более смелого парня.
Мальцу хватило одного взгляда на него, и он судорожно сглотнул.
- Сюда, - сказал он. - Думаю, они на заднем дворе.
Мальчишка подвел их к сараю, постучал в дверь, и оттуда раздался хриплый голос. Он толкнул дверь, и вся банда последовала за ним.
Партридж вошел вторым и быстро подсчитал в уме. Ага, восемь человек. Все восемь. Трое играли в карты за столом. Еще четверо развалились на тюках сена. Последний потягивает что-то из бутылки.
- Мне нужен человек по имени Скиннер, - сказал Кирби, засовывая за щеку табак.
Мужчина с бутылкой шагнул вперед. По его глазам было видно, что он уже знает: пришла беда. Он смотрел, как ребята Кирби веером рассыпались за его спиной.
- Я - Скиннер, незнакомец. Чем могу быть полезен? - Он посмотрел на мальчика, стоявшего у двери. - Майк, а теперь иди домой. У нас дела с этими джентльменами.
"Нужно отдать ему должное, - подумал Партридж. - Каким бы подонком он ни был, он не хочет, чтобы малец поймал пулю".
Когда дверь захлопнулась, и все, что можно было почувствовать, - это сухую, горячую вонь сена и корма, а все, что можно было увидеть, - это пылинки и плевелы, кружащие в лучах солнечного света, проникающего из окон и многочисленных дыр в крыше, - парни Скиннера забеспокоились. От людей, вооружённых как эти чужаки, ничего хорошего ждать не приходилось. Абсолютно ничего хорошего.
Кирби опустил руку к кольту, висевшему у него на бедре.
- Ну что ж, мистер Скиннер, - сказал он, сплевывая табачный сок на стол и пачкая карты. - Вы знаете человека по имени Пирс?
На мгновение воцарилась тишина, а потом, казалось, все всё поняли. Каждый из людей Скиннера знал, о чем идет речь. Их глаза стали похожи на бусинки и метались, как крысы в канализации. Они были вооружены, но как быстро они смогли бы добраться до оружия?
- Господь милосердный, - прошептал один из них, - это же Малыш Кирби...
- Ты прав, дружище. Это я. И я пришёл, чтобы тебе отомстить.
Скиннер облизнул губы.
- Какого хрена...
Охотники за головами потянулись за своими пистолетами, а может быть, это сделал только один из них, и банда Гила-Ривер выхватила оружие и начала нажимать на спусковые крючки.
Дробовик Мексиканца Джо выстрелил дважды и разрубил человека пополам, когда тот потянулся за пистолетом. Партридж и Джонни Блант приговорили еще троих, прежде чем их пальцы успели нащупать кобуру.
Кирби вытащил свой кольт как раз в тот момент, когда Скиннер потянулся за своим. Но именно Кирби выиграл эту битву, когда три пули вонзились в живот Скиннера и разорвали его, как воздушный шар, наполненный красной краской.
Он сделал шаг вперёд, споткнулся о тюк сена и завалился на бок, заливая всё вокруг алой кровью.
Трое последних даже не обратили на это внимания: они уже были на пути к небу.
- К черту их всех, - сказал Кирби и отвернулся.
Пятеро других членов банды, включая Партриджа, продолжали стрелять, пока у них не кончились патроны, и оставшиеся после первого раза в живых охотники за головами остались лежать на полу окровавленными кучами.
Казалось, их рубашки были попросту набиты сырым мясом. Мексиканец Джо, все еще не насытившийся, перезарядил дробовик и добавил в каждого ещё по выстрелу. На то, что осталось, было тошно смотреть.
- П-п-похоже, на этом всё, - произнёс Джонни Блант, засовывая револьвер в кобуру. - Теперь они н-н-нейт-т-т... мертвы, да.
Все это произошло в течение примерно тридцати секунд, и было израсходовано более пятидесяти патронов. Банда вышла на безжалостный солнечный свет и выехала из Седоны.
Их никто не останавливал. Не задавал вопросов. Не преследовал. Их дело смахивало на избиение младенцев.
Члены банды Гила-Ривер ощущали триумф и радовались завершению дела.
Но как показали последующие события, в тот раз они наслаждались успехом в последний раз.
***
Партридж купил Гиббонсу еще пива и сидел, слушая, как старик рассказывает одну историю за другой. Но он даже не пытался вникнуть в суть; он думал о "Египетском отеле". Теперь эта мысль, как дурное воспоминание, не оставляла его в покое.
- Ты уверен, что пришел сюда не для того, чтобы выцарапать немного золота из этих холмов? Нет? А как насчет серебра? Может, медь - твоя судьба, а, странник? Может быть. Она тоже приносит деньги.
- Нет, я здесь не ради раскопок.
