Лариса Рейснер
БОГИНЯ РЕВОЛЮЦИИ
Она хотела стать поэтом, а стала музой. Хотела стать равной мужчинам, но неизменно была выше их, покоряя каждого, кто был рядом с нею. Она мечтала погибнуть под пулями, а умерла от глотка сырого молока. Казалось, она испытывала судьбу, сочиняя ее, словно газетный очерк, но ничье воображение не смогло бы придумать ничего подобного ее жизни – жизни Ларисы Рейснер – женщины, покорившей Революцию.
Род Рейснеров вел свое происхождение из Лифляндии – по легенде, распространяемой самими Рейснерами, их предками были рейнские бароны. Михаил Андреевич Рейснер, профессор права, человек сильного характера и огромного ума, был женат на Екатерине Александровне, урожденной Хитрово – это был старинный, знатный дворянский род; тогдашний военный министр Сухомлинов приходился ей родственником. Судя по воспоминаниям, женщиной она была очень тяжелой, амбициозной, с неуравновешенным характером. У них было двое детей: старшая Лариса и Игорь, на два года младше сестры. Мать с детства прививала им сознание собственной необыкновенности, избранности, и дети – особенно Лариса – привыкли считать себя лучше, выше всех остальных. И как это ни странно, окружающие были склонны соглашаться.
Михаил Андреевич служил в разных университетах, и семья все время переезжала: Люблин (именно здесь 1 мая 1895 года родилась Лариса), Томск, Париж, с 1905 года – Петербург… Еще во время учебы в Европе – во Франции и Германии – Рейснер познакомился с русской политической эмиграцией. Он общался с Августом Бебелем и Карлом Либкнехтом, переписывался с Лениным. Впоследствии он сблизился с большевиками и даже оказывал им – как специалист по праву – некоторые услуги. Царивший в доме революционный дух заразил и Ларису, и Игоря.
Все в семье были талантливы; прекрасно осознавая это, они были горды. Гордость – это было главное семейное качество Рейснеров. Как вспоминал Вадим Андреев, сын писателя Леонида Андреева, прекрасно знавший эту семью, «гордость шла Рейснерам, как мушкетерам Александра Дюма плащ и шпага». Еще вспоминали, что всем Рейснерам была свойственна игра на публику, стремление выделиться, прославиться… И свойство, часто встречавшееся среди тогдашней прогрессивной интеллигенции: любовь ко всему человечеству при полном пренебрежении каждым человеком в отдельности. Все остальные – кроме немногих избранных – были призваны лишь быть зрителями тех спектаклей, которые Рейснеры ставили на сцене жизни.
Ведущей актрисой театра Рейснеров была, конечно же, Лариса. Рослая, стройная, обладающая яркой красотой, цепким умом и определенным талантом, она с детства привыкла блистать. Вадим Андреев так описывал Ларису: «Ее темные волосы, закрученные раковинами на ушах, серо-зеленые огромные глаза, белые, прозрачные руки, особенно руки, легкие, белыми бабочками взлетавшие к волосам… Когда она проходила по улицам, казалось, что она несет свою красоту как факел… Не было ни одного мужчины, который прошел бы мимо, не заметив ее, и каждый третий – статистика, точно мной установленная, – врывался в землю столбом и смотрел вслед». Лев Давидович Троцкий писал о ней: «Внешность олимпийской богини, ее иронический ум сочетался с мужеством воина». Осип Мандельштам в посвященном Ларисе «Мадригале» сравнивал ее с зеленоглазой русалкой, а Николай Гумилев воспевал ее «ионический завиток»…
Окончив гимназию с золотой медалью, Лариса Рейснер поступила в Психоневрологический институт и одновременно стала посещать в качестве вольнослушательницы цикл лекций по истории политических учений в университете. У нее, как и у всей семьи, было два увлечения: политика и литература. Во время Первой мировой войны – в 1914–1915 годах – Лариса вместе с отцом издавали полуреволюционный-полудекадентский журнал «Рудин», названный так в честь героя Тургенева. В заявлении от редакции было сказано, что журнал призван «клеймить бичом сатиры и памфлета все безобразие русской жизни, где бы оно ни находилось». Лариса не только писала для журнала стихи, статьи и очерки, но и делала основную организаторскую работу: искала средства, договаривалась с типографией, закупала бумагу… Александр Блок называл журнал «грязным, но острым». «Рудин» просуществовал полтора года – его запретила цензура, но Лариса успела составить себе имя в тогдашних литературных кругах.
