Воспоминание второе. Сложные обстоятельства
Существует множество плохих примет, которые не сулят абсолютно ничего хорошего уже в самом ближайшем будущем. Раньше я полагал, что в их списке будут лидировать ноги в тазике с цементом или же петля на шее. Был не прав, сильно не прав, в чем и не боюсь признаться во всеуслышание. Прямо-таки проорать об этом на всю округу! Все равно ведь вряд ли прорвавшееся через кляп мычание кто-то разберет. По-настоящему ты понимаешь, что у тебя серьезные проблемы, когда приходишь в себя растянутый ремнями за ноги и за руки на какой-то неровной и жутко холодной каменюке, вокруг статуи и рисунки каких-то многоруких, многоглазых и даже многоголовых страхолюдин с размалеванными в синий, красный или желтый цвет зубастыми рожами, потолок покрыт геометрическими узорами, в воздухе дышать нечем от благовоний, а рядышком находится два переругивающихся о чем-то монстра, каждый из которых способен одним своим видом недельные запоры лечить. Полное отсутствие одежды, тряпка во рту, потеря минимум парочки зубов в горящей огнем челюсти и теперь уже не столь и серьезная боль в пострадавшей от убитой ящерицы конечности на фоне грядущих перспектив выглядели ничего не значащими мелочами. Да даже обычная смерть, пожалуй, могла оказаться намного предпочтительнее судьбы, уготовленной мне этими тварями. Их планов я, разумеется, не знал, но когда явно имеющие сверхъестественную природу монстры очень хотят видеть тебя на своем алтаре, то невольно начинаешь ожидать самого худшего. Самого-самого худшего, возможно даже не заканчивающегося вместе с прекращением физического существования. Страх? Нет, это был не он. Тело буквально цепенело от самого настоящего ужаса, равного которому никогда раньше не знало. Вероятно, подобные ощущения смог бы испытать лишь тот, кого конвоиры поставили к расстрельной стенке или заставили усесться на электрический стул. Вот только обсудить с другим подобным «счастливчиком» наши впечатления и сравнить их вряд ли получится. По техническим причинам. Если бы конечности сейчас вдруг получили свободу — пуститься наутек бы не сумел при всем желании, максимум поковылял бы на негнущихся ногах куда-то на выход походкой загипсованного семидесятилетнего паралитика. Погрузиться в беспросветное отчаяние мне не давал главным образом разговор тварей, к которому я начал прислушиваться сразу же, как только изволил очнуться и более-менее собрать мозги в кучку. А также удивление от того, что издаваемое ими шипение и рычание разных тональностей оказалось вполне понятным, пусть даже не несло ни малейшего сходства ни с русским языком, ни с человеческой речью.
— Ты идиот! Ты дебил! Ты скорбный на всю голову выползок из тухлого яйца, которое отложила в дерьмо больная чумой виверна! — Надрывался недодракон, который был заметно крупнее моего старого знакомого. Настолько, что пожалуй приставку «недо» можно было бы и убрать. Потолки в помещении, где я находился, были заметно выше, чем в автосервисе и только это позволяло настоящему гиганту четырех метров высотой не царапать их своей жуткого вида башкой, усыпанной торчащими в разные стороны рогами. А сложенные за спиной крылья монстра, на которого без пулемета охотиться ни один нормальный человек никогда бы не стал, периодически разворачивались, чтобы сделать рефлекторный взмах, и тогда в лицо бил настоящий порыв ураганного ветра. Одеждой существо пренебрегало, нося лишь какую-то символическую повязку на бедрах, однако его длинные руки оказались буквально усыпаны множеством браслетов, на удивление имеющих абсолютно разные стили и цвет. И на кончик хвоста был нанизан весьма крупный золотой шарик, покрытый едва заметно мерцающими письменами. — Кто? Ну, вот кто надоумил тебя использовать гончих голодной ночи, чтобы скорее завершить охоту?! Какой из заклятых врагов, желающих зла не только мне, тебе, стае или гнезду, но и всему нашему народу, подал эту мысль?!
