Книга: 50 величайших женщин. Коллекционное издание
Назад: Мария Склодовская-Кюри
Дальше: Вирджиния Вулф

Коко Шанель

ВЕЛИКАЯ МАДЕМУАЗЕЛЬ



Имя Коко Шанель давно уже перестало быть просто именем. Оно – символ элегантности, вечной классики и женственности; оно – торговая марка, ежегодно приносящая многомиллионные прибыли. Оно – предмет культа, обожания и уважения многих и многих искусствоведов, коллекционеров и простых женщин, прекрасно знающих, что такое «стиль Шанель» и что он никогда не выйдет из моды, потому что он выше моды. Шанель сделала простоту роскошной, изящество – лаконичным, сексуальность – свободной. Маленькое черное платье, жакет без лацканов, нитка жемчуга и вечный, самый желанный и самый легендарный запах «Шанель № 5» – вот те вечные ценности, которые завещала потомкам Великая Мадемуазель. Она оставила на память о себе Новую Женщину – но постаралась стереть из человеческой памяти саму себя.



Коко Шанель так часто лгала о своем прошлом, что кажется, сама начала верить собственным выдумкам. Отец – владелец виноградников, виноторговец, обладающий вкусом к красивым вещам и изысканной чистоте; мать – его верная подруга во всех делах, красавица и умница; братья и сестры, которые любили Коко и были любимы ею; две тетушки, которые воспитали ее; детское прозвище, данное ей отцом и ставшее ее именем и торговой маркой, счастливое детство и трудный путь, приведший Шанель на самую вершину успеха. Правдой из этого было одно – Коко действительно работала как каторжная и она действительно оказалась на вершине.

Коко так ненавидела свое детство, что старалась лишний раз не вспоминать о нем, а если вспоминать приходилось – лгала. Она боялась, что если кто-нибудь узнает правду о ее происхождении – ее влияние рухнет. Действительно, могли ли богатые и знатные клиентки Дома Шанель продолжать с той же безоговорочной преданностью относиться к Коко, если бы знали, что она – незаконнорожденная?

Габриэль Шанель, 1909 г.





Ее отец, Альбер Шанель, потомок разорившихся крестьян и сын бродячего торговца, соблазнил Жанну Деволь и, несмотря на появление у них дочери Жюли, не женился на ней. Однако он продолжал жить с Жанной, и меньше чем через год у них родилась вторая дочь, крещенная как Габриэль. Это случилось 19 августа 1883 года в городе Сомюре. Потом у Шанелей появятся еще дочь Антуанетта и два сына – Альфонс и Люсьен; а свидетельства о браке так и не будет.

Когда Габриэль было двенадцать, ее мать, которой было всего тридцать три года, умерла – от астмы, истощения и холода. Отец, не имевший ни средств, ни желания ухаживать за детьми, сдал старших в монастырский приют, а младших – на попечение родственников. В приюте Габриэль кричала воспитанницам: «Я не сирота! Меня скоро заберут!» Но скоро не получилось. Только в семнадцать лет – возраст, когда все девушки покидали приют, – Габриэль приехала в городок Мулен, где еще два года обучалась в пансионе Пресвятой Богородицы. К счастью, здесь вместе с нею училась и ее родная тетя Адриенна Шанель, ровесница Габриэль. Девушки моментально подружились и остались подругами на многие годы – по сути, Адриенна была одной из немногих подруг Габриэль, которая знала о ней практически все.

Благодаря церковному образованию Габриэль умела не только читать и писать – чего никогда не умела ее мать и другие родственники, – но и превосходно шить. Кроме того, монастырь – своим образом жизни и архитектурой – навечно привил Габриэль любовь к чистоте, простоте и строгости линий, отвращение к любым излишествам.

