Он быстро удаляется от ее дома. Так быстро, как может. Но в легких заканчивается воздух, в висках пульсирует, туман затягивает взгляд. Немного замедлив ход, Джокер без приключений добирается домой. Бабушка явно не ждет его так рано, но ничего не говорит.

Джокер падает на кровать, как только доходит до нее. Деревянная основа скрипит и шатается под его весом. Значит, теперь Макензи с этим типом Арленом. И даже не смотрела на него, когда Арлен явился. И даже не остановила, когда уходил. Нет, Джокер не был собственником, они только друзья (несмотря на галлюцинации), но чтобы вот так остаться в стороне, как только на горизонте замаячит какой-то красавчик… это неправильно. С друзьями так не поступают.

Он хотел отвоевать внимание Макензи. И хотел забыть об этом. Хотелось, чтобы все было как прежде. Что случилось, пока он валялся в отключке? Он не хотел делать из этого скандал, подавать вид, что ему не все равно. Макензи вольна выбирать сама, с кем общаться. Верно?

Джокер не знал. За окном ревел ветер, дождь лил словно из ведра, а он и не заметил, что промок до нитки. И Мак его не остановила в такую погоду. Его дом был устойчив к осенним штормам острова, но дом Макензи сейчас шатался, словно спичечный. Из-под подоконника в комнату Джокера тянул сквозняк, неприятно холодя шею сзади. Неудивительно, что он заболел здесь. На материке нет таких условий: закутайся поплотнее зимой – и тепло. Ни ветров, грозящих снести тебя в открытый океан, ни сквозняков из каждой щели, достающих каждый оголенный участок кожи… Как тогда, когда руки Мак гладили его, а прохладный воздух холодил его грудь. И как после этого она может его игнорировать? Или из-за этого все и происходит, а он не помнит?

Джокера достал весь этот бред, который не касался его, пока он не заболел, достало переживать, не зная о чем. Он провалился в беспокойный сон прямо в мокрой одежде.