— Вы сами… — Странно было видеть нокаутировавшего меня с одного удара монстра, для которого и бешенный бенгальский тигр за котика сойдет, сжавшимся в комочек, дрожащим и ощутимо испуганным. У него даже чешуя побелела почти в цвет к хитону, хотя я был готов поклясться, что когда мы только встретились, она была темной, практически черной. — Ну, когда сказали, что мы любой ценой сами должны найти Убившего Небо, опередив охотников из иных гнезд. Ведь на кону честь нашей родины! А я не знаю никого, кто мог бы выследить добычу вернее гончих голодной ночи, что ищут свою цель сразу через тень, смерть и мрак…
Руки были зафиксированы надежно, я бы даже сказал очень надежно. Судорожные попытки дергаться не позволили переместить их даже на парочку жалких миллиметров. Даже пальцы оказались плотно замотаны, а потому даже и шевелиться не могли. А вот ногам мои похитители оставили заметно больше свободы. Почесать одну ступню другой несмотря на обвивающие их широкие ремни вполне получилось. Но, что было даже более важным, где-то в районе правой пятки ощущался край каменюки, на которую меня водрузили. И оказался он неожиданно острым…Порезаться при неосторожном движении точно получилось, скорее всего даже до крови. Сосредоточившись, я попытался извернуться так, чтобы перепилить им путы хотя бы на одной конечности. Спастись это конечно вряд ли поможет, но зато, по крайней мере, на новый ремень уродам потратиться придется! Тем более, на своего пленника они пока особо внимания не обращают, сосредоточившись на выяснении отношений.
— Великие предки, да чем же я вас так обидел, что вы послали мне под командование такого придурка?! — Главный монстр схватился за торчащие у него из головы рога и, кажется, попытался их из собственного черепа выдернуть. Хруст, во всяком случае, точно был. — Ты, червь в заднице другого червя, вообще соображаешь, какая судьба ждала бы нас, если бы твои твари растерзали Убившего Небо, позволив ему ускользнуть на следующую реинкарнацию?! До конца жизни, который бы наступил совсем не так быстро как хотелось бы, палачи Владыки Огня оттачивали бы нас свое искусство! А чтобы новые любимые игрушки не подохли раньше времени от истощения, кормили их плотью родителей и братьев, заставляя запивать её содержимым яиц всех жен и сестер!!! Гончие голодной тьмы не способны насытиться. Не спо-соб-ны! И ни один архимаг не добьется от них беспрекословного послушания, это слишком противоречит их природе! Да, они отличные ищейки, просто великолепные, чего уж там… Но выслеженную ими добычу, если она тебе нужна не в виде окровавленных обрывков, у стаи приходится отбивать!
— Ну, так я и отбил, — пожал плечами меньший из монстров. — Специально призвал и заклеймил такого слабого вожака, чтобы с ним особых проблем не возникло. Наставник, ну чего вы? Ведь у меня же все получилось, и теперь нас наградят…
— Да, у тебя все получилось, — согласился драконоподобный гигант. — И только поэтому ты еще жив. Узнай я о твоем плане заранее — собственными руками бы удушил, а труп скормил демонам. О, не бойся, ты получишь причитающуюся награду, ведь Владыка обязательно захочет своими глазами взглянуть на героя, изловившего Убившего Небо и разгневается, если с ним чего-то случится. А жизнь и душа мне еще дороги. Но видеть тебя больше не желаю. Вообще никогда! Даже если ты будешь возвышен до уровня одного из Лордов Ветра, я предпочту до конца своих дней жрать траву напополам с тухлой рыбой и сдохнуть под кустом, чем оказаться связанным с таким идиотом, который рано или поздно доиграется до уничтожения всего его рода!
