Книга: Не надо пофигизма
Назад: Глава первая Иллюзия контроля
Дальше: Глава третья Социофобия, или Проблемы с содержанием
Глава вторая
Страшная смерть
В чём только не убеждают человека страх и надежда!Люк де Вовенарг
Действительная причина любого невротического страха не в том, что именно человека пугает – сердечный приступ, крушение самолёта или пожар в метро. Обычно за каждым таким страхом стоит подсознательная проблема, которая и тревожит человека.
Дальше уже дело техники – присоединить эту тревогу к какой-то очевидной «проблеме»: здоровью, рискам для жизни, потенциальной агрессии «со стороны неустановленных лиц».
То есть повод – то, чего вы будете бояться, – выбирается в каком-то смысле рандомно, в зависимости о того, о каких возможных угрозах вы знаете.
Вот почему большинство невротических страхов красивые. Ну и в самом деле, вам же придётся своими опасениями с кем-то делиться, поскольку страх ограничивает вас в возможностях. А если кому-то надо рассказывать про свой страх, то лучше, чтобы он был максимально пристойным, а ещё лучше – красивым, чтобы красил, так сказать.
Мы «выбираем» для своих страхов всегда какую-нибудь «красивую» историю: в катастрофе какой-нибудь ужасной погибнуть или от теракта, а если болезнь, то обязательно «разрыв сердца», или от страшной врачебной ошибки, ну или ВИЧ, на худой конец. Но что-нибудь обязательно такое – роковое, яркое.
Ну и дальше уже надо добавить нашему страху соответствующую случаю обстановку… Если уж мы придумали себе помирать, то обязательно или при огромном скоплении людей (на площади, в толпе), или напротив – в абсолютном одиночестве (в запертой квартире, в глухом лесу). В общем, чтобы трагизм был, чтоб литературно.
Кто боязливо заботится о том, как бы не потерять свою жизнь, никогда не будет радоваться этой жизни.Иммануил Кант
При этом подавляющее большинство из нас умрёт весьма банально – от какой-нибудь долгой, ничем не примечательной хронической болезни. С большой вероятностью это случится в престарелом возрасте на унитазе, во время акта дефекации. Это и в самом деле не редкость. Но подобные образы почему-то людей не сильно впечатляют. Картинка недостаточно романтическая.
Разрыв сердца, которого так любят опасться невротики, – это такая казуистическая редкость, что даже смешно об этом говорить. Да и произойти он может разве что после четвёртого инфаркта, когда о соответствующем риске врачи пациенту уже напрямую говорят. Но не в двадцать лет, на фоне полного здоровья, как невротикам грезится.
Вероятность разрыва кишечника и то значительно выше разрыва сердца, но я не помню, чтобы кто-то этого боялся, – не художественно.
Звать на помощь, биться в конвульсиях, стенать и мучиться – это круто, а тихо и спокойно, без всякого пафоса, бытовым, так сказать, образом отойти в мир иной – нет, в этом направлении почему-то мысль не идёт.
Причём если рядом оказывается кто-то, у кого страх «покрасивее», то невротик с менее драматичным страхом тут же теряет всякий интерес к собственной пьесе. Но если бы угроза была действительной, разве бы мы стали бояться меньше? Нет. Но тут у человека словно бы отобрали «главную роль», вот уже и играть как-то не хочется. Не тот драйв.
Невротический страх должен быть «красивым», «ярким», «драматичным». Это образ, художественный образ. И всё бы ничего, если бы не последствия служения такому, с позволения сказать, «искусству».
Нельзя избавиться от собственного невроза, свалив его на того, кто любит нас и разделяет с нами каждодневную жизнь.Валерио Альбисетти
Мы боимся летать на самолётах, но не боимся автомобилей. Между тем у каждого восьмидесятого в справке о смерти будет записано – «умер в результате ДТП», а про самолёт – это только у каждого четырёхмиллионного.
При этом человек считает, что поступает вполне логично, когда из-за страха авиакатастрофы отказывается от перелетов, но при этом гоняет по дорогам как сумасшедший.
Метро же, по статистике, вообще самый безопасный вид транспорта. Но это надо знать, какое безумное количество людей категорически отказываются спускаться в метро, полагая, что их смерть уже притаилась в одном из перегонов и ждёт не дождётся, когда же там наконец остановится поезд с нашим героем.
Невротический страх должен быть «красивым», «ярким», «драматичным». Это образ, художественный образ.
Но что случается, если мы соглашаемся с ним и договариваемся с ним, что с этого момента он будет предельно последователен?
Допустим, человек имеет классические невротические страхи про незакрытую дверь, невыключенный газ или утюг и т. д. Что ж, пусть с этого момента, где бы он ни находился и чем бы ни был занят, при появлении у него в голове соответствующего страха он действует логично: всё бросает и возвращается домой.
