ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Ассиника
Светящиеся холодным светом яр-камни аббатства Муирвуд звенели от переполнявшей их силы. Майя и Лийя смотрели на Сабину, которая приготовилась к долгому пути и теперь стояла у резной перегородки. Плащ, заплечный мешок, волосы убраны на сторону и заплетены в косу. Перед ними была алтарная перегородка. Майе казалось, что бабушка несколько тревожится, не зная, что ожидает ее впереди. Но она готова была отправиться в Ассинику и подготовить возвращение мастонов в Коморос.
Сабина повернулась к Лийе.
— Я смогу понять их речь?
Лийя улыбнулась мудрой улыбкой.
— У тебя есть Дар чужеречия, Сабина. Ты справишься. Майя в последний раз обняла бабушку и почувствовала, что по щекам у нее текут слезы.
— Я вернусь, как только смогу, — шепнула ей на ухо Сабина и, отстранившись, стиснула руки на груди. Взглядом она нашла Лийю.
— Я еще увижу тебя?
— Если на то будет воля Истока. Мы с Колвином отправляемся в аббатство Тинтерн, дабы исполнить данное обещание. Ты, как Великая Провидица и обладательница власти над Сокровенными завесами, будешь открывать Завесы сама. Это не наше время. Мы не занесены в его книги и не можем изменять вашу судьбу. — Она многозначительно посмотрела на Майю. — Помни, о чем мы говорили.
— Я помню, — сказала Майя. При мысли о том, что она никогда больше не увидит Лийю, ее охватила светлая печаль. Книга Лийи так много значила для нее, так повлияла на ее мышление и на мастонскую подготовку. Безродная девочка с кухни альдермастона стала легендой — легендой и человеком, который — Майя это чувствовала — все так же безмерно любит Муирвуд.
Сабина поправила лямку заплечного мешка, повернулась к алтарной перегородке и скрылась за резным экраном.
— Вы с Колвином тоже уйдете сегодня? — спросила Майя. — Может быть, побудете еще немного?
Лийя покачала головой.
— Мы не хотим добираться до Прай-Ри через Сокровенную завесу. Мы отправимся сначала в Бирден Муир. Нам есть что вспомнить. Есть с кем попрощаться. Горы Прай-Ри — особенное для нас место.
Она взяла Майю за руку и ласково сжала. Лицо ее стало серьезным.
— Жизнь научила меня тому, что истинный вождь всегда одинок. Неси свое одиночество с достоинством. Я сочувствую твоим страданиям в прошлом… и в будущем.
Майю обдало холодом.
— В будущем? Расскажи, что меня ждет?
Лийя покачала головой:
— Исток ведет нас вперед по жизненному пути, но никто не знает, куда мы идем. Если бы мы заранее знали, что ждет нас на дороге, кому достало бы сил сделать первый шаг? — пальцы ее сжались сильнее. — Будь храброй, милая.
Майя обняла ее, чувствуя, как утекают последние мгновения их единства. У аббатства их ждал один из эвнессиев — ах да, Ювент. Лийя бросила на него загадочный взгляд. Ювент кивнул и удалился.
* * *
Майя с Кольером гуляли по Саду королевы, вдыхали запахи цветов, любовались цветущими деревьями. Работники все еще снимали урожай в Саду сидра, и в воздухе плыл тонкий яблочный аромат. После Духова дня ученики разъехались по домам, и деревня мало-помалу возвращалась к обычной полусонной жизни.
— Ты уже решил, где пройдешь мастонские испытания? — спросила Майя, наблюдая за Кольером, который, склонившись, разглядывал пчелу на цветке.
Он ответил ей сумрачным взглядом:
— Откуда ты знаешь, о чем я думаю? — он криво усмехнулся. — Наверное, в Лизье, в главном аббатстве Дагомеи. Представляю, как будет возмущен мой старый альдермастон, если я уеду доучиваться в Пайзену!
— А почему не в Муирвуде? — спросила Майя.
Он покачал головой.