После окончания пансиона Габриэль и Адриенна нашли работу в трикотажном магазине «Приданое для новорожденных», где шили не только одежду для малышей, но и вещи для их старших сестер и матерей. Габриэль и Адриенна быстро завоевали уважение владельцев – шили они прекрасно, аккуратно и с фантазией. Обретя клиентов, девушки начали работать самостоятельно; свободы было больше, денег меньше, но свобода была дороже. Дело в том, что девушки завязали знакомства среди офицеров расквартированного в Мулене полка конных стрелков и посещали с ними «Ротонду» – местный кафешантан. Здесь Габриэль с успехом – вызванным, правда, больше ее красотой, чем голосом, – исполняла несколько песенок. Особенно часто просили «Кто видел Коко у Трокадеро?» – офицеры скандировали «Коко, Коко!», пока Габриэль не выходила на сцену. Так Коко стало ее именем. Правда, сама Шанель впоследствии всегда говорила, что Коко – цыпленком – ее называл отец.

Коко и Адриенна пользовались большим успехом – обе красавицы, хоть и разного типа (Коко – пикантная миниатюрная брюнетка, Адриенна – статная, с правильными чертами лица, больше похожая на принцессу, чем на крестьянку), обаятельные и общительные. Но надо заметить, что в то время пользоваться успехом – значило проводить время в обществе какого-нибудь мужчины (или нескольких), ходить с ним в кафе и на прогулки – но не больше. Первым любовником Габриэль стал Этьен Бальсан, веселый и щедрый офицер, заядлый лошадник. Получив от родителей большое наследство, Этьен вышел в отставку и уехал в Руайо, где купил замок, намереваясь заняться разведением племенных лошадей и скачками. Перед его отъездом Коко спросила: «А ученица тебе не нужна?» – и Этьен увез Коко с собой.

В его замке царила атмосфера веселого безделья; говорили только о лошадях, интересовались только скачками, выезжали только на бега. Коко, не желая отстать от своих новых друзей, занимается верховой ездой, заказав для своих тренировок у местного портного мужские бриджи и узкую ленту на голову вместо принятой вуали. Портной был в ужасе, зато Коко прекрасно научилась ездить верхом, сэкономив на полагающейся для таких случаев «амазонке» и высоких сапогах. Этьен восхищался упорством и успехами Коко, но признать ее своей «официальной любовницей» не спешил. Тогда Коко нашла ему замену – англичанина Артура Кейпела по прозвищу Бой. Кейпел владел несколькими угольными шахтами в Ньюкасле и с успехом вел торговлю с Францией. В отличие от Этьена Бой поддержал Коко в ее стремлении вырваться из низов, работать и заработать, – и помог ей открыть шляпный магазин.

Коко и Адриенна Шанель перед витриной магазина в Довиле





Этьен отдал под магазин Коко свою холостяцкую квартиру, Бой помог с деньгами – и вскоре бутик новой модистки открыл свои двери. Первыми клиентками были многочисленные подружки Этьена и его приятелей. Оригинальные, ни на что не похожие шляпки Коко, такие простые и одновременно такие вызывающие, привлекали к их владелицам всеобщее внимание – и тем самым привлекали новых покупателей. Круг клиентов быстро расширялся, шляпы у Коко стали заказывать актрисы и знаменитые кокотки. Но неугомонной Шанель довольно быстро наскучило быть просто модисткой, делающей головные уборы к чужим платьям, и она, заняв денег у Боя, ставшего ее официальным любовником и покровителем, в 1910 году открыла в доме № 21 на улице Камбон ателье под вывеской «Моды Шанель». В ателье ей помогали выписанные из Мулена Адриенна и младшая сестра Антуанетта.

В жизни Коко это был период счастья. Она любила и была любима, ее работа приносила плоды, а магазин – доход. Кейпел, о котором Коко впоследствии не раз говорила, что любила только его и что он был единственным человеком, созданным специально для нее, имел широкий круг интересов и еще более широкий круг знакомств. Благодаря ему Коко вошла в прежде недосягаемые для нее слои общества, познакомилась с самыми известными актерами, художниками, негоциантами и политиками. Для ее моделей открывалась еще более широкая перспектива – видя перед собой Коко и Адриенну, таких привлекательных и таких необыкновенных в их невиданных нарядах, многие захотели одеваться так же. Магазин на улице Камбон уже не справлялся с потоком заказов, и в 1913 году Шанель открывает второй магазин – в Довиле, курортном городке, самом модном месте Франции после Парижа.