Портрет Ларисы Рейснер, 1915 г. Худ. Василий Шухаев
Влившись в разношерстную декадентскую поэтическую компанию, Лариса быстро заняла там видное место. Не стихами – стихи ее были вторичными, перегруженными красивостями, тяжеловесными и пустыми. Острая на язык Зинаида Гиппиус припечатала: «С претензиями; слабо». Но необычайная яркость самой личности Ларисы покоряла каждого. Еще студенткой, одетая в строгий английский костюм с мужским галстуком, она привлекала к себе взгляды всех мужчин. Теперь же, в фантастических «декадентских» нарядах, с голубой помадой на губах, Лариса сражала наповал. Но сама она долгое время оставалась холодна – пока в сентябре 1916 года не познакомилась со знаменитым поэтом Николаем Гумилевым.
Это случилось в знаменитом артистическом кабаре «Привал комедиантов». Заметив Ларису, Гумилев сказал своим спутникам: «Очень красива!» А после ее выступления добавил: «Но бездарна».
Ларисе все тут же рассказали. Она проплакала всю ночь, задетая уничижительным отзывом поэта, известного совершенной поэтической техникой и тонким критическим даром. Но эта обида стала началом другого сильнейшего чувства – любви.
Гумилев, откровенно некрасивый, тем не менее пользовался у женщин большим успехом. Он безошибочно выбирал женщин неординарных – красавиц, умниц, талантливых. Лариса, без сомнения, была именно такой.
Она влюбилась со всей доступной ей страстью, и казалось, что чувство Гумилева к ней столь же сильно. Он называл ее Лери, а она его – Гафизом. Он писал ей: «Я не очень верю в переселенье душ, но мне кажется, что в прежних своих переживаниях Вы всегда были похищаемой Еленой Спартанской, Анжеликой из Неистового Роланда и т. д. Так мне хочется Вас увезти. Я написал Вам сумасшедшее письмо, это оттого, что я Вас люблю. Ваш Гафиз». Лариса была готова на все, надеялась на брак, но Гумилев, который всю жизнь отличался тем, что с легкостью предлагал руку и сердце любимым девушкам вне зависимости от их и своего семейного положения, на этот раз делать предложение не спешил.
Николай Гумилев, около 1915 г.
Возможно, дело было в том, что Гумилев в то время состоял в действующей армии, а в Петербург был отпущен всего лишь в отпуск для сдачи офицерского экзамена. Экзамен он не сдал и вскоре был вынужден вернуться в полк. Несколько месяцев их роман продолжался только в письмах: «Я целые дни валялся в снегу, смотрел на звезды и, мысленно проводя между ними линии, рисовал себе Ваше лицо, смотрящее на меня с небес…»
В феврале 1917 года Гумилев вернулся, и их страсть вспыхнула с новой силой. Но местом свиданий почему-то стал бордель на Гороховой улице. Лариса Рейснер признавалась: «Я так его любила, что пошла бы куда угодно». Наконец-то сбылась ее мечта – Гумилев сделал ей предложение. Но Лариса отказала.
Сама она объясняла свой отказ женской солидарностью – мол, не хотела причинить боль Анне Ахматовой, перед талантом которой преклонялась. Но брак Ахматовой и Гумилева к этому времени давно уже стал формальностью. Скорее Ларису оскорбил тот факт, что одновременно с нею Гумилев встречался с другими: в 1916 году – с Маргаритой Тумповской, а теперь – с Анной Энгельгард, на которой и женился летом 1918 года. Сыграли свою роль и политические разногласия: Гумилеву, монархисту и романтику, революция была противна, ультралевые взгляды Ларисы его раздражали. Произошел тяжелый, мучительный разрыв.