Монстр ревел, монстр непроизвольно выдыхал небольшие язычки пламени, монстр наверняка мог бы разорвать слона на части своими ужасающими когтистыми ручищами или просто разгрызть его череп изрядно вытянутой вперед зубастой пастью…И монстр был Врагом. Врагом, с большой буквы, я это чувствовал буквально всеми фибрами своей души. Та похожая на ящерицу с оборванным хвостом тварь, которая напала на меня первой? Ну да, она немного пугала. А командовавший сворой её товарок недодракон по-настоящему вгонял в оторопь. Однако, хотя он стукнул меня, притащил сюда и привязал к какому-то подозрительному камню, его старший собрат вызывал куда больше эмоций. И среди них присутствовал не только страх, но также ненависть, презрение и гадливость. Я желал не просто освободиться, но уничтожить конкретно эту тварь, желательно максимально медленным, мучительным и унизительным способом. Если бы меньшее из чудовищ вдруг померло от разрыва сердца или пули в затылок, то это было бы хорошо. Но гибель более крупной твари подобным образом принесла бы помимо радости отчетливое чувство разочарования и понимания: ублюдок отделался слишком легко. Ему бы жариться заживо на костре или хотя бы захлебываться в яме с дерьмом… Пожалуй, нечто подобное мог бы испытывать попавший в плен к фашистам еврей-коммунист, чью семью уморили в концлагере, глядя на высокопоставленного вражеского офицера, с гордостью рассказывающего о своей службе в этом самом учреждении и рекордных темпах уничтожения мирного населения под его командованием.
— Наставник, но это ведь не обычный человеческий червь, а сам Убивший Небо! — Лапа монстра в хитоне ткнула…В меня?! Странно, тут должна быть какая-то ошибка. Обязательно сказал бы о ней моим похитителям, если бы не кляп во рту. Судя по их поведению, я какая-то важная птица…Ну, вроде удода, умудрившегося одновременно обесчестить дочку их начальства, отправить в родильный дом его же жену и развлечь пожилую мамочку, которая аж завещание в пользу своего нового хорошего знакомого переписала на волне эмоций. Иначе не радовался бы так своей удаче меньший из недодраконов и не трясся за свою шкуру больший из них. Да вот беда, Убившим Небо я не могу быть при всем желании, поскольку за всю свою жизнь ни разу не убивал кого-нибудь крупнее мыши! Да и на ту во время службы в армии наступил, в общем-то, случайно! Просто на складе том темно было…А может тогда мне «повезло» раздавить не обычного грызуна, а сбежавшего на вольные хлеба любимца их повелителя по кличке Небо? Или вообще кого-нибудь из его близких, ради смеха превратившегося в маленький комочек шерсти и сослепу приятного за обычный клуб пыли? — Гончие голодной тьмы не могли его растерзать! Ну, во всяком случае, в таком малом числе. И быстро. Они превосходные ищейки, но в бою слабы как самый жалкий из рабов!
— Ой, дебил…Ой, дебил… — Простонала тварь, вызвавшая у меня какое-то подпсудное чувство ненависти и презрения, накрыв свою жуткую морду ладонью. — Червяк, которого ты притащил, был Убившим Небом в прошлой жизни! Был, а не есть, понимаешь ты это?! После того как он умер, вложив все свои силы и немалую часть души в проклятие, укравшее ветер из под наших крыльев, то перестал быть собой! Да, сей человек есть реинкарнация великого врага, но ты только посмотри, каким жалким и слабым сделало его Колесо Перерождения! Со сколькими гончими он дрался, раз эти жалкие отрыжки нижних миров смогли его ранить? Тремя? Пятью?
Услышьте, о боги, молитвы смиренных!
Примите, о боги, дары наши все!
Даруйте, о боги, больным избавленье,
Верните, о боги, все силы душе!
Сотрите, о боги, постыдную немочь,
Разрушьте, о боги, проклятье веков!
Вернув свою славу, возьмем мы оружье,
Тогда уж мы щедро восславим богов!