Стоило Коко появиться на улицах Довиля – в платье свободного покроя с открытым воротом, в своеобразной шляпке, в туфлях с круглыми носами и на низком каблуке, – успех ее бутику был обеспечен. Ведь все дамы ходили в высоких ботинках, которые можно было застегнуть только с помощью специального крючка, в огромных шляпах, на которых колыхались ворохи перьев или цвели клумбы из роз, и в узких платьях, расстегнуть которые самостоятельно женщина физически не могла. Прогуливавшаяся по набережной Адриенна Шанель, одетая в творения своей сестры, производила фурор среди отдыхающих. Особенно помогла росту популярности магазина Шанель баронесса Ротшильд, незадолго до этого поссорившаяся с самым известным парижским портным того времени Полем Пуаре. В отместку за публичное изгнание из салона Пуаре мадам Ротшильд не только сама начала заказывать у Шанель, но и привела к ней множество своих знатных и богатых подруг. В магазине Коко стали появляться клиенты знатных фамилий и с лучшими состояниями в Европе – банкиры, бароны, владельцы газет, известнейшие красавицы и знатные англичане, – а Кейпел и Коко стали желанными гостями в их домах. Кейпела принимали, потому что он был богат и известен, а Коко – потому что он любил ее. Коко верила, что раз уж Артур всюду появляется с нею, он женится на ней. Он никогда не говорил с нею об этом, но от всех своих многочисленных подружек всегда возвращался к ней – ведь это немало значит! Но постепенно надежда слабела… В 1913 году Шанель перестала надеяться. Теперь она стремилась только к независимости.

Жарким летом 1914 года Коко Шанель представила свои новые разработки. Ее модель, по покрою напоминавшая матроску, а по материалу – мужской спортивный костюм, со строгими линиями и не предусматривающая корсета, произвела фурор. В то время женская мода требовала подчеркивания всех женских округлостей, и корсет был необходим, – но Коко была уверена: уважая естественность, она не умаляет женственности. Коко с огромным успехом видоизменила английскую мужскую моду, подсмотренную на Артуре и его соотечественниках.

Но ее первый успех померк на фоне глобальной катастрофы – в июле началась Первая мировая война. Довиль опустел, Париж замер в ожидании… Коко задумалась: что ей делать, уезжать или остаться, закрыть магазин или переехать в Париж? Бой посоветовал остаться, и оказался необыкновенно прав.

Коко на отдыхе в Биаррице, 1920 г.





В сентябре Довиль снова наполнился публикой – туда приехали те, чьи поместья уже были захвачены; те, кто боялся остаться; те, кто не хотел видеть войну. Дамы, приехавшие в Довиль, обращались в единственный открытый магазин – к Шанель. И они охотно покупали то, что предлагала им Коко: одежду, в которой было легко ходить пешком, которую было просто надевать и снимать, что в условиях военного времени было немаловажно. Все стали носить то, что уже давно носила сама Шанель – прямые юбки до щиколотки (а не до пола), матроски и легкие блузы, простые соломенные шляпки и туфли на низком каблуке. Когда в Довиль стали приезжать раненые и многие дамы – родственницы находящихся в госпиталях – пожелали помогать врачам, именно у Шанель они заказывали свои белые халаты, которые у Коко были просты и тем не менее элегантны. Она же ввела в моду «пляжные пижамы» – костюмы, в которых можно было не только прогуливаться по пляжу, но и спускаться в убежище в случае налета, – и короткую стрижку. По легенде, усиленно распространяемой самой Коко, однажды, перед походом на премьеру в театр, она слишком низко наклонилась над конфоркой – и ее волосы вспыхнули. Обрезав их, Коко отправилась в театр – и произвела там настоящую сенсацию. За короткими волосами было проще ухаживать; в условиях военного времени дамам ничего не оставалось, как ухватиться за ножницы.