Много лет спустя Лариса напишет: «Никого не любила с такой болью, с таким желанием за него умереть, как его, поэта Гафиза, урода и мерзавца».
В мае Гумилев уехал в Европу – Швеция, Норвегия, Англия… 5 июня он написал ей последнее письмо: «Ну до свидания, развлекайтесь, но не занимайтесь политикой…»
Но внушения Гумилева пропали втуне. Лариса политикой занялась – она с головой окунулась в революцию; то ли спасаясь от несчастной любви, то ли в поисках себя.
После Октябрьского переворота Рейснеры оказались среди победителей. Михаил Андреевич входил в комиссию по составлению декретов новой власти. Игорь Михайлович после Февральской революции был секретарем большевистского депутата в Петроградской думе Дмитрия Мануильского, а с приходом к власти большевиков начинает работать в Народном комиссариате юстиции и Коммунистической академии. Не отстает и Лариса. После Февраля она вела активную пропагандистскую работу среди моряков Балтийского флота – как известно, именно моряки-балтийцы сыграли главную роль в октябрьских событиях. Существует легенда, что во главе балтийцев, взобравшихся ночью 25 октября на палубу крейсера «Аврора» и распорядившихся дать тот самый холостой залп – сигнал к штурму, была женщина невероятной красоты. Лариса Рейснер. Женщина была на самом деле, хоть на борт и не поднималась, – графиня Панина, глава делегации городской думы Петрограда. Но фигура Ларисы была столь ярка, что неуклонно, безудержно обрастала легендами еще при ее жизни.
Сразу после Октябрьского переворота Лариса работала под началом наркома просвещения Анатолия Луначарского – отвечала за охрану сокровищ Зимнего дворца. Параллельно она была корреспондентом газеты «Известия». Именно в этом качестве она в ноябре 1917 года отправилась в Москву.
Ей предложили ехать военным эшелоном. На вокзале Лариса услышала фамилию командира – Раскольников; попросила отвести к нему. Представившись, она напросилась ехать вместе с ним – понимая, что отказа не последует.
Федор Федорович Раскольников (настоящая фамилия Ильин) был одним из виднейших деятелей большевистской партии, занимал в ней ответственные посты. Он возглавил отряд матросов, который был послан в Москву, где еще продолжались бои. Однако к моменту прибытия эшелона бои в Москве уже прекратились, и через несколько дней Раскольникова вызвали в Петроград. Вместе с ним уехала Лариса. С поезда они сошли уже мужем и женой.
Федор Раскольников
Их любовь была подобна той революционной стихии, которая свела их вместе: безудержная, неуемная, противоречивая, не знающая правил. Они жили каждый у себя, встречаясь урывками. Их объединяли общие взгляды, стремления, но главное – та неуемная жажда жить сегодняшним днем, которая появляется у людей, постоянно находящихся на грани пропасти. Раскольников обожал Ларису. А она соглашалась быть с ним, но при условии – он не будет ее ограничивать ни в чем: ни в поступках, ни в чувствах.
Вызов из Москвы был связан с тем, что 17 ноября 1917 года Раскольников был назначен комиссаром Морского генерального штаба: новая власть проводила чистку старых кадров в органах управления. Лариса всегда была рядом с мужем. Настолько, что из-за нее у Раскольникова были неприятности.
Однажды она попросила мужа взять ее на заседание Совнаркома, членом которого был Раскольников. Она пришла – вызывающе красивая, невероятно элегантная, благоухая духами, в модных высоких красных ботинках. На фоне мужчин в потрепанных военных мундирах и поношенных костюмах она смотрелась фантастически. Ленин косился на нее, постепенно раздражаясь, затем потребовал вывести всех посторонних, а оставшимся наркомам устроил разнос. Впредь пускать на заседания посторонних было запрещено.
