Уснув прямо на полу, лицом на свежем портрете Джокера, утром Макензи обнаружила себя всю в сине-черной краске. Черт ее дернул взять еще и акрил, когда синяя акварель закончилась, теперь он не отмывался, сколько бы она ни терла. Ее лицо уже было красным под слоем краски, но Макензи продолжала тереть пятна. Не может же она пойти грязная в школу, она и без этого достаточно странная. Даже в волосах засел синий акрил, заставляя почти взяться за ножницы, но в последний момент Макензи передумала, проклиная Джокера, точнее его злосчастный портрет.

Девушка спустилась вниз, к маме, которая готовила на кухне завтрак. Она почти заскулила, прося не отправлять ее в школу в таком виде.

– О, девочка моя, это что такое? – спросила ласково мама и попробовала кухонным полотенцем стереть пятна. – Акрил? Ты же не любишь им рисовать.

Мама поставила на стол три тарелки и позвала папу. Макензи достала тетрадь с ручкой и написала:

Прочитав, мама отложила объяснительную в сторону и села за стол. Папа потрогал волосы Макензи, поцеловал маму в щеку и сказал:

– Опять испачкалась?

Все рассмеялись. Сегодня ей разрешили остаться дома.