— Я должен стать мастоном в своей стране. Здесь я и без того загостился. Мне нужно подготовиться, чтобы принять тебя и короновать. Для меня ты уже моя королева, но церемониал все равно придется соблюсти. Обряды, традиции… — он устало помахал рукой. — Мой народ должен узнать тебя так же хорошо, как знаю тебя я. Им повезло, что ты станешь их королевой. И мне повезло.
Он уселся на каменную скамью и помолчал, затем поманил ее пальцем.
— Нам надо еще кое-что обсудить. Боюсь, я нарушил некогда данную тебе клятву.
По спине у Майи пробежал холодок.
— Что ты имеешь в виду? — севшим голосом произнесла она и встала рядом, не решаясь сесть.
Он подмигнул.
— Сложное дело… Понимаешь, я человек слова. Не спорю, от хорошей лжи правда только слаще, но все-таки она остается правдой. Помнишь, в Дагомее, когда ты попала в мои руки, я спросил, на каких условиях ты согласна стать моей женой. Ты попросила пощадить Джона Тейта и того страшненького, кишона. Кстати, напомни мне, чтобы я научил тебя вести переговоры, ладно? Ну, а я выдвинул встречные условия, о которых теперь сожалею.
Его взгляд стал серьезным.
— Я пообещал не любить тебя.
Он медленно покачал головой и поцокал языком.
— Голубка моя, эту клятву мне не сдержать. Прости меня.
Неверящим взглядом Майя смотрела на него, и насмешливая улыбка сама собой раздвинула ее губы.
— Ба-а, Финт Кольер, уж не признаетесь ли вы мне в любви?
Он попытался сохранить невозмутимый вид, но не преуспел. Протянув руки, он взял Майю за талию и усадил к себе на колени.
— Ну, раз уж я должен сказать это вслух, иди-ка сюда, чтоб мне было тебя лучше видно.
Она прижалась к нему.
— Так тебе меня видно?
Сердце стучало в ее груди, щеки горели. Она успела привыкнуть к его нежным взглядам, однако грядущее признание в любви кружило ей голову.
Он крепко обнял ее обеими руками.
— Я люблю тебя, Майя. Дорогая моя, самая любимая на свете Майя. Все это время я борюсь с искушением рискнуть всем и поцеловать тебя.
Тут он покачал головой.
— Нет, я не стану, не бойся, но мой внутренний голос говорит, что за твой поцелуй не жаль умереть. Ты — мой друг, мой товарищ, моя королева. Я должен уехать в Дагомею, но это случится не раньше, чем я пойму, что ты в безопасности. Я не доверяю твоему отцу. И ты ему не доверяй.
Она с улыбкой посмотрела в его ясные голубые глаза и почувствовала, что готова затеряться в них.
— Мое сердце принадлежит тебе, Кольер. Подозреваю, что ты украл его, еще когда я была совсем маленькой. Я часто мечтала о том дне, когда наши родители устроят нашу свадьбу.
Он привлек ее к себе.
— Какие прекрасные мечты! Мне будет больно расставаться с тобой. И ни разу не поцеловать… Но я выдержу — ради тебя, — он медленно улыбнулся. — Ты стоишь любых мук.
Она прижалась лбом к его лбу и закрыла глаза. Тепло, исходящее от его кожи, заставило ее задрожать. Ей до боли захотелось поцеловать мужа, но она лишь отстранилась и провела пальцем по шраму у него под глазом.
— Откуда это у тебя? — спросила она.
Он улыбнулся.
— Это с детства, — сказал он. — Очень глупая история, если честно.
— О, уже интересно, — поддразнила его она, обвив руками его шею. — Расскажи.
— Когда я был еще маленький, то однажды залез на винные бочки. Кажется, это было в Духов день. В общем, какой-то праздник. Я стоял выше всех и очень этим гордился. А потом мне взбрело в голову, будто я могу летать. Мол, если я хорошенько в это поверю и прыгну, то взлечу наверх и все очень удивятся, особенно братишка.