В 1915 году она открыла свой третий магазин – настоящий Дом моды – в Биаррице, на самой границе с нейтральной Испанией. Из Испании Шанель могла бесперебойно получать необходимые материалы, с которыми во Франции были большие проблемы, а в Испанию отправлялись модели Шанель – теперь ее заказчиками стали даже члены испанского королевского двора. А на следующий год Шанель воплотила в жизнь свою давнюю мечту, представив коллекцию женской одежды из тканей, до этого никогда не употреблявшихся для дамского гардероба: английского джерси и фланели. Коко скупила все запасы джерси, пылящиеся на складах оптовой фирмы Родье, – его не покупали из-за «бедняцкого» бежевого цвета и слишком жесткой структуры. А Шанель превратила его в удобные строгие вещи, которые удобно было носить. Практически без украшений, почти мужские по покрою, модели Шанель тем не менее делали носившую их женщину необычайно элегантной и притягательной…

Когда в 1919 году в освобожденный Париж снова приехали иностранцы, они нашли парижанок совершенно не похожими на то, какими их помнили и какими были женщины в других странах, – свободными, с мужскими стрижками и в мужских костюмах, самостоятельными и как никогда обольстительными. Новая мода молниеносно покорила весь мир, а Коко стала знаменитой.

Увы, это не радовало ее. Ее Артур в 1918 году женился – на младшей дочери барона Риббсдейла; хотя он довольно быстро разочаровался в женитьбе и продолжал жить с Коко. Но в конце декабря 1919 года он погиб в автокатастрофе… Коко сразу же выехала на место аварии, но, проехав шестнадцать часов, опоздала – гроб уже заколотили, и Коко не смогла попрощаться с любимым. Она была раздавлена…

Свое горе она глушила работой, как прочие заливают его вином; боль от потери она выразила в том, что стала предлагать своим клиенткам модели из черной ткани, которая раньше считалась неприличной для ежедневных туалетов. Коко, наоборот, считала черный цвет самым роскошным и вечно актуальным. Шутники говорили, что Шанель ввела в моду черный цвет, чтобы все женщины Франции носили траур по ее возлюбленному. Если это так, траур по Артуру Кейпелу с удовольствием до сих пор носят по всему миру…

Летом 1920 года в Биаррице она познакомилась с русским великим князем Дмитрием Павловичем Романовым, еще до революции прославившимся на Лазурном берегу своей красотой и вольным поведением, а в 1917 году – участием в убийстве «злого гения» Российской империи Григория Распутина. Знакомство состоялось благодаря Сергею Дягилеву – они познакомились в начале 1920 года в Венеции, куда Коко привезли друзья, чтобы она могла развеяться после смерти Артура. Дягилев как раз срочно нуждался в деньгах на постановку «Весны священной» – и Шанель без раздумий выписала ему чек на крупную сумму с единственным условием – никому ничего не говорить.

С Дягилевым ее связывали долгие творческие отношения. Она делала костюмы для нескольких дягилевских балетов (например, для прославленного «Голубого экспресса» по либретто Жана Кокто в постановке Брониславы Нижинской) и всегда была готова поддержать его и финансово, и морально. Говорят, Дягилев боялся Шанель – потому что никогда прежде он не встречал женщину, дающую деньги и ничего не просящую взамен.

Великий князь Дмитрий Павлович





Дягилев ввел ее в круг русских эмигрантов и художественной богемы. Ее друзьями стали Жан Кокто и Пабло Пикассо, Игорь Стравинский (который был увлечен Коко) и Лев Бакст… Но самым красивым из всех был, безусловно, Дмитрий Павлович. Роман тридцативосьмилетней Коко и двадцатидевятилетнего князя был бурным, но коротким; вскоре князь женился на богатой американке. Тем не менее они на всю жизнь остались друзьями. Дмитрий привел в Дом моды Шанель русских клиентов и русских «светских манекенщиц» – красивых девушек знатного происхождения, которые в рекламных целях посещали в платьях Шанель светские рауты. Он, как и все возлюбленные Коко, оставил свой след и в ее творчестве. В 1929 году она выпустила в продажу блузы в русском стиле с вышивкой, которую для Шанель делал Дом моды «Китмир», чьей владелицей была сестра Дмитрия Мария Павловна, в прошлом жена голландского принца. Дмитрию же Коко была обязана самой главной своей удачей – духами.

