Они решили сыграть свадьбу в Венеции. Дядя Софии был главным викарием собора Санта Мария Глориоза деи Фрари в районе Сан-Поло и сам предложил провести церемонию. Узнав, что покойный отец Эцио был выдающимся банкиром Джованни Аудиторе, он искренне благословил пару на брак. Эцио послал приглашение Пьетро Бембо, но бывший любовник Лукреции Борджиа не смог приехать, находясь далеко – в Урбино. В числе гостей на свадьбе присутствовали дож Леонардо Лоредан и молодой, но крайне талантливый художник Тициан Вечеллио, который был так поражен красотой Софии, что предложил недорого, в качестве свадебного подарка, написать для пары двойной портрет.

Ассасины выплатили Софии щедрые отступные за магазин, и Эцио, снова спустившись в цистерны, замуровал там пять ключей Масиафа.

Азизе было грустно, что Эцио и София уезжают, но она радовалась новой работе.

После свадьбы они задержались в Венеции, и София заново начала узнавать город, в котором выросла, и знакомиться с оставшимися в живых родственниками. Но Эцио терзало беспокойство. Клаудия присылала из Рима письма, в которых просила поторопиться. Папа Юлий II, покровитель ассасинов, которому исполнилось шестьдесят девять лет, был болен. Преемник был еще не определен, и Братство остро нуждалось в Эцио, чтобы удержать ситуацию под контролем в предстоящий переходный период.

Но Эцио, не смотря на волнение, не хотел ничего предпринимать до отъезда.

– Я больше не хочу вмешиваться во все это, – сказал он как-то Софии. – Теперь я хочу пожить для себя.

– И подумать о себе.

– Да, и это тоже.

– Но все же, у тебя есть долг.

– Я знаю.

Терзали его ум и другие мысли. Глава северо-европейского отделения Братства, Эразм Дезидериус, написал Клаудии из Королевского колледжа в Кембридже, где в настоящее время жил и учился странствующий ученый, что недавно в Виттенберге назначили нового профессора богословия. Это был юноша по фамилии Лютер, за которым необходимо было понаблюдать, потому что его религиозные воззрения могли привести к чему-то большему и поставить под угрозу хрупкую стабильность в Европе.

Он поделился с Софией своими мыслями.

– И что делает Эразм?

– Наблюдает. И ждет.

– Вы будете набирать новых людей в Орден, если Римская церковь на севере потеряет свое влияние?

Эцио развел руками.

– Придется посоветоваться с Дизидериусом. – Он покачал головой. – В мире всегда будет царить несогласие.

– Но разве это не главный признак жизни?

Он улыбнулся.

– Возможно. И возможно, это уже не моя битва.

– Не похоже на тебя, – она помолчала. – Однажды ты расскажешь мне, что случилось под хранилищем в Масиафе?

– Однажды.

– Тогда почему бы не рассказать сейчас?

Эцио посмотрел на жену.

– Хорошо. Я пришел к выводу, что человечество, как бы оно не старалось достичь мира и единства, никогда не обретет их. Это как жизнь любого из нас: смерть прерывает ее. Но и это не конец – всегда остаются какие-то незавершенные дела, – Эцио держал в руках «Песни» Петрарки и сейчас приподнял книгу: – Это как книга, – продолжил он: – Смерть не будет ждать, когда ты ее дочитаешь.

– Тогда прочитай все, что сможешь, пока жизнь продолжается.

И Эцио решил-таки вернуться в Рим.

К тому времени София уже ждала ребенка.