– Мы нашли Микелетто, – доложил Ла Вольпе.

– Где? – Напряженно спросил Эцио.

– Он скрывается в Дзагароло, к востоку отсюда.

– Тогда схватите его.

– Не спеши. С ним войско из городов Романьи, всё ещё верных Чезаре. Он будет сражаться.

– Мне плевать!

– Нам нужно подготовиться.

– Ну, так займитесь этим!

В ту же ночь Эцио, Макиавелли и Ла Вольпе собрались на Тиберинском острове. Бартоломео по-прежнему был в Остии, а Клаудия осталась в «Цветущей розе», чтобы прийти в себя после тяжелого испытания, выпавшего ей, и позаботиться о больной матери. Отзывать наёмников не пришлось – ассасины отобрали сто способных держать оружие человек из воров и рекрутов.

– Он разбил лагерь в старой гладиаторской школе, с ним около двухсот пятидесяти человек.

– Как он собирается действовать?

– Понятия не имею. Сбежит, чтобы присоединиться к французам на севере, кто знает?

– Что бы он ни задумал, нужно его остановить.

К рассвету Эцио собрал людей. Они выехали одним отрядом к Дзагороло и окружили лагерь Микелетто. Поднялось солнце. Эцио держал в левой руке (на которую был надет защитный наруч) арбалет, на правом запястье был закреплен отравленный клинок. Врагам не будет пощады, но Микелетто нужно было взять живым.

Защитники яростно сопротивлялись, но, в конце концов, отряд Эцио смял сопротивление врага, разбив сторонников Микелетто.

Сам Микелетто стоял среди раненых, мёртвых и умирающих, гордый и дерзкий.

– Мы берем тебя в плен, Микелетто Корелла, – сказал Макиавелли. – Больше ты не будешь смущать народ своими пустыми обещаниями.

– Цепи не удержат меня, – прорычал Микелетто. – Как и не удержат они моего хозяина!

Микелетто в цепях отвезли во Флоренцию и заперли в Синьории, в той самой камере, где провел свои последние часы отец Эцио, Джованни. Губернатор города Пьеро Содерини вместе со своим другом и советником Америго Веспуччи и Макиавелли допросили пленного, подвергнув того пыткам, но ничего не смогли из него выбить и бросили гнить в камере. Дни убийцы, казалось, были сочтены.

Эцио же вернулся в Рим.

– Я знаю, что в душе ты остался флорентийцем, Никколо, – сказал он на прощание своему другу. – Я буду по тебе скучать.

– Я ещё и ассасин, – отозвался Макиавелли. – И навсегда останусь предан Братству. Если я тебе понадоблюсь, дай мне знать, и я приду без промедления. Тем более, – мрачно добавил он, – я ещё не оставил надежды выбить информацию из этого ублюдка. – Желаю удачи, – кивнул Эцио.

Он не был уверен, что у них получится сломать Микелетто. Он был не только убийцей, но и имел сильную волю.