Такой подход, если он действительно так и реализуется, полностью лишает человека возможности и дальше играть в такую игру.
Любовь отнюдь не самая сильная из страстей. Страх – вот сильнейшая страсть человека. Играйте страхом, если вы хотите испытать острейшее наслаждение в жизни.Роберт Стивенсон
Потому что когда ты срываешься с важных переговоров, или уходишь посередине спектакля из театра, или возвращаешься с дачи, хотя собирался провести там все выходные, или приостанавливаешь амурное свидание на самом интересном месте… и едешь проверять утюг, то чувствуешь себя последним идиотом. Это очень терапевтично!
В тот момент, когда ты начинаешь нести ответственность за глупости, которые сам же и сочиняешь, – а все наши страхи – плод нашего же собственного сочинительства, – то тактика меняется сама собой, эта ерунда чудесным образом перестаёт «лезть в голову».
Представить себе пожар в собственном доме от невыключенного утюга – дело нехитрое. И это тебя даже заводит – бередит нервы, создаёт драматизм, развлекает, а потом ещё и счастливое «спасение» случается – ничего же не сгорело!
Узнаёшь, что дом твой цел и невредим, и тут же счастье на душе необыкновенное. Это, по сути, как новую квартиру получить от городского правительства в подарок: ту потерял в огне, а тут тебе на – как погорельцу – жильё, причём тобою же уже и обжитое.
Мы не отдаём себе отчёта в том, насколько наши невротические страхи держатся на сумме положительных переживаний – это же бесконечные эмоциональные гонки, экшн, которого многим так не хватает. Плюс счастливое спасение от «страшной напасти», которую мы сами же в своей голове выдумали! Всё это, выражаясь научным языком, положительные подкрепления нашим страхам. глава вторая: страшная смерть часть вторая
Почему люди ходят на блокбастеры и фильмы ужасов? Именно такая история – пережить драматизм, а затем счастливо спастись. А когда у тебя фобия, даже билета в кино покупать не нужно! Голливуд собственного производства всегда с собой.
Но вот мы включаем здравый смысл и говорим себе:
«Дружок, всё это, конечно, прекрасно, но давай ты будешь уже взрослым дяденькой (или тетенькой), который (которая) несёт ответственность за собственные слова…
Всегда поступайте правильно. Это порадует одних и удивит остальных.Марк Твен
И если ты считаешь для себя возможным придумывать разнообразные катастрофы, которых нет, то, будь добр, отвечай за свои слова.
Придумал себе пожар из-за невыключенного утюга или чайника, ну тогда – встал и пошёл спасать жилище. Не надо сидеть в театре, не надо вести переговоры, не надо отдыхать на даче и устраивать свидание. Не надо! Ноги в руки – и на пепелище!
Ведь если бы в твоей квартире действительно происходил пожар, ты бы так и поступил. Ну так действуй! Всё в твоих руках – сам придумал пожар, сам беги спасать квартиру! Молодца!»
В результате, если раньше подобная фобия доставляла человеку, как это ни парадоксально, множество насыщенных эмоциями минут и даже сладостных переживаний, то теперь она, напротив, ставит его в дурацкое положение и подкрепления сплошь абсолютно отрицательные – неловко, неудобно, накладно и т. д.
И если прежде мозг получал вознаграждение за свои фантазии, то теперь он получает за них по шапке. А потому его спонтанная активность в этом направлении становится всё меньше.
Да, шальная мысль, может быть, и пробегает, но мозг, учитывая новые вводные, понимает, что сейчас ему придётся туго, и словно бы говорит этой мысли: «Спасибо, дорогая, и до свидания!»
Лечение последовательностью может быть использовано в любом случае с классическими фобиями.
• Испугался, что у тебя инфекция какая-то, – тут же встал и пошёл обследоваться в платную клинику. Но именно тут же и всякий раз, когда эта мысль появляется.
• Испугался, что у тебя приступ сердечный случится, значит, всё – лег на кровать, уставился в потолок и не встаёшь до вечера. Ещё нужно назавтра все встречи отменить и телефон выключить – надо же, в конце концов, поберечься, раз такое дело серьёзное!
Секрет героизма: никогда не позволяйте страху смерти руководить вашей жизнью.Бернард Шоу
• Если ты подходишь к самолёту и начинаешь думать, что он разобьётся, – тут же, дружок, разворачивайся и иди сдавай билеты. Отправляйся на железнодорожный вокзал и попытайся сесть на поезд.
Только сделай это независимо от того, насколько важна для тебя эта поездка, – ведь жизнь важнее любой встречи, на которую ты из-за этого опоздаешь. Будь последователен: считаешь, что разобьёшься, – шагом марш из аэропорта, и сейчас же!
Иначе все эти объяснения невротические – это какой-то сумасшедший дом, кафкианский мир безумия.
Меня человек спрашивает:
– Как вы думаете, мне лететь самолётом?
