Вечером стало хуже. За окнами было темно, как ночью. Разошелся тот ветер, который не позволял дышать. Приближался шторм.

Родители Мак уже дома. Джокеру они не позволили идти домой в такую погоду. Оставив детей в гостиной, они ушли на кухню и думали, что Макензи не слышит, как они жалеют, что пошли у нее на поводу: разрешили в этом году не посещать психолога; разрешили закончить школу на острове; разрешили сидеть сейчас на просевшем диване. Пока Джокер закрывает шторы, Макензи вздрагивает от каждого порыва ветра, обхватив себя руками.

ЖИТЬ НА МАЯКЕ ВО ВСЕХ СМЫСЛАХ БУДЕТ И ХУЖЕ, И ЛУЧШЕ. КРУГЛОСУТОЧНО МОЖНО СМОТРЕТЬ НА ВОЛНЫ

Она и сама не понимает, почему до сих пор на Мрий, если здесь все, чего она так боится. Почему она не может расстаться с этими скалистыми берегами и атлантическими волнами.

Теплая рука касается ее плеча.

– Замерзла?

Макензи кивает.

Спустя минуту Джокер приходит с пледом, накидывает его на нее, укутывает, обнимает. Включает на мобильном музыку, надев один наушник ей, а другой себе, устраивает голову у нее на плече. Они часто так сидят ночами. Поэтому он ее лучший друг. Пока он здесь, рядом, она чувствует, что он материальный, устойчивый, как недостижимая для нее Большая земля. И он не дает ей утонуть.

Но и не спасает.