Глава 11
Гетаинир негодовал. Мы с ним стояли на первом этаже градоправления, и он просто метался из стороны в сторону, как зверь, то и дело рыча проклятия.
— Это вы на Асзара злитесь? — полюбопытствовал я, исключительно разговора ради.
— А то на кого! — скорчил страдальческую рожу Гетаинир. — Вот же ж тварь въедливая... Какой там ещё длинный острый предмет? Да кому бы он понадобился, инспектор этот, убивать его ещё!
Я пожал плечами. От переговоров в кабинете градоправителя остались смутные и противоречивые впечатления, но суть я уловил: денег город пока не даст. Асзар со всей мыслимой горячностью убедил градоправителя в том, что опасность представляет отнюдь не случайная лягушка, забрёдшая в третьесортный трактиришко, а человек с ножом, убивающий магов.
— Дождутся, идиоты, — рычал Гетаинир. — Вот придёт их сюда целая армия — тогда спляшут! Да только я уж далеко буду. Я издалека посмотрю, как весь этот проклятый Дирн в болото затянет.
В голосе его звучало столько ненависти, что мне сделалось не по себе. И уж никак не добавило оптимизма то, что он вдруг уставился на меня каким-то оценивающим взглядом.
— А вы, сэр Ямос, думаете здесь задержаться? Не советую. Ох, не советую!
— У меня выбора нет, — пожал я плечами. — Жена хочет приключений. Да и с лягушками у меня старые счёты...
Тут я вспомнил, как меня утащила лягушка. Как я потом чуть не утонул в болоте, но как-то выкарабкался. И, разумеется, как Талли отравилась ядом жабьей бородавки. Конечно, нет худа без добра, и если бы не эта бородавка, то Огонь знает, получилось ли бы у меня вернуть сестру. Но всё же душу Талли было жалко. Несмотря на то, что она была злючкой, мы с ней вроде как дружили, или около того. И незадолго до смерти она оказалась не такой уж и злой...
— Я бы десять раз подумал, прежде чем подвергать дам такой опасности, — покачал головой Гетаинир.
— Я обычно не думаю. Меня вдруг посещает ощущение правильности поступка, и я просто делаю. Это как озарение, понимаете?
— Понимаю. Но, поскольку наши с вами дорожки, судя по всему, разойдутся, я бы попросил вас вернуть аванс.
Я сунул руку в карман, мысленно прикидывая, как буду оправдываться за растраченный гатс, но достать деньги не успел. Справа по коридору хлопнула дверь, и к нам подошла, вертя на пальце кольцо с ключами, крайне довольная Натсэ.
— Сняла на три месяца, — сказала она. — На меньше не сдавали. Зато пообещали горничную раз в неделю. Ещё пришлось пошлину уплатить, за то, чтобы нам позволили жить в городе. Прошу, хозяин. — Она бросила мне ключи, я их поймал. — А это вам. Спасибо за помощь. — Натсэ протянула Гетаиниру десяток серебряных монет. Тот принял их с довольно кислой миной, но ничего не сказал.
Натсэ взяла меня под руку и торжественно вывела наружу, как из дверей ЗАГСа. Было такое чувство, словно в этот момент она абсолютно счастлива, и я молчал, не желая разрушать этого её чувства. Потому что всё, что я мог сейчас сказать, было довольно мрачным.
Солнце поднялось уже достаточно высоко, даже потеплело немного — бабье лето запоздало явилось, не иначе, — и Дирн ожил. По улицам ходили мужчины и женщины, деловито сновали дети, чего-то промышляя. Изредка проезжали лошади, одни — со всадниками, другие — с повозками.
— Обрезь есть? — спросила Натсэ в лавке мясника. — Чуть-чуть, мне котика покормить.
— Сколько «чуть-чуть»? — спросил широкоплечий бородатый мужик.
Натсэ положила на прилавок медную монетку. Мужик хмыкнул и молча удалился.
— Асзар-то — не промах, — сказала мне Натсэ, облокотившись на прилавок, как героиня американского фильма, ведущая диалог в баре. — Смекнул, что к чему.
— Кто мог убить инспектора? — спросил я, радуясь, что она сама начала этот разговор.
— Получается, что либо я, либо Авелла, — усмехнулась Натсэ. — Слишком очевидно. Если тут каким-то образом всплывёт моя профессия, то никто даже разбираться не станет.
— В тюрьму я тебя не отдам! Тем более, что её тут нет...
— Ну вот... А я ни разу в тюрьме не была, — надула губы Натсэ. Ей положительно было весело — неизвестно, почему.