Летом 1918 года Раскольников был направлен на Восточный фронт – к тому времени самый напряженный участок боевых действий. Там дрались между собой военные отряды всех политических направлений, а в Поволжье и в Сибири образовались самостоятельные правительства. Лариса поехала с ним – она была назначена заведующей агитацией и пропагандой при реввоенсовете фронта. Кроме того, «Известия» поручили ей регулярно писать о ходе боевых действий: из очерков, написанных в волжском походе, составилась потом книга «Фронт».
Лев Троцкий
В Казани пришлось разделиться: Лариса осталась при штабе, а Раскольников отправился в Нижний Новгород, где была сформирована Волжская военная флотилия. Флагманским судном стала яхта «Межень», ранее принадлежавшая царской семье. В бой флотилия вступила 5 августа: белые подбирались к Казани. 7 августа Казань пала. Перед выходом из Казани Раскольников увиделся с Ларисой в штабе: она навешивала на себя документы, которые собиралась вынести из города. Договорились, что она с двумя матросами будет пробираться в Свияжск (в 20 верстах от Казани), а Раскольников подойдет туда со своим отрядом.
Однако в Свияжске он нашел не только Ларису, но и Льва Троцкого: он сидел в каюте Ларисы, неодетый, рядом с неубранной постелью…
Для Ларисы Троцкий был примерно тем же, чем и Раскольников: воплощением революционной стихии, которую она мечтала подчинить себе. Троцкий – второй человек в государстве, великолепный оратор, человек невероятной харизмы; покорить его как мужчину означало приобщиться к революции, к власти…
Раскольников смог и понять, и простить. Эпизод с Троцким не сыграл никакой роли в их отношениях.
Лариса рассказала: когда она добралась до Свияжска, ей сообщили, что Раскольников попал в плен и сидит в Казани. Она – всего с одним матросом – добралась до Казани, на обратном пути сама попалась, чудом сбежала… Матрос погиб. Но это Ларису не расстроило: ее героизм был от этого заметнее, дерзость на войне – главная доблесть, а победителей не судят. Лариса упивалась опасностью, обожала риск; она была готова умереть в любую секунду. И если умирал кто-то рядом – значит, такова была его судьба…
В Свияжске Лариса с головой ушла в работу: Троцкий активно занимал ее в пропагандистской деятельности и к тому же назначил ее комиссаром разведывательного отдела при штабе 5-й армии. Она тут же набрала отряд из тридцати красноармейцев-мадьяр и частенько ходила с ними в разведку. Она прекрасно стреляла – этому ее научил еще Гумилев, сам великолепный стрелок.
Раскольников был занят усилением своей флотилии. Лариса была назначена его флаг-секретарем. Во всех боях она рядом с ним, впереди всех… Иногда – несмотря на строгий договор между ними – вмешивалась в распоряжения Раскольникова: ей казалось, что он недостаточно рискует. Однажды ему даже пришлось, взяв ее в охапку, унести с мостика и запереть в каюте…
Матросы поначалу отнеслись к ней с недоверием: такой яркой, избалованной красавице не место в боях, не говоря уже о том, что издавна женщина на корабле считалась плохой приметой. В первые же дни ей устроили проверку: посадили на катер и на полной скорости направились под шквальный огонь. Наблюдали за Ларисой – ждали, когда испугается. Наконец, не выдержав, сами повернули назад. А Лариса закричала: «Почему поворачиваете? Надо идти вперед!»
Кстати, Лариса была не единственной женщиной на фронтах Гражданской войны. Розалия Землячка была начальником политотдела 8-й и 13-й армий. Занимавшая такую же должность в 15-й Сивашской дивизии Александра Янышева вместе с передовым отрядом в 270 человек штурмовала крымские бастионы белогвардейцев. Помощником начальника политотдела 6-й и 9-й армий воевала Валентина Суздальцева. Но Лариса была единственной, воевавшей на флоте.