Эрнест Бо, отец которого многие годы был поставщиком Российского императорского двора и который сам был прекрасным химиком-парфюмером, создал для Коко Шанель те самые «Шанель № 5». По преданию, он поставил перед Коко несколько пробирочек, и она выбрала запах под номером пять – ее счастливое число. Этот запах, не похожий ни на какие прежние духи, немедленно стал предметом культа. Если раньше женщины пахли чем-то узнаваемым – розой, жасмином, ландышем, – то теперь Шанель предлагала им запах, который было невозможно разложить на отдельные компоненты и который в силу своей уникальности был очень узнаваем. Выпустить в 1920 году, когда люди еще не оправились от войны, очень дорогие духи было риском; но риском оправданным. Женщины почувствовали в этом запахе – статус, воплощенную мечту, вызов, и экономили на всем, чтобы только купить вожделенный флакончик с цифрой 5, такой вызывающе простой и такой вызывающе дорогой. Только эти духи приносили Коко больше миллиона долларов в год. До сих пор «Шанель № 5» являются самыми продаваемыми духами в мире.

После Дмитрия у Коко был короткий, хотя и глубоко задевший ее роман с поэтом Пьером Реверди. У них с Коко было много общего – простое происхождение, пережитые невзгоды, простые ценности. Реверди понимал ее, как никто. Но вскоре он, углубившись в религиозные переживания, покинул Париж, чтобы жить отшельником в Солеме; Коко с трудом, но смогла пережить потерю. Она снова ушла с головой в работу – единственное, что не оставляло ее, что никогда не подводило… А затем она познакомилась с мужчиной, которому суждено было стать самым громким романом – и самым большим разочарованием в жизни Шанель, с Хьюго Ричардом Артуром, герцогом Вестминстерским по прозвищу Вендор – одним из знатнейших и богатейших людей Англии, крестником королевы Виктории и личным другом Черчилля. Герцог только что развелся со своей второй женой и был очарован Коко с первой встречи; он забрасывал ее подарками – цветами из собственных оранжерей, лососями из Шотландии и уникальными драгоценностями, – пока она не сдалась. Коко говорила: «Моя настоящая жизнь началась, когда я познакомилась с Вестминстером. Наконец я нашла плечо, на которое могла опереться, дерево, к которому могла прислониться». Коко, свободная женщина, впервые подчинялась своему мужчине, принося свои интересы в жертву их любви, а свое время – в его полное распоряжение. Она слушалась его, следовала за ним всюду, где он хотел ее видеть. Их роман длился четырнадцать лет. Коко была уверена, что герцог женится на ней, что все те замки, поместья и виллы, на которые он ее возил, станут ее домом, а высокородные англичане, с которыми он ее знакомил, – ее родственниками. Но герцогу было необходимо иметь наследника; Шанель, которой было уже 46 лет, кинулась к врачам – но ей было однозначно сказано, что она бесплодна, что детей у нее никогда не будет… Коко еще надеялась, что Вендор между потенциальным наследником и любовью выберет все-таки любовь, она всегда надеялась…



Никогда еще в ее коллекциях не было столь заметно влияние английского стиля: откровенно мужские куртки, блузы и жилеты в полоску, пальто и костюмы спортивного покроя, и особенно – вязаные свитера, которые Коко, вопреки всем правилам, призывала носить с драгоценностями. Это была роскошь, но роскошь сдержанная и строгая. Шанель всегда считала, что роскошь существует только для того, чтобы сделать простоту примечательной.