— Вот, держите, — плюхнул мясник на прилавок бумажный пакет. Было там, на глаз, с полкило всякой требухи.
Я вдруг понял, что на вырученные Натсэ деньги мы сможем довольно неплохо прожить эти три месяца. Хотя, конечно, ещё одеться нужно, и мало ли какие могут потребности возникнуть. Нужно искать работу, однозначно. Хотя бы потому, что жить за счёт Натсэ мне не хочется.
Выйдя из лавки, мы двинулись прямым маршрутом к трактиру. Натсэ уже ориентировалась в городе так, словно всю жизнь тут прожила, а мне даже карта не сильно помогала. Трактир, центральная площадь и градоправление на ней уже обозначились, но вот как до всего этого доплутать лабиринтами улочек — это загадка. А Натсэ просто шла себе, и интуиция говорила ей, когда и куда поворачивать.
— Скажи, как я могу заработать? — спросил я её по дороге.
— Давай завтра, а? — поморщилась Натсэ. — Пока деньги есть, не беспокойся.
— Я немного неуютно себя чувствую, потому что ты делаешь всё, а я...
— Морт. — Она остановилась, заглянула мне в глаза, прижимая пакет к груди. — Ты содержал меня, когда я была рабыней. Ты относился ко мне, как к человеку. Заботился обо мне даже тогда, когда мог бы спокойно отвернуться. Я за всё это благодарна так, что невозможно объяснить. Мне очень с тобой повезло. Но я больше не рабыня, а беззащитной барышней, вокруг которой нужно вытанцовывать, и вовсе никогда не была, поэтому сейчас — да, я буду делать всё. Если бы не ты, я бы до сих пор оставалась в ошейнике, если вообще бы дожила до этого дня. Я тебе жизнью обязана, так что позволь мне хоть немного отплатить.
— Ты мне — жизнью? — удивился я. — Да это ты меня сколько раз от смерти спасала!
— Это была моя работа, ты меня телохранителем назначил, — напомнила Натсэ. — А вот ты меня защищать вовсе был не обязан. Слушай, всё! — Она, вдруг рассердившись, ткнула пальцем мне в грудь. — Хватит. Не порти моё прекрасное настроение, я сама его себе ещё двадцать раз испорчу! Про деньги — завтра. Договорились?
Я молча поднял руки. Натсэ удовлетворённо кивнула, и мы пошли дальше.
— Дай я хоть пакет понесу, — предложил я.
— Держи, наслаждайся, — усмехнулась она и протянула мне пакет с обрезью. Пахло оттуда так себе. Запах сырого мяса никогда меня особо не вдохновлял.
Трактир уже открылся, но посетителей не было. Пацан, похоже, ещё дрых, и в зале оставалась только Данлотея, жена хозяина. Она скучала за стойкой, но при виде нас встрепенулась и продемонстрировала добрую улыбку.
— Долго вы! Ну как, удачно? Сняли домик?
— Каменного стража! — с гордостью доложила Натсэ. — Сегодня хотим въехать. Сколько с нас за всё про всё? Хозяин утром двенадцать дилсов содрал.
— Завтракать-то будете? — деловито осведомилась Данлотея.
— Будем, — ответила Натсэ.
— Ну тогда ещё пяток накиньте — и в расчёте. Я вам на троих столик накрою.
Натсэ, видимо, почувствовала, что меня нужно немного подбодрить, и позволила расплатиться самому. Потом мы с ней поднялись на второй этаж, осторожно ступая по ступенькам.
— Если однажды какой-нибудь маг тут шею свернёт, или ногу сломает, хозяину не поздоровится, — заметила Натсэ. — Неужели так сложно починить?
— Да тут, по-моему, проще заново сделать, чем чинить, — заметил я.
На втором этаже мы обнаружили Авеллу. Она с крайне несчастным видом сидела, подпирая спиной дверь в комнату и обхватив руками голову. Завидев нас, вскочила.
— Наконец-то! — воскликнула она. — Хвала Стихиям! Натсэ, случилось нечто ужасное. Я ничего не могла сделать и не знаю, что делать теперь.
— Что? — улыбку с лица Натсэ как ветром сдуло, она мигом превратилась в убийцу, телохранителя — кого-то такого.
— Я боюсь, у меня не достанет слов, чтобы объяснить...
— Так, ну-ка отойди!
Натсэ выдернула меч из-за спины и решительно дёрнула дверь за ручку. Авелла отпрыгнула подальше, спряталась у меня за спиной. Я приготовился к худшему...