И все же она и на корабле оставалась женщиной. Когда флотилия проходила мимо брошенных имений, там часто находили модные платья, шляпы, украшения – Лариса с удовольствием надевала все это на себя, красуясь перед матросами. Ей удивительно шли все эти наряды – и крестьянские платья, и роскошные туалеты императрицы, оставшиеся на «Межени». Неудивительно, что все матросы поголовно были влюблены в нее. Одним из них был Всеволод Вишневский – через много лет он напишет свою знаменитую пьесу «Оптимистическая трагедия», где в главной героине будет легко угадываться Лариса Рейснер.
В середине ноября флотилия дошла до Нижнего Новгорода, и Раскольникова тут же вызвали в Москву, где он получил назначение на Северный фронт. Лариса осталась в Москве в качестве комиссара Морского Генштаба: здесь после переезда правительства жила ее семья. Рейснеры – как обычно – чувствовали себя вправе стоять над остальными. Они заняли целый особняк, где – в это голодное время – давали пышные приемы. В народе ходили слухи, что Лариса даже принимает ванны из шампанского. Сама она говорила: «Мы строим новое государство. Мы нужны людям. Наша деятельность созидательная, а потому было бы лицемерием отказывать себе в том, что всегда достается людям, стоящим у власти». Говорили, что именно из-за нее погиб ее помощник комиссар Телегин: при пожаре цирка шапито кинулся ловить шиншилл – на шубу Ларисе – и сгорел…
В это время Раскольников – по приказу Троцкого – в Балтийском море пытался организовать морской набег на Ревель (Ригу), где в то время стояли английские суда. Раскольников как никто другой знал, что Балтфлот был не в том состоянии, чтобы принимать участие в боях, но ослушаться приказа было невозможно. 26 декабря Раскольников на миноносце «Спартак» подошел к Ревелю. Англичане быстро догнали «Спартак» и окружили его. Всю команду взяли в плен; Раскольникова и еще одного моряка увезли в Англию в качестве заложников.
Лариса, узнав о поражении, тут же примчалась в Нарву – поближе к центру событий. Она разработала сумасшедший план сухопутного рейда через всю Эстонию в Ревель для освобождения Раскольникова и даже смогла добиться утверждения этого плана в Реввоенсовете. Уже был сформирован отряд; все было готово. Не состоялся рейд только потому, что стало известно – Раскольников в Англии.
Его освободили дипломатическим путем, обменяв его и его товарища по несчастью на семнадцать английских офицеров; англичан к месту обмена привезла лично Лариса. Она же, словно под конвоем, увезла Раскольникова в Петроград…
В июне 1920 года Раскольникова назначили командующим Балтийским флотом, и Лариса переехала к нему. Они поселились – в основном, конечно, она, потому что Раскольников все время проводил на кораблях, – в апартаментах бывшего военного министра Григоровича в Адмиралтействе. По воспоминаниям поэта Всеволода Рождественского, комната была забита их военными трофеями: статуэтками будд, экзотическими тканями, бесчисленными флаконами духов и английскими книгами. И среди этого варварского великолепия – сама Лариса, в расшитом золотом халате, и над нею, на стене – наган и старый гардемаринский плащ…
В Петрограде Лариса окунулась с головой в светскую жизнь – теперь у нее снова были для этого и возможности, и средства, и время. Как обычно, общественное мнение мало что для нее значило: когда она ехала по разоренному Петрограду в роскошной машине, ухоженная, в новенькой морской шинели, невероятно красивая – горожане готовы были плевать ей вслед. О ее прогулках с Александром Блоком на лошадях, специально для нее привезенных с фронта, много и осуждающе судачили по петроградским гостиным.
Она всеми силами хотела вернуться в столь любимый ею мир литературной богемы, и литераторы – некоторые со страхом, некоторые с восхищением, кто от голода, кто с любовью – принимали ее. Среди ее друзей были Рождественский и Михаил Кузмин, Осип Мандельштам и Борис Пастернак. Лариса преклонялась перед гениями. Однажды она, узнав, что Анна Ахматова голодает, приволокла к ней огромный мешок с продуктами.
