Сегодня он выдал себя с головой. Если до этого никто не мог поверить, что он причастен к подобному, то теперь будь на то воля Макензи Кирван – весь остров узнает его секрет.

Но девушка не говорит. Значит ли это, что его тайна в безопасности? Что она вообще об этом подумала? Испугалась? Или решила, что он полоумный? Она ничего не сказала после ритуала.

Вспомнит ли Джокер что-нибудь? Черт, теперь и Арлен зовет его этим дурацким именем.

Мысли вихрями крутились в голове, пока он мерил шагами ванную. Арлен не мог перестать думать, как себя оправдать завтра, когда увидит Макензи. Когда Джокер очнется, как ему объяснить, что он сделал. А если он не очнется…

Волны в океане были спокойными, серыми, как мыши, мирно лежали на твердых камнях. Затишье перед бурей – Арлен знал. Он хотел всю ночь сидеть и ждать гнева волн, но так и уснул на холодном берегу, свернувшись от ледяных порывов бриза. А проснулся от того, что кто-то щекотал его голую ногу, с которой ботинок унесло в воду.

Омываемый холодными волнами, перед Арленом стоял большой, в два раза больше обычного, серый в яблоках жеребенок. Он тыкался носом ему в пальцы ноги, а мокрая длинная грива щекотала пятку.

Медленно, чтобы не напугать малыша, Арлен приподнялся на локте и протянул руку к животному. Жеребенок позволил ему коснуться холодного носа, погладить шею, холодную, как и волны. Но когда парень повернулся удобнее, тот бросился в воду, исчезая с громкими высокими брызгами в глубине.

Рука Арлена все еще была влажная, он вытер ее о штаны и спрятался в доме.

Похоже, ночью было тихо, волны позволили острову вздохнуть полной грудью, не боясь захлебнуться ядом. Но не медлили с четкими пояснениями – выпустили на остров молодого жеребца, чтобы Арлен не забывал своих обязанностей.

Он долго стоял под горячими струями душа. Вода обтекала его с головы до пят, пар поднимался вверх, окутывая стены дымной пеленой. Казалось, зрение Арлена ухудшалось каждую секунду, дышать стало трудно, и парень выключил воду. Постепенно пар рассеялся, Арлен увидел полотенце и вытерся. Прислушался. Ни шороха, глухая тишина.

Кинув грязные вещи на кучу других, заглянул в шкаф. Там почти ничего не осталось – пара футболок, штаны и носки. Нашел менее грязный свитер в куче, надел на футболку, думая, как бы это все постирать.

Помня свое обещание зайти к Макензи, он направился к ее дому, но потом передумал и повернул к Джокеру. Близко не подходил, стоял у холма, запрокинув голову назад, чтобы рассмотреть, что там. Было тихо, дом ровно стоял, ничем не выдавая движений жильцов. По крайней мере ничего сверхъестественного не произошло, врача не было, толпа не собралась. Дом стоял одинокий, словно церковь, вокруг него был все еще зеленый остров с грязными пятнами коричневой земли. За ним – темно-серый океан, отливающий синим и зеленым в редких лучах солнца, которое пытались спрятать серые пушистые тучи. Здесь чувствовалось одиночество, словно находишься на краю земли, даже если стоишь посредине острова. В эту минуту блаженного уединения волны снова дали знать о себе, ударившись о каменистый берег.