Внезапно раздавшееся хоровое пение заставило меня конвульсивно вздрогнуть и второй раз порезать пятку об острый край алтаря. Причем ремень, которым правую ногу к этой каменюке примотали, ощутимо так затрещал и, кажется, даже надорвался. То ли его в темных ритуалах уже пару сотен лет эксплуатировали, то ли не ремень это был вообще, а лишь какая-то гнилая портянка. В зоне видимости помимо двух ругающихся монстров появились люди, с удивительной слаженностью тянущие хорошо поставленными голосами молитв не то молитвы, не то заклинания, призывающие высшие силы исцелить какие-то недуги и вернуть потерянные силы. Разумеется, говорили они не на русском, но почему-то я и их тоже понимал. А еще имелось серьезное такое подозрение, что помощи от любителей хорового пения не дождусь. Дело было даже не в их музыкальных предпочтениях, а также смуглой коже, бородах и тюрбанах, очень сильно напоминающих особые приметы группы автоматчиков, сопровождающих младшего из недодраконов. Просто один из них, в правой руке сжимающий полуметровой длины кисть с костяной ручкой и чуть заметно светящимся кончиком, а во второй удерживающий совершенно обыденного вида замызганное пластиковое ведерко с алой краской, деловито принялся наносить мне на живот и грудь какие-то узоры! Остальные же представители рода человеческого вместо того, чтобы отвязать соплеменника от алтаря, уселись на колени перед стоящими по бокам помещения статуями и фресками, а после принялись заниматься чем-то, подозрительно напоминающим не то религиозные обряды, не то жертвоприношения. Зажигались ароматические палочки, лилось в каменные чаши вино, к ногам идолов укладывались ножи, блестящие золотые украшения и какие-то фрукты. Перед статуей восьмирукого синемордого урода с тремя парами торчащих изо рта клыков, бывшей крупнее всех остальных скульптур, наиболее старый из обладателей тюрбанов зарезал вороненка, успевшего лишь пару раз отчаянно каркнуть. Еще один прислужник с поклоном подал старшему из недодраконов крайне подозрительного вида каменный кинжал с тремя лезвиями, причем режущая часть оружия была словно живой и постоянно чуть-чуть меняла свою форму, выгибаясь в сторону алтаря. А может, лежащего на нем меня. Нет, есть конечно вариант с размахивающем кистью художником, но чего-то сомневаюсь, будто утонувшему в лапе чудовища артефакту, в сравнении с его габаритами выглядящему почти игрушкой, не доведется свести близкое знакомство с «виновником торжества».
— Всего одной, той, которая на него первая и натолкнулаааасссссььь. — Обходящий меня кругом дабы зайти с более удобной стороны художник заметил манипуляции, которые я проводил с обвивающим правую ногу ремнем и в первый раз изволил проявить хоть какие-то признаки эмоций. Он прекратил петь и недовольно скривил губы. Развернувшись в сторону своих товарищей, прислужник ужасающих монстров открыл рот, чтобы что-то сказать. Без сомнения сей маэстро кисти был намерен исправить обнаруженный недостаток, а может даже и призвать к ответственности раздолбая, плохо зафиксировавшего жертву на алтаре. А значит, у меня осталось лишь несколько секунд на то, чтобы использовать минимум оставшейся свободы, и я решил использовать их по полной. Рванул ногой со всей дури, разорвав надрезанный ремень первым движением, а вторым постарался лягнуть стоящего рядом человека куда достал. К сожалению, тот успел отшатнуться от проявившей неожиданную строптивость жертвы, а потому кровоточащая пятка смогла наподдать лишь ведерку с краской, плеснувшей своим содержимым куда-то в сторону. И мир вокруг меня внезапно стал резко замедляться, пока время совсем не остановилось.