Но и в этом мире она вела себя с усвоенным чувством вседозволенности. Однажды она захотела прийти на маскарад в «Доме искусств» в бесценном костюме Льва Бакста к балету «Карнавал». Драгоценное платье охранялось целым взводом костюмеров, но Лариса все же смогла появиться в нем на балу, вызвав неимоверный фурор. К сожалению, вскоре там появился сам директор государственных театров Экскузович – и Лариса в ту же секунду в служебной машине кинулась возвращать платье на место. Вернувшись, она наблюдала, хихикая в кулак, как директор пытается дозвониться в костюмерную, чтобы выяснить судьбу своего экспоната…
Она открыто наслаждалась своей красотой, молодостью и положением, невзирая на сплетни и потоки грязи в свой адрес. Лариса говорила: «Надо уважать людей и стараться для них. Если можно быть приятной для глаз, почему не воспользоваться этой возможностью».
Старалась быть приятной не только для глаз: Осип Мандельштам по секрету рассказал жене, что Лариса однажды устроила вечеринку специально для того, чтобы облегчить чекистам арест своих приглашенных…
Но и над ее головой тучи сгущались. Повсюду начались выступления против Троцкого и его сторонников; к ним принадлежали и Раскольников, и Лариса. В январе 1921 года Раскольников после тяжелого разговора с Лениным подал в отставку со всех постов и после этого вместе с Ларисой уехал к Черному морю.
Их дальнейшую судьбу определила случайная встреча в пути. Заместитель наркома иностранных дел Лев Карахан предложил Раскольникову пост полпреда Советского правительства в Афганистане. Наркомату иностранных дел катастрофически не хватало кадров, и Раскольников – человек умный, с двумя высшими образованиями, знающий иностранные языки – был ценнейшей находкой.
Раскольников согласился. Лариса отправилась вместе с ним.
Работы было море. Главной задачей миссии была борьба с британским влиянием: Англия надеялась если не включить Афганистан в состав своей империи, то хотя бы держать его под своим влиянием в качестве буферной зоны между советской территорией и своими колониями в Индии. Английские дипломаты всячески препятствовали деятельности нового советского полпреда, и спасти положение удалось Ларисе. Как женщина, она не могла – в силу восточной специфики – принимать непосредственное участие в политической жизни, зато ей были доступны другие пути. Она подружилась с любимой женой эмира Амануллы-хана и с его матерью, а поскольку они имели сильное влияние на эмира, то Лариса не только смогла получать всю информацию о происходящем при дворе, но и непосредственно влиять на политическую обстановку.
Когда ситуация несколько успокоилась, Лариса смогла отдаться своему главному увлечению – литературе. Ее книга «Афганистан» до сих пор считается одной из вершин советской журналистики.
Именно в Афганистане Ларису нашло известие о гибели Гумилева: он был расстрелян в августе 1921 года по обвинению в участии в монархическом заговоре. Лариса несколько дней рыдала. Она до конца жизни была уверена, что, будь она тогда в Петрограде, смогла бы спасти своего Гафиза от смерти…
Постепенно жизнь в сытом и тихом Афганистане стала надоедать Ларисе. Ее стало тяготить бездеятельное, слишком спокойное существование. Раскольников тоже стал ее раздражать – особенно после случившегося у Ларисы выкидыша. В один прекрасный день, в марте 1923 года, Лариса просто сорвалась с места и уехала в Россию – официально для того, чтобы похлопотать о переводе Раскольникова из Афганистана. Но больше она к нему не вернулась.
Снова были письма: сначала полные любви, затем все холоднее и холоднее… Раскольников все не хотел верить, звал ее, ждал ее… Пока не стало ясно: у нее другой. Скрепя сердце, все еще убеждая Ларису в том, что она ошибается, Раскольников согласился на развод.
Карл Радек
Новый выбор Ларисы был непонятен практически для всех: она влюбилась в известного журналиста Карла Радека, видного партийца, блестящего оратора, человека редкостного ума и таланта. Про Радека, необыкновенно остроумного, ходили легенды, что именно он придумал большинство контрреволюционных анекдотов. Внешне Радек был откровенно некрасив – лысый, очкастый, ниже Ларисы на голову и курящий, как паровоз. Ларису и Радека тут же прозвали «красавицей и чудовищем», кто-то переиначил цитату из «Руслана и Людмилы»: «Лариса Карлу чуть живого в котомку за седло кладет…» А внешность для Ларисы не играла никакой роли: ее привлекали именно талант и ум Радека.