Усмехнувшись, он покачал головой. Майя слушала, улыбаясь, и уже догадывалась, что было дальше.
— Ну, я и прыгнул, — вздохнул он. — На какой-то миг мне даже показалось, что я лечу.
Для пущего эффекта он помолчал, а потом подмигнул:
— Знаешь, а ведь в какой-то момент я и вправду как будто летел. А потом земля бросилась мне в лицо… даже не земля, мощеный пол. Я грохнулся со всего маху и потерял сознание. А на полу что-то было, то ли щепка, то ли старый гвоздь… в общем, я чудом не остался без глаза, зато шрам заполучил на всю жизнь. Правда, обычно я говорю, что это знак отличия, полученный в бою с мастерами пайзенийской школы. Но на самом деле все было именно так — просто и неинтересно.
Он еще немного помолчал, усмехаясь воспоминаниям. Потом его лицо вновь стало серьезным.
— Что касается второй моей клятвы, — тихо сказал он, — то в ночь, когда мы не стали консумировать наш брак, я обещал, что ты сможешь продолжить свой путь в Несс.
— Я помню, — сдержанно кивнула Майя, вновь ощутив всем телом обжигающий жар клейма.
— Мне жаль, что я отпустил тебя так быстро, — его шепот щекотал ей ухо. — Мы ведь муж и жена… А если так — так я смогу тебя убедить?
Она вновь окунулась в голубой огонь его глаз.
— Ты мог бы меня убедить, — дрожа, прошептала она, — если бы…
Ворота сада распахнулись, качнулся яр-камень. Вбежал садовник Тьюлисс со своей тачкой. Майя удивилась — она не слышала его приближения. Смущенная тем, что ее застали в столь интимный момент, она попыталась вскочить, но Кольер невозмутимо удержал ее.
— Так что ты сказала? — шепнул он с широкой улыбкой.
— Он здесь! — крикнул Тьюлисс кому-то у себя за спиной.
Это был Оуэн Паж, и вид Майи, сидящей на коленях у Кольера, смутил его до неузнаваемости. Волосы мальчика были мокры от пота, он тяжело дышал. Завидев это, Майя и Кольер поспешно вскочили на ноги. Оуэн поманил за собой кого-то еще, и в сад вошел высокий мужчина в одежде торговца, с кошельками и шпагой на поясе.
— Мой господин, — сказал он по-дагомейски и чопорно поклонился. У него была золотистая бородка и глубокие залысины на лбу. — Меня послал Лис.
— Что случилось, Пирс? — спросил Кольер, переходя на дагомейский. Майя порадовалась тому, что понимает этот язык.
— Я загнал коня, чтобы успеть доставить вам весть, — едва выговорил гонец. — Насмерть загнал. Мой господин, из Комороса сообщают: после краткого и заранее подготовленного суда леди Деорвин была объявлена виновной в измене.
Майя ахнула, и гонец настороженно взглянул в ее сторону, удивленный тем, что она поняла.
— Рассказывай, — мрачно бросил Кольер. — Эта леди — твоя будущая королева. Можешь быть с ней так же откровенен, как со мной. Я доверяю ей.
— Слушаюсь, мой господин, — ответил гонец, но тут же покосился на Оуэна и Тьюлисса.
— Они нас не понимают, — нетерпеливо махнул рукой Кольер, и гонец продолжал:
— Завтра на заре леди Деорвин будет казнена. Король расторг свой брак с нею и объявил, что женится на ее фрейлине, леди Джейен Секстон.
— Нет! — в отчаянии прошептала Майя. — На Джейен?!
Гонец сурово кивнул.
— Я скакал всю ночь и сразу явился к вам. Саймон будет наблюдать за казнью и доложит вам об увиденном. Я полагаю, что король намеревается нарушить данное своей дочери обещание о совместном правлении. За леди Деорвин на Тайном совете не вступился никто — молчал даже альдермастон Кранмир, ее дядя.