Угасли звуки. Застыл со злой гримасой на лице художник, ставший жертвой моего отчаянного нападения. Остановились в воздухе капли крови вороненка, которые прямо на пол стряхивал со своего ножа старейший из обладателей тюрбанов, по какой-то причине не ставший вытирать лезвие. Стоял подобно статуе недодракон в белом хитоне, чуть расправив свои крылья и вывернув их наизнанку. Откуда-то я знал, что эта поза по своему смыслу аналогична даже не стыдливому взгляду в пол с молчаливым признанием сделанных ошибок, а попытке повалиться в ноги и целовать ботинок того, перед кем провинился. Ведь в подобном положении натянутые на не такие уж и толстые кости кожаные перепонки становятся особенно уязвимыми и хватит даже слабенького удара, чтобы их повредить или вообще искалечить.
— Полагающихся воззваний со стороны самого страждущего озвучено так и не было, но думаю я сегодня в достаточно милостивом настроении, чтобы ответить на молитву, которую сразу столько покрывших себя славой воинов поют, принеся дары всему пантеону. — Разрушил наступившую тишину заставляющий вибрировать поджилки шипящий голос, в котором отчетливо слышались насмешливые интонации. И звучал он прямо у меня в голове. — Вот только подношения в виде жалкой пары капель твоей крови, упавших на мой алтарь вместе с полулитром краски из лепестков алых орхидей, как-то маловато будет. За возвращение былой мощи надо бы доплатить.
— А нафига? — Произнес я и только потом понял, что кляпа больше нет. Но вот когда, как и куда он делся — загадка. Ладно, раз так, то поговорим. Тем более, кто бы не остановил время, но сдается мне, он куда более расположен к диалогу, чем недодраконы или их прислужники. Доказательством служит отсутствующая во рту тряпка. А также сия персона обладает немалым могуществом. Как минимум — от алтаря отвязать может. — Простите мою грубость, но какой в этом смысл? Помереть на алтаре парой минут или часов позже я прекрасно могу и в чуть побитом состоянии. Чего-то сомневаюсь, что хорошее здоровье и отличный жизненный тонус помогут слезть с этой подозрительной каменюки и покинуть сию теплую компанию, по дружелюбности сопоставимую разве только с племенем голодных каннибалов.
— Из любой ситуации при желании можно найти выход, — окружающий мир потихоньку начал приходить в норму. В него стали возвращаться звуки, пусть даже сильно искаженные, а капли крови вороненка медленно-медленно поплыли к полу. — К примеру, если ты поклянешься служить мне в обмен на спасение и обретение прежних сил, то обретешь желаемое…А после сразу же получишь работу далеко-далеко от того алтаря, на котором лежишь, и я тебя даже до нужного места подкину.
— Щедрое предложение, но тут подумать надо, — Нервно хмыкнул я, пытаясь свободной ногой освободить вторую…Вот только не получалось. Да и до пут на руках в любом случае дотянуться ступнями шансов не было, тут справился бы разве только цирковой атлет. — Все-таки раньше душу продать мне никто не предлагал. А она ведь есть, если верить этим переругивающимся недодраконам. И моя заметно выделяется на фоне других, ведь в прошлой жизни я был Убившим Небо…Не уверен, правда, чего тогда в действительности натворил, но кличка внушает.
— Что ж, думай, минуты две у тебя есть, ведь через сто двадцать три секунды субъективного времени молитва, читаемая нараспев слугами дракидов, наконец-то подойдет к тому месту, куда обычно вставляют имя божественной сущности, которую собственно и молят о помощи. И будь уверен, там будет не мое. — Последовал ответ неведомой сущности в то время когда мир все больше и больше продолжал ускоряться, возвращаясь в нормальное состояние. И, кажется, самый главный нелюдь уже понял, что происходит чего-то не то. Во всяком случае, он уже уставился в мою сторону и раззявил свою зубастую пасть. — А остальным хозяевам этого храма кто-то вроде тебя нужен не настолько сильно, чтобы ссориться с ящерами и портить свою репутацию. И, кстати, именно продавать душу мне не обязательно. Давай, ты просто сдашь её в аренду?