На первые свидания с Ларисой Радек брал с собой дочь Софью, на следующие – книги. Он всерьез занялся литературным воспитанием Ларисы – читал ее рукописи, заставлял изучать философские труды, работать над стилем. Именно под влиянием Радека Лариса, избавившись от излишних красивостей и научившись ясно мыслить и четко излагать мысли, стала настоящим журналистом. Осенью 1923 года Ларису и Радека командировали в Германию. Там в Гамбурге Советское правительство, желая разжечь пожар мировой революции, спровоцировало восстание. Радек должен был стать одним из руководителей немецкой революции, а Лариса была призвана описать в своих очерках создание нового социалистического государства. Но гамбургское восстание провалилось, и Радек и Лариса вернулись в Москву. Литературным итогом этой авантюрной поездки стала книга Рейснер «Гамбург на баррикадах».
Во время этой поездки Лариса навестила в Берлине Ольгу Чехову – русскую эмигрантку, делающую себе имя на немецкой сцене. Именно тогда, по мнению некоторых исследователей, и началась работа Чеховой на советскую разведку. Но это было неправдой: Ольга Чехова только в начале Второй мировой войны откликнулась на предложение советской разведки, поступившее к ней от ее брата, композитора Льва Книппера.
А роман Ларисы и Радека продолжался. Дело осложнялось тем, что Радек был женат и разводиться, несмотря на свое явное увлечение Ларисой, пока не собирался. Но Радек был для Ларисы не только мужем (пусть и неофициальным), но и учителем, духовным наставником. Как она говорила, именно он вернул ей веру в свой талант, угасшую за время бездействия в Афганистане. Лариса с головой уходит в журналистику. Из многомесячного вояжа по Донбассу и Уралу она привозит книгу «Железо, уголь и живые люди». На следующий год Лариса едет на лечение в Германию – используя поездку не столько для забот о своем здоровье, сколько для изучения положения рабочего класса, о чем напишет в книге «В стране Гинденбурга». Потом берется за очерки о декабристах – Каховском, Трубецком, Штейнгеле… Лариса словно торопится жить, зная, что ей осталось очень немного времени. Глоток сырого молока – и 9 февраля 1926 года Лариса Рейснер умерла в Москве от брюшного тифа. Ей было всего тридцать лет.
Гроб стоял в Доме печати на Никитском бульваре. Попрощаться с Ларисой пришли толпы – военные, дипломаты, писатели… Радека вели под руки – он рыдал, еле понимал, куда шел. У Раскольникова произошел нервный срыв, он долго болел. Смерть Ларисы вызвала массу откликов. Михаил Кольцов писал: «Зачем было умирать Ларисе, великолепному, редкому, отборному человеческому экземпляру?» Борис Пастернак написал стихотворение «Памяти Ларисы Рейснер»; много лет спустя он даст героине своего романа «Доктор Живаго» имя Лариса – в ее честь.
Лариса, вот когда посожалею,
Что я не смерть и ноль в сравненьи с ней.
Я б разузнал, чем держится без клею
Живая повесть на обрывках дней…
Мать Ларисы Екатерина Александровна умерла через год – по странному совпадению, тоже от тифа и тоже из-за глотка молока.
Карла Радека в середине 30-х годов объявили «врагом народа» и расстреляли. Раскольников сбежал во Францию и там погиб при очень подозрительных обстоятельствах – говорят и о самоубийстве, и об убийстве агентами НКВД. Троцкий после многих лет скитаний и нескольких покушений погиб от удара ледорубом в Мексике. Умерли все, кого Лариса Рейснер дарила своей любовью, кто знал ее. Но Ларису помнят. Ее жизнь была короткой, но яркой, и свет ее до сих пор виден сквозь толщу времени…