— Кранмир все еще входит в Тайный совет? — резко спросила Майя. Гонец утвердительно кивнул.
Кольер нахмурился.
— Это несправедливо, — покачал головой он. — Я ни капли не сочувствую леди Деорвин, однако казнить ее за измену, будучи изменником, — это уже какое-то запредельное ханжество.
Гонец коротко кивнул и пощипал бородку.
— О да. Однако официально ее обвинили в измене. Ее заключили в башню Пент вместе с детьми. Саймон хотел, чтобы вы знали об этом на случай, если вы решите пересечь Коморос или Довье для возвращения домой. Ваш корабль все еще ждет…
Кольер резко поднял ладонь, и гонец осекся.
— Какой корабль? — спросила Майя.
Кольер покачал головой и что-то пробурчал себе под нос. Вздохнув, он повернулся к Майе.
— Я собирался похитить твоего отца из Муирвуда и держать заложником в Дагомее, — очень тихо произнес он. — Если бы аббатство не устояло, я похитил бы и тебя — если бы ты не пошла со мной по доброй воле. Но туман в Духов день спутал все мои планы, и солдаты, ожидавшие на борту, не смогли отыскать дорогу. Видимо, в дело опять вмешался Исток. Так или иначе, у меня есть корабль, который в любой миг увезет нас в Дагомею, — во взгляде его появилась мольба. — Плывем со мной.
Майя смотрела на него широко открытыми глазами.
— Нет, — ответила она. — Еще рано. Сначала я должна отправиться в Коморос и предотвратить убийство.
— Ты ведь слышала, что сказал гонец, — начал Кольер, повышая голос. — Даже если мы выедем сию секунду, мы опоздаем. Полдень давно позади, нам не успеть в Коморос прежде, чем все свершится.
— Нет, успеть можно. Я мастон, а совсем рядом с башней Пент находится аббатство Кларедон. Я могу перенестись туда через Сокровенную завесу. Бабушка еще только открывает этот путь для других мастонов, но у меня достаточно силы, чтобы пройти самой.
Его глаза расширились от ужаса.
— Не смей! Это безрассудство!
Майя вспыхнула от обиды, однако напомнила себе, что в нем говорит страх за нее.
— Я не могу стоять в стороне и смотреть, как убивают леди Деорвин. Если отец собирается нарушить свою клятву и не послушаться моего совета, пусть это произойдет у всех на глазах, при народе. Его советники не станут ему перечить, но если там буду я, кто-нибудь, возможно, осмелится возвысить голос.
Он стиснул зубы, глаза его полыхали.
— Он убьет тебя!
Майя отмахнулась.
— Не убьет. Я пощадила его в Муирвуде, и он это помнит. Он унижен, ему стыдно. Предательство жены глубоко его ранило. Я успокою его и воззову к его разуму. Пусть разводится с ней, если пожелает, но казнить? Это жестоко.
— А то, что она сделала с тобой, не жестоко? Как ты только можешь ее защищать?
Майя покачала головой.
— Справедливость — не орудие мести. Кроме того, в Духов день я говорила с Джейен Секстон. Она в отчаянии, она не знает, что ей делать. Если я сумею, то проведу ее сквозь Сокровенную завесу сюда, в Муирвуд. А отец не пройдет и ничего не сможет ей сделать. Я справлюсь. В сердце у меня горит огонь, и этот огонь говорит мне, что я права.
Кольер с силой потер лицо ладонями; мрачный взгляд его был исполнен муки.
— Прежде поговори с альдермастоном. Будь мудрее, Майя. Я не доверяю твоему отцу. Он замыслил убить тебя. Я не могу войти за Сокровенную завесу вместе с тобой и не могу защитить тебя. Как это мучительно! Прошу тебя, не иди одна.
Майя положила руку ему на плечо.
— Что ж, пойдем отыщем альдермастона и попросим его совета. Времени у нас немного.
Ненависть есть непреходящая злоба.
Ричард Сейон, альдермастон аббатства Муирвуд