Весной 1930 года было объявлено о помолвке герцога Вестминстерского. Он не только собрался жениться не на Габриэль – он еще хотел познакомить ее со своей невестой, чтобы она одобрила его выбор. Шанель одобрила…

Она снова попыталась залечить сердечные раны любовью и работой. Коко села за книгу; редактировать ее позвала Пьера Реверди, который постепенно начал отходить от своих религиозных подвигов и иногда появлялся в Париже. Книга вышла накануне войны; Реверди получил отставку всего через год. Попытка склеить прошлое не удалась… И снова Шанель прибегла к единственному известному ей средству от всех проблем – работе. В 1931 году она съездила в Голливуд, где по контракту с «Метро-Голдвин-Майер» делала костюмы для Глории Свенсон в фильме «Сегодня вечером или никогда». С Сэмюелем Голдвином ее познакомил верный друг, князь Дмитрий Павлович. Голдвин предполагал, что Коко Шанель будет делать весь гардероб «звезд» MGM, но не получилось – актрисы не захотели носить вещи одного стиля, даже если это Шанель. Тем не менее Шанель получила не только огромный гонорар, но и опыт, и престиж. А затем она начала – помимо одежды – производить украшения. Шанель всегда утверждала, что настоящие драгоценности женщине должны дарить, а для себя она должна покупать бижутерию. Коко впервые смешала в своих украшениях драгоценные и искусственные камни, впервые ввела четкие простые линии, она же заставила всех женщин сменить жемчужные ожерелья на бусы из искусственного жемчуга. Она продолжала создавать свой уникальный стиль; то, что ее модели копировали, что ей подражали, Шанель считала своей главной удачей.



В 1933 году, во время экономического кризиса, Шанель была вынуждена рассчитать всю прислугу и переехать из особняка, арендная плата за который сильно выросла, в отель «Ритц» – его апартаменты станут ее домом отныне и до самой смерти. Хотя в это же время у Шанель был новый роман, и она снова думала о замужестве – на этот раз ее избранником был некий Ириб, а точнее – Поль Ирибарнегаре, баск по национальности, журналист, художник, декоратор и авантюрист. Он прославился великолепным графическим альбомом «Платья Поля Пуаре в видении Поля Ириба» – роскошное издание Дома Пуаре в 1908 году получили все царствующие дамы Европы. Роман Шанель и Ириба протекал под дружное неодобрение всех друзей Шанель – они считали Ириба «демоном», который околдовал Коко, подчинил ее себе… Но летом 1935 года Ириб упал на теннисном корте – и когда его подняли, не подавал признаков жизни. Он умер, так и не придя в сознание. Коко снова поняла, что ей не суждено быть счастливой…



Накануне войны Шанель была популярна как никогда. Ее коллекция 1938 года, выполненная в цветах французского флага – синий, белый, красный, – произвела сенсацию. А в 1939 году Шанель неожиданно для всех закрыла все свои предприятия, кроме самого первого магазина на улице Компьен. Говорят, что это была месть – незадолго до этого работницы Шанель устроили забастовку и не пустили Коко в ее собственный магазин, так что начавшаяся война стала для нее и возможностью поквитаться, и предлогом для того, чтобы уйти на покой. Когда немцы заняли Париж, Коко пришлось выехать из ее апартаментов в «Ритце» – они понадобились немецкому начальству; но Коко выпросила себе маленький номер окнами во двор. Переехать – значило удалиться от магазина, а следовательно – потерять над ним контроль… Немцы охотно посещали бутик Шанель, и когда на складе не хватало знаменитых духов – похищали бутафорские флаконы с витрины, чтобы получить хоть какой-то «настоящий парижский» сувенир. К тому же в 1940 году у Шанель начался новый роман – она увлеклась атташе немецкого посольства Гансом Гюнтером фон Динклаге. Ей было уже пятьдесят шесть, ему на тринадцать лет меньше – но Шанель давно уже была женщиной без возраста, и она не собиралась упускать этот – может быть, последний – шанс на личное счастье. Они жили вдвоем над последним работавшим магазином Шанель и почти никуда не выходили. Ей никогда не было дела до политики, но тут она не устояла. Стать ангелом, несущим мир Европе, – это была работа для нее. Ганс, по совместительству агент абвера, упросил ее использовать ее знакомство с Черчиллем и посодействовать Германии в заключении сепаратного мира с Англией – Коко даже встречалась в Берлине с Вальтером Шелленбергом, шефом Службы зарубежной разведки. Однако Черчилль болел и никого не принимал…

Кстати, после войны, когда Шелленберг выйдет из тюрьмы – его приговорили всего к шести годам, – Коко Шанель в память об их сотрудничестве будет содержать его с женой. Она оплатит его похороны.