Гиббонс покачал головой.
- К чёрту! К чёрту это всё!
Партридж молча поднял на старика глаза.
Гиббонс рассмеялся.
- Да, я сумасшедший. Я знаю, ты, наверное, думаешь, что у меня в голове больше дерьма, чем в наполненном помоями ведре, но это не так, странник. Видишь ли, то, что я сказал тебе раньше, было правдой. Я ищу новичка, которому могу помочь. Почему? Хороший вопрос!
Он сделал жадный глоток.
- Видишь ли, мне повезло. Я решился в своё время на одно дельце, и оно выгорело, будь я проклят. Я добился своего. В последнее время я думаю, что Господь был очень добр к такому человеку, как я. И я спросил себя: как я могу отплатить за это? И мне пришло в голову, что я могу расплатиться, только сделав несколько добрых дел некоторым душам, находящимся в крайней нужде. Но ведь ты не нуждаешься во мне, странник?
- Пока нет. Может, завтра?
Старик хлопнул себя по колену.
- Справедливо! Чертовски справедливо! С сегодняшнего дня, если тебе нужна помощь, зови Гиббонса, ладно? Я - тот, кто тебе нужен! Чёрт, а ведь я только сейчас понял!
- Что понял?
- Что я - твой ангел-хранитель!
Партридж открыл рот, но тут же закрыл его, не зная, что на это ответить.
- Смотри только не надорвись, мне помогая, - произнёс он, наконец.
- Я серьезно, странник, честное слово! - Он встал и станцевал джигу. - Черт возьми, вот в чём моё призвание!
Партридж не знал, то ли смеяться, то ли благодарить его, то ли тащить свою задницу в горы.
- Отказываешься? - поинтересовался старик. - Независимый?
Партридж ответил, что должен отлучится в уборную.
Это было полуправдой-полуложью: ему действительно нужно было в туалет, но ещё ему нужен был повод, чтобы сбежать от Гиббонса. Тот был неплохим человеком, но у Партриджа в этом городе были дела, а для этого ему требовалась анонимность.
Он выскользнул обратно в переулок, где был ряд уборных, выстроившихся в ряд, как кукольные домики, за исключением того, что они были прибиты друг к другу гвоздями и воняли, как открытая канализация.
Внутри было грязно, и Партридж быстро справил нужду, перешагнув через человека, которого рвало прямо в грязь. Он прошел мимо первой уборной, и тут дверь распахнулась.
Прямо на него смотрели два ствола дробовика.
- Ты - Нейтан Партридж? - произнёс голос из темноты, и его обладатель вышел на свет. Он был одет в засаленные оленьи шкуры, щеголял спутанной бородой, которой можно было бы подметать полы, а зубов во рту у него было меньше, чем глаз.
Партридж похолодел внутри, но постарался этого не показать.
- Нет, сэр, - сказал он очень спокойно, - тут какая-то ошибка. Меня зовут Бедфорд, Форрест Бедфорд.
Мужчина держал ружье наготове.
- Черта с два, - сказал он и провел запачканным табаком языком по кончику единственного зуба. - Ты - Нейтан Партридж, разыскиваемый преступник.
Партридж почувствовал приближение смерти. Он уже ощущал её черный, могильный запах, распространяющийся по переулку. Смерть приближалась, подкрадывалась ближе.
- Ты нашёл не того человека, - произнёс он. - Не знаю, какие у тебя дела с этим Партриджем, но меня они точно не касаются.
Ему почти удалось - напавшая на него крыса на мгновение растерялась.
- А я думаю, что ты очень похож на того, кто мне нужен. Так что, будь так добр, медленно-медленно левой рукой отстегни поясной ремень.
Партридж положил руку на пряжку и замер.
Из-за спины его противника возник Гиббонс и опустил остриё сапёрной лопатки на макушку бородатого. Тот рухнул на землю, как палатка проповедника на сильном ветру.
- Никогда не любил охотников за головами, - сказал старик. - Помню, однажды в Мексике... ладно, странник, может быть, в другой раз. Я думаю, тебе лучше уйти. И удачи тебе. У меня такое чувство, что мы увидимся снова. А теперь меня ждут мои сокровища...
И с этими словами он развернулся и пошёл прочь.
А Партридж остался стоять. Ему снова повезло, уже не в первый раз за последние дни. Но сколько такое везение может продолжаться?
Он вышел на улицу и чуть не попал под карету. Водитель обозвал его несколькими неприличными словами и поехал прочь.
А Партридж молча смотрел ему вслед.
Сзади на карете была надпись "ЕГИПЕТСКИЙ ОТЕЛЬ". Партридж решил, что это знак свыше.
Возможно, Гиббонс действительно был его ангелом.
