Голова гудит. Или тело гудит. Арлен не сразу понимает, что его разбудило. Прислушиваясь, он слышит, как в дверь барабанят. Макензи. Первая мысль. Но потом он вспоминает, что этой девушке ни за что не добраться до него.

Под дверью стоят Девон и Патрик.

– Здорово, может, выберешься из своей берлоги прогуляться со своими старыми друзьями?

Арлен услышал обиду в голосе Девона. Да уж, продинамил он их, ведь сам сейчас по уши в проблемах. Поэтому, не обращая внимания на все еще ноющую головную боль, он надел куртку и без лишних слов вышел к парням. Те похлопали его по спине приветственно, обиды испарились с первыми улыбками. Они шутили, смеялись. Арлен отвечал им, радуясь, что не приходится сообщать причину своего долгого отсутствия.

– А где вы Кола посеяли?

– Получил по шее от матери за разбитое окно в коровнике.

– А потом пришел Лонни…

– И знаешь, как обычно Финниган написала докладную…

Так легко протекал их разговор, не то, что с Макензи, когда приходилось думать над каждым словом, задаваясь вопросами, что сказать дальше.

– О'Келли! – крикнул прямо в ухо Патрик.

– Что? – немного отстраненно спросил Арлен, понимая, что опять ушел в себя, потеряв нить разговора.

– Говорю, ты слышал про внука Коллинз?

Джокер? Что-то еще, что Арлен должен знать?

– Нет. Он же должен был уехать, – нельзя подавать виду, что он причастен к чему бы то ни было.

– Да его ж сморило, вирус какой-то… новый, – наперебой говорили Девон и Патрик. – К нему ж почти каждую ночь дока вызывали, он какие-то истерики устраивал. Все думали, что коньки отбросит со дня на день, но сейчас ему лучше стало.

– Что?

– Ты опять не слушал?

Арлен все слушал, все версии островитян об этой ситуации, но то, что Джокер пришел в себя, не знал. Грязь чавкала под ботинками трех парней, разбушевавшийся ветер трепал волосы Патрика, застилая глаза. Хорошо, что он был в очках. Девон опять гордился, что голова у него бритая, рыжина не проглядывала из короткой щетины.

– Слушаю. Не знал этого просто.

– Так вот. Говорят, сейчас он в норме, и ничего.

Друзья зашли в паб, где пахнуло теплом. Элис налила им безалкогольного пива, улыбнувшись, как только она умеет – как мать непослушного ребенка, поощряющая его шалости в пределах разумного.