Когда война закончилась, Коко тут же обвинили в сотрудничестве с нацистами. От заключения ее спасло личное вмешательство Уинстона Черчилля; правда, ей пришлось покинуть Францию. Шанель поселилась в Швейцарии – здесь были ее деньги, здесь оказался заранее сбежавший из Парижа Ганс фон Динклаге. Они держались друг за дружку, как выжившие жертвы кораблекрушения. Их даже принимали за супругов, только удивляла разница в возрасте – Шанель выглядела на двадцать лет старше, чем всегда, и на десять лет больше, чем будет выглядеть через пять лет. Безделье угнетало ее, мешало ей жить. Она прислушивалась к новостям из Парижа, где в феврале 1947 года Кристиан Диор представил свой New Look – сенсационный и провокационный стиль, воскрешающий образы прошлого и все то, от чего Шанель освободила женщин, – корсеты, тяжелые юбки, затянутые талии и обтягивающие силуэты… Франция снова стала во главе мировой моды, но Шанель это не радовало: Диор отменил все ее завоевания. Хотя Коко прекрасно понимала – через некоторые время женщинам надоест неудобная одежда, и они снова вернутся к «стилю Шанель».

Коко Шанель вернулась в Париж в 1953 году, когда ей было семьдесят лет, – вернулась, чтобы покорить и завоевать его. Но уже выросло поколение, для которого имя Шанель было только маркой старомодных духов. Ее коллекция была обсмеяна прессой: «У Шанель на заброшенном кладбище», писали газеты, «Полное фиаско». Коко нашла в себе силы не сдаться. Через год она показала ту же самую коллекцию в США – и успех превзошел самые смелые ожидания. Вторая коллекция – и еще больший успех; третья стала триумфом. Знаменитое «маленькое черное платье» стало символом новой моды, одеваться у Шанель было делом чести. Журнал «Лайф» писал: «Шанель влияет на все. Габриэль Шанель творит не только моду, а целую революцию». Шанель упивалась своим успехом, походя в интервью американской прессе гробя французских конкурентов – они в своей одежде идут против логики тела, а ведь американцы не так глупы, чтобы носить то, что неудобно, – поэтому они носят

«Шанель». Дам в платьях от новых французских модельеров она сравнивала со старыми креслами и искренне гордилась тем, что американским мужчинам нравятся женщины, одетые в ее одежду. То, что Мэрилин Монро надевает на ночь только каплю «Шанель № 5», прославило ее духи на века, а то, что Первая леди США Жаклин Кеннеди была в костюме от Шанель, когда убили ее мужа, – вписало имя Шанель в легенду. Сама Коко говорила: «Я люблю, когда мода выходит на улицы, но я не позволяю, чтобы она пришла оттуда», – словно забывая, что многие элементы своего стиля она увидела на улицах своего детства и на мужчинах, которых любила.



Еще семнадцать лет Коко будет царить в моде. Она была очень одинока и очень стара; у нее случались приступы сомнамбулизма, когда она посреди ночи, не просыпаясь, вставала и перекраивала свою ночную рубашку в платье для приснившейся клиентки. До последнего дня она продолжала работать – пока однажды, 10 января 1971 года, Коко Шанель не пришла из парка в свой номер в «Ритце» настолько уставшей, что у нее не было сил даже раздеться. Рядом с ней была только горничная; внезапно Коко закричала: «Я задыхаюсь!» Горничная успела только подойти. «Вот так и умирают», – добавила Шанель. И умерла.

Согласно завещанию, Габриэль Шанель была похоронена в швейцарской Лозанне – только там, по ее словам, у нее возникало чувство защищенности…

Назад: Мария Склодовская-Кюри
Дальше: Вирджиния Вулф