– Не вижу никаких противопоказаний, – отвечаю я с некоторым недоумением.
– Но ведь, если разобьюсь, мои дети останутся сиротами.
Я никогда не думаю о будущем. Оно приходит само достаточно скоро.Альберт Эйнштейн
Нормально?.. Во-первых, почему я должен нести ответственность за то, что в его воображении дети уже осиротели? Во-вторых, а если я правда возьму на себя эту ответственность, самолёты как-то лучше летать начнут или что?
Наконец, в-третьих, если ты действительно так переживаешь по поводу сиротства своих детей, то зачем ты их производил на свет? Или тебе кто-то гарантирует, что, кроме риска умереть в авиакатастрофе, тебе больше в этой жизни ничего не угрожает, вплоть до их совершеннолетия? А если нет таких гарантий, то почему в автомобиль садишься? Он же куда опаснее самолёта!
Проблема в том, что на фоне «красивого» страха мы не стесняемся своей глупости. А СМИ эти страхи только популяризируют, рекламируют, и им не совестно. Впрочем, всё это мало кто понимает.
Как-то у меня на телевизионной программе была женщина, которая панически боялась ездить на автомобиле – просто обычным пассажиром, боялась оказаться в аварии.
Так вот, она так стеснялась своего страха, что если и садилась в машину, то только в тёмных очках, чтобы никто не видел её испуганных глаз.
– А вы считаете это зазорным – бояться ездить на автомобиле? – спрашиваю я свою гостью.
– Ну конечно, ведь никто не боится, а я боюсь, прямо как маленькая, – и добавляет: – Вот бояться самолётов – это не стыдно, потому что все боятся.
Бояться смерти – это не что иное, как приписывать себе мудрость, которой не обладаешь, то есть возомнить, будто знаешь то, чего не знаешь.Платон
И вот как это назвать? Если все боятся, то, значит, можно, логично, оправданно, а если никто не боится, то это, значит, неправильно. Но разве общественное мнение (заблуждение) – это какой-то критерий опасности?
Раньше вот все Страшного Суда боялись, теперь – единицы. Что-то случилось с самим Судом?.. Он перестал быть таким строгим, как раньше? Переизбрали там председателя?
Надо в какой-то момент уже понять, что бояться самолётов – это значит расписываться в собственной глупости. Примерно то же самое, что встать посреди лётного поля с плакатом: «Извините, я псих, у меня панические страхи, и ещё я глуповат малость».
Тот редкий случай, когда самокритика – самое то! Обычно я большой противник самокритики, просто ярый, а тут нет, тут я поголовно за самокритику.
Глупо думать, что ты знаешь, от чего умрёшь. Это чистой воды безумие. Даже в сказках и мифах, где вроде бы чудеса возможны, герои всё равно не могут угадать, от чего именно помрут.
Отец Эдипа, вещий Олег и многие другие персонажи – все были проинформированы об антураже грядущей смерти, но не поняли намёка и сгинули, совершенно неожиданно для себя.
Если ты веришь в судьбу, то бесполезно пытаться избежать своей участи. Если же ты не веришь, то тогда к чему вообще все эти тревоги?
Нас всех когда-нибудь поглотит небытие, умейте забывать об этом – вот в чём заключается мудрость.Анатоль Франс
Когда в Москве на Каширском шоссе террористы взорвали два дома, в Клинике неврозов в Петербурге, где я тогда работал в кризисном отделении, собралась целая палата женщин, которые в панике сбежали из своих домов, будучи в полной уверенности, что именно их подъезды взлетят в ближайшее время на воздух. Вернуться в свои квартиры они не могли.
Понять это, наверное, можно. Но вот я захожу в эту палату, смотрю на моих красавиц и не могу отделаться от мысли: «Милые-родные, вот о чём вы думаете?! А если они вздумают взорвать психбольницу? Это же какой яркий ход и оригинальный!» Вот какая в этом логика – опасаясь взрыва, перебежать из одного дома в другой, не зная о том, какой из них, в принципе, более «взрывоопасен»?
Страх – это попытка предупредить несчастье. Но проблема в том, что никто из нас не знает, откуда это несчастье придёт. Случиться может всё что угодно, и от всего на свете не застрахуешься, а попытка контролировать всё вокруг – не более чем игра.
Если вы хотите быть в абсолютной безопасности, то нужно нанять машину МЧС, «скорую», отряд вневедомственной охраны – и пусть ездят рядом.
Когда ты понимаешь, что застраховаться невозможно, твой страх оказывается безработным. Ты сам от него избавляешься, как от бессмысленного, не нужного тебе сотрудника.
Если мы нигде не контролируем ситуацию, то почему нужно бояться именно самолётов или лифтов? Если уж бояться, то бояться нужно всего. Только вряд ли у кого-нибудь хватит на это силы духа.
